ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ ИСПРАВЛЕННОМУ ВЕРИТЬ-2

начало здесь: 
http://zhurnal.lib.ru/w/winogradow_a_i/predskazatelx.shtml

ИСПРАВЛЕННОМУ ВЕРИТЬ-2

Писать бред гораздо труднее, чем его нести, впрочем, у людской шизофрении есть
уникальная особенность: в своей видимой бессмысленности нести смысла гораздо
больше, чем он есть в самом разумном толковании.

                                                         

- Так вы утверждаете, - сурово надавив на последнее слово, майор ФСБ и посмотрел
на этого странного больного, - что, якобы, переходя какую-то там границу времени,
вы встретили молодого человека, который полз оттуда? А вы уверены, что это была
мифическая граница, а не настоящая граница, государственная, с Финляндией, например?
У майора явно сдавали нервы, так как уже полгода он со всем своим отделом целыми
днями сидел в психиатрической лечебнице и пытался выяснить, как у изолированного
от всего мира больного в тумбочке постоянно появляются продукты выпуска 1966
года. Ну, то есть сорокалетней давности, но свежие, и водка тоже появляется,
а бутылочное пиво, правда, дрянь, как мы только его в советское время пили.
Пока не удалось даже определить точное имя больного, так как собранные по его
рассказам метрики и справки противоречат друг другу, словно человек-то он один,
а судьба у него ни одна, как получается, а будто по кругу пущенная. Вначале,
по всем бумагам, он психологом был, даже со степенью, потом вдруг шахтером оказался,
затем программистом, и что интересно, одновременно все это у него происходило.
 А как понимать, когда у одного человека сразу 7-8 биографий, уж две судьбы еще
можно понять, вдруг брат-близнец
был, а мама в родовой горячке не успела родившихся детей пересчитать и всю жизнь
думала, что он у нее один, а оказалось двое. Но не заметить рождение сразу десятка
детей даже пьяная мать не смогла бы, а у нас в роддомах врачи никогда роженицам
спирт не давали, потому что сами его пили. Нет, не зря их секретный отдел ФСБ
полгода в этой больничке время теряет, ой не зря, есть что-то во всем в этом.
Зевнув, майор отвернулся от больного и продолжил чтение его медицинской карты,
куда заботливая рука доктора подколола все стенограммы больничного бреда. Значит,
он пересек границу времени и увидел ползущего ему навстречу молодого человека:

«У парня была чем-то острым, видно, колючей проволокой, сильно разодрана щека,
и на вид он был, еще мальчишкой, лет семнадцать:
- А ты, батя, куда ползешь, - зашептал он мне прямо в ухо, - нельзя сейчас тебе
туда. Я не первый раз хожу, да и то сегодня бы остерегся. Черт бы побрал этих
пограничников, они сегодня, как с цепи сорвались. Чуть очередью меня не накрыли.
Ты, батя, если поползешь, то правей бери, вон на те кусты, там безопасней будет,
я давеча проверял.
- Уж ты, сынок, - я попытался расспросить паренька, откуда он все-таки убегает,
и куда я так сам спешу попасть, - погоди, не ползи, я спросить хочу.
- Да какой я тебе сынок, - возмутился парнишка, - мне уж давно за пятьдесят,
и ползу я оттуда, а ты что, и не знаешь что ли, что там?
- Нет, не знаю, - я не стал спорить с парнишкой об его возрасте, - а что там?
- А под пули зачем тогда лезешь, - удивился парень, которому якобы стукнуло за
пятьдесят, - я в одиннадцатый раз ходил, все теперь в своем прошлом как надо
исправил, можно спокойно в 2005 году доживать. А ты левее не ходи, там тебе по
годам не пройти, младенцем станешь, и соображение вовсе потеряешь, советую, прямо
на куст ползи.
- А что там, - уже почти крикнул я вслед уползающему от меня парнишке-старичку.
- Хих, хи-хи, - гоготнул прямо носом в землю мой странный знакомый, - там, батя,
того, там – уже СССР, помнишь такое? Ну, даст Бог, перейти границу, так сразу
вспомнишь.
                                              
                                                          

Я пополз прямо на указанный куст и, спустя пять минут, ткнулся носом в деревянный
забор, который гнилыми досками огибал восьмиквартирный барак с выведенной на
стене углем номером и улицей «Газина, 18», если память мне не изменяет, то мы
жили здесь до третьего класса, а значит, школу я еще не закончил. Ну, и вид был
у меня не школьный, весь в грязи, в коротких штанах на одной лямке, со школьным
ранцем на боку, и, судя по учебникам, – я был в этот момент второклассником.
Ну, мать моя почти не заметила моего прихода, бегло оглядела мой внешний вид
и продолжила мусолить кусочек угля, которым красила себе ресницы.
Я растерялся, потому что, находясь в теле второклассника, я одновременно сохранил
свой жизненный опыт и образование пятидесятилетнего мужчины, и потому осуждающе
смотрел на свою 26-летнею мать.
- Мам, в школе всем велели сдать 30 копеек на обеды, - непривычно пискливым голосом
промямлил я и вдруг неожиданно от себя взрослого добавил, - а ты что, вертихвостка,
красишься, снова до утра домой не придешь?
Это вторую часть фразы я тоже проговорил детским голосом, но тем неменее моя
26-летняя мать застыла с открытым ртом, словно хотела проглотить уголек, который
только что муслила спичкой и красила этим ресницы.

                                                  *
А я и не знал, что меня пороли в детстве. Весь наш барачный дом слышал мой возмущенный
несправедливостью голос, когда пятидесятилетнего сына порола его 26 летняя мать,
а он в теле ее сына второклассника даже не имел сил, чтобы отбиться и вырваться
из рук этой разозлившейся девчонки. Ну, да, мне она тогда казалось совсем девчонкой,
но на свидание с любовником она не пошла, устыдилась, наверно. А я-то потом в
свои зрелые годы гадал, почему у меня такой характер в постели легкомысленный.
В мать я пошел, видимо,
в мать. Отец-то от нас в молодости ушел, уж не знаю: на какой почве они поругались,
не спрашивал никогда, и говорили - не слушал.

                                                  *

В углу я стоял, поджав истерзанную кожаным ремнем ребячью попку, и ковырял при
этом мокрым от слез и соплей пальцем свеже беленую стенку:
- Ма, ну че, ма, ну, я эти слова в книжке прочел, мне для школьного спектакля
на утреннике учить их надо, ма, че дерешься-то, я из угла можно выйду, ну, не
буду я больше, не буду.
А как только меня реабилитировали, выпустили из угла и даже дали три ириски из
железной банки я покорно сел за письменный стол, достал учебники и начал делать
уроки. С математикой прошло без проблем: в колхозе жили пять кроликов, два ускакали,
в общем, всех быстро сосчитал, а вот с русским языком застрял, почерк-то у меня
почему-то остался взрослым, ровным, видимо, он не от молодости пальцев зависит,
а от интеллекта. Ну, как таким каллиграфическим почерком переписывать упражнение
«Мама мыла раму, Маша ела кашу…».
Я карябал это как мог, чтобы было похоже на почерк ребенка, и в конце предложения
специально махнул на страницу небольшую кляксу. Мать была и этим довольна, наверно,
обычно в этом возрасте у меня кляксы были крупнее, а эта была небольшая, с копеечную
монету, вообще провинностью не считалась и даже училка такую могла не заметить.
Еще надо было выучить стихотворение, которое я уже вызубрил лет сорок назад и
зачем-то до сих пор помнил.
- Гляжу, поднимается медленно в гору, - я осторожно посмотрел на мать, - лошадка,
везущая вороха воз.
Ну, мать аж просияла, девчонка она еще, а понимает, есть что-то в ее сынишке,
пусть дуром нагуленном, есть в нем какие-то способности.
                                                *
Телевизора у нас не было, и у соседей не было, ни у кого на нашей улице его еще
не было. Я увернул на всю мощь грохотавшее советскими маршами радио и пошел выбрать
себе книгу на вечер. Ну, так, «Анну Каренину» мне мамка не даст почитать, скажет
рано еще, вот томик Мопассана до масла зачитанный, тоже пока запрещенная книга.
Так что придется читать Гайдара про этих придурков Чука и Гека, которым явно
не фиг делать было, или эту, как ее, «Тимур и его команду», по-нашему, конечно,
это не команда у него была, а
молодежная группировка, вроде, скинхедов, ну, ладно, прочту еще раз. Уж не знаю,
как я со скуки в этом времени раньше не сдох: ну ни фига нет, да  еще и в школу
надо ходить.
                                                 
                                                   

Я ненавижу свою первую учительницу, я раньше не знал, как я ее ненавижу. Тупая
и толстая сорокалетняя тетка,  властная и без чувства юмора, с хорошо поставленным
голосом ефрейтора, который выстроил по партам еще более тупых новобранцев. Эту
застегнутую на все пуговицы серую кофточку на моем первом школьном ефрейторе
я теперь не смогу забыть никогда.
Первым уроком у нас была родная речь, будь она не ладна. Я, наверно, единственным
из всей школы получил тогда двойку по политическим мотивам. Ну, назвал я этого
Мальчиша-Кибальчиша – глупым мальчиком с деревянной сабелькой, но он именно таким
и был нарисован в учебнике. Зато по математике в этот день получил пятерку за
таблицу умножения и в изложении не оставил ни одной ошибки. Ну, плевый текст,
в три предложения, как добрый дедушка Ленин двум пацанам собственноручно сопли
утирал и яблоками бесплатно кормил,
вот такой был хитрый гад, родителей, видимо, расстрелял, а с мальцами фруктами
заигрывал. Уж очень меня подмывало про родителей в изложении дописать, но я вспомнил
широкий кожаный ремень, и написал только про яблоки.
А Ленин у меня на груди, со звездочки, прямо на мир смотрит, у всего класса такой
Ленин на груди, друг на друга смотрит, и идем мы с этими звездочками в светлое
будущее, в котором я уже однажды был.
Я внимательно посмотрел на плоские грудки одноклассниц, но уже не на звездочного
Ленина, а просто так посмотрел. Ну, неужели мне взрослому человеку теперь десять
лет смотреть на этих скелетиков и дергать их за растрепанные косички. А из учительской,
например, я видел, вышла на переменке такая отпадная практикантка, лет двадцати,
конечно, для меня пятидесятилетнего слишком молода, но пока я нахожусь в теле
второклассника, то можно и приударить.
Я смело подошел к практикантке, встал на цыпочки и заученно пролепетал:
- Зайчонок, а не сходить ли нам сегодня куда-нибудь потусоваться!
Уж от этого моего невинного предложения познакомиться, будущая училка потеряла
дар речи и видимо так и не нашла в своем словарном запасе смысла слова «тусоваться»
и поняла его как-то по-другому, стукнула меня классным журналом по голове и визгливо
убежала. Я победно оглядел притихших от моего подвига запуганных второклашек
и пискливым голосом изобразил свое превосходство:
- Во телка размечталась, ничего, подрастет - моя будет! А не сходить ли нам,
парни, куда-нибудь посидеть, в смысле откинуться, если пивом, то угощаю, закурить
у кого-нибудь найдется - я старательно при этом вспоминал свой позабытый молодежный
сленг, чтобы хоть как-нибудь быть похожим на второклассника.
При моем упоминании пива и сигарет сразу шесть наших девчонок и два мальчика
наперегонки побежали к директору, чтобы донести на меня первыми.
Я смачно сплюнул на паркет и страшно икнул на вахтершу.
Нет, в этой новой жизни я не хочу снова стать отличником, закончить институт,
стать психоаналитиком, а потом получить тюремный срок за эксперименты над жителями
ярославской деревеньки №.
Все, я стану другим, и старательно прицелившись, я пнул под зад самого прилежного
отличника, отчего он с непривычным визгом взлетел на воздух и, только приземлившись,
тут же меня страшно зауважал.
- То-то, памперс недоделанный - шикнул я на него новым матерным словом и гордо
пошагал домой, надо ведь и за матерью теперь присматривать, а то к 35 годам она
четыре раза выйдет замуж и замучит меня потом новыми папами и отчимами. Ну, нет,
за кого я выберу, за того теперь и пойдет, или настоящего батьку верну, ему сейчас
еще тридцати лет нет, бегает где-то, а сын тут без телевизора и пепси-колы пропадает.
В стране шел 49 год советской власти, и по грязноватой улице, махая несуразным
ранцем, возвращался домой второклассник школы, еще вчера бывший круглым отличником,
и примерным октябренком. Но он уже никогда не окончит институт, он даже среднюю
школу никогда не закончит, и не станет психоаналитиком, а завербуется на угольную
шахту в городе Инте, где в условиях полярного холода к пятидесяти годам заработает
туберкулез. Вот потому он тоже разыщет ярославскую деревню №, гнилыми от угольной
пыли зубами перегрызет
колючую проволоку и во второй раз перейдет временную границу с СССР, на этот
раз, намного правее того исторического куста, за которым скрывался 1966 год».

продолжение следует:
http://zhurnal.lib.ru/w/winogradow_a_i/predskazatelx.shtml

Алексей ВИНОГРАДОВ.
2001 год.

ДРУГИЕ РАССЫЛКИ ЭТИХ ЖЕ АВТОРОВ:

серебряная рассылка «КУЛИНАРНАЯ КНИГА Елены и Алексея Виноградовых»
http://subscribe.ru/catalog/home.eat.767

серебряная рассылка «САНКТ-ПЕТЕРБУРГ»
http://subscribe.ru/catalog/country.spb.spsp

серебряная рассылка «МОСКВА»
http://subscribe.ru/catalog/country.msk.msk

серебряная рассылка «МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ»
http://subscribe.ru/catalog/country.msk.moso

серебряная рассылка «ЗЕМСКИЕ ПОЧТОВЫЕ МАРКИ»
http://subscribe.ru/catalog/rest.hobby.zem

серебряная рассылка «ФИЛАТЕЛИЯ, НУМИЗМАТИКА, ФИЛОКАРТИЯ»
http://subscribe.ru/catalog/rest.hobby.hob

серебряная рассылка «КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ»
http://subscribe.ru/catalog/rest.hobby.kkk

серебряная рассылка «КНИГА СЕКСУАЛЬНЫХ ОТКРОВЕНИЙ»: 
http://subscribe.ru/catalog/rest.love.sexofthehelp

серебряная рассылка «TV-фельетончики»
http://subscribe.ru/catalog/tv.review.tvf

серебряная рассылка «КНИГА БЕЗУМНЫХ ИДЕЙ»
http://subscribe.ru/catalog/economics.review.kbi

серебряная рассылка «РУБЛЬ ЗА МЕСЯЦ»
http://subscribe.ru/catalog/fin.news.rub

серебряная рассылка «ДНЕВНИК ОБЫКНОВЕННОЙ ДОМОХОЗЯЙКИ»
http://subscribe.ru/catalog/home.woman.dod

серебряная рассылка «ЗАМЕТКИ ОБЫВАТЕЛЯ»
http://subscribe.ru/catalog/state.politics.sob

серебряная рассылка «РУССКОЕ НЕЗАВИСИМОЕ СТАТИСТИЧЕСКОЕ АГЕНТСТВО»
http://subscribe.ru/catalog/media.russia.news.rusagentstvo

серебряная рассылка «РУССКО-АМЕРИКАНСКОЕ НЕЗАВИСИМОЕ СТАТИСТИЧЕСКОЕ АГЕНТСТВО»
http://subscribe.ru/catalog/media.world.press.usarus

серебряная рассылка «РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА»
http://subscribe.ru/catalog/history.rjv

бронзовая рассылка «ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ СРЕДНИЕ ЦЕНЫ НА ПРОДУКТЫ ПО РОССИИ»
http://subscribe.ru/catalog/home.eat.zena

бронзовая рассылка «БАНАНОВАЯ ПАРТИЯ РОССИИ»
http://subscribe.ru/catalog/state.politics.bpr