| ← Октябрь 2013 → | ||||||
|
1
|
2
|
3
|
4
|
5
|
6
|
|
|---|---|---|---|---|---|---|
|
7
|
8
|
9
|
10
|
11
|
12
|
13
|
|
14
|
15
|
16
|
17
|
18
|
19
|
20
|
|
22
|
23
|
26
|
27
|
|||
|
28
|
29
|
30
|
31
|
|||
За последние 60 дней ни разу не выходила
Открыта:
14-05-2008
Автор
Статистика
8.283 подписчиков
0 за неделю
0 за неделю
Норд-Ост. 11 лет назад
 11 лет назад отряд террористов под руководством Мовсара Бараева захватил театральный центр на Дубровке. В результате штурма 130 человек погибло и 700 было ранено. В одиннадцатую годовщину «Норд-Оста» «Сноб» снова вспоминает те трагические события. Правильно ли действовали офицеры «Альфы» и медицинских служб? Можно ли было обойтись меньшими жертвами? Научилось ли государство предотвращать теракты? Ветеран подразделения «Альфа» Сергей Гончаров, мать одного из погибших Татьяна Карпова, социолог Ольга Крыштановская и другие дали оценку случившемуся и рассказали, что изменилось за прошедшие годы Татьяна Карпова, сопредседатель общественной организации «Норд-Ост»: У меня там погиб сын. Со дня захвата все родственники, друзья, родные и близкие находились в соседнем здании ПТУ на улице Мельникова, дом 3. Мы сидели там все три дня и ждали помощи от правительства. Всего было захвачено 912 человек, из них половина дети, ведь спектакль был молодежный. Люди шли на него как на сказку, а попали в кромешный ад: захват террористами и ясное понимание того, что они могут больше никогда не покинуть этих стен. Везде стояли растяжки, в середине зала находилась огромная бомба, взрывные устройства были на поясах шахидок, которыми был наполнен весь зал. Господин Путин заявил, что операция по спасению заложников прошла блестяще, а мы уже одиннадцатый год утверждаем всем, что это сплошная ложь. Операция по спасению была полностью провалена, не было достаточно машин скорой помощи, не было врачей. По результатам осмотра в морге медицинская комиссия установила, что 97 людям из 130 погибших медицинская помощь не была оказана вообще. В том числе медицинская помощь не была оказана и моему сыну. С чем я живу эти одиннадцать лет как мать, как женщина? Тело моего живого сына вынесли из зала, сначала расположили на ступеньках театрального центра, а потом отнесли во дворы через улицу Мельникова, где находились два автобуса, в которые складывали трупы. Пульс у моего сына врачи, видимо, не определили, закинули его в автобус с трупами. Там он пробыл более шести с половиной часов, пока за ним не приехала машина скорой помощи, чтобы перевезти в один из московских моргов. У меня есть бумага-свидетельство приезда медицинской помощи, называется «карта вызова», там написано, что смерть моего сына наступила не на ступеньках театрального центра, где он лежал, и не в этом автобусе. Смерть наступила в машине скорой помощи. То есть спустя шесть с половиной часов после окончания штурма он был живым, но находился в автобусе с трупами. За операцию по освобождению заложников на «Норд-Осте» никто из высокопоставленных чиновников не ответил, не ответил ни один штабист из тех, кто возглавлял штабы на месте. И господин президент, гарант нашей Конституции, тоже за это не ответил. Все смерти на его совести — мы не понимаем, как он смог баллотироваться вторично с таким грузом, как «Норд-Ост» и Беслан. На власть у нас нет никаких надежд, мы давно уже потеряли веру в ее законность. В декабре 2012 года Следственный комитет отказал в возбуждении уголовного дела в отношении тех, кто руководил спецоперацией по освобождению заложников на «Норд-Осте». Мы вынуждены были обратиться в Страсбургский суд. Не потому, что мы жаждем крови и мести, а затем, чтобы теракты больше не повторялись. Сергей Гончаров, президент ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа»: Десять лет, прошедшие после теракта на Дубровке, — большой срок. Но те, кто это пережил, вряд ли забудут случившееся. В том числе и наши офицеры «Альфы». Если бы офицеры «Альфы» и «Вымпела» не вошли в этот центр, не уничтожили боевиков, то здание бы взорвали, погибли бы все заложники, офицеры, да и ближайшие здания все были бы снесены. Многие спецслужбы мира изучают операцию «Норд-Оста» и считают, что все решения в принципе были правильные. Все любят говорить о том, что можно было решить проблему как-то по-другому. Все крепки задним умом. Никто не упоминает, что времени было мало, внутри было огромное количество людей, которых не кормили, не поили, не давали им спать и так далее. Конечно, та медицинская ситуация, которая сложилась после освобождения заложников, должна была быть лучше. Наши медики на сто процентов не справились. Два дня назад произошел террористический акт в Волгограде, и говорить, что обстановка у нас резко улучшилась, я не могу. И в то же время я могу сказать, что спецслужбы работают довольно успешно. Если верить директору ФБС Бортникову, за последнее время службой безопасности страны предотвращены около 350 запланированных боевиками терактов. Это довольно большая цифра. Если говорить о Северном Кавказе, там продолжается террористическая война, каждый день происходят взрывы и убийства. Северный Кавказ — это наша боль. То, что там происходит, пугает всех, а особенно в преддверии Олимпиады в Сочи, которая будет проходить рядом с этим взрывным регионом. Я думаю, что теракт в Волгограде — это начало кампании врагов России, которые пытаются доказать всему миру, что к нам ехать небезопасно. Не могу сказать, что Россия является самой террористически опасной страной в мире, в Израиле, например, воюют уже 50 лет, и там часто случаются теракты. И хоть спецслужбы довольно успешно справляются со своими обязанностями, с террористами можно бороться только сообща. К сожалению, у нас нет нормального контакта с нашими друзьями. Когда в Америке случилась трагедия 11 сентября, их президент сразу заявил: «Мы должны дружить, мы должны держаться вместе». Но потом эта тема ушла, и сейчас каждая спецслужба работает только по своим каналам. Ирина Хакамада, политик: Система предупреждения террористических актов за это время не изменилась. Взрыв в Волгограде показал, что все по-прежнему непредсказуемо. Все эти системы внедрения своих агентов и предупреждения терактов совсем не работают. Изменилось лишь то, что начали выплачивать компенсации пострадавшим и родственникам. Раньше их добивались с трудом и со скандалом, сейчас дела обстоят лучше. Трагедия заключалась в том, что самая главная операция по освобождения не была продумана с точки зрения медицинских последствий. А еще после штурма и использования газа помощь на месте оказывали настолько неэффективно, что жертв было страшное количество. Бюрократия не сработала, хотя ордена все получили. Следственный комитет отказался возбудить уголовное дело в отношении должностных лиц, допустивших нарушения при штурме. И мы пытались начать расследование, но на нас не обращали внимания. Я считаю, что отсутствие открытого публичного разбирательства приводит к тому, что ошибки будут повторяться и безответственность никуда не денется. Об этом событии нужно помнить всегда. История терроризма продолжает развиваться. Если, не дай Бог, придется опять работать с заложниками, нужно научиться ценить каждую человеческую жизнь, не жертвовать ей ради псевдопатриотизма. И нужна, конечно, разветвленная профессиональная агентура для внедрения своих агентов в круги, где готовятся террористические акты. Ольга Крыштановская, социолог: В обществе нет террористической истерии. Все ровным счетом наоборот. Люди как будто привыкли к этому: «Ну, еще один теракт…» Это и есть самое страшное, когда теракты становятся обычным делом. Когда умирают люди, даже без терактов, всем нам свойственно искать виновных: врачи не досмотрели или непрофессионально была проведена операция. Люди не могут смириться с горем и ищут причины. У нас в стране очень много беспорядка. Не в моей компетенции судить правоохранительные органы, но если говорить об операции по освобождению заложников, боюсь, пришлось бы судить сотни и сотни людей, в том числе тех, которые закрыли подъезд к месту своими машинами. Люди неправильно паркуются, из-за этого не может подъехать пожарная машина или карета скорой помощи. Бардак возникает без всяких терактов. Что же говорить о трагедии на Дубровке, когда надо было вывозить сотни людей? Нужны были десятки машин скорой помощи. В России организационные способности — самое слабое место, все ломается на этом уровне. Максим Суханов, актер: Все это было давно, но из памяти не уходит, потому что это было вокруг нас. Ощущение, что такого рода вещи не могут повториться, тоже никуда не ушло — я говорю о безопасности в нашей стране. Раз не хватает бдительности нашим службам, то не должны терять бдительность сами люди. И по возможности предотвращать такого рода вещи, хотя я не знаю, как их предотвращать. Автор - snob.ru |
| В избранное | ||
