Проверка натренированности подразделенийх Внутренних Войск МВД РФ по выполнению ЛЮБОЙ задачи ЛЮБОЙ ценой прошла успешно в Новосибирске на пенсионерах в День Прав Человека.



10 декабря в День Прав Человека юбилейного 60-го года со дня принятия Всеобщей Декларации Прав Человека МЫ были арестованы после проведения в русле призыва ООН акции пропагандирования ВДПЧ (чиновники смягчают суть репрессивного против пенсионеров действия лукавым словоблудием: «задержаны»). МЫ были под арестом более часа, окружены милицейским (как потом выяснилось) конвоем, усажены по прибытии офицеров в милицейскую «Газель», запротоколированы с некими понятыми, оповещены о том, что мы оповещены о содержании
54-го, заковавшего в свои оковы статью 31 Конституции, закона. И что МЫ предупреждены о наличии, якобы, у НИХ права вменить нам нарушение норм административного права. Только потом были отпущены из-под ареста.

«МЫ – ГРАЖДАНЕ» 10 декабря в День Прав Человека юбилейного 60-го года со дня принятия Всеобщей Декларации Прав Человека провели информационную акцию о Дне Прав Человека, о попрании прав пенсионеров, как граждан. Это попрание наиболее зримо проявляется в нерегистрации (НЕ ПОЛОЖЕНО, мол, пенсионерам по нашему социальному ПЕНСИОНЕРСКОМУ статусу) пенсионерского профсоюза, а также в лишении нас права, установленного ст. 31 Конституции. (Право ст. 31 Конституции особенно значимо для пенсионеров, как беднейшего социального
слоя российского народа).

При проведении акции МЫ исходили, естественно, из того, что МЫ это делаем, не как подданные Его Величества, а как ГРАЖДАНЕ-субъекты высшей ценности государства, согласно установлению ст.2 Конституции. МЫ вышли на центральную площадь города, осмысливая и понимая суть этой статьи так, что высшей ценностью государства являются, как и сказано в Конституции, ЧЕЛОВЕК, его ПРАВА и СВОБОДЫ, а не права чиновников и не их свобода ущемлять и попирать высшую ценность (ПРАВА и СВОБОДЫ) высшей ценности (ЧЕЛОВЕК) государства.
Танцуя, как от печки, от этого важнейшего, основополагающего, всё и вся определяющего установления высшего закона государства, МЫ исходили и исходим из того, что Конституция не установила высшей ценностью права чиновников (и милиции тоже). И что ИХ права являются производным от их обязанности обеспечить свободу реализации нами, гражданами, своих гражданских ПРАВ и СВОБОД. Что эти ИХ права даны им для выполнения означенной обязанности. Что эти права тем выше, чем с большей ответственностью, с бОльшим старанием,
с бОльшим рвением ОНИ обеспечивают своими действиями высшую ценность (ПРАВА и СВОБОДЫ) высшей ценности – ЧЕЛОВЕКА.

К 12 часам МЫ вышли на площадь и развернули всю свою информацию, представленную транспарантом «За всех тех пенсионеров, которых ни во что не ставит государство …» и небольшими информационными плакатиками по теме акции. Никого, ни к чему не призывая, ничего не скандируя, никого никакими действиями не завлекая внимательно прочесть информацию, не совершая каких-либо других подобного характера действий, мы простояли так на площади минут 40 и, замёрзнув, решили закончить акцию, а потому стали аккуратно собирать наше
«имущество». Естественно, это не было действием комкания, сминая, плакаты и транспарант. Пока один из нас всё это, не торопясь, делал, МЫ, естественно, держали развёрнутым транспарант и аккуратно свернули его последним.

Во время этих НАШИХ сборов появился некто в милицейской форме. Он не нашёл ничего лучшего, как обратиться с каким-то вопросом к тому из нас, кто в это время разговаривал, что-то объясняя, с одним гражданином, заинтересовавшимся НАШЕЙ акцией. Наш товарищ не обращал внимания на вопросы этого некто в милицейской форме, пока не закончил начатые разъяснения интересующемуся гражданину. Эту небольшую заминку этот некто в милицейской форме будет потом представлять так, будто бы МЫ свернули свою акцию, увидев его и испугавшись.
Т.е., что МЫ, якобы, действовали втихую, пользуясь недосмотром бдительно бдящих бдительных милиционеров и чиновников, допустивших, как бы, оплошность в отправлении этой своей бдительно бдящей бдительности. ИМ, уж, очень хочется представить НАС чего-то нарушителями, сознающими в себе несоответствие закону своих крамольных действий. Во всяком случае, так, похоже, был психологически настроен своим начальством этот некто в милицейской форме, посланный, как оказалось, арестовать-задержать одного из НАС.

На самом деле ничего крамольного МЫ не делали и никакой крамолы в своих действиях не видели. Во всяком случае, с НАШЕЙ точки зрения, т.е. с точки зрения ГРАЖДАН, уважающих Конституцию, соблюдающих законы (в том числе и антиконституционный 54-ый) и с большим почтением относящихся ко Дню Прав Человека. А посему, НАМ, нечего было скрывать, укрывать, прятать или как-то иначе делать вид, что ничего не было. Потом там, в «Газели», милицейскому начальнику было чётко пояснено – МЫ проводили акцию информирования населения
о Дне Прав Человека, о ВДПЧ, о нарушении наших, пенсионеров, гражданских прав, о том, что наша акция была задумана и совершена в русле призыва ООН пропагандировать Права Человека, Всеобщую Декларацию Прав Человека. При этом, учитывая вменение нам нарушения, якобы, антиконституционного 54-го закона неподачей (а МЫ и не подданные, а граждане) уведомления, МЫ объяснили, что НАША акция не является каким-либо действием из перечня действий статьи 2 означенного закона, поэтому, находясь под эгидой п.4 ст. 29 Конституции,
не подлежит принуждению подавать уведомление. Пока ещё, говорили МЫ, статью 29, её п.4 не заковали в оковы какого-либо неконституционного закона типа 54-го. И выражали при этом удовлетворение этим обстоятельством – возможностью ещё пожить в государстве, которое ещё не сковало статью 29 Конституции, как сковало её статью 31. И, естественно, ссылаясь на п.4 статьи 29 Конституции, МЫ напомнили о ВДПЧ, о её статье 19 и процитировали её.

А в это время, пока МЫ, арестовано-задержанные или задержано-арестованные, давали разъяснения о том, как уважительно МЫ отнеслись к 60-летнему юбилею ВДПЧ, просвещая одновременно наших задержателей-арестователей (или арестователей-задержателей) в вопросах конституционных прав граждан, доводя до них сведения, что всё происходящее свершается в День Прав Человека, в День 60-летия ВДПЧ, что МЫ, фактически, подверглись репрессивной акции в День Прав Человека, в День 60-летия ВДПЧ за пропаганду в русле идей ВДПЧ и
Дня Прав Человека, в это самое время в Совете Федерации звучала речь о том, как здорово ОНИ там все собрались и слушают, как уважаются у нас в России права человека, и как здорово Россия их защищает за рубежом. Там в Совете Федерации соловьём заливался заместитель председателя Комитета по международным делам Василий Лихачев. Да и действительно, кому ещё говорить у нас в России о Дне Прав Человека, как не международнику? Проблемы-то ведь там, у них, а у нас … Ну, подумаешь, в Новосибирске именно в этот день власть
проявила бдительную бдительность и показала свою силу старикам. То, что творится там, куда важнее.

Примечание. Новосибирским властителям похвалиться бы и положительно выставить себя (вот, мол, какая демократическая обстановка в лучшем российском городе – даже старички проявляют гражданскую активность в честь 60-летнего юбилея), а ОНИ предпочли старикам руки, образно говоря, скрутить за проявление ещё не потерянного чувства граждан в себе.

О формулировке вменённого НАМ нарушения.

Возможно, эта часть настоящего Заявления подвигнет ещё кого-то на будирование вопроса о правовой несостоятельности вошедших в обиход словосочетаний «санкционированный (несанкционированный) митинг» (пикет, демонстрация и т.д.).

Применительно к этому явлению МЫ заявляем:

Применение определений «санкционированный» и «несанкционированный» к акциям граждан при реализации права статьи 31 Конституции является, как минимум, показателем правовой ущербности, гражданственной несостоятельности употребляющей эти определения человеческой особи, дремучести её сознания. Это, как минимум. Если человеческая особь по уровню своих знаний, своего интеллекта, проявляемой гражданской позиции не может быть отнесена к особям правовой несостоятельности и гражданской ущербности, значит, мы имеем дело
с лицом, сознательно, специально работающим в векторе задач власти на превращение граждан в подданных и закрепление в этом статусе давно уже превратившихся. Это касается, прежде всего, работников СМИ. Если даже не они изобрели эту замену русского «разрешённый» на забугорное «санкционированный», то уж внедрили эту чепуху в сознание контингента своих потребителей точно они.

«Санкционированный» это русское «разрешённый». Или, во всяком случае, «согласованный» по факту испрашивания этого самого «согласия». Постольку-поскольку испрашивается, как бы, орган власти или местного самоуправления (а не сосед на пляже), то такое «согласование» есть ни что иное, как испрашивание разрешения. Как ни отвратителен 54-ый закон, но в нём нет положений о каком-либо разрешении или каком-либо санкционировании. Этой лексикой закон всё же не облагодетельствован. Юристы, его сочинявшие, прекрасно понимали,
что такая лексика демаскирует его неконституционность. Закон даже не имеет установок на запрос согласования на само право проведения акции. Закон, как бы, говорит: «Есть желание провести акцию? Пожалуйста! Никаких препятствий реализации самого желания, как такового. Только ты извести о своём желании соответствующее должностное лицо или орган и в этом извещении распиши об этой акции и её организации всё, что его, извещаемого, интересует». При этом закон сразу и установил, чтщ именно извещаемого интересует. Далее
закон даёт извещаемому право только предложить (предложить, а не установить) другое место проведения и другое время. Закон не даёт извещаемому никакого права не разрешать или не согласовать. Только предложить другое место и время. И ещё закон даёт право запретить. Но не прямо, а завуалировано: лишением права, что делает сам закон, если подлежащий (по установлению закона) извещению орган не извещается о проведении акции.

Вобщем, согласно лексике закона акция не может быть неразрешённой или несогласованной. Так как даже отвратительный закон не обязывает гражданина обращаться к кому-либо за согласованием или разрешением. И никто не имеет право не разрешить акцию или не согласовать, т.е. не дать согласие на её проведение. Акция может быть только запрещённой. И запрещает не местный чиновник, а запрещает в этом случае Гарант Конституции Президент своим подписанием закона.

Почему в таком случае СМИ и прочие называют акцию несанкционированной? Так и называйте: запрещённая акция (митинг, пикет, собрание и т.д.). Чего стесняетесь? Если считаете, что 10 декабря МЫ не имели права проводить свою акцию, потому что его отнял, мол, у НАС в 24:00 30 ноября Президент в лице 54-го закона, так и скажите, что МЫ провели акцию, запрещённую ещё в 24:00 30 ноября.

Почему же у нас эти вещи не называются своими именами? Потому что стыдно. Стыдно вслух и громко говорить, что какой-то закон вместе с Гарантом Конституции лишают граждан права реализации конституционного права статьи 31 Конституции. Стыдно признать, что для того, чтобы выйти на центральную площадь города и что-то сказать, к какому-либо отвратительному факту привлечь внимание, надо предварительно представить на цензурирование нечто, что лукаво названо в законе уведомлением, но в этом нечто надо столько представить
сведений, что это нечто теряет право называться уведомлением.

Сегодня слишком много ГРАЖДАН знают, что такое беликовщина, что такое пришибеевщина, что такое держимордовщина, поэтому называть вещи своими именами чревато тем, что слишком явно проступит: «По какому полному праву тут народ собрался? - спрашиваю. Зачем? Нешто в законе сказано, чтоб народ табуном ходил?»

Некто в милицейской форме, прицепившийся к одному нашему товарищу, заявил ему, что мы проводим неразрешённый митинг. Ему так сказали, видимо, когда послали любой ценой арестовать-задержать кого-нибудь. Пославший знал, что так говорить нельзя (он знал, что проступит при этом пришибеевщина), но, видимо, порученец не смог выговорить «несанкционированный», и поэтому, наверное, ему было разрешено ляпнуть «неразрешённый». Естественно, ему в ответ на «неразрешённый» были заданы вопросы, что это, мол, такое? какое ещё
надо разрешение? какой закон требует получение разрешения? Столь же естественно, что посланный порученец на всё на это ответить не мог, но он не для того был послан. Его задача была проста, как в открывающем настоящее Заявление эпиграфе. На таком же уровне обоснованности были ответы всех особей в милицейской форме, пришедших затем на помощь первому и составивших милицейский конвой. Но то, что он подлинно милицейский мы узнали, когда появились офицеры, и один из них представился. А до того особи в милицейской
форме не представляли никаких документов, что вкупе с их пришибеевким обоснованием ареста вызывало естественный протест и нежелание подчиняться их требованиям. Тем более, что МЫ знали, что День Прав Человека, и особенное возмущение взмывало в НАС от того, насколько по-пришибеевски весь конвой оказался неспособен ощутить понятие Права Человека, День Прав Человека и вообще наличие у обыкновенного гражданина какого-либо права. Интересно, им давали когда-нибудь прочесть статью 2 Конституции? Или не давали, поскольку
знали, что бестолку?

МЫ постараемся как можно шире распространить настоящий документ. И поэтому обращаемся к читающему эту страницу, это место. Применяя «санкционированный» (если Вы, лично, применяете) относительно права статьи 31 Конституции, Вы сознательно или бессознательно помогаете власть имущим не только превращать народ в подданных, но и воспитываете в народе пришибеевщину. И имейте в виду, что таким применением ранее Вы изрядно поспособствовали этому процессу и все вместе уже многое сделали в этом направлении. МЫ призываем
Вас называть вещи своими именами. Запрещение, например, называть запрещением.

Когда милицейские офицеры тоже назвали нашу акцию несанкционированной, МЫ предложили им предъявить НАМ вменение некоего нарушения в соответствии с законом, заявив, что в законе нет термина «несанкционированный», и, следовательно, задержательный арест незаконен.

Тогда НАМ предъявили неподачу уведомления на проведение пикета. На это МЫ дали подробное разъяснение. Уведомление предписал подавать закон 54, который МЫ очень и очень не любим и поэтому не проводим акции по ст.31 Конституции, как не обеспеченные подлинным правом. Наша акция, может быть, и может называться пикетом, но и в этом случае она не подлежит ограничению необходимостью подачи уведомления, так как 54-ый закон обязал подавать уведомление на акции, определение которым он дал в ст.2. В 54-ом законе нет термина
«пикет», и поэтому, если милиция считает нашу акцию пикетом, она (акция) не подлежит уведомительной процедуре закона 54. Что касается «пикетирования», определение которого даёт 54-ый закон, то это действие, согласно его определению, предусматривает наличие объекта пикетирования, а оного в нашей акции не было. МЫ проводили акцию информирования, согласно п.4 ст.29 Конституции и пропагандирования ВДПЧ по призыву ООН, на что тоже не предусмотрена 54-ым законом подача уведомления, и что тоже защищено п.4 ст. 29 Конституции
и ст. 19 ВДПЧ.

Итак, ничего не нарушив, мы были задержаны арестованием без предъявления соответствующего Закону факта какого-либо нарушения чего-либо. Одного из НАС, неизвестно по какому принципу и неизвестно по какой логике отобранного из всей группы, настойчиво, рукоприкладствуя, задерживал, не давая пройти на станцию метро, некто в милицейской форме. Налицо произвол. Имея в виду незначимость предъявленного нарушения (участие в уличной акции, мирной, не шумной, ни к каким действиям не призывающей, ни к каким эксцессам не
приведшей, проведённой без невыполнения какого-либо предписания, так как таких предписаний никто не предписывал и пр.), если даже признать, что все эти действия были нарушениями, каковыми они на самом деле не были, арестование за такие действия явилось прямым и грубым попранием неприкосновенности личности, что означает нарушение ст.22 Конституции, и попрание (вкупе) её ст.2. Если даже опять сделать допущение о нарушении неподачей уведомления, то и такое нарушение – н!

арушение меньшее, чем мат в общественном месте, курение на остановках, бросание, где не попадя, окурков, плевки на тротуар и пр. Даже за такие прегрешения постановка задачи ареста любой ценой, не обращая внимание на возраст ( в нашем случае за 70), когда можно вполне ограничиться проверкой документа (а это даже не было предложено взамен арестования) – это фашизм.

Чтение публикации, цитата из которой стала эпиграфом, порождает вопрос: «Неужели это правда?». Очень похоже, что правда, судя по факту, ставшему основанием для настоящего Заявления. Некто в милицейской форме столь настырно и активно арестовывавший ни за что старика, равно как и весь подошедший ему на помощь конвой, уже готовы выполнять любую задачу любой ценой. В День Прав Человека юбилейного 60-го года ВДПЧ они продемонстрировали своему начальству эту готовность.

Гарантированная отмена права статьи 31 быть правом, гарантированным Конституцией, находящейся под гарантированной защитой её Гаранта.

Подписанный Гарантом Конституции 54-ый закон гарантированно лишил граждан права статьи 31 Конституции, гарантированно заменив это право граждан, на гарантированную исполнением обязанность подданных заранее представлять чиновникам содержание своих мыслей и действий во время задуманной подданными проведением вне своих жилищ акции. Чиновникам же Гарант Конституции подписанием 54-го закона гарантированно дал гарантированное право гарантированно устанавливать место и время акции, вопреки ничем не гарантированному
исполнением плану подданных самим определить место и время проведения акции. И всеми означенными гарантиями Гарант Конституции гарантированно отменил гарантирование защиты гарантированного действия ст.31 статьями 2 и 18 Конституции.

Такова НАША расшифровка подлинных целей и задач 54-го закона. Представим несколько цитат из него с НАШИМИ комментариями.

Вот первая, самая характерная из статьи 5 закона:

5. Организатор публичного мероприятия не вправе проводить его, если уведомление о проведении публичного мероприятия не было подано в срок либо если с органом исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органом местного самоуправления не было согласовано изменение по их мотивированному предложению места и (или) времени проведения публичного мероприятия.

Значит, пока не подано уведомление (равно, если и подано, но не в срок), «не вправе проводить». В нашем конкретном случае, учитывая гарантированно установленный Гарантом в подписанном им законе срок подачи уведомления не ранее, чем за 15 дней, до 26 ноября МЫ были «не вправе». Потому что были так же «не вправе» даже подать уведомление, без которого МЫ «не вправе» и, находясь в этом «не вправе» из-за ещё не поданного уведомления, МЫ не можем до самого 26 ноября изменить этот свой «не вправе»-статус на статус-«вправе».

С 26-го НАМ была представлена возможность заработать статус-«вправе». И на реализацию этой возможности НАМ законом было дано 5 дней («в срок не ранее 15 и не позднее 10 дней до дня проведения публичного мероприятия»).

И если бы МЫ, пойдя по закоулкам 54-го закона, подали бы уведомление, изменив под 54-ый закон форму проведения акции на пикетирование, то стали бы до 7 декабря условно «вправе». Уведомлённый обязательно бы предложил нам другое место, где НАС вообще бы никто не увидел. И сделал бы это по форме предлагательно, а по сути и абсолютной неуступчивости безвариативно (почти повелительно, с той лишь разницей, что это повеление места проведения не содержало бы в себе повеления обязательности проведения). Не согласившись,
МЫ, были бы обязаны «не позднее, чем за три дня до дня проведения публичного мероприятия … информировать … орган местного самоуправления в письменной форме о принятии (непринятии) его предложения об изменении места …» (та же статья 5, п.4, п.п 2). А это значит, что с 7 декабря МЫ были бы лишены и условно на-время выданного НАМ «вправе», возвратившись в «не вправе»-статус ущемлённых в правах граждан по указанию 54-го закона: «не вправе проводить его, … если с … органом местного самоуправления не было согласовано
изменение … места …».

К сожалению, об ЭТОМ (о «не вправе»-статусе граждан, т.е. об истинном положении вещей) НИКТО и НИГДЕ (ни в СМИ, ни в Интернете) не говорит. Газетные страницы и все виды эфира заполнены (применительно к данной теме) лексикой «санкц…несанкц…», «разреш…неразреш…», «согласов…несогласов…». При том, что первые два варианта вообще не соответствуют лексике закона, а последний вариант употребляется, как правило, в ином смысле, чем применение такой лексики в законе.

Характерный пример:

«Власти Петербурга \\\"запретили\\\" \\\"Марш несогласных\\\" и согласовали митинг в саду Чернышевского» на каспаров.ру.

Что значит: «Власти … согласовали»? Они обратились к «несогласным» дать согласие на проведение ИМИ (властями) митинга «в саду Чернышевского» и получили от «несогласных» запрошенное согласие? Или наоборот? – «несогласные» обратились к властям с такой просьбой и были облагодетельствованы удовлетворением?

Постольку-поскольку, сколь ни состоятелен первый вариант по расшифровке смысла сообщённого, он нереален по жизни. Люди, не знакомые с тонкостями запретительного закона, да и с сутью всей проблемы, воспримут такое сообщение, конечно, во втором смысловом варианте. Но в действительности-то «несогласные», наверное, ни с такой, ни с какой другой просьбой к властям не обращались. Этого (просить дать согласие) прямо не заставляет делать, несмотря на всю свою отвратительность, даже 54-ый закон. Не думаем, что «несогласные»,
вынужденно соблюдая требование подачи уведомления, прогнулись до такой просьбы. Так зачем тогда так сформулировали «несогласные» подлинно запретительное и на самом-то деле навязавшее Чернышевский сад действие властей? Чтобы в сознании читающих обелить эту власть? Представить её, стремящуюся всё и вся запретить, благодетельной?

А как показательно закавычивание запрещения и незакавычивание согласия.

Вот тут, уж, в самый раз повторить за Гоголем: «Грустно на этом свете, господа».

МЫ призываем ВСЕХ, для кого очень важен в жизни принцип ЖИТЬ НЕ ПО ЛЖИ, властью навязываемой, применять лексику 54-го закона и лексику, его суть раскрывающую, при освещении или обсуждении любых перипетий, касающихся реализации права ст.31 Конституции.

Подвергшаяся НАШЕМУ правовому анализу фраза из каспаров.ру больше соответствовала бы сути происходящего, если бы была сконструирована, к примеру, так:

«Не уважая установленную статьёй 31 Конституции РФ свободу граждан на проведение шествий и демонстраций, власти Петербурга запретили \\\"Марш несогласных\\\" и «согласовали» митинг в саду Чернышевского, навязав и митинг вместо марша, и сад Чернышевского вместо …».

При этом очень бы не мешало иронично пояснить применение во всей фразе закавыченного «согласовали», как лексически соответствующее закону определение, но фактически не соответствующее сути навязанного законом и властью действия.

А вот ещё цитата из статьи 2 закона «Основные положения»:

«7) уведомление о проведении … - документ, посредством которого … или органу местного самоуправления в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, сообщается информация о проведении публичного мероприятия в целях обеспечения при его проведении безопасности и правопорядка».

Начнём с анализа цели «обеспечения … безопасности и правопорядка». Закон не конкретизирует, чья же это цель? о чьем беспокойстве «обеспечением … безопасности и правопорядка» беспокоится закон?

Вне всякого сомнения, закон заботится о спокойстве власти. Если бы речь шла о спокойстве граждан, вздумавших вдруг (и чего это им по домам не сидится?) идти на площадь и что-то там публично выражать по поводу актуальных проблем этих граждан, то закон, помня о ст.2 Конституции, не вменял бы гражданам в обязанность подачу названного уведомлением заявления. Граждане определяли бы сами, извещать власти о своём намерении или не извещать. Если бы закон не имел цели контролировать и разрешать или по усмотрению властей
не разрешать, он не ввёл бы уведомительную обязанность.

Ни в какие уведомительные оковы не должны заковываться граждане, если право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование действительно право собираться и проводить, а не право получать или не получать право (собираться и проводить) по усмотрению лиц унтер-пришибеевского мышления и под присмотром подобных.

Если у гражданина есть подлинное право, он его реализует без оглядки на власти, без их контроля, но, естественно, под собственным контролем вести себя, соблюдая общеизвестные правовые нормы уголовного, административного прав и пр. Организация, проведя митинг, совершила какое-то нарушение из приведённых сводов прав? За это конкретное нарушение организаторы и должны нести соответствующую ответственность. А предполагать заранее, что граждане, желающие реализовывать право ст.31 Конституции, потенциальные преступники
или хулиганы, и такое предположение подтверждать законом о контроле и непущении – это значит подтверждать в себе беликовщину с её «… как бы чего не вышло».

Уведомительная обязанность отбила у «НАС – ГРАЖДАН» охоту извещать мэрию о НАШИХ публичных акциях – извещать с НАШЕЙ, пожилых людей, целью получить защиту от возможных провокаций и возможных нападений хулиганствующих молодчиков. МЫ предпочитаем быть свободными гражданами-субъектами установления ст.2 Конституции, рискуя подвергнуться подобным нападениям, чем становиться подданными власть имущих с ИХ 54-ым антиконституционным законом.

В Москве 14 декабря ГРАЖДАНЕ, не согласившиеся с результатом воздействия на их право уведомительной процедуры 54-го закона, подверглись, судя по свободным интернет-публикациям, репрессиям. МЫ оцениваем их несогласное поведение той самой реакцией, о которой ещё 60 лет назад предупредила Всеобщая Декларация Прав Человека в своей Преамбуле:

«принимая во внимание, что пренебрежение и презрение к правам человека привело к варварским актам, которые возмущают совесть человечества …; и принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения …»

Произошедшее в Москве 14 декабря МЫ видим, как мини-восстание против тирании и угнетения 54-го закона. Тем более, что такое восприятие именно этого закона и протест против его пут были также в числе лозунгов марширующих несогласных. Их несогласие с путами, наложенными на их акцию перенесением на неё оков 54-го закона, является ничем иным, как мини-восстание, к которому «вынужденно прибегли, в качестве последнего средства, против тирании и угнетения».

МЫ, учредившись 4 августа прошлого года, трижды выполняли навязанную нам обязанность подачи уведомления. И все три раза наши уведомления не рассматривались по существу. Только потому, что подавались загодя, ранее, чем за 15 дней. Это временнОе ограничение раскрывает камуфляж подлинной цели и сути обязательного действия, определённого в законе, как уведомление. На самом деле это требование обязывает подавать заявление на получение согласия-разрешения. И ограничение начальным сроком подачи имеет цель сковать действия
организаторов в пропаганде акции и её цели и соответствующей агитации.

Арест НАС в День Прав Человека поставил перед НАМИ необходимость начать большой разговор о подлинной сути оков 54-го закона. Арест НАС по возлюбленному ИМИ 54-му закону за акцию, проведённую вне его рамок, показал сколь он мил всей российской унтер-пришибеевщине. На нашей, абсолютно безобидной акции ещё больше проявилось его подлинное предназначение.

МЫ сожалеем, что не можем подкрепить настоящее Заявление карикатурой «Перед каждым Маршем несогласных проводим тренинг для сотрудников. Чтобы не смущались …». МЫ переиначили надпись на «Перед публичной акцией пенсионеров проводим …» и далее по тексту оригинала. Но не имеем права, пока не получим разрешение автора. И если получим, дополним этот документ картинкой. Карикатура же полностью подходит тематически и под наш случай.

«МЫ – ГРАЖДАНЕ» ЗАЯВЛЯЕМ:

Пока граждане России скованы 54-ым законом и лишены им права реализации права, установленного статьёй 31 Конституции, российское государство не может быть правовым, а общество гражданским. Более того: с 54-ым законом не может быть движения государства к правовому, а общества к гражданскому.

А потому МЫ ПРИЗЫВАЕМ:

ВСЕХ в URBI et ВСЕХ в ORBI начать и настойчиво вести бескомпромиссную борьбу в векторе полной дискредитации 54-го и дальнейшей его, дискредитированного, отмены. Вести борьбу с пропагандой его подлинной цели, проводимой применением лексики «санкционированный-несанкционированный», «согласованный-несогласованный» относительно публичных акций граждан. Публичные акции могут быть только запрещёнными произволом власть имущих или неподвергнутыми запретительному произволу.

И предлагаем все случаи репрессий оценивать с учётом публикации, представленной в эпиграфе. Между прочим, с этой публикацией согласуется и карикатура «Перед каждым Маршем несогласных проводим тренинг …».

Обсуждено, одобрено и принято на заседании исполкома 16 декабря 2008г.

Сопредседатель С. И. Кашенцев