О малоизвестной странице Отечественной войны 1812 года рассказывает Юрий Бондаренко, историк, публицист, специалист по польской истории и филологии.

В 1820-х годах во Франции были опубликованы воспоминания генерала Филиппа-Поля де Сегюра, личного адъютанта Бонапарта. Эти воспоминания вызвали небывалый ажиотаж, позже их использовал Лев Толстой, описывая Бородинскую битву в «Войне и мире». Так вот, в 6-й главе своих мемуаров де Сегюр подробно рассказывает об отступлении наполеоновской армии из Москвы. В том числе - о жуткой сцене, открывшейся командованию французских сил после того, как те миновали Можайск и Бородинское поле, где на тот момент всё ещё лежали «тридцать тысяч наполовину обглоданных трупов».  

«…Императорская колонна приближалась к Гжатску (ныне город Гагарин. - Ред.); она была изумлена, встретив на своём пути только что убитых русских. Замечательно то, что у каждого из них была совершенно одинаково разбита голова и что окровавленный мозг был разбрызган тут же. Было известно, что перед нами шло две тысячи русских пленных и что их сопровождали испанцы, португальцы и поляки… Кругом императора никто не обнаруживал своих чувств. Коленкур (дипломат наполеоновской эпохи, был послом в России и министром иностранных дел Франции. - Ред.) вышел из себя и воскликнул: «Что за бесчеловечная жестокость! Так вот та цивилизация, которую мы несли в Россию! Какое впечатление произведёт на неприятеля это варварство? Разве мы не оставляем ему своих раненых и множество пленников? Разве не на ком будет ему жестоко мстить?»

[articles:55205,47724]

Перед нами - неоспоримое свидетельство военного преступления. И от кого - не от воевавшей с ней стороны, а от человека из ближайшего окружения Наполеона! Де Сегюр, кстати, после войны стал сенатором, прожил долгую жизнь. И много претерпел от соотечественников за то, что в своих воспоминаниях не описывал русских как полных идиотов и не считал поражение Наполеона только лишь заслугой «генерала Мороза».

Между тем, как пишет далее очевидец, увидев страшную картину, «Наполеон хранил мрачное молчание; но на следующий день убийства прекратились. Ограничивались тем, что обрекали этих несчастных умирать с голоду за оградами, куда их загоняли на ночь, словно скот. Без сомнения, это было варварство; но что же было делать? Произвести обмен пленных? Неприятель не соглашался на это. Выпустить их на свободу? Они стали бы рассказывать о нашем бедственном положении и, присоединившись к своим, яростно бросились бы за нами. В этой беспощадной войне даровать им жизнь было равносильно тому, что принести в жерт­ву самих себя. Приходилось быть жестокими по необходимости…»

Точное число убитых русских пленных, к сожалению, осталось неизвестным. Как неизвестно и число выживших. При Шевардине и Бородине было потеряно (убитыми, ранеными и пленными) 44 тыс. солдат и 1,5 тыс. офицеров.
По разным оценкам, в плен к французам тогда попали 700-800 человек. Но позже это число могло резко увеличиться за счёт оставшихся в Москве раненых солдат. Как видим, де Сегюр говорит о двух тысячах наших пленных, шедших впереди императорской колонны. По-видимому, погибла значительная их часть.

Но почему подозрение падает именно на поляков, ведь в мемуарах речь идёт также об испанцах и португальцах? Ответ простой: в Испании шла партизанская война против французов, воевавшие в рядах Великой армии испанцы и португальцы были призваны не по своей воле. У них не было никаких причин питать как любовь к Наполеону, так и ненависть к его противникам. Поляки же воевали с русскими скорее по зову сердца. Они шли к Бонапарту добровольцами, в надежде восстановить своё государство. Примечательная деталь: когда Русская армия в начале войны отступала от границ империи через белорусские земли, населённые в значительной степени поляками, она сталкивалась с проявлениями партизанской борьбы, наши конвои не раз были атакованы.

Можно вспомнить и другой факт: когда за месяц до описываемых событий наполеоновские войска только вошли в Москву, то первым делом поляки из 5-го корпуса Понятовского ворвались в Кремль и забрали все трофеи, взятые Мининым и Пожарским у польских интервентов за 200 лет до того, в 1612 году. Забрали, чтобы уничтожить следы своих былых поражений...


Вот и осенью 1812-го у польских военных был весомый повод жестоко обойтись с нашими пленными. Они понимали: разгром Наполеона лишает их шансов на восстановление независимого Польского государ­ства. Между тем убийство этих русских пленников - по сути, такое же военное преступление, как и катынская трагедия, во время которой в 1940 г. были уничтожены тысячи польских граждан. Масштаб этих драм, конечно, разный - в катынском лесу погибло больше людей. Но это не значит, что наши солдаты, подло убитые в октябре 1812-го, не заслуживают того, чтобы об их трагедии помнили. Эпизод 200-летней давности показывает, что не всё было однозначно и россияне вполне могут предъявить свой счёт за военные преступления к польской стороне.

[articles: 52700]

Ради добрососедских отношений с Польшей нельзя постоянно заниматься предъявлением взаимных обид. Но и забывать о наших воинах мы не имеем морального права. На мой взгляд, необходимо отдать дань памяти безвинно погибшим. Сегодня на месте их гибели на старой Смоленской дороге нет ничего - ни монумента, ни даже памятного знака. Это упущение в дни 200-летия трагедии под Гжат­ском пора исправить. Надеюсь, что губернатор Смоленской области примет правильное решение.

Опять пресловутый человеческий фактор. Только человеки всё какие-то маленькие. Не сегодня-завтра жди, что придёт с повинной уборщица из Министерства финансов, всплакнёт и скажет, что если бы она тщательнее пылесосила в коридорах министерства - рубль не уступил бы свои позиции доллару и евро.

Потом явится электрик из Госдумы, стукнет себя кулаком в грудь и объявит, что вся вина лежит на нём. Что если бы он ввинчивал более яркие лампочки, депутатам было бы светлее и яснее, какие принимать законы.

Следом обозначится охранник из Совета Федерации. И мужественно, косноязычно и самокритично признается в том, что послал напарника куда подальше - и поэтому цены необузданно пошли вверх.

Представители культуры не останутся в стороне - сельский киномеханик дерзко заявит, что в гибели российского кинопроката виноват лично он. А буфетчица Дома литераторов сознается, что, если бы не её равнодушие к отечественной словесности, Нобелевскую премию по литературе получил бы не китайский писатель, а наши кандидаты. Причём оба сразу.

Ну а потом (чего уж греха таить!) на экранах телевизоров появится светофор с Кутузовского проспекта и, лупоглазо мигая, возьмёт всю ответственность за пробки и за аховое состояние российских дорог на себя!

И однажды изумлённые россияне увидят в теленовостях, как за длинным столом на совещании в Белом доме сидят: рядовой, электрик, охранник, буфетчица, киномеханик, уборщица и светофор. Премьер-министр, озабоченно по-государственному насупившись, говорит им: «Дважды два - четыре… Красный свет - перехода нет… Руки мой перед едой… Жи-ши - пиши через «и»…» И ещё: «Чем дальше в лес - тем дальше от дороги!» А они, вдохновлённые спасением России, вытаращив глаза, стараются запомнить.

И лишь дворник в Кремле, не предаваясь иллюзиям, до боли крепко сжимая в руках метлу, упорно сметает опавшую осеннюю листву. Что, безусловно, - хотите вы этому верить или нет, а в самые ближайшие дни, месяцы, в крайнем случае - столетия, должно положительно сказаться на здравоохранении, образовании, обороноспособности и повышении благосостояния общества в целом!

Надо только засучить рукава и... ждать!

«Свобода - это в том числе и ограничения, хотя бы внутренние. А они возникают, только если человек обладает каким-то уровнем культуры», - считает режиссёр Сергей Урсуляк.

«АиФ»: - Сергей Владимирович, одной из ключевых тем романа «Жизнь и судьба» являются отношения государства и человека. С того периода истории, о котором рассказывает Гроссман, прошло уже более 70 лет. Как вы считаете, за это время отношения госмашины и рядовых граждан изменились?

С.У.: - В своей основе эти взаимоотношения остались теми же, что и 70, и 100 лет назад. Человек существует для государства, а не наоборот. Сохранять и проявлять внутреннюю независимость сегодня так же тяжело, как и в советский период истории. Просто последствия сейчас мягче, но сам принцип остался прежним. Изменится ли когда-нибудь у нас эта ситуация? Думаю, что никогда. При таких территориях, как у нас, власть всегда вынуждена быть жёстче, чем хотелось бы. К сожалению, наше государство никогда не сможет быть толерантным, мягким и интеллигентным по отношению к своим гражданам. Опять же, есть так называемые традиции - мы ментально привыкли, что власть находится в сильных руках.

«АиФ»: - Но есть и другая традиция - «русского бунта»…

С.У.: - И это верно. Народ долго терпит и в один миг взрывается. Это какая-то странная и ужасно несправедливая судьба нашей страны. И вырваться из этого фатального круга у нас никак не получается. Мы не можем ни одну формацию построить и довести до ума - ни монархию, ни социализм, ни демократию. Мы либо бросаем всё на полпути и разрушаем, либо начинаем всё перекраивать. Думаю, у нас, как в Китае и Индии, должна быть выработана какая-то своя, особая структура власти и государства. Кто-то говорит, что нужно разрешить экономический суверенитет регионам. Но это тоже пугает. Боюсь, если мы на какой-то период разъединимся, после не объединимся уже никогда.
Я с большой печалью смотрю на то, что происходит в стране. Наша беда ещё и в том, что мы слишком несамостоятельны, слишком ориентированы на человека, который стоит во главе государства.

«АиФ»: - Вы считаете, что это вина народа?

С.У.: - Нет, это не вина народа, это его беда. Во всём мире очень мало найдётся стран с такой зависимостью, как у нас. Доходит ведь до абсурда: заиграл президент в теннис - все бросились играть, увлёкся бадминтоном - все выбросили теннисные мячики и схватились за воланы. Ну это же бред!

«АиФ»: - Роман Гроссмана - произведение антитоталитарное. Оно в том числе и о том, что стремление человека к свободе неистребимо. А что такое свобода для русского человека? И разделяете ли вы мнение о том, что сегодня у нас формируется новая форма тоталитаризма?

С.У.: - У нас не тоталитарное, а просто недостаточно свободное государство. Но я вспоминаю периоды, когда мы были более свободны, и понимаю, что свобода - не панацея, не абсолютная величина, которая может существовать сама по себе. Свобода - это в том числе и ограничения, хотя бы внутренние. А они возникают, только если человек обладает каким-то уровнем культурного багажа. Опять же, та несвобода, о которой мы говорим сегодня, во многом исходит даже не от государства. Многие несвободны от того, что всё время боятся что-то потерять, например работу. Условно говоря, скажем, человек, работающий на ТВ, рассуждает так: «Я могу пропустить в эфир такую-то информацию, и, может быть, мне за это ничего не будет. Ну а вдруг будет… Лучше не рисковать!»

«АиФ»: - Я так понимаю, это пережитки советского прошлого?

С.У.: - В том-то и дело, что не совсем! В начале 90-х мы безбоязненно говорили то, что думали. Людям было нечего терять, и, соответственно, они чувствовали себя свободными. Но я ещё раз подчеркну, свобода - это и ответственность, внутренние ограничения. Я не позволю себе произнести какие-то вещи не потому, что это запрещено, а потому, что для кого-то это может быть оскорбительно.

«АиФ»: - Вы сказали, что отношения государства и человека никак не изменились. Ну а хотя бы взаимо­отношения с интеллигенцией претерпели какие-то изменения?

С.У.: - Претерпели, причём не в лучшую сторону. Несмотря ни на что, при советской власти интеллигенция очень много определяла в жизни страны, вызывала уважение. Сегодня, по моим ощущениям, ничего, кроме раздражения, по крайней мере у власти, она не вызывает. В советские годы всё-таки лучше было быть культурным, чем некультурным. Сегодня же лучше быть любым, но только не культурным. В итоге получается, что интеллигенция сейчас является самой невостребованной частью общества. Поэтому мы так мало видим интеллигент­ных лиц на экране, слышим умных разговоров.

[articles:43445,30103]«АиФ»: - Но если интеллигенция никакой роли не играет, чем же она раздражает власть?

С.У.: - Тем, что она периодически что-то вякает, чему-то противится, чем-то недовольна. Обратите внимание, в последние годы никакие выступления интеллигенции, никакие её открытые письма властью не воспринимаются вообще! «Мы требуем…» - говорит интеллигенция. «Ну, требуйте…» - отвечают ей. «Мы просим…» - «Ну, просите дальше…», «Мы хотим…» - «Продолжайте хотеть…» На интеллигенцию больше не смотрят как на выразителя общественных запросов. И, пока не будет политической воли, ситуация будет только ухудшаться.

Как-то я был на открытии одного фестиваля в провинции. Естественно, там собрался весь местный бомонд, всё руководство края. И вот на сцену вышел Юрий Башмет со своим альтом и что-то сыграл. В зале тишина. И в этой тишине жена одного из руководителей области говорит своему мужу: «Как же я люблю, когда цыгане на скрипках играют!» По-моему, неплохая иллюстрация сложившейся ситуации. Нет, интеллигенция продолжает оставаться совестью нации. Просто совесть перестала быть, как говорят сегодня, трендом. Совесть - она сегодня как аппендицит: если не болит - пусть будет, заболел - надо вырезать, к чёртовой матери! С совестью не очень комфортно жить. Она заставляет задавать какие-то вопросы, слушать ответы…

«АиФ»: - Вот уже 20 с небольшим лет мы живём в новой стране. По-вашему, этот период истории даёт материал для столь же масштабного, эпического произведения, как «Жизнь и судьба»?

С.У.: - Наверное, даёт. Но для того, чтобы что-то было художест­венно осмыслено, в обществе должны сформироваться критерии добра и зла, правды и неправды. У нас эти критерии сейчас крайне размыты. Почему современные режиссёры, писатели так часто обращаются к прошлому? Да потому, что там эти критерии были! А сегодня нет почвы, на которой может устоять здание романа, фильма и даже, как ни странно, песни. События последнего года говорят не о глупости недовольных, не об их неблагодарности, а о том, что в обществе созрела необходимость определения критериев. Протесты, митинги свидетельствуют, на мой взгляд, именно об этом. «Что-то у нас неправильно. Надо передоговориться. Надо установить правила», - вот что, как я понимаю, хотят донести до власти протестующие. Но власть предпочитает этого не слышать, делает вид, что не понимает. Так удобно, и на этом можно какое-то время продержаться. Но в том, что это путь в никуда, я убеждён!

Это не начало голливуд­ского сценария «Основной инстинкт-2012», это интервью с чемпионом мира по настольному теннису Александром Каптаренко, которому недавно исполнилось... 100 лет!

Абсолютно всё, что касается Каптаренко, снабжено определением «самый-самый». Самый «почтенновозрастной» из чемпионов мира по настольному теннису. Самый удивительный долгожитель, умудрившийся запустить время вспять, - он научился не утрачивать с возрастом прежние навыки и умения, а приобретать новые. Самый позитивный мужчина из тех, с кем я общалась за последнее время. И ещё самый честный. «Знаете, Оля, ведь иногда теннисные победы за границей в категории «95 плюс» даются мне сказочно легко. Ну, просто мои соперники не приезжают - по состоянию здоровья...» Он родился ещё при Николае Втором: «Ой, когда иностранцы об этом узнают, охают и ахают: «Вау, январь 1912 года - это ж несколько месяцев до трагедии «Титаника». До пяти лет Александр (просит, чтобы без отчества - а то как-то по-стариковски совсем!) был подданным Российской империи - и аристократизм в речи и манерах не выветрился до сих пор. «Не желаете ли, Оля, составить мне компанию в игре в теннис?» - Каптаренко смотрит на меня с мужским вызовом. Я и мальчишки из Броваров - это посёлок под Киевом, где самый известный в мире долгожитель живёт с семьёй дочери, - в праздничном волнении. Александр прыгает, растягивается чуть ли не в продольный шпагат, крутит кисти и стопы. И наконец, отвешивает мне такую подачу, отбить которую я не могу, хотя и выворачиваюсь всем телом, которое после матча со столетним теннисистом болит ещё неделю. Он выигрывает у меня практически всухую, а ведь я моложе почти в три раза!!!

«Как вам это удаётся?» - максимум, что я способна спросить, устало дыша.

А.К.: - У меня постоянно спрашивают, что за диету я соблюдаю, чтобы оставаться в форме. Главное правило - пережёвывать пищу тщательнее, чем принято. У меня на это обычно уходит в 2 раза больше времени, чем у остальных. Ещё важный момент - не переедать. Не потому, что боюсь потолстеть. Просто излишества в еде, и не только в ней, притупляют интерес к самому процессу.

«АиФ»: - То есть ваш секрет - сдержанность?

А.К.: - Мой секрет - наслаждение каждой минутой, тут я страстный последователь Эпикура. Старайтесь, чтобы всё, что вы делаете, приносило радость. Если у вас на столе шкварчит свежайшая свиная отбивная с зелёным горошком и хрустящей жареной картошечкой, но вы при этом читаете журнал или книжку - ни удовольствия, ни пользы не получите. Учитесь наслаждаться каждым процессом, в котором принимаете участие!

«АиФ»: - Что ещё позволило вам сохранить такую восхитительную форму?

А.К.: - Спорт. Три раза в неделю тренируюсь, плюс зарядка по утрам. В бассейне плаваю. Быстро бегать нельзя - мерцательная аритмия, но это не значит, что я должен залечь в спячку возле телевизора! Спорт люблю с детства - сначала на коньках бегал, а в 1953-м, когда работал в Новосибирске (ещё в начале войны эвакуировался туда с авиационным заводом, на котором работал конструктором), влюбился в настольный теннис. Любовь до сих пор не прошла. Ещё дети шутят: я хорошо сохранился, потому что много лет провёл в холоде, в Сибири, как мамонт. Юмор тоже очень поддерживает. Знаете, какие анекдоты мне бабушка рассказывала, прибалтийская немка Елизавета Павловна? «Мужчина, которого полицейский пристыдил за то, что он справлял нужду за углом здания таможни, оправдывается: «Я всё делал по правилам. Ведь написано: «Там можня!»

«АиФ»: - Спиртное, думаю, в вашем возрасте - ни-ни?

А.К.: - Вы меня обижаете. Напиваться, как свинья, не нужно. А 50 грамм хорошего коньяку или бокал красного сухого для крови всем очень рекомендую.

«Отец у меня удивительный, - рассказывает дочка Ольга Сокур. - Недавно, после чемпионата по теннису в Чехии, свозила его в Париж - он давно об этом мечтал. Так я за ним угнаться не могла! Он по 20 км в день с фотоаппаратом наматывал! И ни разу лекар­ства не понадобились. Папа вообще без таблеток обходится. Только витамины принимает и травяные чаи пьёт, фаворит у него - клевер. Медицинской карточки в поликлинике нет, участ­кового врача знать не знает. Врать не буду - проблемы со здоровьем были, сделали ему операцию на глазах. Но обо­шлись без капельницы для поддержания работы сердца, папа сказал, что это ни к чему, у него всё в организме сбалансированно. И, слава богу, хирургическое вмешательство отлично перенёс».

«АиФ»: - Как получилось, что с годами вы не утратили прежние навыки, а приобрели новые?

А.К.: - Мне всегда было интересно жить. Был смекалистым мальчишкой - читать выучился в 4 года. Всю жизнь учил языки, не давал мозгам расслабиться - и имею конкретный результат. В 90 (!) лет опубликовал первую книгу рассказов, потом ещё и ещё, мечтаю завершить «Театральный роман» Михаила Булгакова. Способности вроде всегда были, но в молодости никак руки не доходили до творчества. С теннисом тоже смешно получилось - у меня просто нет достойных соперников-однолеток, выигрываю у тех, кто младше меня на 20 лет, это очень подстёгивает! Опять же в солидном возрасте научился виртуозно готовить, внучка даже стих сочинила: «В мире нет вкусней котлет, чем те, что делает наш дед!» А секрет простой: брать для котлет самое лучшее мясо, не перемалывать в фарш всякую ерунду, это ж вам потом есть! В принципе это мой главный девиз по жизни - обеспечивать качество во всех мелочах. Ведь из них складывается наша с вами жизнь.

«Это я так, выпендриваюсь перед вами, а сам не перестаю удивляться, что столько прожил. Ведь много раз мог погибнуть! В 7 лет чуть не утонул и тут же, возвращаясь весь мокрый домой, попал под поезд, но выжил! В 1937-м расстреляли почти всех моих коллег по заводу, а меня не тронули. Потому что, говорят, кто-то пошутил: «Какой Каптаренко оппозиционер? У него на уме одни бабы!» И это немножко правда, женщин я любил всегда - возможно, именно они давали мне энергию для жизни. Недавно написал такой стих: «На увлеченья мимолётные я трачу золото души. Найду ли счастье беззаботное иль сгину где-нибудь в глуши? Ведь снова призраком окажется мой новый бог и мой кумир. Всё идеальное лишь кажется, давно об этом знает мир!» Одна беда - любимая жена Маргарита Петровна ждёт меня на небесах, родив двух дочек - Ольгу и Веру. А врачи снова жениться запрещают, якобы нагрузки вредны для сердца. А разве ж любовь - это нагрузка?

Вот американцы кучу книг наиздавали с советами, как сохранить ясный ум в пожилом возрасте, - провожая меня, подытоживает Александр. - Там много вроде как толкового: писать попеременно правой и левой руками, чтобы оба полушария нагружать, и пр. А я считаю: нужно просто заниматься интеллектуальным спортом, всем рекомендую настольный теннис. Тут же главное не ракеткой махать, а уметь разгадать коварное намерение противника. Тренируются и тело, и мозги одновременно, стареть некогда...»

…Убийство студента, избиение другого. Нападение студентов-кавказцев на ОМОН. Дагестанская свадьба с пальбой…

[articles: 55785]Как эти представители «золотой» кавказской молодёжи, не знающие тормозов, не признающие российских законов и культуры, чувствующие себя хозяевами в Москве, вообще оказались в столице? Что они здесь делают? А они... учатся. И почти все бесплатно, на бюджетных местах. За какие заслуги такое счастье? Отсутствие культуры компенсируется недюжинным интеллектом? Нет! Они поступают в престижные вузы с «троечным» ЕГЭ как целевики. По закону направлять абитуриентов в вузы на бюджетные места могут органы государственной власти и муниципального управления. Вот они и направляют... деток чиновников. А также племянников и прочую родню. Или тех, кто заплатил за квоту этим же чиновникам деньги. В итоге если проходной балл на престижную специальность составляет даже 230, то целевика и со 110 зачислят. И формально всё будет выглядеть законно.

«Это всё из-за отсутствия необходимой законодательной базы, что и способствует разного рода злоупотреблениям, - считает Виктор Звонников, проректор Государственного университета управления. - Когда в советское время вводили целевой набор, то предполагалось таким образом выровнять социальный уровень и удовлетворить потребность в кадрах на местах. Партийные органы определяли, кто им нужен, и отсылали заявки в вузы, где было всё расписано даже по национальностям».


«Такая система была эффективна до введения ЕГЭ, - продолжает Владимир Филиппов, ректор РУДН, министр образования в 1998-2004 гг. - Сегодня целевики, как правило, не возвращаются в регионы. И никто не отвечает за нецелевое и неэффективное использование бюджетных денег. Страдает и вуз. Из-за низких баллов таких абитуриентов вуз теряет рейтинги. Они не справляются с программой, рассчитанной на сильных учащихся. После каждого семестра у нас ходатайства и депутаты из регионов и республик: мы же платим деньги, почему вы ставите двойки нашему студенту? И мы под их давлением вынуждены такого горе-студента восстанавливать. Более того, регионы часто просят квоту не на тех специалистов, в которых нуждаются. Весь Северный Кавказ хочет быть стоматологами, юристами и специалистами по международным отношениям. Не надо их там в таком количестве!»

По слухам, в одной из южных республик баллы отличников специально занижали, чтобы вытолкнуть на целевые места отпрысков нужных людей. Но ведь эти детки и сами прекрасно знают, что занимают чужое место не по праву, а по блату. Поэтому и в жизни ведут себя, чихая на чужие законы, порядки и устанавливая свои.
 

В этом году дейст­вовало ограничение: не более 15% бюджетных мест для целевиков. Но по согласованию с Минобрнауки вуз мог превысить этот процент. Например, в МИРЭА в этом году он составил 20%. По словам ректора, это связано с тем, что многие факультеты вуза работают на оборонку. Ну да. «В среднем по медвузам только каждый третий или даже десятый целевик возвращается домой, - говорит Пётр Глыбочко, ректор Первого МГМУ им. Сеченова. - Выпуск­ники всеми силами стараются обойти свои обязательства по возвращению на родину».

Госдума рассматривает законопроект об образовании. В нём предлагается сохранить целевой набор, значимость его «обусловлена необходимостью кадрового обеспечения экономики квалифицированными кадрами... то есть интересами государства в целом». И обязать целевиков возвращать государству деньги, потраченные на обучение.

[articles: 55730]

Однако эксперты возражают. «Требуется определить юридическое лицо, ответственное за неэффективное использование бюджетных средств, - добавляет Владимир Филиппов. - Африканские страны, студенты которых учатся в РУДН, решили проблему с невозвращением целевиков: студенту не выдают диплом, пока он не выполнит обязательств по отношению к стране. Должен быть определён и порядок отбора лучших ребят в регионах на целевые места, чтобы люди знали, что есть конкурс, что он проводится открыто и для всех, а не для тех, кто ближе…» «Сомневаюсь, что у нас эта норма будет работать, - говорит Виктор Звонников. - Усиление контроля не спасёт от нарушений, поэтому такую льготу нужно упразднить. Обеспечение контроля обойдётся дороже, чем затраты на целевика».

Последний раз Марина Голуб показалась широкой публике в сентябре, когда на сбор труппы театра съехались журналисты, фотографы и весь актерский состав МХТ. Как всегда заразительно смеясь, под руку с бывшим супругом Анатолием Белым, с которым они смогли сохранить прекрасные дружеские отношения, актриса прошла в зал – поздороваться с художественным руководителем Олегом Табаковым.

Пресс-секретарь театра Алла Шпалянская не знает, что ответить на бесчисленные вопросы журналистов и коллег:

- Сейчас ничего не могу сказать. Про похороны пока ничего, мы ведь только что узнали, - сказала Шпалянская AиФ.ru. - Наверно, все ближайшие спектакли с ее участием отменят. Марине нет замены. Это же Голуб…

Сегодня в МХТ должна была идти «Трехгрошовая опера» с ее участием.

- Отменяется. Сдайте билет в десятидневный срок, - сказали AиФ.ru в кассе театра.

В следующий понедельник и вторник, 15 и 16 октября, в репертуаре МХТ был заявлен «Гамлет». Марина Голуб должна была исполнить роль Гертруды, ее партнером был молодой артист Павел Ворожцов.

- Я приехал в МХТ на репетицию, эта весть меня застала в дороге, - рассказал актер корреспонденту AиФ.ru. - Не знаю пока, что сказать, все это похоже на какой-то плохой фильм. Она ко мне относилась с очень большим теплом, любовью. Я взаимные чувства к ней испытывал. Она замечательный партнер и человек. Совсем скоро мы должны были играть «Гамлета» два последних раза, поскольку спектакль закрывается. А теперь? Наверное, он будет отменен. Мы пока ничего не понимаем.

«AиФ.ru»: - Вы играли Пятеркина в особом для Марины Голуб спектакле – «Васса Железнова», где она исполняла главную роль, роль «железной женщины». Ее работу можно сравнить разве что с самой Инной Чуриковой. Каково ей, которая вызывает у зрителя только улыбку и радость, было натягивать на себя суровость владелицы пароходства, не сгибающейся под ударами судьбы?

П.В.: - Прежде всего Марина – актриса. Если на сцене надо быть жесткой, она справлялась со всеми задачами. Ее Васса была такая жесткая, оттого что ей было больно, она слишком многое перечувствовала в этой жизни. Как и сама Марина. Понятия не имею, что будет теперь с этим спектаклем.

[articles: 55937,]

Уморительная служанка Марианы в «Тартюфе», полная реприз и сюрпризов игра в «Трехгрошовой опере», роли Вассы Железновой и матери Гамлета – вот неполный список работы Марины Голуб в МХТ, где актриса проработала ровно десять лет. Начав театральный путь с Театра миниатюр Аркадия Райкина, ставшего сегодня «Сатириконом» под руководством Константина Райкина, в 1987 году Марина Голуб вынуждена была оттуда уйти. Причины, как признавалась сама актриса, заключались в конфликтах с руководством коллектива. О своем уходе Голуб не раз пришлось пожалеть, однако на новом месте – в еврейском театре «Шалом» - Марину ждал полный успех. Там Марина Голуб проработала, как выяснилось, столько же, сколько в МХТ, - десять лет. Корреспондент AиФ.ru дозвонился художественному руководителю театра «Шалом» Александру Левенбуку.

«AиФ.ru»: - Александр Семенович, с какой стороны вы знали Марину Голуб?

А.Л.: - Мы дружили, долго проработали, были вместе и в радости, и в проблемах. Она пришла, когда театр только родился, у нас не было ни известности, ни репертуара – ничего. Начало было трудное. Но она у нас имела огромный успех, была ведущей актрисой, любимицей зрителей, которых совершенно не интересовало – еврейка она или русская. А она же русская была, Марина… Но для еврейского театра у нее было все, что надо! Гротеск, чувство юмора, чувство материнства, женственность. Она очень музыкальна, и двигалась блистательно! Несмотря на такие солидные габариты, двигалась и импровизировала замечательно. А у нас в спектаклях всегда было много танцев, и она была в них очень хороша. У нас она и получила звание заслуженной артистки России, это было в 1995 году. Десять лет в нашем театре! Мы и домами дружили – я хорошо знал ее маму, светлая ей память, Людмилу Голуб.

«AиФ.ru»: - Как началась ее работа в театре «Шалом»?

А.Л.: - Как сейчас помню: мы с женой пришли в концертный зал «Россия» смотреть спектакль театра Константина Райкина. Там мне понравилась одна актриса. Посмотрел в программке – фамилия Голуб. Пришел домой и позвонил Люде Голуб: «Это не однофамилица твоя?» А та мне говорит: «Я сейчас ей трубку передам». Оказалось, это ее дочь! Не прошло и полугода, как она пришла к нам. Мы сразу ее взяли, и она стала работать.

Ужасная трагедия, ужасная, как всегда, глупая. У меня впечатление, что машина вообще стояла, когда в них врезались. Круг знакомых большой, все сейчас перезваниваются, все в ужасе. Характер у нее был энергичный, заводной, сама темпераментная, горячая, творческая, всякая. Всякая Марина была…

Публика знала Марину Голуб по бесчисленным ролям в кино и сериалах. Картина «О бедном гусаре замолвите слово» стало почти дебютом актрисы, поскольку фильм прошел с большим успехом. Смешную, пухленькую блондинку, не раз появлявшуюся в эпизодах, запомнили и полюбили. Последней законченной работой Голуб в кино стал сборник юмористических новелл «Мамы».

Работа на телевидении началась с программы «Эх, Семеновна!», быстро ставшей знаменитой. Но самую широкую известность Марина Голуб приобрела, будучи в течение нескольких лет ведущей передач «Утренняя почта» и «Доброе утро». В недавнее время Марина Голуб была одной из «Девчат» в одноименной программе, работая вместе с Ольгой Шелест, Туттой Ларсен и другими ведущими.

У Марины Голуб осталась дочь Анастасия.