Перед вами первый выпуск моей рассылки. Пожалуй стоит рассказать что толкнуло меня на ее создание. Как-то раз моим родителям пришла "бумажка" с предложением вступить в "Клуб семейного досуга". При этой "бумажке" был небольшой каталог предлагаемой ими литературы. Литература там, конечно, была восновном "общепитовская" - дамские романчики и "марининские" детективчики. Но мама отыскала там 2 приличных словаря, а мне достался Артур Кларк (Рама II, в соавторстве с Дежентри Ли). Мне очень понравилась эта книга и по прочтении хотелось чтобы ее прочел весь мир. Ну весь мир-то не прочтет, а вот вы вполне можете :) Кроме того есть еще куча книг, которые стоит хотя бы проглядеть!

   Итак, в этом номере я предлагаю вам краткую биографию Артура Кларка и первые главы "Рамы II". Кроме того, в этом выпуске публикуется первая глава романа Айзека Азимова "Конец Вечности".

   В следующем номере я продолжу выкладывать "Раму II" и "Конец Вечности". Еще вас ждут биографии Артура Кларка и Джентри Ли.

   Если есть комментарии или пожелания - пишите.

   Артур Чарльз Кларк родился 16 декабря 1917 в Майнхэде (графство Сомерсет).
   После окончания школы работал аудитором в казначействе в Лондоне.
   Являлся одним из активнейших членов Британского межпланетного общества (British Interplanetary Society, BIS), одной из целей которого являлась пропаганда идеи космических полетов. На конец 1930-х годов приходятся первые литературные опыты Кларка, однако, они заключались в написании бюллетеней общества. Научную фантастику, принесшую ему мировую славу, он начал писать лишь через 10 лет.
   В годы Второй мировой войны был призван в армию и служил в Королевских военно-воздушных силах. Участвовал в работах по созданию первого радара, а также испытаниями первой автоматической системы посадки самолетов. В 1963 году описал историю создания радара в книге "Укатанный путь" ("Glide Path").
   После окончания войны возвратился в Лондон и продолжил работу в BIS. Руководил обществом в 1946-1947 и в 1950-1953 годах. В 1945 году издал книгу "Ретрансляторы вне Земли" ("Extra-terrestrial Relays"), в которой выдвинул идею геостационарных спутников ретрансляторов, успешно реализованную 25 лет спустя. Впоследствии эта идея принесла ему множество наград, в том числе международную премию имени Маркони за 1982 год, золотую медаль Института Франклина, премию Линдберга и другие. Международный астрономический союз (International Astronomical Union) официально присвоил геостационарной орбите наименование "Орбита Кларка" ("The Clarke Orbit").
   Первая фантастическая повесть "Спасательная команда" ("Rescue Party") была написана в марте 1945 года и опубликована в журнале "Astounding Science" в мае 1946 года.
   В 1948 году окончил лондонский Королевский колледж (King's College) с почестями первого класса в физике и математике.
15 июня 1953 года женился на американке Мэрилин Мэйфилд (Marilyn Mayfield), но спустя полгода брак распался. Кларк так прокомментировал происшедшее: "Наш брак был обречен на неудачу с самого начала. Это лишь доказательство того, что я абсолютно не приспособлен к женитьбе, хотя и считаю, что каждый должен хотя бы один раз это сделать".
   В 1954 году Кларк написал доктору Гарри Векслеру (Harry Wexler), руководителю отдела научных исследований американского метеорологического бюро (Scientific Services Division, U.S. Weather Bureau), и предложил использовать спутники для долговременного прогноза погоды. Это предложение способствовало появлению нового направления в метеорологии - космической метеорологии, а Векслер стал активным проводником использования ракет и спутников для метеозондирования.
   В декабре 1954 года Кларк переселился на Цейлон (ныне Шри-Ланка), где и проживает до настоящего времени. Тогда же в 1954 году Кларк начинает все больше и больше внимания проявлять к морю. Позже он написал, что к океану он пришел через свое увлечение аэронавтикой. Но причиной этого является не то, что и аэронавтика, и океанография требуют проведения исследований. "Когда в конце 1940-х годов я впервые погрузился с аквалангом, я понял, что имеется простой и дешевый способ подражания волшебным аспектам космического полета", - писал Кларк.
   В книге "Профили Будущего" ("Profiles of the Future") он попытался нарисовать контуры завтрашнего дня. В этой книге он сформулировал свои знаменитые Три Закона.
   Первый закон Кларка: "Если заслуженный, но пожилой ученый заявляет, что нечто возможно - он конечно же прав. Когда же он заявляет, что это невозможно - он вероятнее всего ошибается". "Пожилым" Кларк считает ученого после 30 лет в физике, математике и астронавтике, после 40 лет - в других дисциплинах. Конечно же встречаются исключения, но после 50 лет их нет.
   Второй закон Кларка: "Единственный путь обнаружения пределов возможного состоит в том, чтобы отважиться сделать один шаг в невозможное".
   Третий закон Кларка: "Любая перспективная техника неотделима от волшебства".
   Сформулировав эти законы, Кларк написал: "Так как трех законов было достаточно для обоих Исааков - Ньютона (Isaac Newton) и Азимова (Isaac Asimov) - я решил остановиться на этой цифре". Тем не менее он продолжал формулировать свои законы и во 2-м приложении к книге "Файл Одиссеи" ("The Odyssey File") приводит 69-й закон Кларка: "Чтение руководство пользователя без наличия компьютера - это то же самое, что чтение инструкций по сексу без сексуального контакта".
   В 1964 году он начал работал с кинорежиссером Стэнли Кубриком (Stanley Kubrick) над сценариями научно-фантастических фильмов. Первым фильмом стала "2001: Космическая Одиссея"), который через четыре года был удостоен премии "Оскар". Позже на основе сценария Кларк написал одноименную книгу.
   В конце 1960-х - начале 1970-х годов вместе с радиокомментатором Уолтером Кронкайтом (Walter Cronkite) и астронавтом Уолтером Ширрой (Walter Schirra) вел репортажи о полетах космических кораблей "Apollo-11", "Apollo-12" и "Apollo-15" для радиовещательной корпорации CBS.
   В 1985 году он издал продолжение космической одиссей "2010: Одиссея II" ("2010: Odyssey Two"). Позже вместе с Питером Хаймсом (Peter Hyams) работал над киноверсией книги. Так как оба находились на разных концах земного шара, то связь в основном шла через модем. Позже работу над сценарием они описали в книге "Файл Одиссеи - Созидание 2010" ("The Odyssey File - The Making of 2010").
   К настоящему времени Кларк завершил работу над тетралогией, написав в 1988 году "2061: Одиссея III" ("2061: Odyssey Three"), а в 1997 году - "3001: Финальная Одиссея" ("3001: The Final Odyssey").
   Кларк много работал на телевидении. Его 13-серийные телевизионные сериалы "Таинственный мир Артура Кларка" (Arthure C.Clarke's Mysterious World") в 1981 году и "Мир странных явлений Артура Кларка" ("Arthure C.Clarke's World of strange Powers") в 1984 году были показаны во многих странах мира. Он также подготовил несколько передач о космосе в сериале "Университеты Уолтера Кронкайта" ("Walter Cronkite's Universe") в 1981 году.
   26 мая 2000 года в Коломбо на Шри Ланке прошла церемония возведения Кларка в рыцарское звание, которого он был удостоен за два года до этого.
   В настоящее время из-за последствий полиомиелита Кларк не может самостоятельно передвигаться, но продолжает активно работать над новыми книгами, ведет переписку со своими коллегами во всем мире и надеется встретить свое столетие в космическом отеле на селеноцентрической орбите.

   Огромный, питаемый энергией ядерных взрывов импульсный радиолокатор "Экскалибур" не работал уже почти полвека. Его проектировали и сооружали в лихорадочной спешке, сопровождавшей прохождение Рамы через Солнечную систему. О вводе локатора в эксплуатацию пресса сообщила в 2132 году. Земля построила "Экскалибур", чтобы иметь возможность заранее обнаруживать новых гостей; гигантские сооружения, подобные Раме, локатор мог обнаружить среди ближайших звезд, давая Земле годы на подготовку к встрече... задолго до того как гость сумеет повлиять на земные дела.
   Решение о постройке "Экскалибура" было принято еще до того, как Рама прошел перигелий. Но первый гость из космоса обогнул Солнце и вновь отправился к звездам, а целая армия ученых приступила к обработке информации, привезенной на Землю побывавшей на Раме экспедицией.
   И все единодушно решили, что Раму можно считать разумным роботом, не проявившим никакого интереса к Солнечной системе и ее обитателям. Многочисленные тайны, с которыми пришлось столкнуться исследователям в официальных материалах, так и не нашли объяснения; тем не менее эксперты сумели убедить себя в том, что постигли один из основных принципов, заложенных в конструкцию Рамы. Главные системы и подсистемы, которые предстали перед взором земных исследователей внутри космического гостя, были троекратно сдублированы. Поэтому земляне решили - инопланетяне все создают "тройками", а поскольку и весь огромный космический остров можно считать машиной, общее мнение склонилось к тому, что за первым гостем последуют еще два.
   Но просторы пространства оставались пустыми, и новые гости не спешили посетить Солнечную систему. Шли годы. Перед жителями Земли вставали новые, куда более насущные проблемы. И интерес к создателям Рамы, неведомым существам, задумавшим и изготовившим темно-серый цилиндр длиной в пятьдесят километров, стал слабеть по мере того как событие уходило в историю. Многие ученые все еще продолжали интересоваться Рамой, но большинство представителей человеческого рода вынуждено было обратиться к другим вопросам. В начале 2140-х годов мир охватил жестокий экономический кризис.
   На обслуживание "Экскалибура" денег более не осталось. Редкие научные открытия не оправдывали огромных расходов, необходимых для обеспечения его безопасного функционирования. Громадный импульсный ядерный локатор полностью обезлюдел.
   Через сорок пять лет потребовалось тридцать три месяца, чтобы вновь привести "Экскалибур" в рабочее состояние. Локатор восстанавливался в научных целях. В годы кризиса радарная техника процветала и обогатилась новыми методами интерпретации данных, существенно повысивших ценность наблюдений "Экскалибура". Но когда локатор снова обратился к далеким небесам, на Земле уже никто не ожидал появления нового Рамы.
   Впервые заметив странное пятнышко на экране, руководитель смены наблюдателей на станции "Экскалибур" даже не стал информировать свое начальство. Он принял его за наведенную ошибку, затесавшуюся при обработке данных. Но пятно появлялось еще несколько раз, тогда он уделил ему больше внимания и вызвал научного руководителя "Экскалибура". Проанализировав данные, тот решил, что замечена долгопериодическая комета. Только через два месяца какой-то дипломник доказал, что этот сигнал порождается гладким телом длиной не менее сорока километров.
   Так в 2197 году мир узнал, что из внешнего космоса к внутренним планетам Солнечной системы мчится второй внеземной космический аппарат. Международное космическое агентство (МКА) потратило все что имело и организовало экспедицию, которая должна была перехватить пришельца внутри орбиты Венеры к концу февраля 2200 года. Вновь человечество повернулось лицом к звездам, и глубокие философские проблемы, поднятые во время появления первого Рамы, опять привлекли к себе внимание землян. Новый гость подлетал все ближе и ближе, и обращенные к нему сенсорные устройства подтвердили, что космический аппарат подобен предшественнику, по крайней мере внешне. Рама вернулся. Человечеству снова предстояла встреча с судьбой.

   Странное металлическое создание двигалось вверх по стене, уже вползая под козырек. Оно походило на кожистого броненосца, членистое тело которого покрывала тонкая оболочка, вздымавшаяся бугорками в середине трех секций, - там скрывалась электронная аппаратура. В двух метрах от стены висел геликоптер. Из носовой части тянулась длинная гибкая рука с захватом на конце, клешня его как раз только что сомкнулась, едва не захватив корпус странного создания.
   - Черт побери, - ругнулся Янош Табори, - ну что можно сделать, пока посудина так болтается в воздухе? Операции при максимальном выдвижении руки даже в идеальных условиях трудно выполнять, - он поглядел на пилота. - А почему нельзя было сделать так, чтобы эта фантастическая машина еще и сама точно выдерживала свое положение в пространстве?
   - Сдвиньте геликоптер ближе к стене, - приказал доктор Дэвид Браун.
   Хиро Яманака невозмутимо поглядел на Брауна и ввел команду с пульта управления. Перед ним вспыхнул красный экран, на котором проступили буквы: "КОМАНДА ОШИБОЧНАЯ. ДОПУСК НЕ ПРИЕМЛЕМ". Яманака ничего не сказал. Геликоптер продолжал висеть в том же месте.
   - От кончиков лопастей до стенки осталось сантиметров пятьдесят, самое большее семьдесят пять, - вслух размышлял Браун. - Еще две-три минуты, и биот окажется в безопасности под навесом. Переходим на ручное управление и ловим его. Табори, на этот раз промаха не должно быть. Выполняйте.
   Какое-то мгновение Хиро Яманака с сомнением глядел на лысеющего ученого, сквозь очки смотревшего на него справа. Потом пилот обернулся, набрал на пульте другую команду и перевел большой черный переключатель в левое положение. На экране мгновенно появилась надпись: "РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. АВТОМАТИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА ОТКЛЮЧЕНА". Яманака осторожно сдвинул геликоптер ближе к стене.
   Инженер Табори был готов к действиям. Его рука уже была в сенсорной перчатке, и клешня на конце длинной искусственной руки открывалась и закрывалась. Рука вновь протянулась и захват сомкнулся вокруг членистого тела. Контуры обратной связи от перчатки дали знать Табори, что дичь поймана.
   - Готово! - восторженно воскликнул он, начиная неторопливо подтягивать добычу к борту геликоптера.
   Внезапный порыв ветра качнул геликоптер налево, и рука с биотом ударилась о стенку. Табори ощутил, как слабеет захват.
   - Скорей выпрямляйте, - крикнул он, продолжая убирать руку.
   Яманака пытался предотвратить крен аппарата и чуть опустил вниз его носовую часть. Скрежет лопастей о стенку болезненно отозвался в ушах всех троих членов экипажа.
   Японец-пилот торопливо нажал на аварийную кнопку, и геликоптер вновь перешел на автоматический режим. Через долю секунды зазвенел сигнал тревоги и на пульте вспыхнул красный экран: "ОПАСНЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ. ВЫСОКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ КРУШЕНИЯ. КАТАПУЛЬТИРОВАНИЕ ЭКИПАЖА". Яманака не колебался. Через какое-то мгновение он уже вылетал через открытую кабину, его парашют сразу же развернулся. Табори и Браун последовали за ним. Как только венгр-инженер извлек руку из специальной перчатки, клешня снаружи разжалась, и механический броненосец свалился вниз. Через сотню метров достигнув ровной поверхности, он разлетелся на кусочки.
   Лишившийся пилота геликоптер, раскачиваясь в воздухе, опускался к равнине. И несмотря на включенный автопилот, кстати, прекрасно справившийся с управлением, он тяжело ударился о землю посадочными опорами и завалился на бок. Неподалеку от места вынужденной посадки аппарата крупный мужчина в коричневом военном мундире, украшенном галунами, выскочил из открытой кабинки лифта. Он только что спустился из центра управления и, не скрывая возбуждения, резко зашагал к ожидавшему вездеходу. Следом за ним торопилась худощавая блондинка в летном комбинезоне МКА, с обоих ее плеч свисали камеры. Это был генерал Валерий Борзов, руководитель экспедиции "Ньютон".
   - Есть раненые? - спросил он у сидевшего в вездеходе электронщика экспедиции Ричарда Уэйкфилда.
   - Янош сильно ударился плечом при катапультировании. Но Николь уже радировала - ни ран, ни переломов, одни только синяки.
   Генерал Борзов уселся на переднее сиденье вездехода рядом с Уэйкфилдом, расположившимся за пультом управления. Блондинка - тележурналистка Франческа Сабатини - закончила съемку и направилась к задней дверце вездехода. Борзов подал ей знак рукой.
   - Снимите лучше де Жарден и Табори, - проговорил он, указывая в сторону плоской равнины. - Уилсон, наверное, уже там.
   Машина с Борзовым и Уэйкфилдом направилась в противоположную сторону. Примерно через четыре сотни метров они подъехали к Дэвиду Брауну, хилой личности лет пятидесяти, одетой в новый летный комбинезон. Он был занят делом - складывал парашют и убирал его в сумку. Выйдя из вездехода, Борзов подошел к американскому ученому.
   - С вами все в порядке, доктор Браун? - спросил генерал, явно намереваясь поскорее покончить с формальностями.
   Браун молча кивнул.
   - В таком случае, - спокойным тоном продолжал генерал Борзов, - быть может, вы объясните мне, о чем думали, приказывая Яманаке перейти на ручное управление? Об этом лучше переговорить здесь, вдали от всех.    Доктор Дэвид Браун безмолвствовал.
   - Или вы не видели предупреждающие транспаранты? Неужели вам даже в голову не пришло, что такой маневр не безопасен для экипажа?
   Браун искоса метнул на Борзова угрюмый и злобный взгляд. Когда он наконец открыл рот, голос его подрагивал, выдавая волнение.
   - Я счел целесообразным подвести геликоптер поближе к стене. Мы еще имели небольшой зазор - иначе биот можно было упустить. В конце концов, наша цель - доставить домой...
   - Не нужно рассказывать мне, в чем состоит наша задача. Не забудьте, я сам помогал формулировать ее. Но я обязан снова напомнить вам, что во все времена в первую очередь надлежит обеспечивать безопасность экипажа. В особенности здесь, на тренажере... Должен сказать, что я крайне изумлен этой вашей безумной выходкой. Геликоптер поврежден, Табори травмирован, ваше счастье, что все живы.
   Дэвид Браун больше не обращал внимания на генерала Борзова. Он отвернулся в сторону, закрывая прозрачную парашютную сумку. Судя по постановке плеч и ярости, с которой он исполнял это дело, было ясно - космонавт разгневан.
   Борзов вернулся к вездеходу. Подождав несколько секунд, он предложил доктору Брауну довезти его до базы. Не говоря ни слова, американец отрицательно качнул головой, забросил сумку на плечи и отправился в сторону геликоптера - к подъемнику.

   Техник Эндрю Харлан вошел в капсулу. Капсула находилась внутри колодца, образованного редкими вертикальными прутьями. Прутья плотно облегали круглые стенки капсулы и, уходя вверх, терялись в непроницаемой дымке в шести футах над головой Харлана. Харлан повернул рукоятки управления и плавно нажал на пусковой рычаг. Капсула осталась неподвижной. Харлана это не удивило. Капсула не должна была двигаться ни вверх, ни вниз, ни вправо, ни влево, ни вперед, ни назад. Только промежутки между прутьями словно растаяли, затянувшись серой пеленой, которая была твердой, но все-таки нематериальной. Харлан почувствовал легкую дрожь в желудке и слабое головокружение и по этим признакам понял, что капсула со всем своим содержимым стремительно мчится в будущее сквозь Вечность. Он вошел в капсулу в 575-м Столетии. Этот Сектор Вечности стал его домом два года назад. Никогда до этого ему не приходилось забираться в будущее так далеко. Но сейчас он направляется в 2456-е Столетие. Месяц назад при одной только мысли об этом Харлану стало бы не по себе. Его родное 95-е Столетие осталось далеко в прошлом. Это был век патриархальных традиций, в котором атомная энергия находилась под запретом, а всем строительным материалам предпочитали дерево. Век славился своими напитками, которые в обмен на семена клевера вывозились почти во все другие Столетия. Хотя Эндрю Харлан не был дома с тех пор, как он в пятнадцать лет стал Учеником и прошел специальную подготовку, его никогда не оставляла тоска по родным Временам. Между 95-м и 2456-м Столетиями пролегло почти двести сорок тысяч лет, а это ощутимый промежуток даже для закаленного Вечного. При обычных обстоятельствах все было бы именно так. Однако сейчас Харлану было не до абстрактных размышлений. Рулоны перфолент оттягивали его карманы, планы тяжким грузом лежали на сердце, мысли были скованы страхом и неуверенностью. Он машинально остановил капсулу в нужном Столетии. Странно, что Техник способен волноваться. Харлан вспомнил сухой голос Наставника Ярроу:
   - Первая заповедь Техника - ничего не принимать близко к сердцу. Совершаемое им Изменение Реальности может отразиться на судьбах пятидесяти миллиардов человек. Миллион или более могут измениться настолько, что их придется рассматривать как совершенно новые личности.
   Пытаясь отделаться от воспоминаний, Харлан резко тряхнул головой. Кто бы мог подумать тогда, что именно он, Харлан, станет Техником и к тому же одним из самых талантливых. И все-таки он волновался. Но не за судьбу пятидесяти миллиардов человек. Что ему пятьдесят миллиардов обитателей Времени? Только один человек существовал для него во всех Столетиях. Один-единственный. Харлан заметил, что капсула остановилась, однако, прежде чем выйти наружу, он задержался на какую-то долю секунды, чтобы собраться с мыслями и вновь обрести бесстрастное, невозмутимое расположение духа.
   Капсула, которую он покинул, разумеется, не была той же самой, в которую он вошел: она уже не состояла из тех же атомов. Харлан воспринимал это обстоятельство как нечто само собою разумеющееся. Только Ученики ломают себе голову над загадками путешествий во Времени. Вечные заняты более важными делами. Харлан снова ненадолго задержался у бесконечно тонкой завесы Темпорального поля, которое не было ни Временем, ни Пространством, но которое сейчас отделяло его как от Вечности, так и от обычного Времени. По ту сторону завесы лежал совершенно неизвестный ему Сектор Вечности. Он, конечно, заглянул перед отъездом в Справочник Времен и кое-что о нем узнал. Но Справочник - это одно, а личное впечатление - совсем другое. Харлан внутренне приготовился к любым неожиданностям. Он настроил управление на выход в Вечность (это было совсем просто, куда проще, чем выйти во Время) и шагнул вперед. Оказавшись по ту сторону завесы Темпорального поля, он зажмурил глаза от ослепительно яркого блеска и инстинктивно прикрыл их руками. Перед ним стоял только один человек. Вначале Харлан едва различал черты его лица.
   - Я Социолог Кантор Вой, - сказал человек. - Полагаю, что вы и есть Техник Харлан?
   Харлан кивнул.
   - Разрази меня Время! - воскликнул он. - Неужели вы никогда не выключаете эту иллюминацию?
   - Вы имеете в виду молекулярные пленки? - снисходительно спросил Вой, оглядевшись.
   - Вот именно! - раздраженно буркнул Харлан. Справочник упоминал о них, но Харлан никогда не подозревал, что блеск световых отражений может быть таким неистовым.
   Харлан понимал причину своего раздражения. Если не считать нескольких энергетических Столетий, цивилизация во все Времена основывалась на использовании вещества. В 2456-м Столетии из вещества изготовлялось все, начиная со стен и кончая гвоздями. Поэтому Харлан с самого начала рассчитывал хотя бы на принципиальное сходство со знакомым ему миром. Здесь можно было не опасаться встретить ни совершенно непонятные (для человека, родившегося в вещественном веке) энергетические вихри, заменяющие вещество в 300-м, ни силовые поля 600-го.
   Конечно, вещество веществу рознь, хотя человек из энергетического Столетия мог бы не согласиться с этим утверждением. Для него всякое вещество было чем-то грубым, громоздким и варварским. Но Харлан родился в вещественном веке и воспринимал вещество как дерево, металл (легкий или тяжелый), бетон, пластмассу, кожу и т. п. Но попасть в мир, состоящий из одних зеркал! Именно таким было его первое впечатление от 2456-го. Каждая поверхность сверкала, отражая свет. Эффект молекулярных пленок создавал везде впечатление зеркальной глади. Куда ни глянь, всюду были видны отражения Социолога Воя, его самого и всего, что находилось вокруг. От яркого блеска и путаницы красок просто мутило.
   - Сожалею, - сказал Вой, - но таков уж обычай Столетия, а мы в нашем Секторе стараемся по возможности перенимать все, что практично. Потерпите немного, и вы привыкнете.
   Вой быстро подошел к стене, наступая на пятки своему отражению, которое шагало вниз головой, в точности повторяя каждое движение Социолога, и передвинул волосок индикатора по спиральной шкале к нулю.
   Отражения исчезли, яркие огни потускнели. Харлан почувствовал себя в более привычной обстановке.
   - Не пройдете ли вы теперь со мной? - пригласил Социолог.    Харлан последовал за ним сквозь пустые коридоры, в которых всего несколько мгновений назад царил хаос радужных огней и бесчисленных отражений. Они поднялись по пандусу вверх и прошли через переднюю в кабинет Воя. На всем пути им не встретилось ни одной живой души. Можно было не сомневаться, что весть о прибытии Техника уже разнеслась по всему Сектору. Харлан настолько привык к тому особому положению, которое занимали в Вечности люди его профессии, что воспринимал безлюдные коридоры как должное. Он удивился бы, заметив спешащую скрыться человеческую фигуру. Даже Вой пытался держаться на известном расстоянии и поспешно отшатнулся, когда Харлан случайно задел ладонью его рукав. Чувство горечи, испытанное при этом Харланом, неприятно удивило его. Он полагал, что его душа, как улитка в раковине, давно уже неуязвима для подобных, уколов. Но если стенки его раковины стали тоньше, то этому могла быть только одна причина: Нойс.

   Со стороны могло показаться, что Социолог дружелюбно наклонился к Технику, но Харлан машинально отметил, что их разделяет довольно длинный стол.
   - Я польщен, - начал Вой, - что такой знаменитый Техник, как вы, заинтересовался нашей маленькой проблемой.
   - Да, она представляет определенный теоретический интерес.
   Харлан ответил сухо и бесстрастно, как и следовало говорить Технику. (Но был ли его голос действительно бесстрастен? Не проглядывают ли наружу его истинные побуждения? Не бросается ли в глаза его вина, написанная на лбу холодными каплями пота?) Харлан вытащил из внутреннего кармана небольшой рулончик перфолент с кратким закодированным описанием планируемого Изменения Реальности. (Это был тот самый экземпляр, который Вой месяц назад послал на рассмотрение Совета Времен. Благодаря своей близости к Старшему Вычислителю Твисселу - к великому Твисселу! - Харлану удалось заполучить проект без большого труда.) Но, перед тем как расстелить ленту на поверхности стола, где ее будет удерживать слабое парамагнитное поле, Харлан на мгновенье замешкался. Молекулярная пленка, покрывающая стол, была "притушена", но полностью не исчезла. Протянув руку, Харлан невольно взглянул на крышку стола, откуда на него мрачно глядело собственное лицо. Ему было тридцать два года, но он выглядел старше, и сам это хорошо понимал. Возможно, его старило узкое лицо, которому темные брови над черными глазами придавали суровый, насупленный вид (типичный, по мнению Вечных, для Техника). А возможно, причина была в том, что сам Харлан ни на минуту не забывал о своей профессии. Развернув рулон, Харлан решительно приступил к делу.
   - Я не Социолог, сэр.
   - Устрашающее начало, - усмехнулся Вой, - такое вступление обычно предвещает, что за ним вот-вот последует самое банальное суждение по данному вопросу.
   - О нет, не суждение - скорее просьба. Будьте так добры: просмотрите еще раз ваше заключение и поищите, нет ли в нем небольшой ошибки.
   Лицо Воя сразу же помрачнело:
   - Надеюсь, что нет.
   Одна рука Харлана лежала на спинке стула, другая - на коленях. Он не мог позволить себе забарабанить по столу беспокойными пальцами, он не мог закусить губу. Малейшее проявление чувств - и все погибло.
   Целый месяц Харлан регулярно просматривал все новые проекты Изменений Реальности по мере того, как они перемалывались административными жерновами Совета Времен. Для личного Техника Старшего Вычислителя Твиссела это не представляло особых трудностей, если только не считаться с небольшим нарушением профессиональной этики. В последние дни, когда все внимание Твиссела полностью поглотил его собственный проект, рыться в его бумагах стало совсем безопасно. (У Харлана слегка раздулись ноздри. Теперь-то он кое-что знал об этом проекте.) Но в распоряжении Харлана оставалось так мало времени, что его могла спасти только невероятная удача. Поэтому, наткнувшись на проект Изменения Реальности с 2456-го по 2871-е Столетие, серийный номер В-5, он в первый момент подумал, что напряжение помутило его рассудок и он принимает желаемое за действительное. Не доверяя самому себе, он весь день проверял уравнения и зависимости, и чем дальше, тем сильнее становилось его возбуждение. С чувством благодарности, к которой примешивалась слабая горечь, он вспоминал своих Наставников, обучивших его хотя бы элементарной психоматематике. Сейчас Вой недоуменными и озабоченными глазами просматривал ту же самую перфоленту.
   - Может быть, я и ошибаюсь, - произнес он наконец, - но мне лично кажется, что все в полном порядке.
   - Тогда я позволю себе обратить ваше внимание на психоматрицы любовных отношений, характерные для Реальности вашего Столетия. Это область Социологии - вот почему я решил в первую очередь встретиться именно с вами.
    Вой нахмурился. Он все еще был вежлив, но в его голосе явственно послышался холодок.
   - Наблюдатели нашего Сектора очень опытны. Я совершенно уверен в правильности их донесений. Может быть, вы располагаете другими сведениями.
    - Отнюдь нет, Социолог Вой. Я основываюсь на ваших же данных и ставлю под сомнение только выводы. Взгляните вот сюда: не будет ли комплекс-тензор в этой точке переменным, если подставить точные значения психоматриц?
    Вой с явным облегчением взглянул да перфоленту.
    - Разумеется, Техник, разумеется, но вы не заметили, что уравнение в этой точке вырождается в тождество. В итоге получается небольшая вилка без побочных ответвлений, а дальше дороги снова сливаются. Надеюсь, вы мне простите употребление этих цветистых сравнений вместо точного математического языка.
   - Ценю вашу любезность, - сухо сказал Харлан, - из меня такой же Вычислитель, как и Социолог.
    - Ну что ж, отлично. Переменный комплекс-тензор, о котором вы говорили (или же попросту вилка), не играет никакой роли. Пути смыкаются, и решение вновь становится единственным. Это такой пустяк, что не стоило даже упоминать о нем в наших рекомендациях.
   - Раз вы так считаете, сэр, то мне остается только согласиться с вами. Теперь перейдем к выбору МНВ.
   Харлан заранее знал, что при этих словах Социолог поморщится. МНВ означало Минимальное необходимое воздействие, и в этом вопросе решающее слово всегда оставалось за Техником. Пока Социолог занимался математическим анализом бесчисленных возможных Реальностей, он мог считать себя выше критики со стороны существ низшего порядка, но как только дело доходило до выбора МНВ, хозяином положения становился Техник.
    Решить эту проблему при помощи одних только математических вычислений было невозможно. Даже самый большой и быстродействующий Кибермозг, управляемый самым умным и опытным Старшим Вычислителем, в лучшем случае мог только указать область вероятных поисков МНВ. Правильный выбор всецело зависел от интуиции и опыта Техника. Хороший Техник ошибался крайне редко. Первоклассный Техник не ошибался никогда. Харлан никогда не ошибался.
   - МНВ, рекомендованное вашим Сектором, - продолжал Харлан ровным, бесстрастным голосом, словно чеканя звуки Единого межвременного языка, предусматривает аварию космического корабля и мучительную смерть двенадцати человек.
    - К сожалению, это неизбежно, - сказал Вой, пожимая плечами.
    - Я же, напротив, полагаю, что МНВ может быть сведено к простому перемещению небольшого ящика с одной полки на другую. Взгляните вот сюда.
   Харлан указательным пальцем сделал слабую отметку вдоль одной из серий перфораций. Вой молчал, напряженно размышляя.
    - Это решение обладает тем преимуществом, что оно устраняет просмотренную вами вилку и приводит нас...
    - ...к вероятной МОР, - тихо подсказал Вой.
    - ...к точной Максимальной ожидаемой реакции, - закончил Харлан.
    Вой поднял глаза; на его смуглом лице попеременно отражались гнев и досада. Харлан мимоходом обратил внимание на щель между верхними передними зубами Социолога, делавшую его похожим на трусливого зайчишку. Но сходство было обманчивым. В словах Воя слышалась сдержанная сила.
   - Полагаю, что Совет Времен еще укажет мне на эту ошибку.
   - Сомневаюсь. Насколько мне известно, Совет ничего не заметил. Во всяком случае, ваш проект Изменения попал ко мне без комментариев. - Харлан не уточнил слова "попал", и Вой не спросил его об этом.
   - Следовательно, ошибку обнаружили лично вы?
   - Да.
   - И не сообщили о ней Совету?
   - Нет.
   В первый момент Вой облегченно вздохнул, затем нахмурил брови:
   - А почему?
   - Подобные ошибки почти неизбежны. Я решил, что смогу исправить ее, пока не поздно. Так я и сделал. Чего же еще?
   - Ну что ж, благодарю вас, Техник Харлан. Вы поступили как настоящий друг. Хотя ошибка, допущенная нашим Сектором, как вы сами сказали, почти неизбежна, боюсь, что в протоколе Совета она выглядела бы непростительной оплошностью.
   После секундной паузы Вой продолжал:
    - Впрочем, что значит преждевременная смерть нескольких человек по сравнению с теми сдвигами в миллионах личностей, которые будут вызваны предстоящим Изменением Реальности.
    "Не очень-то похоже на искреннюю благодарность, - мелькнуло в голове у Харлана, - вероятно, он обиделся. А если он еще к тому же подумает, что от выговора его спас какой-то Техник, то ему станет жаль себя до слез. Будь я Социологом, он горячо пожал бы мне руку, но Технику он руки не подаст. Даже кончиком пальца не притронется к Технику, а сам готов не моргнув глазом обречь двенадцать человек на смерть от удушья". И, так как ждать, пока Социолог обидится всерьез, значило все погубить, Харлан решил идти напролом.
   - Я надеюсь, что в знак благодарности вы не откажете мне в маленькой услуге?
   - Услуге?
   - Мне нужен Расчет Судьбы. Проект Изменения Реальности в 482-м и все необходимые данные у меня с собой. Мне надо выяснить влияние этого Изменения на судьбу определенной личности.
   - Я не вполне уверен, что правильно понял вас, Техник, - медленно проговорил Вой. - Точно так же вы можете сделать все это в своем Секторе.
   - Мог бы. Но мне не хочется, чтобы о моих личных исследованиях стало известно до их завершения. Проведение этого Расчета в моем Секторе встречает известные трудности, да и к тому же... - Харлан завершил фразу неопределенным жестом.
   - Вас не устраивает официальный путь? Вы хотите совершить этот Расчет тайно?
   - Да. Мне нужен строго конфиденциальный ответ.
   - Но вы же знаете, что это противозаконно. Я не могу пойти на такое вопиющее нарушение правил.
   Харлан нахмурился:
   - Но ведь и я нарушил правила, не сообщив Совету о вашей ошибке. Однако против первого нарушения вы почему-то не возражали. Если уж быть таким щепетильным в одном случае, то следует быть не менее щепетильным и в другом. Надеюсь, вы меня понимаете?
    Вой отлично все понял - об этом красноречиво свидетельствовало выражение его лица. Он протянул руку.
   - Разрешите взглянуть?
    У Харлана отлегло от сердца. Основное препятствие осталось позади. Он внимательно следил за Социологом, молча изучавшим привезенные им перфоленты. Только один раз Вой нарушил молчание:
    - Клянусь Временем, это же совсем ничтожное Изменение!
   Воспользовавшись случаем, Харлан решил рискнуть.
   - В том-то и дело. Слишком ничтожное, на мой взгляд. Но вы, конечно, понимаете, что с моей стороны было бы неэтично проводить эти Расчеты в моем Секторе, не убедившись предварительно в своей правоте.
   Вой ничего не ответил, и Харлан умолк, боясь наговорить лишнего. Наконец Социолог встал:
   - Я передам ваш материал моему Расчетчику. Мы все сохраним в тайне. Надеюсь, вы понимаете, что это не следует рассматривать как прецедент.
    - Разумеется.
    - В таком случае, если вы не возражаете, я хотел бы поскорее осуществить Изменение Реальности. Смею надеяться, что вы окажете нам честь и лично совершите МНВ.
    Харлан кивнул:
    - Всю ответственность я беру на себя.

   Когда они вошли в наблюдательную камеру, там уже были включены два экрана. Инженеры заранее настроили Хроноскопы на нужные координаты в Пространстве и Времени и удалились. Харлан и Вой были одни в сверкающей огнями комнате. (Блеск молекулярных пленок по-прежнему слепил глаза, но Харлан смотрел только на экраны.) Оба изображения были неподвижны. Они соответствовали математически точным мгновеньям Времени. Одно изображение сохранило яркие естественные краски. Харлан узнал в нем машинный зал экспериментального космического корабля. Дверь еще не успела закрыться, и в оставшейся щели виден был сверкающий башмак из красного полупрозрачного материала. Башмак не шевелился. Все застыло, словно в мертвом царстве. Если бы резкость изображения позволила разглядеть пылинки в воздухе, то и они были бы неподвижны.
   - Машинный зал будет пуст два часа тридцать шесть минут, - сказал Вой, - разумеется, в текущей Реальности.
   - Знаю, - пробормотал Харлан, натягивая перчатки. Он отметил быстрым взглядом положение нужного ящика на полке, измерил число шагов до него, нашел, куда его следует переместить. Он мельком взглянул на второй экран.
   Поскольку машинный зал Находился во Времени, которое по отношению к данному Сектору Вечности можно было считать "настоящим", то его изображение было четким и сохраняло естественные краски. Второе изображение отстояло от первого на двадцать пять Столетий. Подобно всем изображениям "будущего" оно было подернуто голубой дымкой.
   Это был космический порт. Ярко-синее небо; отливающие синевой металлические конструкции, зеленовато-синяя почва. На переднем плане стоял голубой цилиндр необычной формы, с массивным основанием. Два таких же цилиндра виднелись поодаль. Все три цилиндра глядели расщепленными носами вверх; расщелина почти надвое рассекала каждый корабль. Харлан поднял брови.
    - Как странно они выглядят!
    - Электрогравитация, - сухо ответил Вой. - За всю историю человечества только в 2871-м были созданы электрогравитационные космические корабли. В них нет ни камер сгорания, ни ядерных установок. Они красивы; их конструкция доставляет эстетическое наслаждение. Жаль, что Изменение уничтожит их, очень жаль. - Его устремленный на Харлана взгляд выражал открытое неодобрение.
    Харлан стиснул зубы. Неодобрение. А чего еще мог он ждать? Ведь он Техник. Совесть остальных была чиста. Сведения о потреблении наркотиков собрал, конечно, какой-то Наблюдатель. Статистик обработал их и показал, что число наркоманов в данной Реальности достигло рекордной цифры. Социолог - возможно, сам Вой - построил по этим данным Психологическую характеристику общества. Наконец Вычислитель рассчитал Изменение, сводящее потребление наркотиков до безопасного уровня, и обнаружил, что побочным эффектом этого Изменения явится исчезновение электрогравитационных космолетов. Десятки, сотни людей, занимающих в Вечности самые различные посты, приняли участив В разработке этого проекта. Но до сих пор это был только проект. Для его осуществления на сцену должен выйти Техник (например, он сам). Именно Техник, следуя разработанным для него инструкциям, совершит то самое действие (МНВ), которое вызовет Изменение. И тогда на него обрушатся гнев и презрение остальных. Их высокомерные взгляды скажут ему; "Мы тут ни при чем. Ты один виноват. Это ты своими руками уничтожил такую красоту". И чем сильнее будет в них говорить стремление оправдать себя, тем упорнее будут они избегать и сторониться Техника.
    - Корабли не в счет, - резко заявил Харлан, - нас с вами должны интересовать вот эти штучки.
    А "штучками" были люди. Рядом с громадами кораблей они действительно казались карликами, точно так же, как сама Земля и все людские дела кажутся ничтожными из космической дали.
    Крохотные фигурки людей были раскиданы маленькими группами по всему космодрому. Они застыли в причудливых позах с потешно задранными тонюсенькими ручками и ножками. Вой молча пожал плечами.
   Харлан надел портативный генератор Темпорального поля на запястье левой руки.
    - Давайте кончать с этим делом.
    - Погодите. Сначала я свяжусь с Расчетчиком и узнаю, как скоро он может выполнить вашу просьбу. Мне хочется поскорее покончить и с тем и с другим.
    Вой быстро застучал маленьким подвижным контактом, в ответ послышалась серия щелчков.
    "Вот еще одна характерная черта Столетия, - подумал Харлан, - звуковой код. Остроумно, но уж очень претенциозно, так же как и эти молекулярные пленки".
    - Он говорит, что справится часа за три, - произнес, наконец, Вой, - кстати, он просил передать вам, что ему понравилось имя этой особы. Нойс Ламбент. Женщина, конечно.
    У Харлана перехватило дыхание.
   - Да.
   Губы Воя скривились в улыбку.
    - Звучит заманчиво. Я бы и сам не прочь взглянуть на нее. В этом Секторе вот уже несколько месяцев не было ни одной женщины.
   Харлан испугался, что голос выдаст его. Он ничего не ответил, лишь пристально посмотрел на Социолога и отвернулся.
   Отсутствие женщин было единственным изъяном в безупречной организации Вечности. Харлан узнал о нем сразу же после вступления в Вечность, но, лишь встретив Нойс, впервые почувствовал его на себе. С этого дня он катился по наклонной дорожке, пока не изменил присяге Вечного и всему, во что свято верил прежде. Ради Нойс. Ради нее одной... Ему не было стыдно - вот что было самым ужасным. Ему не было стыдно. Он не испытывал угрызений совести за ту длинную цепь преступлений, которые он уже совершил и по сравнению с которыми неэтичное использование секретного Расчета Судьбы выглядело мелким, незначительным проступком.
    Если понадобится, он совершит еще более тяжкие преступления.
    В это мгновенье в его голове промелькнула мысль, оказавшая впоследствии такое влияние на его жизнь. И хотя в первый момент Харлан в ужасе отогнал ее, но в глубине души он уже тогда был уверен, что, явившись однажды, она вернется еще не раз.
   Мысль была проста: если не останется другого выхода, он уничтожит Вечность.
    Страшнее всего было сознание, что он может сделать это.