...Спустя восемнадцать лет я стоял и смотрел ей в глаза. Внутри была дикая, всепоглощающая пустота. И она, она тоже, как и все... другие, кто был со мной, была здесь из-за денег... Я точно это знал. Сейчас я почувствовал и в ней это. Я предложил ей взять всё, что она посчитает нужным, и вышел на балкон, не в силах больше её видеть. На улице шёл январь, и потому стоять было промозгло и сыро; через каких-то пару минут я весь дрожал. Правда, не только от холода. Перед моими глазами была знакомая картинка – наш старый дом и полутёмная комната, мой усталый Джимми и отблески пламени на его лице. И все его слова тоже в десятый раз стояли передо мной.

Когда я зайду в комнату, там будет царить хаос – она заберёт свои вещи, купленные на мои деньги, разбросает мои и оставит в моей жизни ещё пачку никому не нужных фотографий. Почему и она тоже? Почему она сказала, что ей нужны мои связи для своего «семейного» дела? Быть может, это проклятье моей семьи? Неужели так трудно было понять, что я люблю её, и не требовать от меня только материальности? Я почувствовал, как по щекам текут слёзы. Сзади открылась балконная дверь. Видимо, она решила что-то ещё мне сказать. Я совсем не хотел её видеть… Сверху лёг плед, я удивлённо открыл глаза. Она стояла рядом на коленях и держала чашку горячего шоколада. Её глаза внимательно осматривали моё лицо. Я вдруг понял, что причинил ей боль. Слишком увлёкся своими страхами и не заметил ничего вокруг.

– Я больше не попрошу помощи, прости… Не знала, что ты так отреагируешь. Иначе никогда бы не сделала этого… Не сиди здесь долго, ты совсем замёрзнешь… Я захлопну дверь… Ключи оставлю на тумбочке… Прости, что я такая. И что тебе плохо было со мной, тоже прости, если сможешь...

Я смотрел, как она поспешно выходит за дверь, пряча глаза. Свои прекрасные зелёные глаза. Столь необычные для её народа. Я вдруг осознал, что я идиот, и кинулся за ней. Пролетая сквозь комнаты, я заметил, что ни одной вещи, подаренной мною ей, не тронуто. Исчезла только её косметика со столика у кровати. А на самой кровати были разбросаны лепестки каких-то сладковатых цветов. Совсем как тогда, когда я только вошёл в её город. И попал в этот домик. Стоял тёплый сентябрьский день, и на улицах знойные красавицы спешили к рынку. Суббота. Запах сладких южных цветов. Колорит Испании, и она, вдруг остановившаяся и махнувшая мне ладонью. Её смех и странно печальные зелёные глаза, так вызывающе горящие на золотом овале лица.

Я так и не успел её поймать – она села в такси и исчезла. А я стоял под январским холодным дождём и плакал, ненавидя себя. Я потерял, быть может, единственную женщину, которой было наплевать на все мои деньги. Просто однажды она попросила помощи, а я отказал. Потому что боялся быть обманутым. И обманул себя. Мне осталось только покинуть родную (для нее) Испанию и никогда не возвращаться в этот проклятый для меня край. Зализывать раны, любить и ненавидеть. А что ещё? Ведь я теперь навеки проклят за неверие...

Если украинскому кинематографу уже давно поставлен диагноз «затяжная кома», то в случае с украинской анимацией как-то поневоле напрашивается игра слов: «анимация – реанимация», мол, «пациент скорее…». Но на самом-то деле мультипликация на Украине находится в более здоровом состоянии, чем кино. Вот уже более двадцати лет живёт Международный фестиваль мультипликационных фильмов, фестиваль с чисто украинским названием «КРОК». Проходит он поочерёдно то на Украине, то в России. А уникальная его особенность в том, что это единственный в мире водоплавающий фестиваль. То есть проходит на корабле, вот ещё и с заплывом в Одессу. В общем, пока что, к счастью, мультипликация на Украине наплаву, и этой её непотопляемости мы во многом обязаны нашему сегодняшнему собеседнику – Евгению Яковлевичу Сивоконю. Ведь почти все украинские мультипликаторы нового поколения как раз его ученики. Скажем, Степан Коваль, получивший за свой мультфильм двадцать семь призов на различных международных фестивалях, включая Берлинский. А надо сказать, что до этого вообще из всех украинских режиссёров такой награды удостаивалась лишь Кира Муратова. Ну и сам Евгений Сивоконь, помимо того, что воспитывает чемпионов, своими собственными мультфильмами тоже собирает призы на престижных европейских фестивалях. Впрочем, обо всём по порядку…

...Антон Павлович вёл один-ноль.

Северо-западный ветер налетал порывами, сбивая прицел. Было прохладно. Майский полдень лежал в колодце двора рваными слоями. Солнечные зайцы трепыхались на козырьках подъездов. Качались акации.

Тем временем из тени арки выползла многообещающая тень человека с большой головой, похожей на раздутый мыльный пузырь серого оттенка. Антон Павлович подобрался, блеснув глазами.

Тень неторопливо вскарабкалась на тротуар и потянулась к первой подъездной. Антон Павлович мгновенно произвёл свои демонические подсчёты. Учитывая все погодные факторы и скорость передвижения тени, плевать следовало сразу, ещё до появления обладателя мыльного пузыря. Антон Павлович надулся жабой, подался вперёд всем телом, и «Тьфу!» – выдав крепкую, достойную голкипера НХЛ подачу, замер над перилами.

Из арки, держа под мышкой зелёного цвета папку с рецензиями и приглашениями на лит-конференцеалле с чтением стихов и банкетом, появился литературный критик Семён Борисович Добужанский.

Семен Борисович шёл, обратив гладко выбритое, свежее лицо к балконам в надежде случайно обнаружить в одном из них Антон Павловича Райского.

Дело было в том, что Добужанскому случайно оказалось по дороге занести Антон Павловичу приглашение на Лит-конференцеалле. На конверте был указан адрес литератора, но не указан подъезд.

Счёт сделался два-ноль. Обомлев от неожиданности, оба служителя Мельпомены уставились друг на друга.

Семён Борисович медленно извлек из нагрудного кармана синий платочек и так же медленно утер высокий бровяной лоб.

Антону Павловичу ничего не оставалось, как провалится сквозь землю. Залившись багрянцем, Антон Павлович виновато привстал на цыпочки и приветливо помахал ненавистному критику.

Критик слабо махнул платочком в ответ...

Холмоуотс

«Мы пойдём другим путём!».

Автор:

Саша Николаенко.

Источник изображения:

http://newlit.ru/

...Как-то он был свидетелем потрясающей сцены.

Прошу извинения за последующие описания, но, как говорится, из песни слов не выкинешь!

Кто хорошо помнит советские времена, тот помнит и отхожие места, безо всякой альтернативы «украшавшие» укромные уголки наших городов. Это были пресловутые туалеты типа «сортир» с буквами «М» и «Ж» на торцах весьма непрезентабельных строений. Изнутри они были так же убоги, как и снаружи – доска с вырезанными отверстиями, и без намёка на кабинки или перегородки.

И вот, как-то наша Камиза во время прогулки по парку почувствовала настоятельную потребность навестить это заведение. Дело-то житейское!

Она скинула на руки супруга плащ и сумку и исчезла за дверью с буквой «Ж».

Прошло некоторое время. И вдруг Бесметов, терпеливо дожидавшийся свою вторую половину, увидел выходящего из женского отделения и что-то недовольно бурчащего себе под нос здоровенного мужика.

Бедного Талгата чуть паралич не разбил!

Где Камиза? И что она так долго делала в туалете вдвоём с этим мужиком? В больших городах полно различных извращенцев, и несчастный мужчина растерянно заметался у входа в туалет, не зная, что делать – то ли незнакомцу в горло вцепиться, то ли для начала выяснить, что тот сделал с его супругой?! Войти в женский туалет он всё же не осмелился – воспитание не позволило! А вдруг там ещё есть женщины?!

И тут, к его несказанному облегчению, на пороге появилась довольная супруга.

– А что? – позже рассказывала она мне об этом происшествии. – Захожу в туалет...

Этот материал претендует на самый короткий в нашей рубрике. Название статьи перекликается с «Числом Зверя − 666» из Библии, под которым скрыто имя зверя Апокалипсиса − ставленника сатаны. Но наша тема скромнее. Мы рассмотрим, как изменение всего лишь одного звука в иностранном слове способно сделать это слово абсолютно неузнаваемым.

Русс. ЗВЕРИНЫЙ и лат. FERINUS.

Оказывается, русское прилагательное ЗВЕРИНЫЙ и латинское FERINUS, при всей своей несхожести, содержат в себе родственника, т. е. общий корень. Достаточно более пристально приглядеться, чтобы увидеть, что слова эти практически ничем друг от друга не отличаются. Почти ничем. А столь «чужими» и «непохожими» их сделала всего лишь одна кем-то подменённая буква.

Увы, подмену совершили никак не наши восточноевропейские предки, а всё те же «древние латиняне», язык которых (латинский), согласно традиционной истории, послужил основой формирования римского народа.

Эти латиняне попросту выбросили из русского ЗВЕРИНЫЙ буквосочетание ЗВ, заменив его похожим звуком F. И всё. Получилось абсолютно непонятное для славянского слуха, новое и очень-очень древнее слово. Для восстановления из латинского FERINUS русского исходного корня, в качестве промежуточного получаем «ЗЕРИНУС»−«ЗВЕРИНУС»...

...– А, чтоб ты пропал, Санчо! – воскликнул тут Дон Кихот. – Шесть тысяч чертей взяли бы тебя со всеми твоими пословицами! Целый час ты ими сыплешь, а для меня это, как медленная пытка. Можешь мне поверить, что в один прекрасный день эти пословицы доведут тебя до виселицы. Из-за пословиц тебя низложат твои вассалы, они не потерпят их и взбунтуются. Скажи, невежда, где ты их берёшь и как ты их применяешь, глупец? Ведь для меня вспомнить хотя бы одну пословицу и к месту её привести – это каторжный труд.

– Ей-богу, хозяин, вы сердитесь из-за сущей безделицы. Чёрт подери! Вам жалко, что я пользуюсь собственным достоянием? А ведь у меня только и достояния и имущества, что пословицы да пословицы. Вот и сейчас вертится у меня на языке сразу несколько, и до того подходят они к нашему разговору – прямо как всё равно по мерке сделаны, но только я вам их не скажу: «За благое молчание все тебя будут звать Санчо».

Дон Кихот же ему на это возразил:

– Ты – Санчо, да не тот: ты не только не благой молчальник, ты скверный болтун и скверный упрямец. Но всё же мне любопытно знать, какие такие пословицы пришли тебе на память и будто бы кстати: я порылся в своей памяти, а ведь она у меня недурная, но так и не мог припомнить ничего подходящего.

– Да что может быть лучше этих пословиц, – сказал Санчо: – «Гляди-поглядывай, под зуб мудрости пальца не подкладывай», и ещё: «Скажут тебе: а ну, подобру-поздорову, и с женой моей чтоб ни полслова, – ты рот на замок и молчок», и ещё: «Плетью обуха не перешибёшь», – ну разве они сюда не подходят?..

...Я узнал о них сравнительно недавно. Работая над одной из своих статей, я вдруг с изумлением обнаружил, что в так называемом «постсоветском пространстве» ещё существуют странные личности, истово верящие в неизбежный приход бесклассового и безгосударственного коммунизма. Мне, прожившему не один десяток лет и при советском социализме, и при западном капитализме, эта вера попахивала явной умственной недостаточностью. Заинтересовавшись таким головоломным открытием, я прочитал несколько неомарксистских статей и пришёл к выводу, что содержание всех этих статей наивно, примитивно и даже попросту глуповато.

Не остановившись на этом, я стал изучать распространение неомарксистского учения по постсоветскому пространству. И тут меня ожидало ещё одно удивительное открытие: оказалось, что самая активная секция этих современных социалистов-утопистов окопалась почему-то в Закавказье. Что привлекло их в мусульманские земли? Не имею представления. Но факт остаётся фактом – самая истерически-крикливая и истошно-болтливая часть постсоветских неомарксистов обретается за Кавказским хребтом.

Углубившись в это новое открытие, я стал обнаруживать один за другим поразительные факты, которыми я и хочу поделиться с читателями...