Всю ночь твои мысли витают в эфире.
     Я сплю? Я спал? Такова бессонница. Пытаешься расслабляться понемногу с каждым выдохом, но сердце по-прежнему колотится, и мысли ураганом вьются в голове.
     Ничто не действует. Ни направленная медитация.
     Ты в Ирландии.
     Ни пересчитывание овечек.
     Считаешь лишь дни, часы, минуты с того времени, когда, как помнишь, в последний раз смог уснуть. Твой врач посмеялся. Никто еще не умирал от недостатка сна. Твое лицо как ссохшийся фрукт, синяки от недосыпания, - даже ты сам можешь принять себя за мертвого.
     После трех часов ночи, когда лежишь в кровати мотеля в Сиэтле, уже слишком поздно искать группу поддержки больных раком. Слишком поздно бегать в поисках нескольких маленьких голубых капсул амитала натрия или красный как помада секонал, полный набор игрушек "Долина Кукол". После трех ночи не попасть в бойцовский клуб.
     Нужно разыскать Тайлера.
     Нужно немного поспать.
     Потом ты проснулся - а Тайлер стоит в темноте возле кровати.
     Ты просыпаешься.
     В тот миг, когда ты уснул и спал, Тайлер уже стоял там и говорил:
     - Проснись. Проснись, мы решили проблему с полицией здесь, в Сиэтле. Просыпайся.
     Специальный уполномоченный из полиции хотел устроить налет на то, что он называл "активностью преступного характера" и "подпольными боксерскими клубами".
     - Но нет причин для волнения, - сказал Тайлер. - Мистер специальный уполномоченный из полиции не будет особой проблемой.
     Я спросил - Тайлер что, следил за мной?
     - Любопытно, - заметил Тайлер. - Я хотел спросить у тебя то же самое. Ты говорил обо мне с другими людьми, ты, маленькое дерьмо. Ты нарушил обещание.
     Тайлеру было интересно, - когда я вычислил его?
     - Каждый раз, когда ты засыпаешь, - сказал Тайлер. - Вырываюсь я, - и выкидываю что-нибудь дикое, что-нибудь безумное, что-нибудь полностью сумасбродное.
     Тайлер приседает на корточки возле кровати и шепчет:
     - В прошлый четверг ты уснул, а я взял самолет до Сиэтла и провел маленький осмотр здешних бойцовских клубов. Проверить количества обращенных, вроде того. Мы ищем таланты. В Сиэтле у нас тоже есть Проект Разгром.
     Кончик пальца Тайлера скользит по вздутию над моими бровями.
     - У нас есть Проекты Разгром в Лос-Анджелесе и Детройте, большой Проект Разгром действует в Вашингтоне, округ Колумбия, и в Нью-Йорке. А какой у нас есть Проект Разгром в Чикаго - ты представить себе не можешь.
     Тайлер говорит:
     - Поверить не могу, что ты нарушил обещание. Первое правило - не упоминать о бойцовском клубе.
     Он был в Сиэтле на прошлой неделе, и бармен в гипсовом воротнике рассказал ему, что полиция хочет устроить облаву на бойцовские клубы. Особенно этого хотел лично специальный полицейский уполномоченный.
     - Дело в том, - сказал Тайлер. - Что у нас есть полицейские, которые приходят драться в бойцовский клуб и очень его любят. У нас есть газетные репортеры, поверенные и адвокаты, и мы узнаем обо всем происходящем еще заранее.
     Нас собирались закрыть.
     - По крайней мере, в Сиэтле, - сказал Тайлер.
     Я спросил - что Тайлер сделал в связи с этим?
     - Что мы сделали в связи с этим?
     Мы созвали встречу Штурмового Комитета.
     - С этого момента нет тебя или меня, - говорит Тайлер, и щипает меня за нос. - Ты должен бы это понимать.
     Мы оба используем одно и то же тело, но в разное время.
     - Мы дали всем специальное домашнее задание, - говорит Тайлер. - Мы сказали: принесите-ка мне дымящиеся яйца Его Высокочтимой Чести, Специального Уполномоченного Полиции Сиэтла Как-Его-Там.
     Я не сплю.
     - Как раз наоборот, - возражает Тайлер, - Ты спишь.
     Мы собрали группу из четырнадцати обезьян-космонавтов, и пятеро из них были полицейскими, и мы были каждым из находившихся в парке, где Его Честь выгуливал собаку тем вечером.
     - Не волнуйся, - говорит Тайлер. - С собакой никаких проблем.
     Вся атака заняла на три минуты меньше наших лучших ожиданий. Мы рассчитывали на двенадцать минут.
     Пятеро наших обезьян-космонавтов держали его.
     Тайлер рассказывает мне это, но каким-то образом я и так уже все знаю.
     Три обезьяны-космонавта стояли на стреме.
     Одна обезьяна-космонавт сделала остальное.
     Эта обезьяна-космонавт стащила Его Высокочтимые Трусы Собака была спаниелем, и она только лаяла и лаяла.
     Лаяла и лаяла.
     Лаяла и лаяла.
     Эта обезьяна-космонавт трижды туго обмотала резиновой ленточкой Его Высокочтимую Мошонку.
     - Эта космическая обезьяна присела между его ног с ножом, - шепчет Тайлер, придвинув свое подбитое лицо к моему уху. - И я шепчу в Его Самое Высокочтимое Ухо, что ему лучше бы отменить облаву на бойцовские клубы, или нам придется рассказать всему миру, что у Его Высокочтимой Чести нету яиц.
     Тайлер шепчет:
     - Насколько далеко вы продвинетесь, Ваша Честь?
     Резиновая ленточка отсекает все ощущения ниже своего уровня.
     - Насколько вы продвинетесь в политике, если избиратели будут знать, что у вас нет шаров?
     А теперь Его Честь вообще утратил все ощущения.
     "Эй, они у него холодные, как лед".
     Если хотя бы один бойцовский клуб закроется, - мы разошлем его яйца на восток и запад. Одно пойдет в редакцию "Нью-Йорк Тюнер", а другое - в "Лос-Анджелес Таймер". По одному в каждую. Вроде пресс-релиза.
     Обезьяна-космонавт убрала тряпку с эфиром с его рта, и специально уполномоченный сказал - "Не надо".
     А Тайлер ответил:
     - Нам нечего терять, кроме бойцовского клуба.
     А уполномоченному было что, - у него было все.
     Все, что осталось нам - это дерьмо и отбросы всего мира.
     Тайлер кивнул обезьяне-космонавту, сидящей между ног специально уполномоченного с ножом.
     Тайлер предложил:
     - Представь, как всю твою оставшуюся жизнь твоя мошонка будет болтаться пустой.
     Уполномоченный сказал - "Нет".
     И - "Не надо".
     "Стойте".
     "Пожалуйста".
     "О".
     "Боже".
     "Помогите".
     "Мне".
     "Помогите".
     "Нет".
     "Остановите".
     "Их".
     И обезьяна-космонавт полоснула ножом, разрезав только резиновую ленточку.
     Шесть минут, на все, и мы готовы.
     - Запомни, - сказал Тайлер. - Люди, которых ты пытаешься прижать, - это мы, те, от кого вы все зависите. Мы стираем для вас, готовим для вас, обслуживаем вас за ужином. Мы стелем вам постели. Мы охраняем вас, пока вы спите. Мы водим "скорые". Мы соединяем вас по телефону. Мы повара, и таксисты, и мы знаем о вас все. Мы работаем с вашими страховыми и кредитными взносами. Мы контролируем каждую частицу ваших жизней.
     - Мы - пасынки истории, и телевидение внушило нам, что однажды мы все станем миллионерами, звездами кино и рок-н-ролла. Все вранье. И мы только начали это осознавать, - сказал Тайлер. - Так что не выпендривайся перед нами.
     Обезьяна-космонавт зажала тряпкой с эфиром рот хныкающему уполномоченному, и тот полностью отключился.
     Другая группа одела его и доставила вместе с собакой домой. После этого тайна осталась на его хранение. И, нет, мы не ждем больше никаких попыток облавы на бойцовский клуб.
     Его Честь попал домой напуганным, зато в целости и сохранности.
     - Каждый раз, когда мы выполняем эти маленькие домашние задания, - говорит Тайлер. - Такие ребята из бойцовского клуба, которым нечего терять, понемногу вливаются в Проект Разгром.
     Тайлер склоняется у моей кровати и говорит:
     - Закрой глаза и дай мне руку.
     Я закрываю глаза, Тайлер берет меня за руку. Я чувствую губы Тайлера на шраме его поцелуя.
     - Я говорил, что если ты будешь за глаза обсуждать меня, ты никогда больше меня не увидишь, - сказал Тайлер.
     - Мы - не два разных человека. В конце концов, когда ты проснешься, - у тебя будет контроль, и ты сможешь называть себя как угодно; но в ту секунду, когда ты заснешь, - я возьму власть, и ты станешь Тайлером Дерденом.
     "Но мы же дрались", - говорю я, - "В ту ночь, когда мы изобрели бойцовский клуб".
     - На самом деле ты дрался не со мной, - возразил Тайлер. - Это так ты внушил себе. Ты дрался со всем, что ненавидел в своей жизни.
     "Но я вижу тебя".
     - Ты спишь.
     "Но ты арендуешь дом. У тебя была работа. Две работы".
     Тайлер отвечает:
     - Посмотри свои погашенные чеки в банке. Я снял дом на твое имя. Я думаю, ты убедишься, что почерк на чеках совпадает с тем, которым были написаны те записки, что ты печатал для меня.
     Тайлер тратил мои деньги. Неудивительно, что у меня постоянно перерасход.
     - А насчет работ, - а как ты думаешь, почему ты так устаешь? Боже, да не из-за бессонницы это. Стоит тебе заснуть - вступаю я, и иду на работу, или в бойцовский клуб, или куда угодно. Тебе еще повезло, что я не устроился, к примеру, змееловом.
     Я говорю - "А как же Марла?"
     - Марла тебя любит.
     "Марла любит тебя".
     - Марла не знает разницы между тобой и мной. Ты назвал ей вымышленное имя в ночь вашей встречи. Ты никогда не называл свое настоящее имя в группах поддержки, ты, скрытное дерьмо. С того момента, как я спас ей жизнь, Марла считает, что тебя зовут Тайлер Дерден.
     Так теперь, когда я знаю про Тайлера, - он просто исчезнет?
     - Нет, - отвечает Тайлер, по-прежнему сжимая мою руку. - Раз я тебе не нужен - на переднем плане меня не будет. Я по-прежнему буду жить своей жизнью только тогда, когда ты будешь спать, но не выделывайся со мной: если попробуешь приковать себя на ночь к постели или принять большую дозу снотворного - тогда станем врагами. И я доберусь до тебя за такое.
     О, да бред все это. Это сон. Тайлер - проекция больного разума. Он - дизассоциативная помеха в личности. Разновидность психогенной фантазии. Тайлер Дерден - моя галлюцинация.
     - На хрен это дерьмо, - говорит Тайлер. - А может - ты моя шизофреническая галлюцинация.
     "Я был здесь первым".
     Тайлер отвечает:
     - Да, да, да, посмотрим еще, кто останется здесь последним.
     "Все это не реально. Это сон, и я проснусь".
     - Так просыпайся.
     И звонит телефон, и Тайлер исчез.
     Свет солнца пробивается сквозь портьеры.
     Это звонок, который будит меня в 7 утра, я снимаю трубку, и на линии никого.

     Дальше в том же духе, лечу домой к Марле и Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит.
     Все по-прежнему разваливается на части.
     Дома я боюсь заглянуть в холодильник. Представляются дюжины целлофановых пакетиков с пометками городов, - вроде "Лас-Вегас", "Чикаго" и "Милуоки", - где Тайлер приводил в исполнение свои угрозы, чтобы защитить филиалы бойцовского клуба. А внутри каждого пакетика лежит пара кровавых твердозамороженных кусочков.
     В углу кухни обезьяна-космонавт присела на растрескавшийся линолеум, и изучает себя в карманное зеркальце.
     - Я - кучка поющих и пляшущих испражнений мира, - рассказывает космическая обезьяна зеркалу. - Я - токсичный побочный продукт творения Господнего.
     Другие обезьяны-космонавты бродят по саду, что-то собирают, что-то убивают:
     Положив одну руку на дверцу морозилки, я делаю глубокий вдох и пытаюсь сконцентрировать мою просветленную духовную сущность.
     Капельки росы на розах,
     Счастливые диснеевские зверьки:
     Такое малость ранит.
     Морозилка уже открыта на дюйм, когда мне через плечо заглядывает Марла и спрашивает:
     - Что на ужин?
     Обезьяна-космонавт рассматривает себя, сидящую на корточках, в зеркальце:
     - Я - дерьмо и ядовитые человеческие отходы мироздания.
     Замкнутый круг.
     Где-то месяц назад я боялся, что Марла заглянет в морозилку. Теперь я сам боюсь туда заглянуть.
     О Боже. Тайлер.
     Марла любит меня. Марла не знает разницы.
     - Рада, что ты вернулся, - говорит Марла. - Нам нужно поговорить.
     "О да", - отвечаю, - "Нам нужно поговорить".
     Не могу заставить себя открыть морозилку.
     Я - Сжавшиеся Внутренности Джека.
     Я говорю Марле - "Не трогай ничего в этой морозилке. Даже не открывай ее. Если найдешь что-то внутри - не ешь это, не корми этим кошку, или кого угодно". Обезьяна-космонавт с зеркальцем пялится на нас, поэтому я говорю Марле, что нам лучше уйти. Придется поговорить в другом месте.
     Снизу подвальной лестницы доносится голос обезьяны-космонавта, которая читает другим:
     - Три способа изготовить напалм:
     - Первый: можно смешать равные части бензина и замороженного концентрата апельсинового сока, - читает обезьяна космонавт в подвале. - Второй: можно смешать равные части бензина и диетической колы. Третий: можно растворять в бензине размолотый кошачий кал, пока смесь не загустеет.
     Мы с Марлой добираемся на общественном транспорте от Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит до одной из кабинок планеты Дэннис, оранжевой планеты.
     Это вроде того, о чем рассказывал Тайлер, - с тех времен, как Англия проводила свои экспедиции, открывала колонии и составляла карты, у большинства географических мест остались эдакие подержанные английские наименования. Англии надо было дать имена всему. Или почти всему.
     Вроде Ирландии.
     Нью-Лондон, Австралия.
     Нью-Лондон, Индия.
     Нью-Лондон, штат Айдахо.
     Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
     Заглянем в будущее.
     Таким же образом, когда освоение космоса пойдет полным ходом, все новые планеты, скорее всего, будут открывать огромные корпорации, и они же будут наносить их на карты.
     Созвездие Ай-Би-Эм.
     Галактика Филлип Моррис.
     Планета Дэннис.
     Каждая планета примет личные черты любого из тех, кто первый надругается над ней.
     Мир Будвейзера.
     У нашего официанта на лбу шишка с гусиное яйцо, он вытянулся по струнке, каблуки вместе.
     - Сэр! - говорит наш официант. - Что вам угодно сегодня? Сэр! - говорит он. - Все, что вы закажете, - бесплатно. Сэр!
     Можно представить себе запах мочи в супе каждого посетителя.
     "Два кофе, пожалуйста".
     Марла спрашивает:
     - Почему это бесплатно?
     "Официант думает, что я Тайлер Дерден", - говорю я.
     В таком случае, Марла хотела бы заказать жареных моллюсков, суп из моллюсков, фаршированную рыбу, печеную картошку со всем подряд, и шоколадный торт.
     Через стойку кухни видно трех рядовых поваров, один со швами на верхней губе, - они смотрят на нас с Марлой и перешептываются, склонив побитые лица друг к другу. Я говорю официанту - "Дайте нам здоровую чистую пищу, пожалуйста. Пожалуйста, не надо всякой дряни в заказанной еде".
     - В таком случае, сэр, - замечает наш официант. - Я не рекомендовал бы леди суп из моллюсков.
     "Спасибо. Не надо супа". Марла смотрит на меня, и я говорю ей - "Верь мне".
     Марла говорит:
     - Есть милые преимущества в том, чтобы быть Тайлером Дерденом.
     С этого момента, говорю я Марле, ей нужно следовать за мной ночью повсюду, и отмечать любое место, куда бы я ни пошел. С кем я встретился. Не кастрировал ли я какую-нибудь важную персону. Вроде того.
     Я достаю бумажник и показываю Марле свои водительские права с моим настоящим именем.
     Не Тайлер Дерден.
     - Но всем известно, что ты - Тайлер Дерден, - недоумевает Марла.
     Всем, кроме меня.
     Никто на работе не зовет меня Тайлером Дерденом. Мой босс называет меня настоящим именем.
     И мои родители знают, кто я на самом деле.
     - Так почему же, - спрашивает Марла. - Для кого-то ты - Тайлер Дерден, а для остальных - нет?
     В первый раз, когда я встретил Тайлера, - я спал.
     Я устал, забегался и сходил с ума, - и каждый раз, когда я садился в самолет, мне хотелось, чтобы он разбился. Я завидовал умирающим от рака. Я ненавидел свою жизнь. Мне наскучили и надоели и моя работа, и моя мебель, - и я не знал, как изменить обстоятельства.
     Мог только отбросить их.
     Я был как в ловушке.
     Я был слишком цельным.
     Я был слишком совершенным.
     Я хотел вырваться из своего миниатюризованного быта. Из роли одноразовой порции масла и тесного сиденья самолета в мире.
     Из шведской мебели.
     Из изящных искусств.
     Я взял отпуск. Я уснул на пляже, а когда проснулся - там был Тайлер, голый и покрытый потом, усыпанный песком, его влажные спутанные волосы падали на лицо.
     Тайлер вылавливал бревна, принесенные в залив водой, и вытаскивал их на пляж.
     Творением Тайлера была тень гигантской руки, и Тайлер сидел на совершенной ладони, которую создал сам.
     И один миг был самым большим, что можно получить от совершенства Может, на самом деле я так и не проснулся тогда на пляже.
     Может быть, это все началось, когда я помочился на камень Бларни.
     Когда я засыпаю - я не сплю на самом деле.
     За другими столиками "Планеты Дэннис" я насчитываю одного, двух, трех, четырех, пять парней, улыбающихся мне, с потемневшими скулами или сплющенными носами.
     - Нет, - говорит Марла. - Ты не спишь.
     Тайлер Дерден - созданная мной независимая личность, и теперь она угрожает захватить всю мою жизнь.
     - Как мать Тони Перкинса в "Психе", - говорит Марла. - Это так здорово! У всех бывают маленькие заскоки. Однажды я встречалась с парнем, которому вечно было мало пирсинга.
     "По-моему", - продолжаю я, - "Когда я засыпаю, Тайлер отправляется в моем теле с лицом в синяках совершать очередное преступление. На следующее утро я просыпаюсь как побитый, все кости ломит, и я почему-то уверен, что так и не сомкнул глаз.
     Поэтому следующей ночью мне захочется лечь спать пораньше.
     Этой следующей ночью Тайлер задержится на смене чуть подольше".
     С каждой ночью, чем раньше я иду спать, - тем дольше и дольше будет длиться черед Тайлера.
     - Но ты же сам - Тайлер, - возражает Марла.
     Нет.
     "Нет, не я".
     Мне все нравится в Тайлере Дердене: его смелость и остроумие. Его дерзость. Тайлер веселый, очаровательный, сильный и независимый, и люди уважают его и верят, что он изменит их мир. Тайлер свободный и одаренный, а я - нет.
     "Я не Тайлер Дерден".
     - Да нет же, ты - он, - возражает Марла.
     Мы с Тайлером делим одно тело, и до недавнего времени я не знал этого. Всякий раз, когда Тайлер занимался сексом с Марлой, - я спал. Тайлер ходил и говорил, пока я думал, что сплю.
     Все в бойцовском клубе и Проекте Разгром знают меня как Тайлера Дердена.
     И если я буду ложиться спать пораньше с каждой ночью и позже вставать по утрам - в итоге я совершенно исчезну.
     Я просто усну и не проснусь.
     Марла говорит:
     - Совсем как звери в отделении контроля животных.
     "Долина Псов". Там, где тебя если не убивают, то кастрируют, - даже те, кто любит тебя настолько, чтобы забрать домой.
     Я никогда не просыпался бы, и правил бы Тайлер.
     Официант приносит кофе, щелкает каблуками и уходит.
     Я нюхаю свой кофе. Пахнет нормальным кофе.
     - Ну, - спрашивает Марла. - Даже если я в это все поверю, чего ты хочешь от меня?
     Чтобы Тайлер не захватил полный контроль, Марла должна не давать мне уснуть. Всегда.
     Замкнутый круг.
     Той ночью, когда Тайлер спас ей жизнь, Марла просила его не дать ей уснуть всю ночь.
     В ту секунду, когда я усну, появится Тайлер, и произойдет что-нибудь ужасное.
     А если я все же усну, - Марле нужно следить за Тайлером. Куда он идет. Что делает. Тогда может на следующий день я смогу побегать и устранить последствия.

     Его имя - Роберт Поулсон, и ему сорок восемь лет. Его имя - Роберт Поулсон, и Роберт Поулсон отныне навсегда останется сорокавосьмилетним.
     На достаточно большом отрезке времени вероятность выживания для каждого близка к нулю.
     Большой Боб.
     Огромный гамбургер. Здоровенный лось выполнял домашнее задание типа "заморозил-просверлил". Это так же Тайлер забрался в мой кондоминиум, чтобы подорвать его кустарным динамитом. Берешь канистру охладителя с пульверизатором, R-12, если теперь уже сможешь его достать, когда кругом озоновые дыры и все остальное, или R-134a, и направляешь струю на цилиндр замка, пока задвижка не заморозится.
     В домашнем задании "заморозил-просверлил" нужно обработать замок на платном телефоне, парковочном счетчике или почтовом ящике. Потом, используя молоток и стамеску, расшатываешь замороженный цилиндр замка.
     При выполнении домашнего задания типа "просверлил-и-залил" нужно сверлить платный телефон или банкомат, потом вкручиваешь насадку масленки в дыру и при помощи смазочного пистолета доверху накачиваешь свою мишень промышленной смазкой, ванильным пудингом или жидким цементом.
     Не то чтобы Проекту Разгром нужно набить карманы наличными. Мыловаренная Компания на Пэйпер-Стрит завалена заказами. Господи помилуй, когда наступят праздники. Домашнее задание нужно, чтобы выработать у тебя хладнокровие. Тебе нужно набить руку. Сделать свой вклад в Проект Разгром.
     Вместо стамески можно использовать электродрель при работе с цилиндром замка. Так же неплохо срабатывает, притом гораздо тише.
     Именно такую беспроводную электродрель полицейские приняли за пистолет, когда пристрелили Большого Боба.
     Большого Боба невозможно было увязать с Проектом Разгром, бойцовским клубом или мылом.
     В бумажнике в его кармане было фото. На фото был он сам, огромный и на первый взгляд совсем голый, позирующий в культуристской повязке на каких-то соревнованиях. "Так жить - глупо", - когда-то рассказывал Боб, - "Ты слепнешь от прожекторов и глохнешь от фоновой музыки из колонок, а судья командует: "Расправь правую грудную, напряги и держи".
     "Подними руки так, чтобы мы их видели!" "Расправь левую руку, напряги бицепс и держи".
     "Ни с места!"
     "Бросай оружие!"
     Это лучше, чем настоящая жизнь.
     На его руке был шрам от моего поцелуя. От поцелуя Тайлера. Скульпторные волосы Большого Боба были сбриты, а отпечатки пальцев выжжены щелоком. И лучше было получить ранение, чем быть арестованным, потому что если тебя арестовали - ты выбываешь из Проекта Разгром, никаких больше домашних заданий.
     Одну минуту Роберт Поулсон был маленьким теплым очагом, средоточием всего живого в этом мире, - а в следующий миг Роберт Поулсон стал предметом. После выстрела полицейского, - восхитительное чудо смерти.
     Сегодня вечером в каждом бойцовском клубе лидер филиала ходит кругами во тьме за спинами столпившихся людей, которые разглядывают друг друга через пустой центр каждого подвала клуба, и его голос выкрикивает:
     - Его имя - Роберт Поулсон!
     И толпа подхватывает:
     - Его имя - Роберт Поулсон!
     Лидер кричит:
     - Ему сорок восемь лет!
     И толпа подхватывает:
     - Ему сорок восемь лет!
     Ему сорок восемь лет, и он был частью бойцовского клуба.
     Ему сорок восемь лет, и он был частью Проекта Разгром.
     Только по смерти мы обретаем имена, потому что только по смерти мы более не являемся частью общей воли. По смерти мы становимся героями.
     И толпа орет:
     - Роберт Поулсон!
     И толпа орет:
     - Роберт Поулсон!
     И толпа орет:
     - Роберт Поулсон!
     Сегодня ночью я пришел в бойцовский клуб, чтобы закрыть его. Я стою в пятне света по центру помещения, и клуб ликует. Для всех здесь - я Тайлер Дерден. Умный. Сильный. Решительный. Я поднимаю руки, требуя тишины, и заявляю - почему бы всем нам ни провести ночь как ночь! Идите по домам на сегодня, и забудьте про бойцовский клуб.
     "Думаю, бойцовский клуб послужил своим целям, не так ли?" Проект Разгром отменяется.
     "Я слышал, сегодня по телевизору будет хороший футбольный матч:" Сотня мужчин просто стоит и пялится на меня.
     "Человек погиб", - говорю я, - "Хватит, игра окончена. Больше не смешно". Потом из темноты звучит голос невидимого лидера отделения:
     - Первое правило бойцовского клуба - не упоминать о бойцовском клубе.
     Я ору - "Все по домам!"
     - Второе правило бойцовского клуба - не упоминать нигде о бойцовском клубе.
     "Бойцовский клуб отменяется! Проект Разгром тоже".
     "Я - Тайлер Дерден!", - кричу я, - "И я приказываю вам убираться отсюда!" И никто на меня не смотрит. Люди только рассматривают друг друга через центр комнаты.
     Голос лидера филиала медленно описывает круг по комнате. В бою только двое. Без рубашек. Без обуви.
     Бой продолжается, продолжается, продолжается ровно столько, сколько нужно.
     Представьте, как такое происходит сейчас в сотне городов, на полудюжине наречий.
     Правила кончаются, а я по-прежнему стою в свете по центру помещения.
     - Назначенный бой номер один, занимайте место, - выкрикивает голос из темноты. - Очистить центр клуба!
     Я не двигаюсь.
     - Очистить центр клуба!
     Я не двигаюсь.
     Блики света отражаются во тьме от сотни пар глаз, все они направлены на меня в ожидании. Я пытаюсь рассмотреть каждого глазами Тайлера. Выбрать лучших бойцов для подготовки в Проект Разгром. Кого из них Тайлер пригласил бы работать в Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит?
     - Очистить центр клуба! - это принятая в бойцовском клубе процедура. После трех требований лидера отделения меня вышвырнут из клуба.
     "Но я Тайлер Дерден. Я изобрел бойцовский клуб. Бойцовский клуб мой. Я написал эти правила. Все вы здесь только благодаря мне. И я сказал - прекратим на этом!" - Приготовиться к удалению участника через три, две, одну:
     Кольцо людей сжимается, наваливаясь на меня, и две сотни рук обхватывают каждый дюйм моих собственных рук и ног, и меня несут, растянутым плашмя.
     Приготовиться к эвакуации души через пять, через четыре, три, две:
     И меня передают по головам, рука за рукой, я плыву к выходу на волнах толпы. Я парю. Я лечу.
     Я кричу - "Бойцовский клуб мой! Проект Разгром был моей затеей! Вы не можете вышвырнуть меня! Я здесь главный! По домам!" Голос лидера филиала орет:
     - Назначенный бой номер один, занимайте место. Немедленно!
     "Я не уйду! Я не сдамся! Я смогу пробиться! Я здесь главный!" - Удалить участника клуба, немедленно!
     Эвакуация души, немедленно!
     И я медленно вылетаю из двери, в ночь со звездным куполом и прохладным воздухом, и приземляюсь на бетон стоянки. Все руки отпускают меня, и сзади захлопывается дверь, щелкнув замком. В сотне городов бойцовский клуб продолжается без меня.

     Годы до этого я постоянно хотел уснуть. Как-то соскользнуть, отключиться, провалиться в сон. А теперь, спать - это самое меньшее, чего мне хочется.
     Мы с Марлой в комнате 8G Отеля Риджент. Среди всяких стариков и наркоманов, наглухо закрывшихся в своих комнатушках, - здесь хоть как-то мое нарастающее отчаяние становится чем-то нормальным и естественным.
     - Здесь, - рассказывает Марла, сидя со скрещенными ногами на кровати и выталкивая с полдюжины противосонных таблеток из пластиковой упаковки. - Я одно время встречалась с парнем, которого мучили ужасные кошмары. Он тоже терпеть не мог спать.
     А что случилось с тем парнем, с которым она встречалась?
     - А, он умер. Сердечный приступ. Передозировка. Вроде бы слишком много амфетаминов, - говорит Марла. - Ему было всего девятнадцать.
     Спасибо, что поделилась.
     Когда мы вошли в гостиницу, у парня за конторкой в вестибюле половина волос была с корнем вырвана. Кожа головы красная и в рубцах, и он поприветствовал меня. Господа, смотревшие телевизор неподалеку, пооборачивались, чтобы посмотреть, кто я такой, когда парень за конторкой назвал меня "сэр".
     - Добрый вечер, сэр.
     Могу представить, как уже сейчас он звонит в какую-нибудь из штаб-квартир Проекта Разгром и рапортует о моем местонахождении. У них во всю стену карта города, и они отслеживают мои передвижения при помощи маленьких булавок. Я чувствовал себя меченым, как мигрирующий гусь в Диком Королевстве.
     Они все следят за мной, пока я принимаю таблетки.
     - Можно принять все шесть и не отравиться, - говорит Марла. - Но тебе придется заталкивать их через задницу.
     "О, как мило".
     Марла говорит:
     - Я серьезно. Может, потом мы достанем что-то посильнее. Какие-нибудь настоящие наркотики, вроде тех, с крестиками, или "черной красавицы", или возбудителей.
     "Не стану я пихать эти таблетки через задницу".
     - Тогда прими только две.
     "Куда мы собираемся?"
     - В боулинг. Там открыто круглосуточно, и там тебе уснуть не дадут.
     "Куда бы мы ни пошли", - говорю я, - "Повсюду ребята считают меня Тайлером Дерденом".
     - Это потому водитель автобуса не взял с нас денег за поездку?
     "Ага. И поэтому те два парня в автобусе уступили нам места".
     - Так что ты предлагаешь?
     "По-моему, просто спрятаться недостаточно. Надо сделать что-нибудь, чтобы избавиться от Тайлера".
     - Однажды я встречалась с парнем, которому нравилось носить мои вещи, - говорит Марла. - Ну, знаешь, платья. Шляпы с вуалью. Мы можем переодеть тебя и потом где-нибудь спрятать.
     "Я не переодеваюсь в женское, и я не стану пихать таблетки через задницу".
     - Потом было еще хуже, - продолжает Марла. - Один раз я встречалась с парнем, который заставлял меня изображать картину лесбиянок со своей надувной куклой.
     Могу себе представить, как стану одной из историй Марлы.
     "Однажды я встречалась с парнем, у которого было раздвоение личности".
     - Я встречалась еще с одним другим парнем, который использовал всякие системы увеличения размеров пениса.
     Я спрашиваю - "Который час?"
     - Четыре часа ночи.
     Через три часа мне надо быть на работе.
     - Пей свои таблетки, - говорит Марла. - Поскольку ты будешь Тайлером Дерденом и все остальное, нам, наверное, дадут поиграть в кегли бесплатно. Эй, а прежде чем мы отделаемся от Тайлера - может, сходим по магазинам? Возьмем красивую машину. Немного одежды. Немного компактов. Хоть понемногу всяких бесплатных вещей.
     "Марла".
     - Ладно, забудь.

     Эта старая поговорка, про то, что мы всегда причиняем боль тем, кого любим, - так вот, знаете, у этой палки два конца.
     У нее действительно два конца.
     Этим утром я прихожу на работу, - а между зданием и стоянкой полицейское заграждение, полиция стоит у главного входа и берет показания с моих коллег. Со всех, кто проходит мимо.
     Я даже не вышел из автобуса.
     Я - Холодный Пот Джека.
     Из автобуса мне видно, что окна во всю стену третьего этажа в моем офисе выбиты взрывом, и внутри пожарник в грязном желтом комбинезоне колотит по обгоревшей панели подвесного потолка. Тлеющий стол высовывается из окна, - его подталкивают двое пожарных, - потом наклоняется, быстро пролетает три этажа до тротуара, и приземляется скорее с толчком, чем со звуком.
     Разваливается и продолжает дымиться.
     Я - Пустота в Желудке Джека.
     Это мой стол.
     Я знаю, что мой босс мертв.
     Три способа изготовить напалм. Я знаю, что Тайлер собирался убить моего босса. В тот момент, когда я учуял запах бензина на своих ладонях, когда я сказал, что хочу уйти с работы, - я дал ему разрешение. Будь как дома.
     Убей моего босса.
     О, Тайлер.
     Я знаю, что взорвался компьютер.
     Я знаю это, поскольку это известно Тайлеру.
     Мне нет до этого дела, но можно при помощи ювелирной дрели просверлить дырочку сверху компьютерного монитора. Все обезьяны-космонавты знают это. Я печатал записки Тайлера. Это новая модификация бомбы-лампочки, когда в стекле сверлишь отверстие и наполняешь лампочку бензином. Замазываешь дырочку воском или силиконом, потом вкручиваешь лампочку в патрон, - и пусть кто-нибудь войдет и попробует щелкнуть выключателем.
     Трубка монитора вмещает гораздо больше бензина, чем лампочка.
     Это катодно-лучевая трубка, КЛТ, - либо нужно сначала снять с нее пластмассовый кожух монитора, - это достаточно просто, - либо можно работать через вентиляционные щели на верхней его части.
     Первым делом нужно отключить монитор от электросети и компьютера.
     Это так же точно сработает и с телевизором.
     Помните - если проскочит искра, - даже от статического разряда на ковре, - вы мертвы. С воплями погибаете в огне, сгорев заживо.
     В катодно-лучевой трубке может сохраняться до 300 вольт остаточного напряжения, поэтому сначала разрядите основной блок питания при помощи тяжелой отвертки. Если кто-то умер на этой стадии - значит, он пользовался неизолированной отверткой.
     Внутри катодно-лучевой трубки вакуум, поэтому, когда ее просверлишь, трубка наберет воздух, - как будто вздохнет с легким присвистом.
     Расширяешь дырочку сверлом побольше, потом еще побольше, пока можно будет продеть в нее резиновую трубочку. Потом закачиваешь в трубку взрывчатку на свой вкус. Хорош напалм домашнего производства. Бензин, смесь бензина с замороженным апельсиновым соком, или кошачьим калом.
     Хорошая праздничная хлопушка получается из смеси марганцовокислого калия и сахарной пудры. Тут идея в том, чтобы смешать один ингредиент, который сгорает очень быстро, с другим, который выделит достаточно кислорода для этого процесса горения. Тогда процесс настолько ускоряется, что становится взрывом.
     Пероксид бария с цинковой пылью.
     Аммиачная селитра с алюминиевой пудрой.
     Новейшая кухня анархии.
     Нитрат бария под серным соусом, приправленный активированным углем. Эта простейшая пороховая смесь - к вашему столу.
     Приятного аппетита.
     Набиваешь этим монитор компьютера до краев, и, когда кто-нибудь включит питание, - пять-шесть фунтов такого пороха взорвутся ему в лицо.
     Беда в том, что мне вроде бы нравился мой босс.
     Если ты мужчина, христианин и живешь в Америке, - твой отец для тебя прототип Господа Бога. И иногда находишь себе отца в своей карьере.
     Правда, Тайлеру не нравился мой босс.
     Полиция будет разыскивать меня. Я был последним, кто покинул здание вечером в последнюю пятницу. Я проснулся за столом, на столешнице собралось пятно от моего дыхания, и Тайлер позвонил по телефону, сказав мне:
     - Выходи. У нас машина.
     "У нас Кадиллак".
     Мои руки все еще были в бензине.
     Механик бойцовского клуба спросил - что бы я хотел сделать, прежде чем умру?
     Я хотел уйти с работы. Я дал Тайлеру разрешение. Будь как дома. Убей моего босса.
     От своего взорванного офиса я добрался на автобусе до гравия разворотной площадки на конечной остановке линии.
     Здесь поток городских построек истощается, уступая место стоянкам и вспаханным полям. Водитель достает завтрак в пакете и термос, смотрит на меня в зеркало заднего обзора.
     Я пытаюсь сообразить, куда мне направиться, чтобы меня не искала полиция. С места в хвосте автобуса мне видно около двадцати человек, сидящих между мной и водителем. Я насчитал двадцать затылков.
     Двадцать бритых затылков.
     Водитель оборачивается на сиденье и обращается ко мне, сидящему позади:
     - Мистер Дерден, сэр, я просто восхищен вашим поступком.
     Я вижу его первый раз в жизни.
     - Вы же простите мне это, - продолжает водитель. - В комитете сказали, что это ваша собственная идея, сэр.
     Бритые затылки оборачиваются один за другим. Потом поочередно поднимаются с мест. У одного тряпка в руке, и чувствуется запах эфира. У того, что ближе всех, - охотничий нож. Тот, с ножом - это механик бойцовского клуба.
     - Вы смелый человек, - говорит водитель автобуса. - Надо же - назначить домашним заданием самого себя.
     Механик обрывает водителя:
     - Заткнись.
     И добавляет:
     - Тот, кто на стреме - не должен болтать.
     Ясно, что у одной из обезьян-космонавтов есть резиновая ленточка, чтобы обернуть тебе яйца. Они столпились у начала салона.
     Механик говорит:
     - Вы же знаете расклад, мистер Дерден. Вы сами говорили. Вы сказали - если кто-то когда-нибудь попытается закрыть клуб, - даже вы сами, - схватить его и отрезать ему яйца.
     Шары.
     Хозяйство.
     Орехи.
     Huevos.
     Представьте, как лучшая часть вашего тела лежит, замороженная, в пакетике в Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит.
     - Вы же знаете, драться с нами бессмысленно, - говорит механик.
     Водитель автобуса жует бутерброд, поглядывая на нас в зеркало заднего обзора.
     Вдали завывает полицейская сирена, приближаясь к нам. Далеко в поле грохочет трактор. Птицы. Заднее окно автобуса полуоткрыто. Облака. Бурьян растет по краю разворотной площадки из гравия. Пчелы или мухи гудят над сорняками.
     - Да, и еще такая вот мелочь, - говорит механик бойцовского клуба. - На этот раз это не просто угроза, мистер Дерден. На этот раз нам придется отрезать их.
     Водитель автобуса говорит:
     - Полиция.
     Звук сирены стихает где-то перед автобусом.
     Так от кого же отбиваться?
     Полицейская машина подтягивается к автобусу, сквозь ветровое стекло падают блики красного и синего света, и кто-то снаружи кричит:
     - Стоять, вы!
     И я спасен.
     Как бы.
     Я могу рассказать полиции о Тайлере. Я расскажу им все о бойцовском клубе, и, может, попаду в тюрьму, - и тогда разобраться с Проектом Разгром будет уже их задачей, а мне не придется пялиться на нож, опустив взгляд.
     Полицейские поднимаются по сходням автобуса, первый из них спрашивает:
     - Уже порезали его?
     Второй полицейский говорит:
     - Давайте побыстрее, вышел ордер на его арест.
     Потом снимает фуражку и извиняется передо мной:
     - Ничего личного, мистер Дерден. Рад наконец встретиться с вами.
     Я говорю - "Вы все совершаете чудовищную ошибку!" Механик замечает:
     - Вы знали, что, скорее всего, скажете это.
     "Я не Тайлер Дерден!"
     - И эти свои слова вы тоже предсказали.
     "Я меняю правила! У вас останется бойцовский клуб, но мы больше не станем никого кастрировать!" - Да, да, да, - отмахивается механик. Он на полпути ко мне между рядами кресел, держит нож впереди себя. - Вы знали, что, скорее всего, скажете и это.
     "Ладно, пусть я Тайлер Дерден. Я! Я Тайлер Дерден, и я диктую условия, и я приказываю - убери нож!" Механик окрикивает через плечо:
     - Какое наше лучшее время на "отрезал-и-удрал"?
     Кто-то кричит в ответ:
     - Четыре минуты!
     Механик спрашивает:
     - Кто-нибудь засек время?
     Оба полицейских уже взобрались внутрь и стоят у входа в автобус, один из них смотрит на часы и говорит:
     - Секундочку. Сейчас, секундная стрелка будет на двенадцати.
     Полицейский говорит:
     - Девять.
     - Восемь.
     - Семь.
     Я ныряю в открытое окно.
     Мой живот упирается в тонкую металлическую раму, и позади орет механик бойцовского клуба:
     - Мистер Дерден! Вы испортите нам все время к хренам!
     Свесившись из окна наполовину, я вцепился в резиновый край покрышки заднего колеса, хватаю его за обод и тянусь наружу. Кто-то хватает меня за ноги и тянет внутрь. Я кричу крошечному трактору вдали - "Эй!". И опять - "Эй!". Мое лицо горит, наливаясь кровью, - я свесился вверх ногами. Немного подтягиваюсь наружу. Руки, обхватившие мне лодыжки, подтягивают меня назад. Галстук хлопает мне по лицу. Пряжка ремня цепляется за оконную раму. Пчелы, мухи и заросли сорняков в считанных дюймах от моего лица, и я кричу - "Эй!".
     Руки цепляются за корму моих брюк, пытаясь втянуть меня внутрь, стаскивая мои штаны за ремень с задницы.
     Кто-то внутри автобуса выкрикивает:
     - Одна минута!
     Туфли соскальзывают с моих ног.
     Застежка ремня, щелкнув о раму, проскальзывает в окно.
     Руки, удерживающие меня, сдвигают мне ноги. Оконная рама, горячая от солнца, давит мне на живот. Моя белая рубашка свешивается, покрывая мои плечи и голову, я по-прежнему хватаюсь руками за обод колеса и кричу - "Эй!" Мои ноги выпрямлены и сведены вместе позади. Брюки соскальзывают с меня и исчезают. Солнце припекает мне задницу.
     Кровь стучит в висках, мои глаза выпучены от напряжения, я вижу только белую рубашку, свисающую на лицо. Где-то грохочет трактор. Жужжат пчелы. Где-то. Все на много миль вдали. Где-то на миллион миль от меня кто-то выкрикивает:
     - Две минуты!
     И рука скользит в моей промежности, ощупывая меня.
     - Не сделай ему больно, - говорит кто-то.
     Руки, обхватившие мне лодыжки, на миллион миль вдали. Представляются в конце длинной-длинной дороги. Направленная медитация.
     Не представляй оконную раму, как тупой горячий нож, вспарывающий тебе брюхо.
     Не представляй группу мужчин, играющих в перетягивание каната твоими ногами.
     На миллион миль вдали, на хрениллион миль вдали, грубая теплая рука обхватывает тебя у основания и оттягивает на себя, и что-то сжимает тебя туго и сильно, еще сильнее, еще сильнее.
     Резиновая ленточка.
     Ты в Ирландии.
     Ты в бойцовском клубе.
     Ты на работе.
     Ты где угодно, только не здесь.
     - Три минуты!
     Кто-то издалека, совсем издалека, кричит:
     - Вам знаете, о чем речь, мистер Дерден. Не выпендривайтесь перед бойцовским клубом.
     Теплая рука обхватывает тебя снизу. Ледяной кончик ножа. Рука ложится тебе на грудь. Терапевтический физический контакт. И эфир давит на твой нос и рот, - сильно. Потом ничто, - даже не совсем ничто. Забвение.

     Обугленная скорлупа моего выгоревшего кондоминиума черна, как открытый космос, пустыня в ночи над огоньками города. Окон нет, и желтая ленточка полицейского заграждения для картины происшествия трепещет и извивается на краю пятнадцатиэтажного обрыва.
     Я просыпаюсь на бетонном перекрытии. Когда-то здесь был кленовый паркет. До взрыва здесь были картины на стенах. Была шведская мебель. До Тайлера.
     Я одет. Засовываю руку в карман и чувствую.
     Я цел.
     Напуган, зато в целости и сохранности.
     Подойди к краю перекрытия, - пятнадцать этажей над стоянкой, - посмотри на огни города, посмотри на звезды, - и тебя не станет.
     Все это осталось настолько позади.
     Здесь наверху, на многомильном пути между Землей и звездами, у меня возникает чувство, будто я одно из тех животных-космонавтов.
     Собак.
     Обезьян.
     Людей.
     Просто делаешь свою маленькую работу. Потяни за рычаг. Нажми на кнопку. Никакого настоящего понимания своих действий.
     Мир сходит с ума. Мой босс мертв. Моего дома нет. Моей работы нет. И я в ответе за все это.
     Ничего не осталось.
     У меня перерасход по чекам.
     Шагни через край.
     Полицейская ленточка дрожит между мной и забвением.
     Шагни через край.
     Что там еще?
     Шагни через край.
     Еще есть Марла.
     Прыгай через край!
     Есть Марла, и она в центре всех событий, и она не знает об этом.
     И она любит тебя.
     Она любит Тайлера.
     Она не знает разницы.
     Кто-то должен сказать ей. "Убирайся. Убирайся. Убирайся" "Спасайся". Спускаешься на лифте в вестибюль, и швейцар, которому ты никогда не нравился, улыбается тебе ртом с тремя выбитыми зубами и говорит:
     - Добрый вечер, мистер Дерден. Вызвать вам такси? Вы в порядке? Вам нужно позвонить?
     Звонишь Марле в Отель Риджент.
     Клерк в Ридженте говорит:
     - Будет сделано, мистер Дерден.
     Потом на линию выходит Марла.
     Швейцар прислушивается около плеча. Клерк в Ридженте наверняка подслушивает. Шепчешь - "Марла, нам нужно поговорить".
     Марла отвечает:
     - Хрена тебе с два!
     Она, возможно, в опасности, объясняешь ты. Она имеет право узнать, что происходит. Ей нужно встретиться с тобой. Вам нужно поговорить.
     - Где?
     Ей нужно пойти туда, где мы впервые встретились. Вспомнить. Пораскинуть мозгами.
     "Белый шар исцеляющего света. Дворец семи дверей".
     - Ясно, - отвечает она. - Буду там через двадцать минут.
     "Будь".
     Вешаешь трубку, и швейцар говорит:
     - Я могу вызвать вам такси, мистер Дерден. Бесплатно, куда пожелаете.
     Ребята из бойцовского клуба следят за тобой. "Нет", - отвечаешь ты, - "Такая приятная ночь. Я лучше пройдусь".
     Сейчас ночь субботы, ночь рака желудка в подвале Первой Методистской, и Марла уже там, когда ты добрался.
     Марла, курящая сигарету. Марла, закатывающая глаза. Марла с подбитым глазом.
     Вы оба садитесь на мохнатый ковер, по разные стороны круга медитации и пытаетесь вызвать животное, покровительствующее вам, пока Марла светит на тебя своим синяком под подбитым глазом. Ты закрываешь глаза и переносишься во дворец семи дверей, и все равно чувствуешь, как светит глазом Марла. Ты укачиваешь своего внутреннего дитя.
     Марла светит.
     Потом время объятий.
     "Откройте глаза".
     "Каждый из нас должен выбрать себе партнера".
     Марла пересекает комнату в три быстрых шага и отпускает мне сильную пощечину.
     "Поделитесь собой полностью".
     - Ты - долбаный, вонючий кусок дерьма! - говорит Марла.
     Вокруг нас все стоят и смотрят.
     Потом кулачки Марлы начинают молотить меня по чем попало.
     - Ты кого-то убил, - кричит она. - Я позвонила в полицию, и они будут здесь с минуты на минуту!
     Я хватаю ее за запястья и говорю - "Может, полиция и приедет, но, скорее всего - нет".
     Марла вырывается и орет, что полиция примчится сюда, схватит меня, и посадит на электрический стул, чтоб у меня глаза повылазили, или хотя бы сделает мне смертельную инъекцию.
     Будет не больно, просто как пчелиный укус.
     Укол повышенной дозы фенобарбитала соды, и потом великая спячка. В стиле "Долины псов".
     Марла говорит, что видела, как я кого-то сегодня убил.
     Если она про моего босса, говорю я, то - да, да, да, да, я знаю, и полиция знает, все ищут меня для предания смертельной инъекции, уже сейчас, но моего босса убил Тайлер.
     Просто получилось так, что у нас с Тайлером одинаковые отпечатки пальцев, но никто же не понимает.
     - Хрена тебе с два, - огрызается Марла и переводит на меня свой подбитый глаз с синяком. - Если ты со своими мелкими последователями любишь получать в рыло - тогда только коснись меня снова, и ты труп!
     - Я видела, как прошлой ночью ты застрелил человека, - говорит Марла.
     "Нет, это была бомба", - возражаю я, - "И случилось это сегодня утром. Тайлер просверлил монитор компьютера и наполнил его бензином или пороховой смесью".
     Все люди, у которых в самом деле рак желудка, стоят вокруг и наблюдают всю эту сцену.
     - Нет, - отвечает Марла. - Я шла за тобой до Прессмен-Отеля, и ты был официантом на одной из таких вечеринок, с таинственным убийством.
     Вечеринки с таинственным убийством, - богатые люди приезжают в отель на большой праздничный ужин, и разыгрывают что-то в духе рассказов Агаты Кристи. Когда-то между "сельдью под шубой" и "седлом вепря" на минуту гаснет свет, и кто-нибудь притворяется убитым. По идее это должна быть смерть в шутку, вроде "представим себе".
     Весь остаток ужина гости будут напиваться и есть свое "мадейра консоммэ", пытаясь найти улики - кто из них был убийцей-психопатом.
     Марла орет:
     - Ты застрелил особого представителя мэра по переработке!
     Тайлер застрелил особого представителя мэра по чем-то там.
     Марла продолжает:
     - И у тебя даже рака нет!
     Все происходит настолько быстро.
     Щелчок пальцами.
     Все смотрят.
     Я ору - "У тебя тоже нет рака!"
     - Он два года сюда ходил, - провозглашает Марла. - А у самого ничего нету!
     "Я пытаюсь спасти тебе жизнь!"
     - Что?! Почему это мою жизнь нужно спасать?
     "Потому что ты пошла за мной. Потому что следила за мной ночью, потому что видела, как Тайлер Дерден кого-то убил, - а Тайлер прикончит всякого, кто может угрожать Проекту Разгром".
     Все в комнате, кажется, выскочили из маленьких личных трагедий. Своих раковых мелочей жизни. Даже притупленные обезболивающим люди настороженно смотрят широко открытыми глазами.
     Я говорю толпе - "Извините. Не хотел причинять неудобств. Нам лучше уйти. Нам лучше обсудить это снаружи".
     Все поднимают шум:
     - Нет! Останьтесь! Что дальше?
     "Я никого не убивал", - говорю, - "Я не Тайлер Дерден. Он - другая сторона моей двойной личности". Спрашиваю - "Кто-нибудь из вас фильм "Сибил" смотрел?" Марла спрашивает:
     - Так кто собирается меня убить-то?
     "Тайлер".
     - Ты?
     "Тайлер", - повторяю, - "Но я могу позаботиться о Тайлере. А ты просто остерегайся участников Проекта Разгром. Тайлер мог дать им указания следить за тобой, или похитить тебя, или еще что-нибудь".
     - Почему я должна верить всему этому?
     Все происходит настолько быстро.
     Говорю - "Потому что, по-моему, ты мне нравишься".
     Марла спрашивает:
     - Только нравлюсь, и все?
     "Сейчас не то время", - отвечаю, - "Не надо об этом".
     Все вокруг улыбаются.
     "Мне нужно идти", - говорю, - "Нужно выбираться отсюда". Потом говорю - "Остерегайся бритоголовых парней, или ребят, побитых с виду. С синяками под глазами. С выбитыми зубами. Вроде того".
     А Марла спрашивает:
     - Куда это ты собрался?
     "Нужно позаботиться о Тайлере Дердене".

     Его имя было Патрик Мэдден, и он был особым представителем мэра по переработке. Его имя было Патрик Мэдден, и он был противником Проекта Разгром.
     Я выхожу в ночь из Первой Методистской, и начинаю припоминать все это.
     Начинаю припоминать все вещи, которые известны Тайлеру.
     Патрик Мэдден составлял список баров, в которых собирался бойцовский клуб.
     Вдруг я узнаю, как запустить кинопроектор. Я узнаю, как взламывать замки и как Тайлер снял дом на Пэйпер-Стрит, - прямо перед тем, как объявиться передо мной на пляже.
     Я знаю, откуда взялся Тайлер. Тайлер любил Марлу. С первой ночи нашей с Марлой встречи, Тайлер, - то есть какая-то часть меня, - искал способ быть с ней рядом.
     Не то, чтобы это имело значение. Сейчас уже нет. Но все детали припоминаются мне, пока я иду сквозь ночь к ближайшему бойцовскому клубу.
     Бойцовский клуб проходит в подвале бара "Оружейная" по субботним ночам. Его, скорее всего, можно найти в списке, который составлял Патрик Мэдден, - бедный, ныне мертвый Патрик Мэдден.
     В эту ночь я иду в бар "Оружейная", и толпа ширинкой брюк расступается передо мной, когда я вхожу. Для всех здесь, я - Великий и Могучий Тайлер Дерден. Бог и отец.
     Со всех сторон я слышу:
     - Добрый вечер, сэр.
     - Добро пожаловать в бойцовский клуб, сэр.
     - Спасибо, что присоединились к нам, сэр.
     Я, со своим чудовищным лицом, которое только начало заживать. Дыра у меня на лице улыбается сквозь щеку. Мой настоящий рот твердо сжат.
     Это потому, что я - Тайлер Дерден, и поцелуйте все меня в задницу: этой ночью я вызываю на бой всех парней в клубе. Пятьдесят драк. Бои идут один за другим. Без рубашек. Без обуви.
     Бои продолжаются ровно столько, сколько нужно.
     И, если Тайлер любит Марлу, - ...
     Я люблю Марлу.
     И что происходит дальше - не описать словами. Я хотел загадить пляжи Франции, которые я вовек не увижу. Представьте, как охотитесь на лосей в пропитанных влагой лесах, окружающих руины Рокфеллер-Центра.
     В первой своей драке парень зажал меня в полном захвате, вмазал мне в лицо, вмазал в щеку, вмазывал дырой в моей щеке о бетонный пол, пока мои зубы не хрустнули внутри, впившись потрескавшимися корнями в язык.
     Теперь я припомнил мертвого Патрика Мэддена на полу, хрупкую фигурку его жены, - будто маленькой девочки с прической-шиньоном. Его жена хихикала и пыталась влить шампанское между губ своего мертвого мужа.
     Его жена сказала, что поддельная кровь слишком, чересчур красная. Миссис Патрик Мэдден коснулась двумя пальцами лужи крови, растекшейся рядом с ее мужем, и потом поднесла их ко рту.
     Зубы вонзились мне в язык, я чувствую вкус крови.
     Миссис Патрик Мэдден почувствовала вкус крови.
     Я помню, как стоял там, на задворках вечеринки с таинственным убийством, и официанты, обезьяны-космонавты, телохранителями окружали меня. Марла, в своем платье с орнаментом из темных роз, наблюдала это с другого конца бального зала.
     Вторая драка, - парень уперся коленом мне между лопаток. Парень скрутил мне руки за спиной, и колотит меня грудью о бетонный пол. Я слышу, как с одной стороны хрустнула ключица.
     Я бы приложился к мозаике Элджина кувалдой и подтер бы себе задницу Моной Лизой.
     Миссис Патрик Мэдден стояла, подняв руку с двумя окровавленными пальцами, и кровь проступала у нее между зубами, и кровь стекала с ладоней, вниз по рукам, просачиваясь сквозь бриллиантовый браслет, и капала с локтей.
     Бой номер три, - я просыпаюсь, и настало время боя номер три. В бойцовском клубе больше нет имен.
     Твое имя - это не ты сам.
     Твоя фамилия - это не ты сам.
     Номер третий похоже знает, что мне нужно, и держит мою голову в темноте и тумане. Удушающий захват, дающий ровно столько воздуха, сколько нужно человеку чтобы держаться на ногах. Номер три держит мою голову на сгибе руки, как ребенка или мяч, и бьет мне в лицо тяжелым молотом сжатого кулака.
     Пока мои зубы не прокусывают щеку изнутри.
     Пока дырка у меня в щеке не сливается с уголком рта, соединяясь в рваную ухмылку от носа до уха.
     Номер три колотил меня, пока не ободрал кулак до мяса.
     Пока я не заплакал.
     О том, как все, что ты любишь, рано или поздно отвергнет тебя, - или же умрет.
     Все, что бы ты ни создал, будет выброшено прочь.
     Все, чем ты когда-либо гордился, в итоге превратится в хлам.
     Я - Озимандия, я мощный царь царей .
     Еще один удар, - и мои зубы защелкиваются на языке. Кажется - почти половина моего языка падает на пол и отлетает куда-то из-под ног.
     Хрупкая фигурка миссис Патрик Мэдден сидит на корточках на полу возле тела своего мужа, и богатые люди, те люди, которых они звали друзьями, пьяно шатаются рядом и смеются.
     Потом его жена позвала:
     - Патрик?
     Лужа крови расползается шире и шире, пока не касается ее юбки.
     Она говорит:
     - Патрик, довольно, хватит изображать мертвого.
     Кровь взбирается по кайме ее юбки, - капиллярный эффект, - нитка за ниткой пропитывая ткань.
     Вокруг меня кричат люди из Проекта Разгром.
     Потом миссис Патрик Мэдден закричала.
     И в подвале бара "Оружейная" Тайлер Дерден соскальзывает на пол теплым куском мяса. Великий Тайлер Дерден, который был совершенством один миг, и который сказал, что один миг - это самое большее, что можно получить от совершенства.
     А бой продолжается и продолжается, потому что я хочу умереть. Потому что только по смерти мы обретаем имена. Потому что только по смерти мы более не являемся частью Проекта Разгром.

     Тайлер стоит неподалеку, в совершенстве сложенный, как ангел, во всем своем белокуром сиянии. Моя воля к жизни меня поражает.
     Я ведь - образец окровавленной ткани, присохший к матрацу в своей комнате в Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит.
     Из моей комнаты все исчезло.
     Мое зеркало с фотографией собственной ступни, на которой у меня был рак на десять минут. Даже что-то пострашнее рака. Зеркала нет. Дверь туалета открыта, и мои шесть белых рубашек, черные брюки, нижнее белье, носки и ботинки тоже исчезли. Тайлер говорит:
     - Вставай.
     Внизу, позади, и внутри всего, что я принимал как данность, росло нечто ужасное.
     Все развалилось на части.
     Обезьяны-космонавты убрались. Все передислоцировано, - липосакционный жир, армейские кровати, деньги, - особенно деньги. Остался только сад и арендованный дом.
     Тайлер говорит:
     - Последнее, что нам осталось сделать - это акт твоего мученичества. Акт твоей великой гибели.
     "Не такой, как эта тоскливая, никчемная смерть, - а вдохновляющей гибели, укрепляющей силы".
     "О, Тайлер, я изранен. Убей меня прямо здесь".
     - Вставай.
     "Да убей же меня, наконец. Убей меня. Убей меня. Убей меня. Убей меня".
     - Это должно быть внушительно, - возражает Тайлер. - Представь такое - ты на крыше самого высокого здания в мире, все оно захвачено Проектом Разгром. Дым валит из окон. Столы летят в толпу на улице. Настоящая арена смерти - вот что ты получишь!
     Я говорю - "Нет. Достаточно ты меня использовал".
     - Не будешь сотрудничать - нас не станет только после Марлы.
     Я говорю - "Ладно, валяй".
     - Тогда на хрен вставай с кровати, - сказал Тайлер. - И тащи свою задницу в хренову тачку.
     И вот, Тайлер и я на верхушке Паркер-Моррис Билдинг, и у меня во рту торчит пистолет.
     У нас осталось десять минут.
     Паркер-Моррис Билдинг не станет через десять минут. Я знаю это, поскольку это известно Тайлеру.
     Ствол пушки уперся мне в глотку, Тайлер говорит:
     - На самом деле мы не умрем.
     Я отпихиваю ствол языком за уцелевшую щеку и говорю, - "Тайлер, это как про вампиров".
     У нас осталось восемь минут.
     Пушка лишь на тот случай, если полицейские вертолеты успеют раньше.
     Богу сверху виден лишь одинокий человек, который держит пистолет во рту, - но на самом деле пистолет держит Тайлер, а речь идет о моей жизни.
     Берешь одну часть 98-процентного концентрата дымящей азотной кислоты и смешиваешь ее с тремя частями серной кислоты.
     Получаешь нитроглицерин.
     Семь минут.
     Смешиваешь нитроглицерин с опилками - получаешь милую пластиковую взрывчатку. Многие обезьяны-космонавты мешают его с хлопком и добавляют горькой соли - в качестве сульфата. Тоже работает. Некоторые обезьяны используют смесь парафина и нитроглицерина. Как по мне - парафин вообще никогда не срабатывает.
     Четыре минуты.
     Тайлер и я у бортика крыши, пистолет у меня во рту, и я с интересом думаю, насколько он грязен.
     Три минуты.
     Потом кто-то кричит:
     - Стой! - а, это Марла, идет к нам по крыше.
     Марла идет ко мне, - ко мне одному, потому что Тайлер исчез. Бедняжка. Ведь Тайлер - моя галлюцинация, а не ее. Быстро, как в волшебном фокусе, Тайлер испарился. И теперь я просто одинокий человек, который держит пистолет во рту.
     - Мы шли за тобой! - кричит Марла. - Здесь все люди из группы поддержки. Не надо делать этого. Убери пистолет.
     Позади Марлы - все больные раком желудка, мозговыми паразитами, люди с меланомой, люди с туберкулезом, - идут, ковыляют, катятся в колясках ко мне.
     Они говорят:
     - Стойте!
     Их голоса доносит до меня холодный ветер, слышно:
     - Остановитесь!
     И потом:
     - Мы сможем помочь вам!
     - Позвольте нам помочь вам!
     С неба доносится "хоп-хоп-хоп" - полицейские вертолеты.
     Я ору - "Прочь! Убирайтесь! Это здание сейчас взорвется!" Марла кричит:
     - Мы знаем!
     Все это для меня - как момент полнейшего богоявления.
     "Я убью не себя", - кричу, - "Я убью Тайлера!".
     Я - Жесткий Диск Джека.
     Я помню все.
     - Это не любовь или что-то там, - выкрикивает Марла. - Но мне кажется - ты мне тоже нравишься!
     Одна минута.
     Марле нравится Тайлер.
     - Нет, мне нравишься ты! - кричит Марла. - Я знаю разницу!
     И ничего.
     Ничего не взорвалось.
     Ствол пистолета уткнулся в мою уцелевшую щеку, я говорю - "Тайлер, ты что - смешал нитроглицерин с парафином?" Парафин никогда не срабатывает.
     Я должен это сделать.
     Полицейские вертолеты.
     И я спустил курок.

     "В доме Отца Моего комнат много". Естественно, когда я спустил курок - я умер.
     Лжец.
     И Тайлер погиб.
     Когда полицейские вертолеты грохотали над нами, Марлой, и всеми людьми из группы психологической поддержки; теми, что не могли помочь себе, но пытались помочь мне, - я обязан был спустить курок.
     Это лучше, чем настоящая жизнь.
     И твой единственный миг совершенства не продлится вечно.
     Повсюду на небесах белое на белом.
     Симулянт.
     Повсюду на небесах тихо, все на резиновых подошвах.
     Мне удается уснуть здесь.
     Люди пишут письма мне на небеса, и рассказывают, что меня помнят. Что я их герой. Что мне станет лучше.
     Ангелы здесь, как в Ветхом Завете - легионы и лейтенанты, воинство небесное, - они работают по сменам, меняются каждый день. Дежурят по ночам. Приносят тебе пищу на подносе, с бумажным стаканчиком лекарств. Набор игрушек "Долина Кукол".
     Я встречал Бога, - за его ореховым столом, его дипломы висели на стене позади, и Бог спросил меня:
     - Зачем?
     Зачем я принес столько страданий?
     Разве я не понимаю, что каждый из нас - неповторимая, чудесная снежинка, красивая своей уникальной особенной красотой?
     Разве я не вижу, что все мы - проявления любви?
     Я смотрел, как Бог за своим столом делает пометки в блокноте, - ведь Бог же все не так понимал.
     Мы не особенные.
     Но мы и не хлам, и не отбросы.
     Мы просто есть.
     Мы просто есть, и что случается - то случается.
     А Бог сказал:
     - Нет, это не так.
     Ну да. Ладно. Как же. Бога ведь учить нечему.
     Бог спросил меня - что я помню?
     Я помню все.
     Пуля из пистолета Тайлера разорвала мою другую щеку, оставив мне рваную улыбку от уха до уха. Ага, как у злобной тыквы на Хэллоуин. Японского демона. Жадного дракона.
     Марла осталась на Земле, и она мне пишет. Когда-нибудь, говорит она, меня вернут обратно.
     И если бы на небесах был телефон - я бы позвонил Марле с небес, и когда она сказала бы - "Алло", - я не повесил бы трубку. Я ответил бы - "Привет. Как там дела? Расскажи мне все, каждую мелочь".
     Но я не хочу обратно. Не сейчас.
     Просто потому что.
     Потому что из раза в раз, когда кто-нибудь приносит мне поднос с завтраком и лекарствами - у него синяк под глазом, или припухший от швов лоб, и он говорит:
     - Мы скучаем по вас, мистер Дерден.
     Или кто-то со сломанным носом толкает швабру по полу около меня и шепчет:
     - Все идет в соответствии с планами.
     Шепот.
     - Мы разобьем цивилизацию, и сможем сделать из этого мира что-нибудь получше.
     Шепот.
     - Мы собираемся забрать вас назад.

Конец.