Какие они, наши дети? Самые разные. В них со временем открываются самые неожиданные способности. Так, тихий и рассудительный Константин, удивлявший своих воспитателей в детском доме отрешенностью и не искавший контактов, вдруг оказывается наделенным неожиданными качествами оборотня.
Эта повесть, конечно же, вымысел, но сама история призывает к тому, чтобы мы отвлеклись от обыденных дел и посмотрели вокруг себя открытыми глазами. А вдруг тебя, действительно, очень искусно отвлекают от понимания происходящего вокруг? И твой сосед – не просто преуспевающий бизнесмен, а иллюминат, прислушайтесь, не шипит ли он при разговоре?..

Глава 1

Это был один из серых скучных дней в приюте.
За окном была ненастная осень; дети на улице суетились: играли, толкались, носились, как неугомонные, смеясь и веселясь. Несколько пожелтевших листьев, сорванных ветром с клена, сорвались и, летя по воздуху, приземлились на окно третьего этажа, из которого было видно комнату, в которой сидел в одиночестве один мальчик.
Ему было одиннадцать лет, и его звали Константин. У него были каштановые волосы с легким бронзовым оттенком, серые глаза и светлая кожа. В этот момент на нем была светло-серая рубашка и брюки на тон темнее.
Воспитательницы детского дома хотели и пытались называть его Костечкой, Костей, на что он сразу же им пояснил, что ему нравится его полное имя. Правда, его никто не послушал. Тогда он просто перестал отзываться на любое, по его мнению, «коверкивание» его имени. Сейчас мальчик сидел за небольшим деревянным столиком с самым серьезным видом. Константин взял карандаш и внимательно посмотрел на белый холст.
Мягко надавливая им, он начал рисовать.
Нарисовав контуры различных предметов на своей картине, мальчик стал их дорисовывать, а потом обводить, сильнее надавливая на лист бумаги.
Это была красивая черно-белая картина, нарисованная простым карандашом: высокие горы со снежными холмами, снизу – речка, в которой плавали блики полной луны, по берегам реки росли высокие хвойные деревья.
Незаметно подошедшая сзади воспитательница Татьяна Сергеевна всплеснула руками в восхищении.
– Костечка, какой же ты у нас гений, – произнесла она, погладив его по голове. – Кому ты нарисовал эту красоту?.. Ах, да. Константин… Извини. Так кому ты это нарисовал?
– Никому, – он продолжил наносить штрихи, не поднимая головы.
– Не может быть, Кос… Константин.
– Почему?
Воспитательница, поджав губы, внимательно на него посмотрела, не зная, что сказать.
– Может быть, тебе просто надо с кем-нибудь подружиться, Константин? Здесь много хороших веселых детей, – скрывая печаль в голосе, произнесла она.
Константин оторвал взгляд от рисунка и посмотрел на шумящую ребятню за окном.
Его много раз переводили из одного детского дома другой. Он уже привык ни с кем не общаться.
Отчим после смерти его матери отдал его в детский дом в шесть лет. Родственников у Константина не было, к нему никто не приходил, да и он сам уже давно никого не ждал. Его жизнь больше была похожа на существование. Каждый день был такой же, как и позавчерашний, вчерашний, сегодняшний, завтрашний и послезавтрашний.
«Да и вообще… Россия – такая скучная страна. Здесь никто ни во что не верит. Ах, да… есть ведь граненый стакан. Да, в него здесь только и верят. Здесь нет ничего интересного… ни загадок, ни тайн… все слишком просто… эта та часть нашей планеты, где жизнь течет самым скучным образом…» – мальчик посмотрел на пасмурное небо, а затем на детей за окном.
Он не понимал, почему этим детям так весело. У них нет никого, кто бы любил их, дарил им свою заботу. Ни единой родной души.
А им весело.
«Странные…» – подумал он и, хмыкнув, снова перевел взгляд на рисунок, продолжив рисовать.
– Мне не о чем с ними поговорить, Татьяна Сергеевна, – сухо и отчетливо произнес Константин.
– Ну… постарайся найти общую тему. Это легко. Компьютерные игры, например.
– Я не вижу в них смысла.
– Почему? – удивилась воспитательница.
– Пустая трата времени на то, чего не было, нет, и не будет никогда, – без особого интереса к ней и к этому разговору произнес он.
– Но многим детям нравится…
Наконец, границы, которые он ставил между собою и воспитательницами, были окончательно нарушены. Он резко встал от стола, опершись на него руками и посмотрев на воспитательницу.
Это был взгляд уже не ребенка.
Это был взгляд взрослого человека.
– А вы сами-то хоть хотите знать, почему этим детям нравятся компьютерные игры? – раздраженно спросил он, направив указательный палец свободной от рисования руки в окно, за которым игрались дети. – Да потому что там есть персонажи, которые тебя якобы любят. Потому что там можно создать себе семью. Потому, что там ты сам, а точнее, твой персонаж, кого-то любит. Это неправильно. Надо жить настоящим. Я не хочу делать себе еще больнее глупым самообманом. Я не хочу привязываться к тому, чего нет, как и все другие. Там можно отвлечься от этой больной реальности. Скучной реальности. Серой реальности. Да, но как бы ты не отвлекался, – он заговорил спокойно, так как все же смог взять себя в руки, перестав указывать на окно. – Как бы ты не отвлекался от этого мира, чтобы ты ни делал… ты все равно оказываешься здесь. А компьютерные игры созданы для отвлечения твоего разума… созданы, чтобы ты забыл. А надо жить сейчас. Хотя… в моем случае… Я лишь существую. Мне хватает этого, – он с самым спокойным видом сел на место.
Шокированная воспитательница, смотря прямо перед собой, медленно пошла к двери из этой комнаты.
– Стойте, Татьяна Сергеевна, – поднял голову Константин. – У меня к вам просьба.
– Эмм… какая? – обернувшись прямо перед дверью, спросила она. Ее глаза еще были округленными.
– Закройте дверь на ключ с той стороны.
Она, немного побледнев, кивнула и вышла.

***

Свои рисунки Константин особо не прятал. В основном он перепрятывал рисунки своей матери, чтобы детдомовские дети не нашли их, так как, какими бы веселыми и жизнерадостными они ни казались, они умели отменно завидовать, ненавидеть и мстить. Мальчик объяснил для себя это тем, что у каждой медали есть две стороны.
Как-то Константин задумался, а существует ли Бог вообще.
Он долго думал. Несколько дней. А потом, как-то, пролистав учебник по математике, подумал о доказательствах той или иной теоремы.
«Есть же «метод от противного»… – размышлял он. – «Тогда… тогда, получается… Нужно думать немного по-другому… я верю в Дьявола… по крайней мере, он никогда не давал мне повода сомневаться в своем существовании…но он – противопоставление Богу… То есть, если есть Дьявол, то есть и Бог…»
Потом Константин решил закрыть эту тему для себя.
Он обладал величайшей способностью в мире – он умел глубоко думать.
Пока проходили скучные и серые дни за окном, он искал себе какой-нибудь вопрос, который бы мог обдумывать, чтобы найти ответ. А так как разговаривать с самим собою было скучно, мальчик как-то вырезал из фантастического журнала картинку с седовласым и длиннобородым друидом. Обычно это были вопросы о смысле жизни, истине, уме и так далее.
За время пребывания в этом детском доме, Константин уловил некоторую негласную дисциплину, которую установил высокий толстый мальчишка, которому было пятнадцать лет. Его называли «Скала». Здесь он был самым старшим и самым сильным. Его все боялись. Константин относился к нему со слегка холодным безразличием.
Мальчик, положив перед собой лист, начал вновь рисовать. В его памяти начали всплывать образы из прошлого и, на несколько секунд забыв о рисовании, мальчик погрузился в другое время, время своих воспоминаний…

– Такой маленький, а уже самостоятельный, – произнесла библиотекарша. Это была старушка лет шестидесяти с добрыми глазами и в блестящих круглых очках. – Мама с папой, наверное, гордятся тем, что ты много читаешь?
Если честно, это и вправду был не первый его приход сюда. Мальчик постоянно брал книги из библиотеки. Константин любил разнообразить свою жизнь. При этом, мультфильмы он не смотрел никогда, как и фильмы. Он не признавал телевизор.
В книгах все было интересно. Мир не был таким скучным и серым, как окружающее.
Там мир резко преображался – принцесс спасали от драконов принцы; высокие мрачные замки величественно возвышались практически до небес; среди людей было множество нечистой силы – вампиры, оборотни, ведьмы, колдуны, великаны…
Каждый раз, подходя к окну своей комнаты, Константин лишь вздыхал.
Здесь этого нет. Нет ничего сверхъестественного. Ничего интересного. Нет загадок, мистификаций… и люди живут при этом совершенно спокойно. Каждый день Константин видел, как проходят мимо его окна на работу люди. Их жизнь однообразна… однотипна… скучна.
На секунду мальчик не знал, что ответить доброй старушке. Сдержанно улыбнувшись, он опустил взгляд.
– Да. Им нравится, что я читаю, – Константин и сам не мог понять, почему он ей врет. Возможно, потому, что соврать было гораздо легче, чем сказать сложную правду, которую потом придется долго объяснять.
– Сестра или брат есть?
– Нет.
– Ну ладно, не буду отвлекать, – приятно улыбнувшись, старушка махнула рукой. – Иди, почитай.
Константин медленно пошел вперед по коридору. За холодным окном библиотеки шел снег. Мальчик подумал, что, скорее всего, этот снег белее даже его холстов и альбомных листов. Ему было приятно смотреть на снег, он вспомнил, как играл с мамой в снежки. А о своем родном отце он ничего не знал. Да ему и не было интересно. Ему было плевать на своего отца, но, как думал Константин, раз его отец оставил еuj мать одну, позволив ей выйти замуж за вечно раздражительного и противного Александра, который не выносил Константина, да и не особо заботился о его матери, то его настоящий отец был просто недостоин ее.
Выбрав книгу «Мастер и Маргарита», мальчик уселся за столик и начал читать. Так прошло несколько часов. На улице уже вечерело.
– Интересный выбор книги, – прокомментировал в тишине тихий мужской голос. Оторвавшись от чтения, мальчик поднял голову. Напротив него сидел широкоплечий мужчина в теплом синем свитере и джинсах. На его голове была коричневая шляпа, поля которой прикрывали большую часть лица, а остальная часть лица была в тени полей этой шляпы.
– Почему? – надо сказать, что Константин никогда не замечал, что именно этот его вопрос обычно ставил в ступор всех взрослых.
– В этой книге много правды.
– Почему вы так думаете?
На губах мужчины заиграла добродушная усмешка, он поправил шляпу.
– Ты задаешь слишком много вопросов, – тихо произнес незнакомец. – Скорее всего, ты часто ставишь взрослых в тупик.
Константин опустил взгляд в книгу.
– Вам что-то нужно от меня? – мальчик вспомнил, как воспитательницы приглашали милиционеров, рассказывающих о детских маньяках и убийцах. Он подумал о том, что должен был взять с собой ножик, который у него всегда был в кармане (стоит добавить, что тот нож, о котором подумывал Константин, был плохо заточен), но вместо него там лежал простой карандаш со сломанным носиком. Мальчик почувствовал сильное напряжение.
– Нет. Я зашел в библиотеку лишь на пару минут, и сейчас уйду. Ты не знаешь, сколько времени? – у незнакомца была пара книг в руках.
– Разве у вас нет телефона или часов?
– Нет.
– Извините, но я не ношу часы, – отчетливо произнес мальчик.
– Почему?
– Они все время у меня ломаются…
– Гм, – только и сказал мужчина и тихо выскользнул из читательского зала.
Схватив книгу, Константин выскользнул вслед за тем странным мужчиной. Он не знал почему, но ему надо было узнать, кто это. Да и тем более, если это – и вправду маньяк, то за ним обязательно надо издалека осторожно приглядеть, вдруг он нападет на кого-нибудь. Однако мальчик все же думал, что это не маньяк. Казалось, что он вообще из другой страны, но точно не из России, где большая часть людей похожа друг на друга.
Этот человек был… другим.
На улице было темно. Редкие фонари были единственным источником света. Снег бесшумно падал на землю, окрашивая все в белый цвет. Благодаря темноте мальчик был практически незаметным. Константин пробежал за ним пару кварталов. Мужчина не оглядывался, шел медленно и спокойно, но мальчику казалось, что он его слышит, хотя Константин передвигался очень тихо, настолько тихо, что сам не слышал собственных шагов.
Резко свернув за поворот, мужчина исчез из поля зрения мальчика.
Константин, заглянув туда, куда повернул незнакомец, не увидел его. Казалось, он просто растворился на ровном месте. Повернув, было назад, мальчик получил сильный удар в висок.
Упав на холодный, местами заледенелый асфальт, Константин прилично ударился затылком, и у него потекла оттуда кровь. Высокая темная фигура появилась перед ним. Свет уличного фонаря резко светил в глаза. На некоторое время, пощурившись, мальчик уставился в небо, которое только-только начинало темнеть.
– Запомни, мелочь, – сухо и зло произнес юный мальчишеский голос.
«Скала…» – закатив глаза, догадался мальчик. Скала, тем временем, засучив рукава и наблюдая за Константином с высоты своего роста, продолжил. – Ты должен делать, как все – бояться меня. Я здесь главный. Ты меня понял?
Константин смерил его безразличным взглядом и снова посмотрел в небо.
– Да он, похоже, сумасшедший, – весело крикнул один из мальчиков, на год постарше Константина. – Посмотри на выражение его лица! –
Разбежавшись, Скала пнул Константина изо всей силы в бок так, что тот согнулся от боли. Громила плюнул ему в лицо и, смотря на него с отвращением, вытер рукавом рот.
– Толик, ты у нас новенький. Давай-ка попинай этого урода… считай, что это своеобразный ритуал. Пнешь – значит, станешь одним из нас, – улыбнулся он.
Анатолий был новеньким в приюте. Он был рыжеволосым, с веснушками и носил очки.
Анатолий выглядел растерянным. Он не очень хотел делать то, что ему велели.
– А знаешь, что говорят о тех, кто не является частью нашей команды? – опасно усмехнулся Скала. – Обычно такие хлюпики бывают на месте этого полумертвого урода. Бей, Толик, иначе ты будешь валяться рядом с ним, – он еще раз показательно пнул Константина. Группа мальчиков начала воодушевленно кричать что-то, но от боли Константин уже не различал слова и голоса.
Наконец, Анатолий решился и начал пинать его.
– Давай еще, – весело кричали все.
Последовала серия пинков.
– Думаю, Толик нам подходит. А теперь быстро валим отсюда, пока нас никто не увидел с этим трупаком, – осторожно оглянувшись, сказал Скала и, развернувшись, ушел вместе со всеми.
Анатолий, уходя, обернулся и бросил на Константина взгляд, полный вины и раскаяния. Константин встретился с ним взглядом. Но затем один из ребят дернул его за рукав, и тот больше не оглядывался.
Константин долго смотрел в небо. Потом, через какое-то время, ему захотелось спать. Он прикрыл глаза.
Кровь медленно текла на снег из его затылка. Мальчику никогда не было так хорошо.
Ему хотелось умереть. Какой смысл гнить в этой стране, одному? Его мама умерла. Его здесь ничего не держало. Отца он не знал, а если бы даже и знал, хорошим бы это явно не закончилось. Кровь впитывалась в снег. Константин открыл глаза.
Снежинки так походили на маленькие звезды, падающие с неба. Только их нельзя взять в руки, они тают.
Холод медленно сковывал все тело и действовал на болевшие места как обезболивающее.
Еще немного, и весь мальчик будет заметен снегом. Кровь струилась нескончаемым потоком. Глаза Константина непроизвольно начали закрываться. Он медленно терял сознание.
Кто-то наклонился над ним, заслонив свет тусклого фонаря.
– Прости меня, – тихо раздалось в воздухе.
Глаза мальчика закрылись и больше он ничего не слышал.
Открыв глаза, Константин долго не мог понять, где он и что происходит.
Вокруг было бело и светло, но это не был снег.
Это была больница. Он лежал один в палате.
Небольшое кресло для родственников и тех, кто переживает за больных, рядом с кушеткой, на которой он лежал, пустовало, что, собственно, его не удивило.
К нему подходили врачи, спрашивали о состоянии. Его нашли лежащим в кресле коридора больницы, никто не знал, откуда он там появился.
Пролежав в больнице полтора месяца, мальчик вернулся обратно в детдом. Его и в больнице, и в детдоме спрашивали о том, кто его избил. На что Константин отвечал, что не знает, кто это был, так как было темно и мало что можно было разглядеть. Он не знал, почему он лгал. Возможно, потому, что, скорее всего, один из компании Скалы и спас его. Возможно… скорее всего. Мальчик лишь предполагал это, но уверен не был.

***

– Константин, к тебе пришли, – сияя, сказала Татьяна Сергеевна.
Мальчик удивленно поднял брови и, промолчав, кивнул.
– Заходите, Сальватора, – пропустив ее в комнату, сказала воспитательница и вышла.
В комнату абсолютно бесшумно зашла высокая загорелая девушка с красивой восточной внешностью. На ее шее блестело золотое украшение. Длинные коричневые с рыжим оттенком волосы были распущены, у нее была челка, которая закрывала лоб. Ее глаза были голубыми слегка зауженной формы. Она мягко ему улыбнулась и присела на стул перед ним. На вид ей было двадцать пять – двадцать семь лет. На ней был черный плащ, черные сапоги с высокими каблуками. У этой девушки были очень красивой формы полноватые губы. Ее фигура была похожа на песочные часы.
– Меня зовут Сальватора Дарк, – загадочно сверкнув глазами, сказала она. – Ты хочешь, чтобы я стала твоим опекуном?
Константин еще внимательно на нее посмотрел. «Какая прямолинейность…» – мелькнуло у него в голове.
– А вы сами хотите, чтобы я стал вашим сыном? – спросил он.
Нет, все же, хоть иногда он и думал, как взрослый человек, этот мальчик оставался ребенком.
Она улыбнулась так, будто бы это была шутка.
– Константин, я хочу забрать тебя с собою в Бухарест, в Румынию. Я там живу. Я много чем увлекаюсь, у меня непыльная работа.
– Но если вы живете в Бухаресте, зачем вы приехали в Россию, чтобы взять себе приемного ребенка? – удивился Константин.
– Ответ на этот вопрос слишком сложен, Константин, чтобы ты понял его.
– Я попытаюсь понять.
Она опустила взгляд, а затем подняла глаза на него вновь.
– Когда-то я тоже была в русском детдоме.
– Именно поэтому вы выбрали меня?
– Нет.
– А почему?
– Не стоит искать причины везде, мой друг, – улыбнулась Сальватора, вновь блеснув глазами. – Ты мне просто понравился. Если хочешь, ты можешь уехать со мною из России.
Восемьдесят процентов его самого с радостью кричало, что да, поскорее бы он отсюда уехал. А остальные двадцать процентов с подозрением смотрели на эту девушку, ища подвоха и обмана, не желая верить ей.
Что-то было в ней… не так… или же это его страхи играют с ним злую шутку?
– Да, я хочу уехать отсюда. Очень далеко, – сказал он спустя три минуты.
– Хорошо, – она улыбнулась и встала, поправив пальто. – Я вернусь за тобою через месяц.
– А почему так долго? – немного нахмурившись, спросил Константин.
– У меня есть некоторые дела, которые надо уладить. Главное, дождись меня, – она подошла к нему и, наклонившись, поцеловала его в лоб. – Я обязательно вернусь.
У нее были теплые мягкие губы.
Она быстро и так же бесшумно вышла из комнаты, оставив в мальчике надежду.
Большую надежду.

***

Впервые в жизни он чувствовал себя окрыленным.
Весь этот месяц он перебирал портреты своей матери, нарисованные им самим простым карандашом, и ее рисунки, нарисованные яркими красками. Он искал сходства между Сальваторой и его матерью.
У его матери были очень светлые русые волосы и большие серые глаза. И имя такое подходящее – Светлана. У нее были полноватые красивые губы, острый подбородок, тонкая шея, стройное телосложение.
Мальчик вспоминал свою мать все это время.
– Ты у меня самый лучший, Костя. Когда-нибудь ты станешь знаменитым… я это чувствую… я в тебя верю, – улыбаясь, говорила пять лет назад ему его мать. На ней было голубоватое платье, разлетавшееся от ветра. Они были на лесной поляне. Ярко светило солнце, было жарко. Он тогда еще не понимал, насколько он был счастлив. Он нарисовал свою мать, сидящую в траве и смотрящую на солнце.
– А вот какой у меня рисунок… смотри, Костя, – Светлана показала ему свой рисунок. На ней был он, с серьезным видом рисующий на холсте бумаги.
Ее телефон зазвонил.
– Алло, да, Саша, – улыбаясь солнцу, сказала она, поправив пряди светлых волос, раздувающиеся ветром. – Я с Костей… мы на лесной поляне… он, вообще-то, мой сын, Саша… – улыбка начала пропадать. – Не разыгрывай спектакль… что?!.. причем здесь это!? – в ее глазах заблестели слезы, и она отвернулась. – Не смей так говорить о Косте…
Мальчик смотрел на нее, не мигая, забыв о рисунке. Карандаш выпал из его рук, затерявшись в траве.

Константин сильно зажмурил глаза и вернулся из своих воспоминаний в реальность.
Контролировать душевную боль он за эти пять лет научился.
Он просто сумел подавлять плохие воспоминания в себе, контролировать ход своих мыслей, чтобы не уйти обратно, в прошлое, что получалось у него довольно реалистично с его отличной памятью.
Поразмыслив, Константин понял, что искать сходства между матерью и Сальваторой – бессмысленно. Надо привязываться к ней не из-за сходств или отличий от его матери, а как кому-то родному, близкому. Тогда он спрятал подальше портреты своей матери на дно чемодана болотного цвета, который уже собрал. Дети смотрели на него с завистью. То, что немного аутичного и странного мальчика по имени Константин забирают отсюда, облетело уже весь приют.
Константин оторвал маленький листочек из календаря. Сегодня Сальватора должна прийти и забрать его.
Был обед, он стоял в коридоре.
Обернувшись, мальчик медленно пошел вперед по коридору в сторону своей комнаты.
Вдруг, он увидел, как оттуда выбежали дети и, смеясь и гогоча, скрылись в другом конце коридора.
Его сердце сжалось. Он быстро забежал внутрь своей комнаты и закрылся изнутри.
Его чемодан был раскрыт.
Все вещи были раскиданы, а портреты, на которых он рисовал свою мать, были изорваны.
Но больнее ему стало, когда он увидел, что и то, что было нарисовано его матерью, тоже было порвано, скомкано и затоптано.
Константин с бессилием опустился на колени.
Часть его жизни, счастливая часть его жизни была только изорвана в клочья. Хотя… почему часть?.. это лишь доказательства существования той части.
Сдержав все эмоции внутри, Константин собрал все клочки бумаги, одежду, и убрал их обратно в сумку.
Проходя вечером по приюту, он увидел, как Анатолий стоит один и смотрит в окно. Полумесяц отражался в стеклах его очков и, казалось, что глаза маленького худенького мальчика светятся в темноте.
– Спасибо за… то, что спас мне жизнь, – произнес Константин неуверенно.
– Что? – не понял Анатолий.
– Спасибо, что спас мне жизнь. Не мог же я сам появиться тогда в больнице.
Взгляд Анатолия был крайне удивленным.
– Константин, ты серьезно это мне говоришь или шутишь?
– А что такое? – теперь удивляться начал Константин.
– Я не спасал тебя тогда… так вот почему ты нас со Скалой не выдал, – глаза рыжего мальчика стали веселыми. Ему было смешно.
– Стоп. Так это не был ты?
– Я ушел вместе со всеми. Рядом с тобою тогда никого и не было.
Константин молча развернулся и пошел в обратную сторону, к себе в комнату.
Кто же тогда его спас?..
Некоторое время спустя мальчик понял, что чувствует сильный гнев.
Скоро он уберется отсюда навсегда.
Надежда еще теплилась в нем.
Но никто не пришел, хотя Константин не спал всю ночь, смотря из окна на звезды.
Он ждал так месяц.
Потом ждал еще один месяц. А затем еще один.
Так прошла половина года.
Он не чувствовал эмоций. Они как-то покинули его сами собой. Странное чувство, когда тебе все равно, когда тебе ничего не нужно.
Его воспоминания – растоптаны. Его надежда – убита.
А за окном все та же скучная Россия, хоть ты убейся. Дети так же веселы. Он больше не рисовал. Не видел ни в чем смысла.

Страница книги