3. А кто, собственно, убит? От Руси к России.

А пока зададимся другим вопросом, уместном в любом детективе. А кто, собственно, был убит в результате Батыева нашествия. Разумеется, убитых русских людей было множество. Но кто убит, так сказать, в историческом масштабе.
Вопрос уместный. В этой связи вспоминается известный детектив Агаты Кристи, где хитроумный Пуаро старается всячески оградить от покушений некую особу. А в итоге оказывается, что все покушения инсценированы, а убитой реально оказывается родственница главной героини. Убитой, якобы по недоразумению. Однако убийцей оказывается сама героиня. Которая мнимыми покушениями на себя маскировала свой преступный замысел.
Наш сюжет в чем-то близок данному роману Кристи. Большая часть недоумений по поводу Батыева нашествия обусловлена как раз тем, что не желают видеть реального убитого – Русь. В этой связи весьма характерно приведенное выше недоразумение с конкурсом Императорской академии наук. Ибо с точки зрения российской ученой публики позапрошлого века, официозной и сервильной, никаких особенных последствий иго не имело.
Мало того, тот же Л.Н. Гумилев в своей известной книге «От Руси к России» убедительно показал, что становление России в ее самых общих чертах, сохранившихся до наших дней, как раз и обусловлено русско-ордынским симбиозом. Так что, с точки зрения России ничего особенного не произошло. И недоумение многих исследователей и идеологов правомерно.
В самом деле, коль скоро ига не было, Россия только выиграла в перспективном плане, то для чего стоило проливать столько крови и затевать нашествие?
Но эти рассуждения верны лишь в случае, если считать, что Россия есть наследница Руси. Ее дитя. А вот в этом позвольте усомниться.
Ибо даже само «…название «Россия» искусственного происхождения; оно было составлено, по-видимому, духовенством ….. и начало входить в царский титул лишь в XVI веке. … Искусственность его видна в том, что прежние названия «Русь», «Русия» были заменены в нем византийским (выделено нами) «Россия»». (Д.Н. Анучин «Великорусы» статья в словаре Брокгауза и Эфрона, том 10, СПб, 1892).
Итак, Россия искусственное название, навязанное православным византийствующим духовенством вместо органичного национального названия Русь. И это не просто смена названия, это перемена самой сути страны.
Ибо Русь отличается от России как небо и земля.
На Руси было одно из самых мягких законодательств. Русская Правда Ярослава Мудрого один из самых гуманных уголовных кодексов в мире. Можно сомневаться в подлинности Русской Правды, как и других летописных источников. Но нет дыма без огня. Публичные, а тем более массовые казни появились в России. На Руси их не было (военные эксцессы на поле боя не в счет).
На Руси было городское самоуправление, гораздо более развитое, нежели в Европе. Вечевые колокола были в каждом крупном русском городе. Ниже мы покажем, что это вполне естественно с точки зрения магистральных тенденций развития цивилизации и специфики их проявлений на Руси. Но в России вечевые колокола были уничтожены. Любое самоуправление задавлено.
На Руси была свобода вероисповедания. Ниже мы обоснуем этот тезис. Сейчас лишь отметим, что эта свобода долгое время сохранялась в тех землях Руси, которые не попали под власть России-Орды. В землях Великого княжества Литовского и Русского. В России этой свободы не было.
Русь была частью Европы. Частью неотъемлемой и органичной. Более того, в определенной степени именно на Руси зародились те цивилизационные тенденции, которые стали потом базой для современной европейской цивилизации. Россия стала вечным врагом и оппонентом Европы. А в цивилизационном плане, страной с постоянными циклами «догоняющей» модернизации. Стала, духовной наследницей издохшей без славы Византийской империи. Через посредство России изжившие себя антицивилизационные имперские традиции вновь пытаются внедриться
в мир при каждом цивилизационном кризисе мирового масштаба.
В этой связи хочется привести, возможно второстепенный, но, тем не менее, весьма характерный, штрих. В тех случаях, когда русские князья брали в жены иностранок, они брали в основном представительниц западноевропейских дворов. Брали в жены католичек. В этой связи достаточно вспомнить наиболее известные случаи, например, жену Ярослава Мудрого, шведскую принцессу Ингигерду. Аналогично и дочери русских князей частенько выходили замуж за католических западноевропейских королей и герцогов. Наиболее известны здесь
примеры Анны Ярославны, королевы Франции и Евпраксии, жены германского императора Генриха IV, того самого, что стоял в Каноссе.
Это самые яркие примеры. Однако в упоминаемой нами выше книге С. Валянского и Д. Калюжного собраны гораздо более многочисленные примеры подобного рода.
Такое положение не могло быть случайным. Русь была частью Европы. Русская знать была частью общеевропейской знати.
Россия-Орда перестала быть частью Европы. Количество браков представителей российской знати и знати западноевропейской резко сократилось.

Даже в самом обыденном смысле Русь и Россия совершенно разные государства. Русские имена в основном славянские – Мстислав, Ярослав, Владимир, Вячеслав, Первослава, Светлана, Ярослава. Российские имена имеют церковное происхождение – Иван, Василий, Мария.
И все эти изменения имиджа и менталитета страны произошли по историческим меркам почти в одночасье.
После Батыева нашествия.
Когда была убита Русь.
И на ее месте стала строиться Россия, которая не может быть наследницей Руси. Ибо не может считаться законным наследником ограбленного и убитого его убийца. Но Боги знают Правду. И уже рожден Мститель, который придет взыскать полной мерой.
Мы ждем тебя, Мстислав-Освободитель!

4. Кто выиграл, или кому выгодно?

Классический вопрос в расследовании преступлений. Кому выгодно? Разумеется, второстепенным князьям Владимиро-Суздальского княжеского дома, потомкам Всеволода Большое гнездо – Ярославу и его сыну Александру. Их активнейшее участи в проекте очевидно. Оно очевидно настолько, что почти все исследователи проблемы отмечают тождество политики Батыя и Невского. Только традиционалисты объясняют это исключительным влиянием Невского на своего приемного отца – Батыя (Невский согласно официальной версии был приемным сыном
Батыя, тот еще пример отношений якобы «завоевателя» и якобы «завоеванного»).
Дальше всех пошел в этом, как всегда А.Т. Фоменко, просто отождествив Невского и Батыя. А то и всех троих сразу – Ярослава, Невского и Батыя. Симптоматично, что даже ироничный и скептический Бушков с некоторым сомнением задается вопросом, а может Фоменко действительно прав? Такова поразительная схожесть действий Батыя и Невского.
Но отбросим пока частности. В рамках любой версии Ярослав и Невский перед нашествием Батыя не более, чем некие «авторитеты» средней руки, не представляющие никого, кроме самих себя. Они выиграли в результате нашествия колоссально. Но они лично.
Орду затем поддержало довольно много русских князей второго эшелона. Но это произошло автоматически. В любой элите всегда существуют различные уровни. И всегда в периоды резких кризисов находятся очень много представителей второго эшелона, которые поддерживают развитие кризиса, надеясь стать первыми.
Не так ли на наших глазах не так давно поддержали перестройку вторые секретари обкомов КПСС, возжаждавшие стать первыми? А чем князья КПСС отличались от князей средневековых? По большому счету ничем.
Итак, процесс стихийной поддержки Батыева нашествия частью «второго эшелона» князей можно было предугадать. Но нельзя было на эту тенденцию опираться заранее, ибо процесс этот в значительной степени стихийный. И набирает силу только после первых политических успехов проекта «перестройки».
Следовательно, князья второго эшелона вовремя поддержавшие Батыя и Невского выиграли. Им нашествие было выгодно. Но на роль тех, кто планировал и начинал убийство Руси, они не подходят.
Кто же, являясь организованной большой силой, больше всего выиграл от нашествия, как социальный институт, как корпорация?
Не будем томить читателя далее. Православная церковь. Этого никто не отрицает. Даже самые ортодоксальные традиционалисты. Общеизвестно, что татары строжайше следили за неприкосновенностью церковного имущества (отдельные эксцессы не в счет). Церковь расширила сферу своего влияния (открыта новая епархия в Орде). Церковь значительно укрепилась относительно других элитных группировок, сильно пострадавших от нашествия. Церковь получила от ордынского режима многочисленные экономические преференции, в частности полное
освобождение от налогов. Это признается всеми.
Отмечается даже такая, на первый взгляд второстепенная, деталь. Язык богослужения упорядочился и отточился за время, последовавшее сразу за Батыевым нашествием. Но язык не мог развиваться в отрыве от среды своего применения. Следовательно, вполне логично утверждать, что упорядочилось и унифицировалось и само богослужение. А значит … православная церковь активно развивалась и совершенствовалась в период, последовавший сразу за Батыевым нашествием.
Симптоматично, что по летописным данным большинство владык от нашествия не пострадало. Характерно, что это касается даже епископов наиболее пострадавших от нашествия земель. Так, черниговский епископ загодя уехал в отдаленный городок. Как и его ростовский коллега. А епископ разоренной дотла Рязани, Рязани, где в результате нашествия погибла княжеская семья, вообще уехал, уже когда «орда окружила град».
Значит, все они были предупреждены и оберегаемы. Иного объяснения данным фактам нет.
На первый взгляд исключением является митрополит Иосиф, который странным образом исчез. Но Иосиф был ставленником Константинопольского патриарха. Который в то время контролировался взявшими Константинополь католиками-крестоносцами. То есть, и патриарх и митрополит были нежелательными фигурами в рамках далеко идущего антикатолического проекта.
Вполне логично, что Иосиф исчез, а его место занял ставленник Невского. Человек, представляющий инициаторов проекта под названием «Батыево нашествие».
Все это смущает, и смущало наиболее искренних патриотов России и адептов православия, которые даже самим себе бояться признаться, что нашествие не было чисто внешней агрессией. А было чем-то иным.
Так, еще в начале ХХ века профессор Московской духовной академии Е.Е. Голубинский растеряно писал: «Если полагать, что обязанность высшего духовенства … долженствовала … в том, чтобы одушевлять князей и всех граждан к мужественному сопротивлению врагам … то летописи не дают нам право сказать, что епископы оказались на высоте своего положения. … Они не говорят нам, чтобы … раздавался по стране этот одушевляющий святительский голос».
Растерянность г-на Голубинского можно понять. Она была бы еще большей, вспомни он, что по некоторым данным, представители духовенства наоборот сеяли панические слухи и уговаривали защитников крупных городов к капитуляции.
Кстати, весьма характерно, что даже принятие мусульманства поначалу никак не отразилось на положении православия в Орде. Известные события православно-мусульманского противостояния относятся к временам, непосредственно предшествующим Куликовской битве, что было гораздо позже принятия мусульманства в Орде, а тем более Батыева нашествия.
И ниже мы еще не раз подкрепим тезис об уникальном улучшении положения православной церкви в результате как раз Батыева нашествия. А здесь лишь отметим, что православная церковь полностью соответствует образу идеального организатора этого нашествия.
Она: а) имела значительные средства, б) имела сеть опорных баз на всей территории Руси, в) имела связи с влиятельнейшей и богатейшей внешней силой – православной церковью Византии. Вернее той части Византийской империи, которая сохранилась после взятия Константинополя крестоносцами (Никейская империя). И, наконец, православная церковь была втянута в борьбу с папой Римским. И получила возможность участвовать в этой борьбе, когда после установления власти Орды и Невского на Руси, все силы объединенного в результате
Батыева нашествия государства, были брошены в поход против европейских союзников римского папы.
Итак, православная церковь Руси:
Больше всех выиграла от Батыева нашествия.
Была единственной силой на Руси, которая это нашествие могла
организовать «технически».
Виновна, или нет?
Ваше решение, господа присяжные.

5. Комментарий аналитика. Путь из феодализма - вперед или назад. «Почувствуйте разницу»

Очень многие исследователи склонны отождествлять уничтожение феодальной раздробленности на Руси и уничтожение феодальной раздробленности в Западной Европе.
Формально говоря, и там и там имелась тенденция укрепления централизованного государства. И там и там ликвидировалась самостоятельность удельных государей – удельных князей, герцогов, графов. И там и там это сопровождалось одинаковыми для внешнего наблюдателя и очень заметными, с эмоциональной точки зрения, процессами.
А именно, снижением независимости и настоящей (а не внешней) аристократичности высших кругов, упадком нравов, исчезновением рыцарства и благородства, повальным лакейством знати, бюрократизацией управления.
Об этом часто пишут писатели, тонко чувствующие дух тех или иных процессов. Взять того же Дюма-отца.
Но на этом сходство заканчивается.
На Западе параллельно этому растет независимость городов. И именно они помогают королям «додавливать» вольную знать. На Руси, вернее теперь уже в России, городское самоуправление уничтожается опережающими темпами. И на первых порах не столько удельные князья, сколько как раз вечевые города, становятся объектами давления со стороны Александра Невского, Ивана Калиты, Ивана III и Ивана IV.
На Западе из независимости городов в итоге и вырастает парламентаризм, народовластие, условия для развития бизнеса. В России этому вырасти было неоткуда.
И итогом подобных различий стало на Западе возникновение национальных государств, а в России – реставрация многонациональной империи по византийским лекалам.
Но Византия – прямая наследница самых древних государств Восточного Средиземноморья. Этой череды бесконечных, бессмысленных в своем существовании империй – Египта, Ассирии, Вавилона и т.д. и т.п. Как мы показали в книге «Свои и чужие» эти империи не были способны генерировать цивилизационный рывок. И именно они стали жертвой цивилизационной революции – революции железа.
Не будем пересказывать здесь «Свои и чужие», а также скомкано излагать следующую главу. Заметим лишь, что если говорить в самых общих чертах, то современная западная цивилизация возникла как некий компромисс между НТР железа и архаичными государственными имперскими моделями. Причем сначала произошел очень серьезный откат от данных моделей. Это и был феодализм.
Путей из феодализма было два – вперед, к национальному государству, а в итоге государству демократическому, через этап централизации, но централизации отнюдь не имперской. Централизации, если можно так сказать, «городской». Так часто бывает в эволюции больших систем. Чтобы сделать рывок вперед, надо немного отступить назад. Но это отступление временное. Это «тьма перед рассветом». Это преддверие коренного обновления.
Был и путь назад – в классическую многонациональную, бюрократическую и идеократическую империю византийского толка.
В период XII – XV веков Запад прошел этот путь вперед. Также могла пойти и Русь. Как мы покажем чуть ниже, возможно даже впереди, во главе западной цивилизации.
Но грянуло организованное византийским православием и маргиналами княжеского корпуса Батыево нашествие. И на месте Руси возник филиал издохшей Византии – Россия.
Империя, в которой скоро уже восемь столетий мучается белый арийский русский народ.
Не хватит ли, господа?!

Глава 3. БОЛЬШАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА


1. Описание ТВД. Этнополитическая ситуация к началу акции. Разоблачение клеветы на татар. О мнимой азиатчине русских

Итак, дорогой читатель, приступим к описанию самой большой гражданской войны в истории Руси и России. И как положено при описании войны, начнем с театра военных действий, или ТВД этой войны. А для начала посмотрим, что же за народ в ней участвовал.
Представим себе, дорогой читатель, что через тысячу лет некий археолог раскапывает нынешнюю Тверскую. И находит, что крупные надписи, начиная с 1991 года делаются в основном на английском. А потом его коллега находит некие печатные материалы начала 1990-х, где частенько упоминается «поражение СССР в холодной войне».
Что подумают эти два специалиста, если будут мыслить категориями своих нынешних коллег? Правильно. Они подумают, что центральная часть СССР – Россия завоевана и заселена англоязычными завоевателями. А русских как таковых физически не осталось.
Еще более укрепит этих господ в мысли о полной смене населения СССР сравнение преобладающих документов на русском языке времен СССР и нынешних документов на национальных языках на территории стран СНГ.
Между тем, мы-то знаем, что смены населения нет. К счастью, пока нет. Но это другой вопрос.
Можно много говорить о менталитете населения, его духе, культуре и т.п. вещах. Но с точки зрения расово-биологической все это не существенно. А существенно то, кем является человек по крови, по происхождению.
Так вот, все население Русской равнины исключительно близко в расово-генетическом отношении. Оно сформировалось из потомков людей, живших здесь еще во времена оледенения. И главным отличительным признаком этого населения является как раз его неразрывная прямая связь с белыми людьми приледниковья.
Подробнее об этом мы писали в «Своих и чужих». Любознательный читатель может заглянуть в эту книгу и ознакомиться с подробной аргументацией на этот счет.
Однако на бытовом, житейском уровне этот тезис может проверить любой читатель. Действительно, в массе своей русские внешне, по физическому типу неотличимы от казанских татар или белорусов, марийцев или украинцев.
Это чисто внешнее впечатление дополняется биохимическими исследованиями.
Так что население Русской равнины от Карпат до Урала и от Белого до Черного моря в биологическом, расовом, генетическом плане однородно. Но в силу различных причин оно говорит на разных языках. Большинство на славянских, значительная часть на тюркских. Гораздо меньшая часть на угро-финских. Которые, скорее всего и были исходными родными языками людей приледниковья. Ока по-фински река. Есть и еще масса угро-финских гидронимов на Русской равнине.
В этой связи напомним, кстати, что славяне в середине первого тысячелетия христианской эры не доходили восточнее Днепра.
Впрочем, не будем залезать в дебри.
Разумеется, распространение языков не могло быть абсолютно свободным от присутствия носителей этих языков. Некое количество славян из Центральной Европы пришло на Днепр, Припять, Верхнюю Волгу, чтобы принести с собой соответствующие языки. Вернее базу для их дальнейшего формирования, закончившегося окончательно совсем недавно. Как и некоторое количество тюрок принесло свой язык волжским булгарам, которые ныне зовутся казанскими татарами.
Но эти исходные примеси были весьма незначительными, чтобы существенно изменить физический тип соответствующих народов.
Разумеется, есть черты личности, которые определяются культурой и окружением, а не генетикой. В этом случае принятие народом того или иного культурно-цивилизационного типа приводит к появлению соответствующих внешних характеристик (мимики, жестов и т.п.). При этом данные характеристики могут не соответствовать расовому архетипу. Тогда такой этнос принявший чуждые инорасовые поведенческие стереотипы, оценивается другими в большей степени не по расовым чертам (которые остались неизменными), а именно по этим чисто
внешним поведенческим характеристикам. Именно так многие белые народы, сломленные азиатско-византийской властью и навязанной этой властью культурой, воспринимаются европейцами, не как белые братья, а как азиаты.
Не говоря уже о социальных стереотипах.
В подобных ситуациях заинтересованный наблюдатель может порой и забыть о единстве крови, не увидеть черт сходства, этим единством обусловленные. За примерами такого рода далеко ходить не надо. Сербы, хорваты и боснийцы – фактически один народ, говорящий на одном языке. Но принятие разных религий и разных культурно-цивилизационных моделей сделало эти этносы смертельными врагами. Между тем физически и генетически они остались едиными.
В самом деле, предки одного из лидеров боснийцев - Изетбеговича, например, «стали» боснийцами лишь в середине XIX века, когда приняли мусульманство. А до этого они были сербами. Но разве смена религии может повлиять на физическую смену генофонда?
Эти соображения помогают нам уяснить этнополитическую картину на Русской равнине перед началом Батыева нашествия. Можно утверждать, что в расовом и этногенетическом отношении население на территории от Днестра до Камы и от Ладоги до Донца было более или менее единым.
Некоторые различия, которые мы можем наблюдать сейчас, накапливались уже в более позднее время, когда одна часть этого народного массива попала под влияние православия, другая под влияние мусульманства, третья под влияние католицизма (на самом западе данного ареала) и соответствующих культурно-цивилизационных доктрин.
Именно с тех пор началось разбавление генофонда мусульманской части монголоидным тюркским элементом. Но даже сейчас, по прошествии сотен лет, это влияние не столь заметно. Большая часть казанских татар имеют скорее европейский, нежели тюркский, внешний облик.
Влияния же западных компонентов в зоне влияния католичества вообще не повлияло на внешний облик населения. Ибо с запада к Русской платформе примыкают территории, населенные все теми же потомками людей восточно-европейского приледниковья. Подробнее об этом можно прочесть в нашей предыдущей книге: «Свои и чужие».
Итак, повторим:
1. В расовом и этногенетическом плане население большей части Русской равнины перед Батыевым нашествием было достаточно однородным. Несомненно, европеоидным. Близким по внешнему облику к современным русским.
2. Имеющиеся сейчас некоторые различия между славянскими и тюркоязычными народами севера и центра Русской равнины, прежде всего, казанскими татарами, сформировались уже после Батыева нашествия в течении довольно долгого времени.
3. С востока и юго-востока к этому этническому массиву Русской равнины примыкали народы со значительной примесью монголоидной крови. А с юга, народы, которые мы отнесли к «семито-кавказоидной» расе, правомерность выделения которой как отдельной общности мы обосновали в «Своих и чужих».
С учетом этих выводов становятся вполне объяснимыми некоторые тезисы, вызывавшие ранее недоумение у ряда традиционных историков. Например, тезис о том, что по одной из версий половцы были в массе своей светлоглазыми блондинами, прозванными «половцами» за «половый», то есть соломенный, цвет волос.
Более чем логичным видятся в этом свете и выводы малоизвестного, но весьма добросовестного исследователя А. Лызлова, творившего в конце XVII века (А. Лызлов «Скифская история», М.: Наука, 1990). Лызлов, в частности, писал о «европейских татарах», которых причислял к славянским народам.
Здесь самое время рассмотреть, кем же были населяющие Русскую равнину родственные народы в языковом плане. Весьма правдоподобно, что тогда, как и теперь, большинство их относилась к народам, говорящим на славянских языках. Наверное, гораздо большая, чем теперь, часть говорила на языках угро-финской группы, которые были исходно родными для людей Русского Приледниковья, если так можно было бы сказать о временах неолита, когда и сформировалось физически и генетически население современной Русской равнины.
Разумеется, аналогично с распространением славянских языков с запада, с востока на Русскую равнину проникали языки тюркские. И ряд народов начали говорить на них.
При всем при том следует сделать одно важное замечание. В ситуации, когда культурно-цивилизационный тип еще не оформился окончательно, и когда не было еще господствующей в том или ином регионе религии, языковые границы были размытыми. И реально существовало как минимум двуязычие.
Ниже мы покажем, что с точки зрения тогдашней геоэкономики, Русская равнина обладала довольно связным хозяйственным комплексом. В этой ситуации и экономическая и политическая элиты владели и славянским и тюркским языками (условно говоря, древне русским и татарским). Возможно еще и «народным» протофинским.
Поначалу Батыево нашествие только еще больше перемешало итак генетически довольно однородное население всех этих регионов. Но потом, обусловленные нашествием процессы привели к обособлению и усилению вражды между населением различных регионов. В итоге сформировалось разобщение сначала по языковому признаку, а потом медленно начали накапливаться различия расовые. Еще резче стал разнится менталитет народов, попавших под власть непримиримо враждующих между собой тоталитарных режимов и единобожных религий.
Впрочем, об этом мы подробнее поговорим ниже.
Здесь же самое время разоблачить миф о мнимой «азиатчине» русских. «Поскреби русского, найдешь татарина» – расхожий афоризм, популярный в иных кругах. Во-первых, не так уж однозначно, что найдешь татарина. Объективные антропологические данные свидетельствуют об обратном – о поразительном для столь большого народа как русский, единстве расовых признаков. Ни о какой повышенной примеси монгольской или иной крови у русских нет. Это научный факт. Подробнее об этом в нашей книге «Свои и чужие».
А во-вторых, даже если найдешь татарина. Ну и что? Того «татарина», которого найдешь, поскребя иного русского, никак нельзя назвать монголоидом. И даже тюрком.
Этот условный «татарин» батыевых времен был типичным европеоидом, еще не определившимся какой язык ему ближе, древне русский, или тюркский. Да и по религии большая часть «татар» в те времена была отнюдь не мусульманами, а христианами различных толков. Например, не отрицается, что христианином был родной сын Батыя. А по некоторым данным значительная часть даже «типичных татар» вплоть до XV века была христианами. Даже мечеть в Касимове – месте компактного проживания татар в России была построена позже.
Кстати, очень показательны в этом плане миниатюры, иллюстрирующие летописи, повествующие о батыевых временах. На этих миниатюрах совершенно невозможно определить, исходя из внешнего облика, типа одежды и оружия, где «русские», а где «татары». Более того, не определишь и где русские, где татары, где литовцы, а где поляки.
Все очень похожи. Это изображения народов отнюдь не разных расовых типов или разных типов цивилизации.
Здесь самое время упомянуть один малоизвестный широкой публике факт. Само название «татары» оказывается упоминается в различных источниках … задолго до Батыева нашествия.
Так А. Бушков в уже цитированной не раз выше книге приводит сообщения о татарах польских и даже французских авторов, писавших за сто с лишним лет до Батыева нашествия. Выходит, татары были широко известны даже на Западе (не говоря уже о Руси) еще до Батыя и даже до Калки?
Но, кстати, в те времена казанские татары называли себя булгарами.
В этой ситуации вполне логично выглядят утверждения Лызлова, что татары и обитатели казанского ханства отнюдь не одно и то же. Поскольку богатая история волжских булгар и их культура были забыты как раз в результате … набегов татар. Вообще во времена Лызлова и ранее татарами называли отнюдь не один какой-нибудь народ. Лызлов приводит целый список «татар» от крымских, до … белгородских.
Но разве это было только во времена Лызлова? Вспомним, что еще в начале XX века в официальных полицейских донесениях говорилось, например об «армяно-татарских беспорядках». Иными словами межэтнические столкновения армян и азербайджанцев назывались «армяно-татарскими». А под словом «татары» понимались тогда, еще сто лет назад, абсолютно все тюркские народы Российской империи, исповедующие ислам.
Однако самое сильное подтверждение тезиса о том, что «татары» Русской равнины отнюдь не татары дает нам народная память. В наше время 91% татар хотят называться булгарами. И испытывают неловкость от того, что Батыево нашествие и татарское иго приписывают татарскому народу. Эти результаты социологических исследований опубликованы в журнале «Знание-сила» в номере 9 за 2004 год.
Глас народа – глас Божий. Давно пора опровергнуть злобную клевету на трудолюбивый и цивилизованный, вполне европейский булгарский народ, по чьей-то глупости или наоборот, далеко идущей расчетливой подлости окрещенной собирательным именем «татары».
Не знаю как Вам, читатель, а автору вполне достаточно приведенных выше сведений, чтобы сделать следующий вывод. Название «татары» есть собирательное название, относящееся не столько к этносу, сколько к определенной корпорации, сословию, или даже временному состоянию. Типа названия «казаки», или «конные ополченцы». А может это вообще нечто вроде «вспомогательной полиции, набранной в степных районах с частичным привлечением тюркских инородцев»?
Но тогда совершенно по-другому видятся некоторые сведения даже из официальной версии истории. Например, о том, что татарами якобы в войске Чингизхана называли авангард, состоящий из представителей покоренных народов. Про Чингизхана и покоренные народы говорить далее не стоит. Это мифы. А вот то, что такие вот «ополченцы», набранные для ведения военных кампаний сомнительного свойства наверняка собирали в своих рядах не лучшую часть населения соответствующих регионов, возможно даже и подневольного, вполне правдоподобно.
Если понимать термин «татары» именно так, то становится вполне понятным «татарский» характер Батыева нашествия.
Итак, никаких кочевников, пришедших неизвестно откуда, никаких монголоидов, в Батыевом нашествии не участвовало. Было набрано ополчение в степной части Русской равнины, где тогда жили народности в расово-этническом отношении близкие русским. И это ополчение, собранное под эгидой православной церкви, вторглось в Рязанское, а потом во Владимиро-Суздальское княжества. Чтобы, для начала, привести к власти второстепенного Переславль-залесского князя Ярослава и его, тогда еще менее известного сына Александра.
И в политическом и, как мы теперь показали, этническом, смысле, это была типичная гражданская война.

2. Фактор железа отдельной строкой. Русская слава, не нуждающаяся в преувеличениях.

«Войной моторов» называли Вторую мировую войну очень многие, подчеркивая тем самым, что в современных условиях проблема вооружения не менее значима, чем иные собственно военные аспекты вооруженных конфликтов. Однако это выделение больших войн последнего времени из общей военной истории представляется нам несколько натянутым.
Любая война всегда была не только военным, но и экономическим, и «производственным», если так можно выразиться, конфликтом. И, условно говоря, «кузнец» был на любой войне не менее значимой фигурой, чем «солдат». Если этого кто-то не понимал, а осознал только после того, когда на его тупую солдафонскую башку посыпались с неба бомбы, то это его проблемы.
Жаль только, что бомбы все еще не столь мощные для того, чтобы среди носящих лампасы и большие яркие погоны не осталось ни одного любителя «играть в ножички» по старым правилам. Война не спорт, черт побери, а уничтожение врага. Лучше уничтожение массовое, тотальное, быстрое и поставленное на поток, на промышленной основе. Только так, а отнюдь не юродскими проповедями, можно изжить из человеческой истории такое гнусное явление, как война.
Автор убежден, что если бы сразу после изобретения атомной бомбы, она применялась бы поактивнее, то мы бы уже забыли о войнах. В том числе о «войнах малой интенсивности», «войнах с террористами» и т.п. политическом онанизме, в процессе которого продолжают доказывать свою значимость не вышедшие из подросткового возраста переростки, любители поиграть в войну за наш счет по правилам позапрошлого века.
Впрочем, мы отвлеклись.
Итак, невозможно понять ни один более или менее крупный конфликт, если не принимать во внимание военно-экономические и военно-технические аспекты. Особенно это важно в периоды цивилизационных кризисов, или НТР. Но как раз к концу XIII, началу XIV веков закончился первый этап одной из самых масштабных НТР в истории цивилизации – революция железа. Но именно на это время приходятся описываемые нами события.
«Постойте!», - воскликнет иной читатель. Железо начали плавить и ковать еще до нашей эры. Правильно. Но, во-первых, в свете критики традиционной хронологии, критики, практически неопровержимой для событий до рождества Христова, можно сильно усомниться в столь ранних общепринятых датировках начала железной революции.
А во-вторых, даже если следовать традиционной истории, по-настоящему массовое производство железа и стали, когда этот металл уже прочно вошел в быт, началось на рубеже XIII и XIV веков, когда началась так называемая «революция мельниц». То есть массовое производство водяных двигателей с широким использованием железных гвоздей, скреп, скоб и т.п. деталей. И, разумеется, хорошего железного плотницкого инструмента.
Еще двумя столетиями ранее это было невозможно именно из-за дефицита железа. Не то, что железного инструмента или гвоздей не было в достатке. Не было в достатке даже металлического оружия (а любая техническая возможность, в том числе новый материал, прежде всего используется в оружии). И, например, многие саксы в битве при Гастингсе в 1066 году дрались еще каменными топорами.
Так что Батыево нашествие и последующие сразу за ним события происходили тогда, когда фактор железа был весьма важен с точки зрения хода военного конфликта, а первый этап железной НТР еще не завершился.
Поэтому рассмотрим основную канву железной НТР, позаимствовав материал из нашей книги «Свои и чужие».
Итак, до открытия железа единственным металлом, использующимся в первую очередь для производства оружия, была бронза. Основой для производства бронзы является медь. Подавляющее большинство меди в те времена выплавлялась из руд сосредоточенных на Балканах, Кипре и Великой Армении. Владеющие этими регионами империи Восточного Средиземноморья (мы называем эту череду наследующих друг другу империй собирательно – Первая империя) были, таким образом монополистами в производстве единственного известного в те времена
металла.
Напомним читателю, что железа в земной коре в 500 раз больше, чем меди. Так что найти его в принципе гораздо легче. Однако, курьезно, а может быть это просто божественное предначертание, что на территории митрополии Первой империи, в Египте, в Месопотамии, Палестине, Ливане, Сирии, Армении, Малой Азии железа почти нет. Не так много его и на Балканах.
Зато оно в достатке есть к северу от территории Первой империи. На Русской равнине и Центральной Европе.
Однако, рассматривая наличие тех или иных полезных компонентов в тех или иных породах, надо принимать во внимание возможность добычи самих этих пород и возможность извлечения из них полезного компонента при данном уровне технологии.
В самом деле, попытайтесь представить себе, как, имея технологии бронзового века добывать твердые массивные железистые кварциты Курской магнитной аномалии. Бронзовых кирок не напасешься. Тем более, что бронза привозная. И такое железо обойдется дороже той же бронзы по затратам труда и дефицитного оборудования. Не надо смеяться над данной формулировкой. Любое производство немыслимо без оборудования. А бронзовый век на дворе или иной, это детали. Без сомнения наше нынешнее оборудование так же будет казаться недостойным
столь серьезного названия людям будущего, как нам гипотетическое бронзовое кайло.
Ну, а потом железо надо будет выплавить. А для этого нужна температура более тысячи градусов. Такую температуру не получишь из простых дров. Надо иметь древесный уголь. И еще надо знать, что в плавильную печь необходимо поддувать воздух. То есть, если обращаться к реалиям тех времен, иметь меха.
Для использования самородной меди такие средства не нужны. Ее можно переплавить в обычной печи. К необходимости повысить температуру плавки люди пришли, осваивая выплавку меди из медно-колчедановых руд. А также выплавляя олово. Применение древесного угля для нужд бронзовой металлургии было, возможно и не обязательно. Но, тем не менее, давало определеннее преимущества. А само открытие этой технологии было достигнуто эмпирически в процессе т.н. эволюционного этапа развития бронзовой металлургии.
Впрочем, определенное несоответствие в положении месторождений меди и полиметаллов и наиболее удобных для эксплуатации лесных массивов Первой империи могло стимулировать поиск возможностей поставок “концентрированного” топлива в виде древесного угля в центры древней металлургии.
Остается открытым вопрос о возможностях при том оборудовании добычи определенных типов железной руды. Многие авторы склонны помещать центры первоначальной металлургии железа в Германию или бассейн Среднего Дуная. В те места, где были расположены развитые металлургические производства в Средневековье. Но, заметим, в это время в упомянутых центрах уже добывались те же типы железной руды, что и в наше время. То есть, добыча которых требует наличия уже довольно хорошего оборудования – стальных кайл, молотков, зубил.
Нам кажется, что гораздо логичнее искать первые центры выплавки железа в местах распространения относительно мягких и рыхлых т.н. болотных руд. Эти руды, скопления обычной рыхлой “ржавчины”, легки для добычи. Они залегают практически на поверхности. Их легко черпать даже деревянными лопатами. Они сразу заметны по относительно яркому красно-бурому цвету на неярком внешнем фоне.
Впрочем, болотные руды были достаточно конкурентоспособны в качестве сырья для выплавки железа еще в позднем Средневековье. И даже позже. Напомним, знаменитые ножи, производимые в г. Ворсма в Нижегородской области ценились вплоть до Афганистана и Индии еще в ХVIII и начале ХIХ века. Между тем эти ножи производились из стали, полученной из соответствующих руд окрестных болот.
Аналогичные руды были сырьем для производства весьма популярных в раннем Средневековье мечей, произведенных в Западной Руси.
Тем более, есть все основания предполагать, что именно болотные руды стали первым сырьем для металлургического производства в начале освоения железа. Тогда, когда железного горнодобывающего оборудования еще не было.
Но этот момент делает ситуацию еще более интересной. Ибо болотные руды, или в чем-то аналогичные вторичные железные руды, образующиеся “из ржавчины” (да простят специалисты такие упрощения) в окрестностях скоплений железосодержащих плотных массивных горных пород, могут формироваться только в соответствующих ландшафтно-геохимических условиях.
Климат должен отличаться избыточным увлажнением, а ландшафты характеризоваться кислой средой. Но избыточного увлажнения нет нигде на территории Первой империи. И даже в приграничных районах Причерноморья. Реакция ландшафтной среды там в основном щелочная. Редко слабо кислая.
А среднегорья этих мест зачастую сложены известняками или известковыми породами, где среда имеет еще более щелочную реакцию.
Так что рыхлых, доступных, хорошо различимых вторичных железных руд и болотных руд в самой Первой империи и ее ближайших окрестностях не было.
Они были в первую очередь на Русской равнине и в Средней Европе. Но в Средней Европе таких руд было больше всего не там, где больше железосодержащих пород, а там, где эти породы сочетаются с повышенным увлажнением территории и отсутствием известняков. То есть можно предположить, что первые центры металлургии железа были в Центральной Европе не совсем там, где они располагались позднее.
И относительная перспективность этого региона для металлургии в самом начале освоения железа была не столь высока.
Очень интересно, что в европейских языках обозначение красного цвета, крови, а отсюда и кровного родства, имеет один корень со словом “руда”. В русском это “род”, “рудый” (то есть рыже-красный), “руда”. В английском красный “red”, а в немецком “rot”. Вероятно, красная вторичная железная руда была для европейцев символом руды вообще. Чтобы убедиться, что вторичная руда действительно ярко-красная, читателю-москвичу, например, стоит походить по берегам Москвы-реки в окрестностях Коломенского. Зрелище ярко-красного
откоса из железистых песчаников на фоне зеленой травы очень красиво. А внизу у самой воды сплошные потеки ржавчины.
К счастью это не результат наличия некоей свалки. Это чисто природное явление. Кстати, напомним еще раз. Средневековая Русь не испытывала дефицита железа. Оно было свое из своих руд. Которых было достаточно для покрытия тогдашних потребностей страны.
Отметим еще один момент. Выплавка железа требует гораздо больше топлива, чем выплавка меди. Представим себе ситуацию, когда топоров еще мало. Они либо достаточно дорогие, бронзовые, либо каменные, тяжелые и довольно хрупкие. Такими много не нарубишь.
В этой ситуации критичным может стать даже породный состав деревьев. Конечно же, твердый дуб сейчас ценится гораздо дороже сосны или березы. Но когда надо заготавливать древесину на топливо, много древесины, каменным топорами, то, конечно же, лучше заготавливать ту же сосну. И отсутствие достаточно легко заготавливаемых пород дерева тоже может лимитировать развитие металлургии железа на самых первых этапах ее развития.
Но такого леса мало на юге, особенно на территории Первой империи, и много на севере. Так что и по этому критерию Русская равнина и северная половина Центральной Европы оказываются наиболее перспективными.
Таким образом, все естественнее предпосылки для начала железной НТР были именно здесь. И она произошла именно здесь. В болотистых районах западной половины Русской равнины и примыкающих с запада территориях с аналогичными ландшафтно-климатическими условиями.
Помимо неумолимой логики развития производства, есть масса других аргументов, доказывающих этот тезис.
В частности, нет сомнений, что самое первое в мире железо могло быть получено в рамках более или менее «массового» производства только из болотных руд. И это важнейшее событие цивилизационного развития не могло не отразиться в языке.
Но как раз связь между болотной рудой и железом зафиксирована только в славянских языках. «Железо» и «железа» исходят из одного корня. Но железа в древне славянских языках это не только железа в физиологическом смысле слова, это и комок, сгусток. Как раз комковатая структура, аналогичная грозди желез в организме характерна для болотной руды.
То есть только в славянских языках, в частности русском, понятие железа связано с самой ранней стадией освоения этого металла из болотных руд. И понятие железо относится к самым древним пластам русского языка. Понятие же руда в русском более позднее. То есть все понятия металлургии и рудного дела появились в русском после освоения железа. Железо было первым металлом наших предков. Но и сами они в свою очередь были первыми, кто освоил этот металл.
Более подробно и гораздо более научно корректно эти вопросы рассмотрены в книге академика Трубачева (О.Н. Трубачев «Этногенез и культура древнейших славян» М.: «Наука, 2003 – 486 с.).
Выводы Трубачева подтверждаются данными других наук. Так первые, самые ранние, следы производства железа, т.н. крицы (бесформенные болванки твердого губчатого железа со шлаковыми включениями) найдены на Русской равнине.
Разумеется, первые изделия из железа, а тем более стали, были редкими, эксклюзивными. Такими изделиями были мечи, которые на самых ранних этапах железной НТР клеймились индивидуально. Так вот известно 165, самых ранних, индивидуально клейменных мечей, которые хранятся в разных музеях Европы.
Из этих 165 мечей, имеющих надписи на клинках, 45 найдено в бывшем СССР (из них свыше 3/4 в западных регионах), 30 в бывшей ГДР, 19 в Финляндии, 11 в Польше. Итого 105 из 165. Или 2/3.
Все регионы этих находок совпадают с ареалом распространения болотных руд. Кроме того, большая часть этих находок локализована на землях древних славян. Напомним, кстати, что территория бывшей ГДР во времена начала железной НТР была заселена славянскими племенами лютичей и бодричей. Так что большинство первых мечей были изготовлены на землях славян или их ближайших соседей.
Для сравнения в ФРГ (без бывшей ГДР) найдено 12 таких мечей, Франции – 8, Англии -6, Норвегии- 4, Испании -1. (Данные взяты из книги: «Заговор против русской истории», Ефимов Н.Н. и др., М.: АНВИК, 1998 – 223 с.).
Кстати, мечи, это только одни из самых знаковых изделий из стали в то время. И если на Руси и ее ближайших окрестностях их найдено 45, а в Норвегии только 4, то становится понятным, почему викинги покупали кольчуги в Новгороде. Кольчуга еще более сложна в производстве, чем меч. И если уж мечей нет в достатке, то кольчуг и подавно не будет. А известный разбойник Рангар – Кожаные штаны после первой же попытки поразбойничать в новгородских владениях навсегда отказался от подобных затей. И начал успешно опустошать
Англию. Там вооружение было и по качеству и по количеству таким же, как у викингов. Намного хуже и скуднее, чем на Руси.
Вдумаемся в эти факты. Мы еще и сейчас по самому большому счету живем в железном веке. С точки зрения цивилизационного развития освоение железа можно сравнить только с освоением огня.
Так вот у истоков этой цивилизационной революции стояли наши предки, жившие на северо-западной четверти и в центре Русской равнины. Именно эти покрытые болотами земли и были тогда мировым промышленным центром. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. В частности относительно высоким уровнем жизни и высоким уровнем свобод квалифицированного населения. И с развитием городов. Не удивительно в этой связи, что Русь называли «страной городов» – Гардарикой скандинавских саг.
В этой стране городов население было почти поголовно грамотное. Как последний остров этой городской культуры и цивилизации можно рассматривать Великий Новгород. С его берестяными грамотами, свидетельствующими о высочайшем, по тем временам, уровне образования населения. Ведь в цивилизации все связано – уровень грамотности, уровень производства, уровень жизни, уровень политических свобод и т.п.
Кстати, если смотреть на нашу древнюю историю с этих позиций, не удивительны некоторые гипотезы о том, что предки русских могли легко вторгаться на земли юга. С железным мечом против бронзового кинжала (а из бронзы нельзя сделать рубящего меча, он расколется) можно и до Этрурии дойти, и, соединив достижения железной металлургии с благодатностью местных земель, новую цивилизацию основать. Благо, не только силы, но и культурного потенциала для этого было достаточно на Руси.
Впрочем, рассмотрение этих версий не входит в наши задачи.
Да и, право, не в завоеваниях дело. По сравнению с таким вкладом в мировую цивилизацию, как железная НТР, меркнет все остальное, меркнет любое завоевание. А Русь был лидером в одной из двух (всего двух!) самых масштабных НТР в истории человечества. Большего никогда не достигала византийская наследница Россия. Как ни пыжилась, напрягая народные силы в бесконечных завоеваниях и догоняющих модернизациях.
Русь же никого не догоняла. Она была лидером. Мировым лидером. Вдумаемся в это, и гордо поднимем голову, салютуя истинной славе наших предков – мастеров и жрецов, настоящих сынов своих Богов.
К сожалению, после Батыева нашествия и установления самовластного единоличного правления Невского и его потомков – Калиты, Ивана III и Ивана Грозного Русь, превратившись в Россию, неуклонно теряла цивилизационный потенциал (если рассматривать этот потенциал относительно других современников в каждый конкретный период). Превращалась из страны мастеров, страны богато живущих городов в страну надрывающихся на холодных скудных нивах крестьян.
Окончательно городская Русь исчезла после разгрома Новгорода Иваном Грозным. Но даже после всего этого Россия долго жила на инерции своего первого и, увы, последнего цивилизационного рывка в своей истории, где она выступила мировым лидером.
После Батыева нашествия Михалон Литвин еще писал « … Города (москвитян) славятся разными искусными мастерами: они (поставляют) … мечи … и разное вооружение … (Цитируется по книге: С. Валянский и Д. Калюжный «Другая история Руси» М.: ВЕЧЕ, 2001 – 494 с.).
Потом металлургическая продукция все больше упрощается. Однако в производстве самого железа Россия лидировала в Европе еще долгое время. Во времена Петра I по суммарному производству чугуна и стали Россия шла наравне с Англией. То есть делила первое и второе места в соответствующем производстве в Европе. И еще даже в середине XIX века по экспорту железа и простейших изделий из него опережала такого известного экспортера металла, как Бельгия.
Увы, это была уже инерция.
Но перед Батыевым нашествием Русь (вернее ее половина к северу от Оки) еще была страной городов, страной мастеров, одним из промышленных лидеров тогдашнего мира. И, кстати говоря, была страной, которая могла своим потенциалом изменить любую политическую конфигурацию в Европе и не только в ней.


3. Описание ТВД. Геополитическая ситуация к началу акции. Лес и Степь.

Итак, лесная часть Руси, земли с повышенным увлажнением, были перед Батыевым нашествием «страной городов». Именно этот факт является наиболее вероятным объяснением следующего феномена.
Степная и лесостепная часть Русской равнины имеют биоклиматический потенциал (учитывающий, плодородие почв, тепло- и влаго- обеспеченность) в среднем примерно в 2,5-3,0 раза больше, чем лесная зона. Однако хозяйственные центры и большая часть городов находились на неплодородном севере и северо-западе. Следовательно, экономическое преобладание Севера не могло базироваться на сельском хозяйстве. Оно базировалось на, если так можно говорить о временах Средневековья, промышленном производстве и сопровождающем это
производство интенсивном товарообмене.
Кстати, напомним, что в те времена, когда самым удобным и экономичным видом транспорта в континентальных районах был речной транспорт, прорезанная густой сетью гораздо более многоводных, чем сейчас, рек, северная половина Русской равнины была идеальным регионом для развития торговли.
Совершенно логично в этой ситуации, что Юг был отнюдь не пристанищем кочевников. На Юге было выгодно заниматься всеми видами сельского хозяйства. Причем, ориентированного на обмен. Ибо массовый потребитель продукции был под боком – за Окой и за Днепром.
Поэтому упоминания о деревнях тех же половцев вполне естественны. Хозяйство Юга, хозяйство Степи базировалось на оптимальном сочетании земледелия и скотоводства. Которое было лишь в незначительной степени полукочевым.
Что касается структуры самого Юга, то всецело завися от сельского хозяйства, отдельные южные регионы имели хозяйственный потенциал, прямо пропорциональный потенциалу биоклиматическому. То есть наиболее богатыми, и соответственно, политически сильными, были земли к западу от Волги. А еще точнее, земли, непосредственно примыкающие с юга к границам северной Руси.
Например, биоклиматический потенциал юга Тульской области в три раза превышает соответствующий потенциал Заволжья в Саратовской области. Так что наиболее многочисленные «орды» можно было собрать отнюдь не за Волгой, а к югу от современной Тулы или средневековой Рязани.
С геоэкономической и геополитической точки зрения совершенно очевидно, что Север и Юг не могли не быть связанными в единый хозяйственный комплекс. Общеизвестный факт, что Новгород обеспечивался продовольствием с «Низу». То есть с гораздо более южных районов. Но ведь не за красивые глаза везли в Новгород продовольствие с Нижней Волги и Верхнего Дона. Значит, был встречный поток товаров. Разумеется, был.
Политические и культурные результаты этих связей проявляются, в частности, в двуязычии верхов и среднего класса, о чем есть многочисленные свидетельства, не отрицаемые ни традиционалистами, ни критиками официальной истории.
Кроме того, следствием этих связей являются многочисленные династические браки русских и «половецких» (вернее будет сказать «степных», или «южных») князей.
«А как же многочисленные войны с половцами и вообще, степняками?», - спросит иной читатель. А что, разве сами русские князья не воевали друг с другом постоянно? – вопросом на вопрос ответим мы. Но не только они. И степняки друг с другом постоянно враждовали.
Не будем утомлять читателя длинными цитатами и подсчетами походов разных участников друг на друга. Заметим лишь, что читающий эти бесконечные перечисления усобиц человек, тем более со свежим взглядом, не сможет выделить ни одного системообразующего признака, который позволил бы принципиально отделить походы половцев на Русь от междоусобных разборок русских князей и самих степняков друг с другом.
Кроме того, перед Батыевым нашествием вообще трудно найти «чистые» в отношении состава участников, военные кампании. Русские князья и степняки соединяются в различные коалиции, которые и бьются друг с другом.
Кстати, это нашло отражение и в описании битвы на Калке. Пусть мы и считаем эту битву полумифической, но нет дыма без огня. И для составителей этого мифа вполне естественно положение, когда русские князья в союзе с одними степняками («половцами») бьются с другими степняками («татарами»), на стороне которых, в свою очередь тоже воюют русские «бродники» во главе с христианином, воеводой Плоскиней.
Так что, мы бы не педалировали описание междоусобиц периода феодальной раздробленности. Это в порядке вещей для тех времен. И, что характерно, не препятствует принципиально хозяйственным связям. Хотя, разумеется, и тормозит их. Но, повторим, так в то время было везде.
Но, подчеркнем, до Батыева нашествия не было объективных геоэкономических предпосылок для непримиримого противостояния Леса и Степи, Севера и Юга.
Теперь посмотрим, как такая хозяйственная структура могла отразиться на военных аспектах междоусобиц, а затем и большой гражданский войны. Очевидно, Север, или Лес был лучше обеспечен оружием. А Юг, или Степь были более мобильны, ибо там было гораздо больше лошадей, да и часть населения все же вела полукочевой образ жизни, и была «легче на подъем».
Из такого расклада следует, что оптимальная структура любой военно-политической коалиции должна была бы включать в различных соотношениях и представителей Леса и представителей Степи. Что мы и наблюдаем при описаниях усобиц до Батыева нашествия.
У нас нет оснований считать, что эта оптимальная структура была нарушена при подготовке и осуществлении самого Батыева нашествия. Эти соображения, кстати, еще раз подтверждают, уже с совершенно другой стороны, что нашествие, чтобы иметь шансы быть успешным, должно было быть «смешанным».
Таковым оно и было, как мы показали выше.
Напомним, однако, непреложное правило военно-политических союзов. Ведущей силой в них всегда является более развитая и хорошо вооруженная сторона. Иной «поставщик коней и людей» может нести основную тяжесть боев. Но в итоге дирижирует всегда более развитый в промышленном плане союзник.
Так есть, так будет, так было в недавнем прошлом.
У нас нет оснований сомневаться, что так же было и во времена Батыя и Невского.
Так что «дирижером» был отнюдь не Батый, а его русские союзники.