Рассылка     "Советую прочитать"

                   Выходит     2-3    раза   в месяц

            Выпуск   75  31  января   2009   года

                            ПОСЕТИТЕ   МОЙ САЙТ                                                                         

               
           К  интронизации  патриарха Кирилла.

      Нельзя  не  согласиться  с   тем, что «судьба РПЦ не может быть только внутрицерковным вопросом» ( http://v-tretyakov.livejournal.com/203835.html).   Но  подразумеваемая  здесь  активность Церкви  вне  церковной   ограды, то  есть  ее  социальная   активность,    не  может   задаваться,  определяться,  оцениваться,    исходя    из  одних  только текущих    задач  и  проблем...

             1.     Россия  еще  сохранила   возможность…

   Идейная  деградация   западного  варианта  европейской  цивилизации,  судя  по  всему,  необратима.  Во  всяком  случае,   без  мощного  внешнего  пинка. Соединенные  Штаты,   будучи   простенькой(  преимущественно  силовой,  мускульной)  вариацией  на  западноевропейские   темы,   вряд  ли  способны  остановить этот  процесс.  Америка, созданная усилиями  наиболее  деловых,  предприимчивых  и  в наименьшей  степени  отягощенных склонностью  к критической самооценке,      осуществила в общем-то  уникальный  цивилизационный   эксперимент.  Она    смоделировала будущее  западной версии европейской    цивилизации  - за пару  столетий   почти  до  конца  проскакала    предначертанный   Западной  Европе   путь.  И  Америка,  конечно  же,  будет  тянуть  в  это  светлое  будущее Западную  Европу,  выкладывая,  как  и  прежде,    перед ней  два  самых  сильных,  универсальных,  непобиваемых  своих  козыря:  ничем  не ограниченное   потребление  и   ничем  не  стесненное   индивидуальное  своеволие.   У Европы  пока  остаются   и  собственные  средства   защиты  от    этих    американских «ноу-хау». Но   за  счет одной  лишь собственной   инерции (  инерции  многовековой  культуры)   ей  не   выстоять.  Ее  спасение   в  России  -    Европа  должна  успеть  зацепиться  за  нее.  Осознать  необходимость этого  и    зацепиться  за  ту своеобразную  часть    свою,   которая  вечно  отставала, лениво  догоняла  и,   благодаря  этой  своей   нерадивости,   сохранила   еще возможность  для  цивилизационного  строительства   по  исконным (  евангельским)  христианским   эталонам. 

   Еще  сохранила  возможность… В  этом,  как  представляется,  уникальность   нынешнего  положения  России.  В  этом,  похоже,  заключена     суть    нынешнего  состояния всей  христианской цивилизации,  если  рассматривать  ее   саму  по  себе,  вынося  за  скобки  все  внешние  влияния.

   Из  признания   этого  и должно  выводить     цивилизационную  задачу  России.   И   выстраивать   социальную  политику  Русской  православной  Церкви.

    2.   Признать  цивилизационную  ошибку   и …отступить.

         Основная задача России,  подобным  образом определенная,  хорошо  согласуется  с  представлениями  А.  Панарина, который   и  в  дни  самого  глухого  безвременья  ясно  понимал:  главная причина современных  атак  на Россию  в  том,  что в ней видят основного «носителя протестной солидаристской этики;   а   нерастраченную   еще способность   ее  народа  «подняться выше критериев морали успеха» воспринимают как  наиболее  опасное  покушение на западные  устои.  И   исходя   именно  из  этого   понимания  определял     и  цивилизационную  задачу  России,   и  роль Русской  Церкви   при  решении ее.

  Не   либеральное завершение  истории, не  консервация достигнутого  состояния в интересах избранных, а  просвещенческая коррекция—  переопределение  модерна  в  интересах   большинства. Так Александром    Сергеевичем  Панариным   понималась  стратегическая  задача  России   в  ХХI   веке,  и именно под  эту  задачу  он предлагает  вырабатывать позицию  по отношению  к  Европе — «не борьба за новое «жизненное пространство», а совместная борьба за новое жизненное время».  А это  значит  — не    плестись за  Европой, не  лезть в нее, а сотрудничать   на равных и  даже  -  оставлять  за  собой инициативу.

В   своей экстраполяции для России А. Панарин,   таким образом,   подтверждает ее  особую  роль в истории  цивилизации. Но возможность  сыграть  эту  роль связывает   с     отказом  от «либеральной дихотомии — “гражданское общество — государство”». И предлагает возвращение   к     триаде: «церковь — государство — гражданское общество.»  И следующим  образом формулирует основное   социальное  противоречие современности   —« столкновение не “демократии и тоталитаризма”, а экономического тоталитаризма и духовно-религиоз­ного фундаментализма»…

Такую позицию    пока  очень   легко представлять как  мировоззренческий анахронизм. Но   ведь,    по  существу,  А. Панарин  утверждает  одно: осуществленная секуляризация   общества  была  не достижением,  а     социологическим  просчетом. Цивилизация попыталась освободиться от  власти трансцендентного, но  это  освобождение   было  преждевременным, чрезмерным —  оно  было  освобождением   подростковой,  по существу,   цивилизации, возомнившей  себя  взрослой.

 Панаринский  «анахронизм», таким  образом,   превращается в    трезвую  оценку  нашей, запутавшейся  в  собственных  соплях  цивилизации: время  освобождения  от  начал  мистических, от  власти запредельного,  идеального   для нее еще   не  пришло. И это  не  тактический  ход —  это признание цивилизационной  ошибки. И по существу — единственная  нормальная для  России реакция  на  сегодняшнее состояние цивилизации. Либо вместе  с ней медленно опускаться  на  четыре  лапы, либо… попытаться вернуться назад…

« Чтобы  отвоевать… нетленные ценности у посягнувшей на них и желающей их присвоить … экономической власти, нужна другая, альтернативная власть. Власть, которая объявит эти высокие ценности не ничейными, не выставленными на продажу, а своими, ею защищаемыми и неотчуждае­мыми. В этом и состоит реальное социологическое проявление церкви как духовной власти, стоящей над гражданским обществом, захваченным “властью менял”…»

  Именно  эти  соображения  А.С.  Панарина   и  раскрывают   истинный  -  исторический -  смысл  социальной   активности  Русской  Православной   Церкви,  того сдвига  в  позиции ее  по отношению  ко  всему   обществу, который  начался  почти  десять  лет  назад.  Митрополит  Кирилл  был  инициатором  этого  сдвига,  одним  из  концентрированных  выражений  которого  стали  принятые в прошлом  году   "Основы учения РПЦ о достоинстве, свободе и правах человека».

Именно  эти  соображения  А.С.  Панарина   способны наиболее  полно  определить    и    главную   задачу  патриаршего  служения   митрополита  Кирилла  -    вернуться   к  триаде   «церковь — государство — гражданское общество»,    вернуться  к «византийской доктрине симфонии церкви и власти»

3.   Готова  ли  власть…

        Готова  ли  высшая  власть   к  этому?  Определенно  -  нет. 

  И  президент,  и  премьер  несомненно   были    слегка  напуганы  заявкой митрополита  Кирилла  на   подобное  возвращение,  которая   явно   присутствовала  в  контексте  его выступления  на  похоронах  Святейшего: «третьего  национального   лидера   мы   не  допустим» -  читалось  на  их  напряженных  лицах.    Правда,  на  Рождественской   службе,  где  митрополит Кирилл, по существу,  повторил  свою  заявку,  президент   больше  внимал,  чем  внутренне  сопротивлялся.  В  пользу  первого  говорила  и сама   процедура   присутствия  президента   на  службе (  из  сопровождающих  лиц  - лишь    жена, службу  выстоял  полностью).

    Но  все  это в общем-то  лишь  аллюзии, реакции  в  большей  степени эмоциональные,  чем  мировоззренческие. Реальные    же сдвиги  можно   связывать лишь с  надеждами  на  две   вещи.   На    просветляющую  и  вразумляющую  роль  нынешнего  кризиса. И  на  харизму    нового  патриарха.

      Совершенно  понятно,  что главным  и  необходимым  условием   роста   социальной  роли   Церкви  является  наличие   реального  влияния  патриарха   на  президента.  Именно  поэтому  патриарху  Кириллу предстоит   борьба  за  президента.  И  основным   его    идейным  противником   будет,  судя  по  всему,   премьер  Путин.

   Я   достаточно  долго  с  подчеркнутым  пиететом   воспринимал  В.  Путина,  полагая,  что  его осторожность,  граничащая порой   с  принципиальной  безпринципностью,  есть  лишь  средство    осуществления    некого   глобального замысла,  реализуемого   по классической,  можно  сказать,  российской   схеме,    четко  проявившейся  в  руководстве  российской  армией  М.И.  Кутузовым.   Когда  в  сентябре  французу  сдается   столица,  а  уже  в   конце  декабря  из  Вильно  императору отсылается депеша:  война  окончена  в  виду  полного  отсутствия  неприятеля.  Увы,  но   В.В.  Путин  блистательную  кутузовскую   схему  так  и  не  воспроизвел  в  полной  мере.   Пиком   его  деятельности   оказалась   мюнхенская  речь:  вот,  где  он  был  национальным  лидером  -  вот  где  он  дерзко  брал  целиком  на  себя сложнейшую  ситуацию…

  Но  он   сильно  сдал  за  время избирательных  компаний  на  границе  2007-  2008,  когда  пытался  реализовать  идею  собственного  национального   лидерства  исключительно  аппаратными   средствами.  Не  добавили  ему  очков   и     манипуляции   с повышением  тарифов   весной  2008  года        -  исподтишка,   руками  уходящего  премьера…

    Я отнюдь   не  утверждаю,  что   год     премьерства   В.Путина  был  тускл  и  сер.  Вне  всякого  сомнения,  он  сыграл  решающую  роль  и в        российско-грузинской коллизии,    и   в  январской газовой  войны.  Но    это  всё   -  конкретные( ситуативные) задачи.  И  здесь  его  потенциал, судя  по  всему,  не  исчерпан.  Что  же  касается   задач  стратегических,  национальных,  относящихся    к  компетенции   неформального  национального  лидера,  то  дальше    Мюнхена  В.Путину, похоже,   продвинуться   не  удалось..   Тот  ленинградский,  собчаковский,    безумно либеральный   бульон,  в  котором  он   сформировался как  политик   и   цистерну  которого, до  краев  наполненную,   он     при-бурлачил  с  собой   в  Москву,  так  и  остался   его   основной средой   -  ему  так  и  не  удалось   выбраться  из  этой   вязкой    субстанции…

     4. Только  через    нравственное  влияние  на  высшую власть....

 Если  митрополит  Кирилл  не  только  в  намерениях  своих,   но и    в  практических   шагах   попытается  решить   эту   грандиозную,  эпохальную  и  еще не  сведенную  к  конкретным  проблемам   задачу  -  превратить  русскую  Православную   Церковь    в  безусловный  авторитет  не  только  для  воцерковленных  граждан,  но и   для светской,  скептически и   агностически  настроенной   части   общества,   то  он   не  сможет  не  признать, что   разрешить  эту  задачу  можно  только  через   реальное нравственное  влияние  на  высшую власть.  В  этом влиянии  разделенные  церковь  и  государство   и  должны  будут  соединиться  в  одно. В этом влиянии  только  и  сможет  воплотиться   сегодня   идея симфонии  церкви  и государства.

      В   пользу  же  того, что  митрополит   Кирилл     такое  намерение  имеет,  свидетельствуют  не  только       уже упоминавшиеся   его речи,   но   и  его  проповедь   от  22  января  2009 года  в  главном  соборе Кремля  в  память о   святителе Филиппе, митрополите   Московском  и  Всея    Руси,   который дерзнул  440  лет  тому  назад   отказать  в  благославлении  Ивану  Грозному  и  был ( в  облачении,  прямо от  алтаря )  волоком  выволочен опричниками  именно  из  этого  храма.

    Однако   реальное   воздействие    Церкви  на  власть    сегодня  вряд ли   окажется  связанным  с вразумляющими внушениями, наставлениями,   проповедями  и  тем  более с конфронтацией.  Успех   здесь   сулит,    похоже, единственный  путь…  И есть   ощущение,  что  митрополит  Кирилл  это  прекрасно  понимает.

   В  ситуации,  когда  собственно  нравственные,  гуманные -  христианские-   мотивы  поведения  практически  полностью  перестали  быть  определяющими   для  властей  любого  уровня,  единственная  возможность  реального воздействия  на  власть  отделенной  от   нее  Церкви   заключена  в    возможности  стать   нравственным  укором   для  власти.   Укором  не  в нравоучениях,  не в  проповедях,  не    вербально,       а  в     реальном   существовании церковных  иерархов,   церковных  священнослужителей,  церковных  прихожан. 

  Живите  как  мы, ограничивайте  себя  и  в потреблении   и  в  своеволии,  так же  и с  такой   же   жертвенностью,  с   какой  это   делаем  мы.  Ничем  другим,  кроме  этой   наивной  максимы,  ситуацию( и в  России, и в  христианском мире)     не переломить,  И  мирным  путем не  заставить власть  властвовать  не во  имя  себя, а  во  имя  граждан.

    Было  бы  смешно предлагать  президенту,  премьеру,   главам  палат  парламента  обратиться  с  подобным    призывом  к  своим  ближайшим  подчиненным  (  администрация  президента, члены правительства,  депутаты  парламента ).  Но  церковь    свой  крестный  путь  реального  влияния  на  власть  начать может  именно  с этого.  Наша  Русская  Православная   Церковь  еще  может.

   Социальный,  преобразующий     потенциал  христианства   еще   очень  велик. Идеи  личного  самостеснния,  впервые провозглашенные в  Нагорной  проповеди,  с которой   собственно   и  начался   мучительный  процесс  преображения   человека  разумного  в  человека  нравственного,  отнюдь  не  исчерпали  себя,  хотя   титаническая  попытка  России  осуществить это  преображение  на  безрелигиозной  основе   и  закончилась  сокрушительным  провалом.  Но  новая  -  качественно новая  -  попытка,  напитанная  трагическим  опытом  и  выверенная   по  нему,     неизбежна.  Именно  о  ней    ведет  речь А. Панарин. И     в  варианте  мирном,  эволюционном    она  может  состояться   только  в  России  -   стране, исповедующей   христианство  в версии, максимально  приближенной  к  евангельской.  Возглавить  же  ее   может  и  должна  Русская  Православная  церковь. К  этому,  в  конце концов,  и   сводится  ее социальная   роль.

  5.  Только  с  опорой  на  старцев  и  молитвенников.

    Будут  ли   Россией     за  время  патриаршества  Кирилла   сделаны  заметные,  необратимые    шаги  в  этом  направлении,  или    же он,   как  и   Патриарх  Алексей,   лишь выполнит  определенную  подготовительную  работу  -    пока  не ясно.  Но  в  любом случае   основным  объектом   начальных  усилий Кирилла должно,  похоже,  стать  духовенство -    всякое  иное   начало вполне  христианским,  вполне  православным   не  окажется.

  Такая  конкретизация  основной   социальной    задачи  Русской  Православной  Церкви     не  может  не  обострить  существующие  в  ней  противоречия.  Они   уже и  обострились  максимально  в  преддверии состоявшихся  соборов,  выразившись  в  достаточно жестких  столкновениях  сторонников   патриарха- молитвенника и  патриарха-миссионера.   Но  несмотря  на  это  обострение,  данное  противоречие   иначе  как  условное,   рабочее,  символическое,   модельное(  здесь  подойдет  любая  характеристика,  кроме   «сущностное»)  рассматривать  не  представляется  возможным,  поскольку   само  противопоставление   молитвенника  и миссионера  как раз  и  расходится  с  сущностью   христианства,  счастливо  сочетающую  в  себе  мистическое  и  социальное  начало.  Возможно,  что именно  взаимная согласованность    этих  начал,   их взаимная дополняемость,   их  неразделенность, обеспечивающая одновременную  направленность  как  к  духу,    так  и к  душе,  и  является  одним  из  важнейших  источников  исключительной  жизнестойкости  христианства.  И  если  миссионеры     через  свои  проповеди   наращивали  ареал  христианства, то  молитвенники неустанно  расчищали  глубинные  источники  христианской   идеи   -  насыщая  их   энергией  святости. И  очевидно,   что  без   самозабвенно  молитвенного  служения  последних,   христианская  идея     долго бы  не  продержалась  в  умах  и  сердцах, и  в арсенале миссионеров, в  конце  концов,   не  осталось  бы  ничего,  кроме    сухих  фраз  и  затертых  лозунгов.

   Роль  именно  этого  -  молитвенного  -  начала,  между   прочим,  очень  хорошо понимали    русские  философы, В.  Розанов,  в частности,  не  отличавшийся,  как  известно,   особой  лояльностью  в отношении  церкви.  Но он,  полемизируя  не  с  кем- нибудь, а   с  Толстым,  упрекал  его  прежде  всего  в  том,  что  тот  за  деревьями   не  видит  леса   -   что   он  «промотрел  великую  задачу, над  которою трудилось  духовенство  и Церковь  девятьсот  лет…Это -  выработка  святого  человека,  выработка  самого  типа   святости,  стиля  святости; и -  благочастивой  жизни».

 И  спустя   еще  сто  лет   эта  задача   не  утратила  своей  актуальности  -  последняя   лишь  возросла.  И  без выработки  святого   человека,  без  выработки   самого   типа   святости   все  социальные намерения    нашей  Церкви  так  и  останутся   намерениями.  А  в  худшем  случае  - дадут  со  временем  какую-нибудь  очередную -  на  этот  раз    российскую -  форму  протестантизма.

  В преддверии  соборов  и  во  время  его   было  немало   публикаций,   направленных  в  адрес   носителей  именно  этого  основополагающего(  мистического, молитвенного)      начала  православного  христианства.    Доставалось  всем и  предостаточно  -  от  старцев,    особо строгих  иереев,   до   «зелотов»  и  самых  наивных « борцов»  за  чистоту   православия,  сводящих порой  эту   чистоту  исключительно к   формальной обрядовой  стороне.  Но   и  признавая   наличие  иерархии  в    христианских  ценностях,  нельзя  упускать  из  виду,  что крайности,  имеющие,    как  известно, склонность  сходится,    с  особой   стремительностью  сходятся   в  таких  крайних  областях,  как  мистическая   сторона   жизни  человеческого  духа,  где  старец   и  самый   наивный  борец  в  своих интуициях   могут  оказаться   куда  ближе  к   истине,  чем  любой   высокомудрый,  теплохладный   рационалист.

  Будем  надеяться,   что  в  своем  патриаршем  служении  митрополит  Кирилл,  реализуя    социальный  сдвиг в  политике  Русской   Православной Церкви,  останется  вполне  традиционным    в   выборе     своей  основной  опоры:  прежде  всего на  тех,  на  кого  всё   прошедшее  тысячелетие    опирались    русские    иерархи   -   на   молитвенников  и  старцев.

  Иного  и  быть  не  может.  Истинно харизматический    лидер     всегда  будет  опираться   лишь  на  то,  что  ему   сопротивляется.

Необходимый признак наличия  харизмы, если  угодно.

27 -30  января   2009  года,  Задонск.