Книга Александра Щипкова «Традиционализм, либерализм и неонацизм в пространстве актуальной политики» написана в спокойном, научно-популярном стиле, в ней нет апокалиптических прогнозов, но она пугает. Пугает основной мыслью автора, а именно: по своей жестокости современные западные «либеральные реформаторы» не уступают немецким нацистам, а развязанные ими на Украине и на Ближнем Востоке войны – это войны будущего, «войны идентичностей», в которых идентичность,
объявляемая Западом ущербной (например, русская идентичность части населения Украины), должна исчезнуть. Сколько миллионов людей при этом расстанутся с жизнью, для западных политиков и медиаменеджеров, рвущихся вершить судьбы мира, неважно…
Мифы стали былью
Еще два-три года назад кто-то отнес бы такие алармистские настроения к разряду маргинальных. Однако кто в те же 90-е годы мог представить себе разрушенные города Донбасса? Объявление войны «агрессору» России голосами депутатов Верховной рады? Планы построения стены с колючей проволокой между Украиной и Россией? Вспомним: разве не призывали еще году в 2007-м российские центристы, не говоря уже о завзятых либералах, убрать из военной и внешнеполитической доктрин России саму возможность конфликта с
НАТО, не говоря уже о предполагавшейся всеми невозможности вооруженного конфликта со страной – членом СНГ? Не советовал ли в те же 2000-е Дмитрий Тренин из Фонда Карнеги «размонтировать западный фронт»?
Мир меняется быстрее наших представлений о нём…
Новые «унтерменши»
Как можно назвать ситуацию, при которой уничтожение снарядами, лишение пенсий, зарплат, пищи четырёх миллионов «в массе своей пророссийски настроенных донбасских сепаратистов» (выражение западной прессы) практически не вызывает на Западе не только возмущения, но и сколько-нибудь заметной критики? Аналог в недавней истории был только один: Гитлера и общество нацистской Германии совершенно не волновало снабжение узников концлагерей. Эти люди считались «унтерменшами» (недочеловеками), а
потому кормление их было даже не двадцатым, а сто двадцатым делом властей Третьего рейха. «Унтерменши» бывали расовые (евреи, славяне, литовцы), но бывали и идеологические (коммунисты, социал-демократы, франкмасоны). А объединяли их по принципу проявленной или потенциальной (в силу, скажем, еврейского происхождения) ненависти к Третьему рейху. По мнению Щипкова, для современного (не путать с классическим!) Запада вполне достаточным мотивом для уничтожения является даже ПОТЕНЦИАЛЬНОЕ неприятие
человеком или миллионом людей западной «миросистемы» (выражение Иммануила Валлерстайна). События на Украине это со всей наглядностью показали.
Порочная связь
Самое тяжкое обвинение в глазах новых вершителей судеб человечества – это обвинение человека или народа в неприятии идолов «либеральной» идеологии Запада: свободного (для монополий) рынка, независимых (от неимущих и неинформированных людей) судов и альтернативных (при определении альтернативы узким кругом посвященных) выборов.
Щипков отмечает, что «свободная» экономика на самом деле сильно монополизирована. Что «право (а значит, и суд. – Д.Б.) не предшествует политике, а постфактум оформляет реальный расклад сил и конфигурацию власти». Что выборы почему-то всегда оканчиваются победой вполне видимых и известных благодаря своему богатству и своим «силовикам» группам влияния. А самое главное — Щипков показывает родовую пуповину, которая издавна соединяет, с одной стороны,
«либеральный» капитализм с его колониями и рынками сбыта, с другой — самый откровенный, пещерный нацизм.
«Совершенно очевидно, что так называемый германский тоталитаризм — это всего лишь классический западный колониальный расизм, — пишет Александр Щипков. — Правда, несколько задержавшийся (по причине раздробленности германских земель) и потому опоздавший к разделу колоний. Именно по причине этого исторического опоздания Гитлер был вынужден перенести колониальные практики с окраин мира (где они воспринимались как нечто естественное) внутрь Европы, где те же самые методы вызывали
шок».
Ложь о «двух тоталитаризмах»
Для молодого поколения читающих россиян, знакомых с утвердившейся на Западе догмой «двух тоталитаризмов Ханны Арендт, такое возведение гитлеризма к его колониальному истоку может показаться надуманным.
Но давайте заглянем, например, в книгу Hitler’s Secret Conversations («Тайные разговоры Гитлера», trans.by Norman Cameron and R.H.Stevens, N.Y., Farrar. Straus and Young, 1953, pp.13-14), где Гитлер говорит, что «Россия должна стать для Германии тем же, чем Индия стала для Британии». Давайте посмотрим на старые фото Кракова времен гитлеровской оккупации, где трамваи ездили с надписями: «Только для немцев». И давайте вспомним британские «закрытые клубы» в
Индии, куда не допускались туземцы. Я могу вспомнить и отвратительные трамвайные конфликты в Киеве, когда человека грубо оскорбляли за обращение к украиноязычному по-русски…
«Фашизм, — пишет Щипокв, — это либерализм, уже не прикрывающийся правом и доводящий свой основной принцип, принцип тотальной конкуренции, до логического конца». Как либеральный капитализм выбраковывает «неэффективные» предприятия и «оптимизирует» старшие возрастные группы, так нацизм выбраковывает целые народы. Нынешний воплотившийся в союзе НАТО и нового украинского режима гибрид либерализма и нацизма выбраковывает не столько этнические группы (убивать
русских в зону АТО отправляют и русскоязычных), сколько «отсталые» идентичности, «неэффективные» менталитеты». (Щипков обращает внимание на то, что украинский МИД объясняет события на юго-востоке Украины «конфликтом менталитетов», а премьер Арсений Яценюк так и вовсе называет носителей российского менталитета «недолюдьми»).
Как это могло случиться?
Как могло получиться, что люди со взглядами Яценюка, Парубия, Тягнибока оказались фаворитами Запада, получили от него миллиарды долларов, а скоро могут получить и оружие? И каковы мотивы западных спонсоров, когда они берут на себя спонсорство новых «покорителей унтерменшей»?
Попытки объяснять действия Запада на Украине или на Ближнем Востоке материальными интересами, «бессердечным чистоганом» довольно распространены, но Щипков отклоняет это объяснение. За вызванными западным вмешательством трагедиями он видит не столько материальный интерес, сколько ущербную идеологию. И здесь автор прав, ведь никакого «управляемого хаоса» не получается, убытки западных стран от «цветных революций» сильно превышают доходы. (Хлопот полон рот оказался и в
Ираке, и в бывшей Югославии, и вот теперь даже в Ливии, а Украина еще толком не началась.) Не надо быть Рокфеллером, чтобы понимать: давать кредиты воюющей с самой собой Украине – это все равно что заливать воду в решето; вторжения в Афганистан и в Ирак уже стали самыми длинными войнами в истории США, и никакие нефтяные доходы не окупят 4000 американцев, убитых только в Ираке, не говоря уже о миллиардах долларов военных и «восстановительных» затрат США в этой стране.
Так зачем же, спрашивается, либералам союз с нацистами? «Либерализм, — отвечает Щипков, — находится в глубоком кризисе, а движение по, условно говоря, социалистическому (левому) пути окончательно добьет изношенную социальную модель… Поэтому велика вероятность иного сценария… при котором поворот Запада к традиции будет регрессивным и в социальном, и в моральном отношении. Уже сегодня обращение к традиции предполагает актуализацию тех или иных элементов неоязычества или
крайнего фундаментализма… фундаменталистских и нацистских движений (Сирия, Украина)».
Мрачный, но, думается, точный прогноз. Неоязыческому традиционализму Щипков противопоставляет европейский христианский традиционализм. Предполагает он и возможность союза христианского традиционализма Европы с русским Православием, а также с умеренным традиционным исламом. Живой нерв, питательная сердцевина книги Щипкова – это предупреждение об угрозе со стороны нового «либерального» нацизма. Осознание масштабов этой угрозы является сегодня платформой солидарности людей и народов,
предназначенных новой человеконенавистнической идеологией к выбраковке.
