Энергетика и промышленность России - избранные материалы.
ВЫПУСК 67.

Сергей Богданчиков: «Мы не можем быть чистоплюями»

«Роснефть» - единственная в России вертикально-интегрированная нефтяная компания, полностью принадлежащая государству. В последнее время она демонстрирует завидную агрессивность в приобретении новых активов и расширении сферы своей деятельности. А приобретение ею компании Андрея Вавилова «Северная нефть» некоторым аналитикам показалось даже чересчур агрессивным и дорогим. О планах компании рассказал журналистам ее президент Сергей Богданчиков.

- Какие основополагающие цели ставит перед собой компания на перспективу и каковы основные механизмы их достижения?

- Мы руководствуемся стратегией развития компании, которая была утверждена советом директоров в сентябре 2001г. - на период до 2015г. Она предусматривает значительное наращивание добычи нефти (с 15 млн. тонн до 40 млн. тонн в год) и газа (с 5 млрд. куб. м до 50-55 млрд. куб. м в год). Пропорционально добыче должны возрасти переработка и сбыт. И как следствие - рост капитализации. Стратегия была составлена на основе прогноза развития нефтяной индустрии России и мира.

В последние годы мы увеличивали нефтедобычу на 8-12% и создали предпосылки для того, чтобы в текущем году рост составил уже 22-25%. В следующем году этот показатель составит порядка 20%, в 2005г. - 15-20%, и в 2006г. мы ожидаем темп роста на уровне 30%.

Основная наша цель - поддержание конкурентоспособности компании как в России, так и в мире. Если мы не будем развиваться, то станем ничтожно малы, неконкурентоспособны. Такой подход диктуется рынком, и государственные компании здесь ничем не отличаются от частных.

- Соответственно, какие новые проекты являются первоочередными для компании?

- Мы используем методику ранжирования проектов, принятую в ведущих компаниях мира: по эффективности или по срокам окупаемости. Чем меньше срок окупаемости, тем эффективнее проект, хотя, конечно, учитываются и иные обстоятельства. Таким образом, мы имеем несколько проектов, важнейших на текущий момент.

Во-первых, это проект освоения Приразломного месторождения. Мы реализуем его вместе с «Газпромом» - 50 на 50. В настоящее время ведется строительство ледостойкой платформы, в конце 2004г. мы приступим к бурению и добыче нефти. Мы полагаем, что около 8-9 млн. тонн в год мы будем там получать.

Второй проект, который для нас крайне важен, - это освоение Кынско-Часельской группы месторождений на Ямале. Сейчас мы ведем обустройство первого из этой группы месторождения - Кынского. Запасы сейчас уточняются, но я полагаю, что на годовую добычу в несколько миллионов тонн ресурсы там есть.

Следующий проект я бы назвал важнейшим. Это «Северная нефть» - у нее огромный потенциал роста. Последние годы добыча там росла более чем на 30% , в этом году намечен рост с 1,4 млн. до 2,5-3 млн. добычи. В последующие два года мы выйдем на уровень 7-7,5 млн. тонн в год. Сейчас мы усиливаем там геолого-разведочные работы.

Следующий проект в Казахстане. Это структура Курмангазы. На весну намечено начало разведочного бурения, посмотрим, что бог даст.

«Сахалин-5», который мы реализуем вместе с BP. В этом проекте у нас на этот год намечен большой объем сейсморазведочных работ, для того чтобы в следующем году начать бурение.

По плану идут работы и в рамках проекта «Сахалин-1», где платформа «Орлан» модернизируется и в 2005г. с нее должна начаться добыча. Кроме того, идет подготовка к бурению наклонно-направленных скважин с берега, в этом году оно начнется.

Продолжается модернизация Комсомольского НПЗ, к настоящему моменту бензиновую линию мы завершили, сейчас строим гидроочистку дизельного топлива.

- А где вы собираетесь найти средства для инвестиций в такое количество проектов?

- Компания сейчас ежегодно зарабатывает до 1 млрд. долл., что уже само по себе не так уж мало. Это позволяет разумно сочетать собственные и заемные средства при финансировании проектов.

В качестве финансового механизма «Роснефть» активно внедряет проектное финансирование крупных объектов, которое, к сожалению, пока еще мало распространено в России. Деньги берутся под конкретный проект, под его залог, без регресса на другие активы. По мере реализации проекта инвестиции увеличиваются.

- Многие аналитики полагают, что вы переплатили за «Северную нефть».

- Ничего подобного. Сначала надо потрудиться провести анализ и подсчеты, а потом уже высказывать свое мнение. Посмотрите сделки по приобретению российских нефтяных активов за последние годы. При покупке «ОНАКО» стоимость тонны запасов составила 5,09 долл., ЛУКОЙЛ купил «Пермьтекс» по 5,56 долл. за тонну резервов, ТНК - «Оренбурггеологию» по 6 долл., ВР - ТНК по 5,19 долл. Нам же «Северная нефть» обошлась в 4,47 долл. за тонну запасов. Говорят, что мы заплатили за баррель добычи 55 долл., а ВР - 45 долл. Но разве можно сравнивать Вал Гамбурцева с приростом 30-40% в год с Самотлором, лучшие времена которого все же уже позади?

Но дело не только в цене. В Тимано-Печоре, где работает «Северная нефть», у нас есть и другие активы: доля в «Полярном сиянии» (20%) и в «Архангельскгеолдобыче» (25,5%). Только в АГД на нашу долю приходится свыше 100 млн. тонн извлекаемых запасов. Кроме того, мы работаем на Приразломном и Штокмановском месторождениях в Баренцевом море. Мы сейчас ведем переговоры с ЛУКОЙЛом о вычленении запасов АГД в отдельную группу месторождений, которая примыкает к Валу Гамбурцева и другим месторождениям «Северной нефти». Плюс в ближайшие годы мы сможем подкупить на тендерах еще полсотни-сотню миллионов тонн запасов, и всего этого хватит на годовую добычу в 20 млн. тонн - вторая «Роснефть», причем не на Ямале или Сахалине, за 4-5 тыс., а то и 10 тыс. км от основного потребления, а на Северо-Западе России, где у нас есть нефтетерминал, сети АЗС и где мы также собираемся строить НПЗ.

Таким образом, «Роснефть» сэкономит значительные средства на инфраструктуре, что, в свою очередь, скажется и на окупаемости сделки по «Северной нефти», которая не превысит четырех лет.

К вопросу об аналитиках. По моему мнению, в большинстве случаев их выводы основываются на эмоциональной реакции на событие, а не на серьезном анализе. Не думаю, что это делает честь газете, которая на своих полосах публикует всякие псевдоаналитические заключения.

- Приобретение «Северной нефти» наделало много шума. Как проходила сделка?

- В момент сделки как раз никакого шума не было. Пятого января, пока все отдыхали, мы перевели деньги и получили акции. Все это делалось через Сбербанк. Он был выбран в качестве агента совершенно сознательно: во-первых, для того, чтобы налоговая инспекция была уведомлена и обложила налогом эту сделку здесь, в России; во-вторых, чтобы никто не думал, что совершаются какие-то непрозрачные действия, поскольку отследить, куда идут деньги из Сбербанка, элементарно. Многие удивились, что в ходе сделки не были задействованы офшорные механизмы, позволяющие минимизировать налоги или вовсе от них уйти. Но ничего подобного действительно не было.

- Вас не смущает, что это конфликтный актив? С «Северной нефтью» судятся и ЛУКОЙЛ, и МПР...

- Наверное, пора прекратить разговоры о том, что Вал Гамбурцева куплен за 7 млн. долл. Есть лицензионное соглашение - прочитайте его. Вал Гамбурцева был куплен более чем за 115 млн. долл., из которых 7 млн. долл. - это федеральная доля, а остальное - местная. Таким образом, предложение, которое делали прежние владельцы, было абсолютно конкурентоспособным. «Роснефть» участвовала в конкурсе и тоже предложила на уровне 100-105 млн. долл., кажется. Но все - в федеральный бюджет.

Теперь о судах. «Северная нефть» выиграла большинство процессов. Сейчас дело находится в Высшем арбитражном суде. Президенты четырех компаний уже написали туда, что лицензию надо отобрать. Вот бы, кстати, с чем стоило всерьез разобраться. Почему позволяется таким образом давить на суд? Сегодня у нас по каждому поводу, который возникает в нефтяной индустрии, пишутся письма за несколькими подписями, и они начинают определять слишком многое. Вы знаете, о ком я говорю, и знаете, сколько таких писем было в прошедшем году. Этот год не успел начаться - опять сплошные письма по каждому поводу.

- Но с «Северной нефтью» воюют и ненецкие законодатели. Они уже попросили прокуратуру воздействовать на компанию, с тем чтобы она рассчиталась по долгам с местным бюджетом...

- Мы знаем об этой обеспокоенности депутатов. Эта проблема будет решена. Договоренность с губернатором НАО о том, что мы погасим задолженность, уже достигнута.

- Чтобы закончить о конфликтах - вы по-прежнему намереваетесь оспаривать итоги аукциона по акциям «Славнефти»?

- Безусловно. Мы честно хотели участвовать в этом мероприятии и приготовили для этого 3,1 млрд. долл., но, как известно, компании, представляющие наши интересы, были отстранены от аукциона судом - причем еще до того, как подали заявки на участие. Это чистейшей воды мошенничество. Дагестанский суд уже наказал за это руководителя РФФИ. У нас готово несколько исков в различные суды, кроме того, мы направили заявление в Генпрокуратуру по этому делу.

- Какие еще у «Роснефти» планы по приобретению новых активов?

- Таких планов, чтобы купить завтра-послезавтра, сейчас нет. Но мы намерены расширяться, по мере того как будет снижаться финансовая нагрузка на компанию. Мы начали с февраля гасить банковские долги и будем активно продолжать делать это. И когда сочтем, что достаточно готовы к приобретению новых активов, начнем предпринимать конкретные шаги. У нас есть планы по Восточной Сибири и Якутии, по Западной Сибири и Тимано-Печоре, о чем я уже говорил.

- «Роснефть» участвует в тендере по приобретению акций хорватской нефтекомпании INA. Зачем она вам нужна?

- Мы хотим получить доступ к глубоководному терминалу в хорватском порту Омишаль. Как известно, через этот порт планируются поставки российской нефти в рамках проекта «Дружба - Адрия». А у нас подписано предварительное соглашение с компанией Marathon о совместной организации поставок нефти в США. Омишаль подходит для этого как нельзя лучше. Да и вообще, перевалочный бизнес близок нам. У нас уже есть терминалы в Туапсе, Архангельске, Находке, Де-Кастри, недавно купили в порту Восточный. Это очень хороший, реально прибыльный бизнес. Кроме того, INA имеет два НПЗ, а у «Роснефти» как раз дефицит перерабатывающих мощностей.

- Правда ли, что из трех участников тендера вы предложили наибольшую цену за акции - более 400 млн. долл.?

- Мы не знаем, что заявили конкуренты, но наша сумма существенно ниже той, которую вы назвали. Огласить ее я не могу.

- Еще один вопрос, который сейчас активно дискутируется в нефтяном сообществе и властных структурах, - нужны или не нужны стране соглашения о разделе продукции (СРП). Ваше мнение?

- Давайте посмотрим, кто заинтересован в том, чтобы похоронить СРП в России. Это две компании, которым в период дележа нефтяного пирога достались самые продуктивные месторождения. Поэтому у них низкая себестоимость добычи нефти, они обеспечили себе конкурентные преимущества на данном этапе и хотят их сохранить в перспективе на 15-20 лет. Ведь понятно, что затраты на новый регион со строительством дорог, трубопроводов, линий электропередачи всегда будут неконкурентоспособными по сравнению с уже освоенными территориями.

И что же теперь происходит? Есть закон о СРП, почти 30% запасов нефти и 11% газа - самых трудноразрабатываемых - отдельными законами включены в федеральный перечень месторождений, которые можно разрабатывать на условиях СРП. И после этого начинаются дебаты, нужны ли СРП. Я думаю, что эйфория от роста добычи в стране скоро закончится, потому что с середины 80-х гг. ни одна из имеющихся новых нефтегазоносных провинций не введена в строй. Сахалин освоен благодаря тому, что там есть СРП и туда пришли иностранные компании. Российский частный бизнес в нефтяной промышленности не доказал своей способности освоить нефтяную провинцию. Фактически работа идет на тех фондах, что достались даром от отцов. Нужны десятки миллиардов долларов, а без СРП их вряд ли кто даст.

- В последнее время в связи с бурным ростом добычи появилось несколько нефтепроводных проектов, направленных на увеличение экспорта. Ваше мнение - что нужно строить?

- У нас вся проблема нефтетранспорта в стране свелась к вопросу, строить трубу в Китай или не строить. Однако за последние 10-12 лет российское правительство официально в разной степени значимости документов зафиксировало участие России в КТК первой, а затем и второй очереди, далее БТС-1 и БТС-2, Ангарск - Дацин и Ангарск - Находка и, наконец, «Дружба - Адрия». Частными компаниями внесена идея строительства трубы Западная Сибирь - Мурманск. В общей сложности заявлено увеличение экспорта на 170 млн. тонн в год. Если же посчитать, насколько он может реально вырасти в ближайшие 10-15 лет, получится максимум 70-80 млн. тонн. Таким образом, очевидно, что все эти проекты реализованы быть не могут и государство должно выбрать из них приоритетные. Государству нужно выработать концепцию, в которой была бы зафиксирована очередность ввода новых трубопроводных мощностей в зависимости от приоритетности. Сегодня же одна частная компания предлагает проложить трубу в одном направлении, другая - в противоположном. Это никуда не годится. Не должны решения по многомиллиардным стратегическим проектам приниматься бессистемно.

По нашим расчетам, получается, что нефтепровод из Восточной Сибири на Находку - самый выгодный для государства. Мы представили свои наработки во все заинтересованные ведомства и хотим, чтобы было обеспечено честное и квалифицированное рассмотрение всех подходов к проблеме.

- «Роснефть» в свое время выступала за создание госрезерва…

- Неправильно, не выступала - мы дали идею, и все. А дальше решать государству.

Побудительным мотивом было желание навсегда избавиться от механизма балансовых заданий - пережитка, который не давал нефтянке нормально развиваться в рыночных условиях, но в то же время позволял государству решать проблемы тяжелых регионов.

В стране ведь есть масса месторождений, находящихся на балансе государства. Их можно подготовить и решать проблему регионов, не нагружая компании и не создавая им проблемы с партнерами и кредиторами.

При этом «Роснефть» на право оператора не претендовала, нам операторств этих хватает.

- Какова сейчас ситуация с «Росшельфом»? Лицензии на Приразломное и Штокмановское месторождения с этой компании были переведены на «Севморнефтегаз». Этому противился ЛУКОЙЛ, опосредованно владеющий долей в «Росшельфе». Существует ли конфликт по этому поводу?

- С точки зрения закона все было сделано правильно. Лицензии «Росшельфа», в котором контрольный пакет акций принадлежит «Газпрому» - нашему партнеру по «Севморнефтегазу», - действительно переданы этой компании. У части акционеров «Росшельфа», в частности у «Северстали», перед этим мы выкупили акции. То же самое предлагали «Севмашпредприятию» и ЛУКОЙЛу, чтобы никто не был в обиде. Что касается конкретно ЛУКОЙЛа, то в июне прошлого года я встречался с Алекперовым, и мы договорились о том, что вписываем в проекты освоения Приразломного и Штокмановского тот процент, который принадлежит ЛУКОЙЛу в «Росшельфе». И из миноритарного акционера он превращается в участника консорциума с реальными правами на запасы, а в последующем и на добычу, на конкретные тонны нефти, а не на эфемерные дивиденды через 15 лет. При этом, как я уже говорил, мы просили ЛУКОЙЛ точно так же вычленить и предоставить нам наши 25,5% в запасах «Архангельскгеолдобычи». У ЛУКОЙЛа пока нет решения, но все эти предложения остаются в силе. Я надеюсь, что мы все-таки договоримся, ведь ЛУКОЙЛ теперь наш партнер по геологоразведке на азовском шельфе.

- В прошлом году «Роснефть» удивила рынок тем, что создала СП для торговли нефтепродуктами с хоккейным клубом «Динамо». В чем смысл сделки?

- Удивляться тут нечему. Мы давно искали возможность выйти на московский розничный рынок и вдруг получили информацию - и нам предъявили документы - о том, что клуб располагает земельными участками под АЗС, которые готов внести как вклад в СП. Мы этим и воспользовались. Хоккей тут ни при чем. На месте хоккейной команды могла бы быть и баскетбольная, например, равно как и любая другая организация.

- И сколько заправок вы хотите построить в Москве?

- Мы хотели бы войти в этот рынок - рынок очень хороший и перспективный, подробней я пока не могу сказать.

- «Роснефть» и Межпромбанк создали компанию «Русский уголь», однако в конце прошлого года появилась информация о том, что вы выходите из проекта, но затем она была опровергнута. Что произошло?

- «Русский уголь» создан, зарегистрирован, мы внесли в уставный капитал некоторые средства, и была договоренность, что стороны до конца года внесут в компанию все свои угольные активы на паритетной основе. Однако в дальнейшем банк не захотел это делать. Тогда мы и решили выйти из «Русского угля». Банк пообещал, что поставит активы на баланс «Русского угля». Посмотрим, как будут развиваться события. Наша позиция остается прежней.

- Межпромбанк в прошлом году занялся нефтяными проектами. Возможно ли ваше с ним партнерство в этой сфере?

- Вряд ли. В нефтянке вообще чаще встречается конкуренция, а не партнерство.

- Недавно акционеры дочерних предприятий «Роснефти» одобрили предоставление залога под кредит ABN AMRO для холдинга в объеме до 700 млн. долл. Будет ли компания брать этот кредит и если да, то на какие цели?

- Кредит в стадии оформления. Эти средства мы направим на реструктуризацию наших долгов, т. е. замещение краткосрочных заимствований долгосрочными. Так что новый кредит не приведет к росту долга.

- Недавно стало известно, что «Роснефть» собирается приобрести еще один конфликтный актив - долю в «Енисейнефти», которая владеет лицензией на крупное Ванкорское месторождение в Красноярском крае. ЮКОС утверждает, что ранее эта доля была незаконным образом приобретена у его «внучек», и оспаривает сделки в судах. Как вы собираетесь решать эту проблему?

- Это не конфликтный актив. По нашему мнению, здесь точки над i может расставить суд. Либо стороны договорятся между собой, вот и все. В прошлом году, когда готовилась сделка по приобретению TotalFinaElf 52%-ной доли в «Енисейнефти», один ее участников - кажется, «Союзнефтегаз» - не был об этом уведомлен.

- Так вы уже купили какую-либо долю в проекте?

- Еще нет. Мы находимся в такой стадии, которая дает нам право работать и отстаивать свои интересы в этом проекте. Мы задействованы в нем достаточно давно, хотя и не афишировали это до положенного срока. Мы ведем переговоры с другими участниками процесса, чтобы разрешить ситуацию в общих интересах. На 20 февраля намечена встреча с ЮКОСом. Они покажут, как их обидели и на какую сумму. И если это юридически доказуемо, мы готовы решить вопрос мирным путем. Точно так же и с TotalFinaElf. Я встречался с ее президентом, проблему обсуждали наши заместители, и мы рассчитываем решить ее путем переговоров. Но это не значит, что мы поступимся собственными интересами. Мы не можем быть чистоплюями и подставлять левую щеку, если ударили по правой. Там, где мы не правы, доказывайте - в судах, желательно в переговорах, но позиции компании мы будем отстаивать.

- И все-таки какую долю вы получаете в «Енисейнефти»?

- Об этом пока рано говорить. Это будет некорректно по отношению к партнерам.

- Государство хочет довести свой пакет в «Газпроме» до контрольного, и появилась идея отдать «Роснефть» в «Газпром» в обмен на его акции. Как вы на это смотрите?

- Вопрос не ко мне. Я менеджер, меня пригласили, я пришел и работаю. А собственником является государство, ему и распоряжаться «Роснефтью».

- Появились охотники на покупку доли «Роснефти» в «Краснодарнефтегазе». Недавно об этом заявили глава «Вимм-Билль-Данна» Якобашвили и «Югнефтепродукта» - Ваха Агаев. Ваша позиция?

- «Краснодарнефтегаз» не продается.

В шестьдесят восьмом выпуске читайте: Магнитная технология безреагентной водоподготовки

С вопросами и предложениями обращайтесь по адресу ep@eprussia.ru

Подписаться на печатную (бумажную) версию газеты "Энергетика и промышленность России" (периодичность - раз в месяц, объем - 32-64 полосы) можно ЗДЕСЬ. Ознакомительный экземпляр высылается бесплатно.

С расценками на размещение рекламы в газете "Энергетика и промышленность России" и на сайте www.eprussia.ru можно ознакомиться ЗДЕСЬ.