Рассылка "Советую прочитать"

Выходит 1-3 раза   в месяц

Выпуск 253 22 декабря  2016 года    

      Проблема " Церковь-государство " в свете и в  отсветах       русской   революции ( к 100-летию Великой Октябрьской Социалистической революции).  

1.Главный смысл Октябрьской революции в России - социальная справедливость. Грандиозная попытка построить   справедливое общество. И грандиозно неудачная попытка.Основная же причина неудачи - отрыв от традиции,  намерение все строить все заново. Разрушить до основания, а затем строить. Разрыв с традицией выразился прежде всего в отказе от соработничества государства и Церкви,   в надеждах на возможность выстроить совместное существование людей на внецерковной основе. Этот отказ  нельзя сводить только к особенностям марксовой идеологии, хотя чисто иудейский мотив ( полное отрицание христианства ) там присутствовал и сыграл громадную роль. Но и Русская Церковь, просидевшая 200 лет в государственном( беспатриаршем, синоидальном ) ярме, возможно,  надеялась вернуться к тому уровню    освобожденности от государства, на  котором она   была     в допетровские времена. И она   эту свободу   получила -  в виде декрета о   полном отделения церкви от государства. Отделение же это свелось к  хорошо продуманной системе репрессивных мер, позволявших предельно маргинализировать Церковь как социальный институт. Репрессии идеологические (постоянная антицерковная пропаганда ), экономические( разрушительный подоходный налог  после 1929 года), физические, административные. В основе же всех репрессий лежала марксистская придумка о классовом характере нравственности - она источник всем зверствам революции. 2. Церковь как социальный институт изводилась сознательно, методично. И делалось это не только в угоду марксистской идеологии, но и   потому, что решающая  роль Православной Церкви в истории русского государства прекрасно понималась. Церковь изводилась как конкурент, как   помеха при  создании нерелигиозной основы регулирования межчеловеческих отношений. На базе, например, того же справедливого распределения благ, справедливых законов и справедливых процедур их применения. То есть исключительно   за счет  внешних по отношению к конкретному человеку усилий. Эта идея внешнего регулирования и оказалась главной иллюзией запущенного в 1917 году грандиозного советского социального проекта. И очень важно понимать - почему она  оказалась таковой.   Но для этого придется повнимательней присмотреться к особенностям русской идеологии, русской традиции. 3.  Два с небольшим тысячелетия назад Израиль был единственной территорией , где исповедался монотеизм( вера в единого Бога ). Страстное ожидание Мессии, с приходом которого связывались надежды избранного народа на освобождение , на  царство на земле - царство ясное и понятное, без слишком уж  отвлеченных  заигрываний с идеальным …  Но странным и неожиданным оказался  Мессия  пришедший.Ничем не ограниченные возможности творения чудес, исцелений и … полнейшее равнодушие к земной ( материальной) власти…   И что-то уж совершенно фантастическое предлагалось   в области межчеловеческих отношений: не только традиционный закон, но  и индивидуальное самоограничение ; не только внешнее «нельзя» закона и заповедей, но и  внутренне личное - совестное - «нельзя». Начало было положено именно тогда, в Вербное воскресение, когда предстал пред Иерусалимом Мессия христианский,   решительно отказавшийся от власти над городом. «Отныне да не вкушает никто от тебя плода во век»… В этих словах Его, обращенных к смоковнице, возможно,  и отразился окончательный приговор мессианству земному, иудейскому, которому Он, похоже,   и говорит «нет». Не утолить жажды от этого «дерева» ни Ему сегодня, ни кому-либо отныне и вовек: засохнет эта «смоковница», так и не распустившись. Мессия страдающий, неземной - христианский - вошел в Иерусалим.  Так рождалась качественно новая религия,  качественно новый монотеизм.     Ожесточенно отвергнутый два тысячелетия назад , он и сегодня отвергается с не меньшим ожесточением. 4. Лишь христианство евангельского извода (им и является Православие) ставит самоограничение в центр межчеловеческих отношений - привлекает внимание к этой простой и всесильной идее. Это особенно важно еще и потому, что индивидуальное ограничение потребностей является  самым надежным путем к социальной справедливости. Инстинкт потребления, как и всякий инстинкт, в полной мере подвластен лишь внутреннему ограничению. Именно поэтому идея  социальной справедливости  без индивидуального ограничения становится иллюзией. К такому выводу подталкивает печальный итог  русской социалистической революции. Но раз  без индивидуального ограничения устойчивость общества не достижима, то не было шансов выстоить и у  государства, которое провозгласило строительство социальной справедливости, но  при этом методично изводило Православную Церковь - социальный институт с бесценным  многовековым опытом развития у человека вкуса именно к самоограничению.    Русская   социалистическая революция, отвергшая традицию, сломалась, в конце концов, именно на этом противоречии. И нужно понять, почему оно такую роль в России сыграло. 5. Противостояние христианства и иудаизма никогда не было чисто конфессиональным  - оно изначально являлось и до сих пор является прежде всего   противостоянием мировоззрений. Царство Небесное или царство земное … Идеальность запредельная, абсолютная, духовная и потому  существующая только  как   внутренняя  установка... Или идеальность омирвшленная , выстраиваемая в некотором внешнем  поле требований, заповедей, законов... Вот две исходные посылки и следующие из них два мировоззрения. О каком серьезном , казалось бы, противостоянии может идти здесь речь - у первой, насквозь  книжной позиции вроде бы нет и не может быть реальных перспектив. И тем не менее христианство на этой  предельно идеальной базе,  без каких либо посулов земных благ сумело завоевать полмира, смогло укрепиться на русских землях и стало основой могущественной державы.  6. Эта мировоззренческая коллизия сохранялась и  в самом  христианстве. Восточные христианские церкви, а затем  и Русская Православная Церковь , сумели сохранить евангельский дух христианства - им, к счастью,  удалось минимизировать действие  иудаистской закваски в нем . Но и раскол христианской церкви на православную и католическую, и вычленение из последней протестантства можно рассматривать, как результат развития той первичной мировоззренческой, оппозиции. Причем, по мере интенсификации людских и информационных потоков конфликт все более переставал быть противостоянием этносов, наций, конфессий -  все больше становился сшибкой двух  первичных жизненных философий - над-национальных, над-этнических, над-конфессиональных… Одной, основанной на  возвышающем христианстве и другой, увязшей в   приземленном, прагматичном иудаизме. Мир и сегодня по-прежнему делится на две в общем-то неравных части - так  же, как два тысячелетия назад поделился мир иудейский, когда от этнических иудеев отпочковалась небольшая группа «ненормальных», признавших   абсолютную ценность   идеального. Идеи, вдохновившие    эту    малочисленную группу , привитые потом  апостолом  Павлом на дичок язычества, дали миру христианское миросозерцание. Оставшиеся до-создали свое -  иудаистское… И чисто этнический признак здесь давно перестал быть    необходимым признаком того, что здесь названо иудаистским миросозерцанием. 7.Триумфальный характер  распространения такой , казалось бы, сугубо книжной идеи, как христианство, во многом   связан  с тем, как ветхозаветная идея Мессии трансформировалась  в христианстве. Сын Божий, приносящий Себя в жертву ради людей, отказывающийся от внешней власти над ними в пользу власти внутренней, которая обеспечивалась    красотой Его жертвы. Такой предстала в христианстве идея Мессии … Красота Божественного самопожертвования… Личное ограничение  - как отклик на  Божественное  самопожертвование... Идеализм христианства запределен - именно в этом исток его успеха. 8.Но идея жесткого личного ограничения   для реального  осуществления своего не может не требовать исключительных внешних условий . Благое , питаемое верой в Христа намерение ограничивать себя должно было стать пусть неосознанным, но правилом жизни. На время это было возможно в любых условиях.   Но необратимое превращение правила в ментальный признак вряд ли могло состояться на побережьях тех   теплых морей, на которых христианство рождалось. И если определенное смещение центра христианства в северном направлении ( от Иудеи к Константинополю ) за первое его тысячелетие еще можно было считать случайной флуктуацией, то тренд второго тысячелетия оказался воистину промыслительным. Осуществленное Святым Владимиром крещение Киевской Руси   и  эпохальный поворот Андрея Боголюбского на северо-восток... Православие вводилось на земли, само  существование на которых требовало от человека исключительной внутренней мобилизации , то есть безусловного и жесткого самоограничения. Духовная потребность    становилась и чисто материальной потребностью.  9. Саженец византизма, выброшенный далеко на северо-восток и  развивавшийся на специфической почве, вполне можно назвать истоком русской цивилизации.  Однако нельзя переоценивать ни роль самого саженца, ни почвы в этом сформировавшим Россию эксперименте истории. Они -  всего лишь начала, которые, взаимодействуя, запустили процесс . Но в дальнейшем в нем важную роль сыграла евразийская Степь - прежде всего, роль  мобилизатора. Татаро-монгольское иго могло уничтожить рождающуюся цивилизацию русских. Но они , несмотря на колоссальное и чуждое им по духу и сути внешнее  воздействие, выдержали нашествие Востока, устояли в этом испытании    на связь с Европой и обрели силу, которая западным славянам и не снилась. Отнюдь не следование ордынским обычаям-правилам- порядкам, а  преодоление их определяло и историю, и судьбу на русской земле. Русскую империю, ту территорию, которая стала областью ее существования и породила в конце концов евразийскую идею, надо воспринимать исключительно как трофей  русского народа, добытый ценой большой крови, больших страданий, и невиданного самоограничения - в многовековом цивилизационном  противостоянии. В этой борьбе за православную веру русские и завоевали право называться системообразующим , государствообразующим народом. Таким народом не рождаются - им становятся.   10. Не специфические ландшафты Евразии, а  русская православная победа  лежала в основе евразийской идеи, явленной в политике русского государства задолго до откровений и обобщений классических евразийцев. С этой победой связан безусловный для России  приоритет Православия, русской культуры, русского языка. И сегодня, когда евразийство переведено в разряд практической политики,  прежде   всего необходимо  признать, что в основе евразийской идеи  лежит вовсе не территория, а факт подавления и последующего подчинения русскими Орды. Благодаря этой победе Русское государство становится геополитическим субъектом не только в Европе, но и в Азии. Удвоение субъектности, а не мифическое мирное сосуществование двух начал, современное  евразийство и должно прежде всего зафиксировать. Таким евразийством Россия не порывает с Европой, она лишь заявляет о намерении идти своим  путем. В таком варианте толкования евразийства Россия отказывается и от принципа жесткого противопоставления Европе, и от приплясывания " на цирлах" перед Ордой ( как в классическом евразийстве). Но отказывается и от пренебрежительного отношения к Азии. И, действительно, обретет статус идеологии, претендующей стать опорой нелиберального глобализма - глобализма нового типа.   

Вторая часть работы здесь: http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=2016/2016p1210vosr100.htm