Сегодня я решила опубликовать в этой рассылке один из своих рассказов (не прошло и полтора года). Tакое "внимание" к своим работам не должно кого-то удивлять - я ведь пишу в основном тексты для Мирадуги -- http://www.miraduga/com , а для них есть другая рассылка.

Итак, читайте.

В чем измерить красоту? По какой шкале? Много ли информационных ячеек занимает восторг? Сколько миллионов оттенков у отчуждения?

Частота колебаний восхищения, количество импульсов великолепия, коэффициент упругости страха, поверхностное натяжение печали... Когда-то это были лишь бессмысленные словосочетания, порождение ума фантаста. Сейчас - реальные термины, которыми оперирует каждый житель мира. Почти каждый...

Были времена, когда обитатели Земли могли наслаждаться ветром, подставив ему лицо, руки, вдыхать аромат трав, восторгаться чудом рождения дня и таинством ночи. Просто жить. Просто чувствовать. Просто быть счастливыми...

Прошли столетия, и все изменилось. Человечеству стало мало "просто" существовать, пользуясь имеющимися органами чувств; люди вживляли себе всевозможные чипы, улучшая реакции, усовершенствуя память, наполняя свое тело новыми возможностями и постепенно превращая себя в киборгов.

Но не только они менялись.

Вместе с коренными обитателями Земли претерпевало изменения и их изобретение - компьютеры. Они стали независимыми, высокоразвитыми и наделенными интеллектом существами, со множеством био-добавок и органических частей, позволяющих тоньше чувствовать и плавнее двигаться.

Время шло, и наступил день, когда люди и компьютеры сравнялись, явив миру почти полную тождественность друг другу. Сегодня их невозможно отличить. Идентичный покров - у одних кожный, усовершенствованный доп-рецепторами и мон-улавливателями, у других синтетический - снабженный сотнями тысяч датчиков. Схожие части тела покрыты металлическими защитными пластинами, и разьемы для подключения к терминалам в одних и тех же местах.

Лишь одним разнятся люди нынешнего поколения: способом появления на свет.

И делятся на РОЖДЕННЫХ и СОБРАННЫХ.

Сегодня каждый, кто в состоянии оценить себя, как самостоятельную личность, уже не смотрит на мир, не любуется им, а постоянно анализирует, наблюдает, раскладывает по кусочкам, систематизирует каждый штрих происходящего, не задумываясь, что зачастую это лишнее.

Ты выходишь из укрытия, и первое же дуновение ветерка, коснувшееся твоего покрова, фиксируется миллионами клеток, десятками приборов и схем: скорость, направление, состав воздуха, вредные примеси... Ты улавливаешь запах растений, и немедленно сотни формул эфирных масел заполоняют твое сознание. Ты видишь не день и ночь, а интенсивность света. Если нужно - включишь инфракрасное видение или ультрафиолетовую защиту. Все просто. Удобно. Практично.

Жизнь просчитана и выверена, каждая эмоция разобрана на составляющие и записана во всемирную базу данных. Ничто не пропадет. Ты можешь наслаждаться коктейлями из импульсов (своими и чужими), заменяя ими истинные чувства. Миллионы оцифрованных оттенков ощущений к твоим услугам - пользуйся, сколько пожелаешь.

Только что делать тебе, бренному существу, если ты НЕ ЖЕЛАЕШЬ?..



Они всегда были - люди, не стремящиеся становиться машинами. Им нет места в этом мире, уж слишком много в них сумасбродного, нерационального, лишнего, неучтенного. Мегаполисы давили их, города выплевывали, мелкие поселения отторгали... Их никто не понимал, да они и не стремились быть понятыми.

И, оторвавшись от мира, они уходили на заповедную гору Мнейдиями. В общество себе подобных - таких же ненормальных. И оставались там навсегда.

А вслед за ними уходили роботы и машины, не желающие становится людьми...



***



Свеонарта выдернула переходник из разьема и потерла висок. Последние несколько часов кожа вокруг тонкого металлического колечка чесалась, но запускать тестирующую мед-программу не хотелось. Может, какое-то насекомое неудачно укусило, а она поднимет панику.

Со вздохом сожаления женщина вылезла из любимого кресла и зашагала к шкафу. Нестись в центр города в этот час было равносильно самоубийству, но шеф приказал явиться. Так чертовски невовремя! Того и гляди, её сенсационный материал перехватит кто-нибудь из конкурентов. И все из-за этой бредовой легенды о Мнейдиями, будь она неладна. Двенадцать ин-ячеек текста, а информации и на одну строку не наберешь...

Чуткие рецепторы уловили запах фермента; Свеонарта поморщилась: снова в шкафу завелась моль. Теперь придется вызывать бионаторов, пялиться на их корпуса ядовито-оранжевого цвета и рожи, отштампованные по единой для всех роботов матрице, а после сидеть целые сутки в провонявшемся доме... Что-то неудачно начинается день.

Улица встретила её солнечным светом (1245 единиц), приглушенными криками соседей (45 децибел), и температурой воздуха в 26,3 градуса тепла по цельсию.

Уже садясь в машину, над аккуратно подстриженным газоном (средняя высота травинок 11,7 см) Свеонарта заметила бабочку и автоматически отметила 139 оттенков красного, синего и коричневого...



...В кабинете шефа сидит незнакомец; не двигается, не глазеет по сторонам. Она занимает соседнее кресло и ждет. Шеф кивает ей - иные приветствия излишни - и представляет мужчину: Монорин. Больше ни слова, но они и не нужны - ясно ведь, что этот парень из собранных.

- Три последних месяца были нелегкими для континента, - шеф начинает свою речь, обещающую быть пространной. - В городах участились случаи пропажи роботов, транспортных средств и дорогостоящих бытовых приборов. Полиция предполагает, что это дело рук хорошо организованной преступной группировки, цель которой не столько нажива, сколько внесение смуты в ряды населения перед выборами.

- Ясно, - поспешила высказаться Свеонарта. - Нам предстоит выяснить, кто действительно стоит за этими деяниями...

- Нет. Ты, как всегда, торопишься, - прервал женщину шеф. - Дело не в этом. Расследованиями занимается полиция, и оставим это ей. У нас, а точнее, у вас другая задача. Пропажи роботов породили волну слухов, будто они все уходят... - он заглянул в свои пометки, - на Мнейдиями. Люди в панике. Легенда передается по тысячам личных каналов связи и трактуется так широко, что вполне можно ожидать гражданской войны. И это незадолго до выборов!

Свеонарта осторожно коснулась лба, будто задумавшись на миг. На самом деле её мыслительный процесс не требовал дополнительных жестов, но эти милые человеческие привычки иногда помогали скрывать реакцию на чужие слова. Вот и сейчас, когда шеф в который раз завел песню о катастрофичности положения перед выборами, ей с большим трудом удалось подавить зевок, хотя мимический чип-процессор позволял ей выглядеть бесстрастно и в самых опасных передрягах. Начальник продолжал бубнить, и Свеонарте пришлось напрячься, чтобы заставить себя слушать.

- Вы оба ознакомились с текстовым вариантом "легенды о Мнейдиями" и располагаете всей доступной по этому вопросу информацией. Ваша задача - написать репортаж о легенде или горе - зависит от того, существует ли в действительности эта чертова Мнейдиями. Но мне нужен материал, способный успокоить население перед выборами. Вы свободны в действиях, можете отправляться прямо сейчас.

- А если я откажусь? - поинтересовалась Свеонарта. Она не собиралась отвергать задание, просто ей хотелось узнать, насколько серьезно к нему относится начальник.

- Ты исследователь, прогнозист общества и журналистка. Ты никак не можешь отказаться, - шеф законопатил последнюю фразу в сознание женщины с превосходством, не терпящим возражений. - Я не зря даю это поручение вам - мне необходимо, чтобы о Мнейдиями написали двое: он и она - собранный и рожденная. И не кто-то, а вы - лучшие сотрудники информационных служб на континенте. И пусть каждый из вас представит обществу свое видение этой проблемы.



***



Выжженная долина, покрытая коркой сухостоя и потрескавшейся земли, проносилалсь под брюхом аэруттера со скоростью 234,75 километра в секунду. Монорин одной рукой держался за штурвал, и редко его взгляд фокусировался на чем-то, не вписывающемся в рамки лобового защитного поля. Он вел крылатый транспорт уверенно, словно всю жизнь летал этим маршрутом. Свеонарте было скучно - её напарник оказался молчаливым и угрюмым мужчиной. Хотя собранные редко бывают иными.

До самого горизонта не наблюдалось никаких топографических изысков - ни бугорка, ни холмика, ни, тем более, гор - лишь ровная сухая земля.

- Ты уверен, что мы летим правильным курсом? - по возможности ехидно поинтересовалась женщина.

- Да, - сухо ответил Монорин, не поворачивая головы.

"Собранные, - с раздражением подумалось Свеонарте. - Никогда не могут толком разъяснить, что к чему, отвечают только на поставленный вопрос - и ни пол-звука дополнительной информации."

Но, словно уловив неудовольствие спутницы, мужчина заговорил.

- Существует совершенно реальная географическая точка, именуемая Мнейдиями. Я обнаружил её после детального изучения карт планеты.

- Не может быть! Я тоже искала её на карте, но ничего не нашла.

- Все дело во времени, - с легчайшим оттенком снисхождения заметил Монорин. - Ты искала, ограничиваясь современными сведениями, а я поднял весь картографический архив за последние две тысячи лет. Более пятнадцати веков назад в северной части полуострова Понси горная гряда (верхняя точка - 1792 метров над уровнем моря) именовалась местным населением "Мнейдиями". Последнее прямое упоминание этого названия я обнаружил на карте, составленной 1471 год назад. Примерно на этот период (1400-1300 лет до наших дней) приходится волна наибольших протестов против искусственных модификаций человеческой расы, что дало мне почву предположить о рождении легенды именно в этот период.

- Понятно, - досадливо кивнула Свеонарта.

Она злилась, что не додумалась до того же самого. Правда, на поиски у нее почти не было времени - львиную долю из тех трех часов, которые были отпущены на сборы, она потратила на упаковку багажа и беглого отбора необходимых для далекого путешествия вещей. Мужчинам в этом плане всегда было проще, чем женщинам, какими бы они ни были - рожденными или собранными.

После нескольких часов полета аэруттер резко снизился и, остановившись, плавно опустился на горячую сухую землю.

- Что произошло? - недовольно поинтересовалась Свеонарта.

- Интенсивность света упала до предельно допустимого уровня. Вести транспортное средство в незнакомой местности, не имея навигационной поддержки, запрещено, - отчеканил Монорин, цитируя параграф правил вождения летательными аппаратами.

- Да, день подходит к концу, - кивнула женщина. - Но еще около часа можно будет лететь совершенно спокойно - видимость хорошая...

- Это запрещено правилами, - спокойно возразил мужчина.

- Собранный, - сплюнула Свеонарта и выбралась из аэруттера. Без попутчика она продолжала бы полет еще часа два-три. А эти вечные перестраховщики с мозгами на жидких кристаллах следуют только инструкциям. Никакой жажды приключений...

- Вы, рожденные, склонны к необоснованному риску, - констатировал Монорин без всяких эмоций в голосе. Для него это был просто факт.

Быстро смеркалось, но прохлада не торопилась прийти на смену жаре. Люди разбили небольшой лагерь и заспорили об освещении: он настаивал на обычной переносной гологенной лампе (дает достаточно света и соответствует нормам), а она предлагала развести костер.

- Открытый огонь в данном случае будет очагом опасности - вокруг огромное количество материала, способного гореть, - взывал к разуму спутницы Монорин.

- Невероятно! Я раз в пять лет выбираюсь за город и не могу разжечь костер! - кипятилась Свеонарта. - Мы разожжем его со всеми предосторожностями, я лично расчищу хорошую площадку. Будет безопасно не меньше, чем с твоей гологенкой.

- Зачем тебе костер, если в обоих случаях мы получим необходимое освещение? Лампа при этом сэкономит нам силы...

- Костер романтичнее, - отрезала она и принялась расчищать место.

- Рожденная, - пожал плечами Монорин и, больше не возражая, стал помогать женщине.

Через час, когда на горизонте отыграл свою многокрасочную фугу закат и появились звезды, журналисты сидели у огня, а стая мошек слеталась на свет со всех концов долины. Мужчина с полным безразличием жевал прозрачный биоэнергетический студень, а Свеонарта с наслаждением вгрызалась в бутерброд с ветчиной. Никому из них даже не пришло в голову поделиться своей трапезой со спутником.

Поужинав, путешественница сложила сумку с провизией, отнесла её в аэруттер. Залопнув крышку багажника, Свеонарта разразилась приглушенными проклятиями.

- Что произошло? - поинтересовался он.

- Ноготь сломала, - ответила она и снова чертыхнулась.

- И что?

- Как что?!! Мне же теперь все ногти придется обрезать. И это здесь, у дьявола на рогах, а я даже маникюрной машинки с собой не захватила. На кого я буду похожа?

- Не вижу проблемы. Вернешься домой и все сделаешь...

- И неизвестно сколько времени путешествовать без маникюра?

- Женщина... - Монорин покачал головой, впервые выразив какие-то эмоции.

- Много вы, мужики, понимаете, - прошипела она сквозь зубы, страдальчески глядя на свои ногти.



На следующее утро аэруттер поднялся в воздух, едва только интенсивность света позволила продолжать путь. Завтракали люди уже в пути, по очереди ведя транспорт. При этом Минорин, засмотревшись на что-то, умудрился заляпать свои брюки, и Свеонарта немедленно высказалась о том, что мужики всегда остаются неряхами, даже если у них в голове кристаллические матрицы и микропроцессоры...

В ответ на это он заметил, что стирка на сегодняшний день - занятие необременительное. Она тут же парировала: аккуратность требует еще меньших усилий, но окупается многократно.

- Если бы ты была мужиком, эта поездка могла быть более приятной, - с сожалением вздохнул журналист.

- Если бы... - передразнила она его. - Смею напомнить, что мы в отличие от вас не выбираем себе пол при рождении...

- Мы тоже, - в тон ей возразил Монорин. - Это общее заблуждение, будто мы, собранные, можем что-то выбрать до того, как процесс сборки будет доведен до логического конца. На самой начальной стадии идет тестирование основного процессора и, в зависимости от показателей, нам вживляют программу поведения. Не только пол, кстати, но и профессиональную матрицу, менталитет, тип характера.

- Но зачем? - искренне удивилась Свеонарта. - Мне, если честно, не ясна даже необходимость делить вас на мужчин и женщин. Вы ведь...

- ...собранные. Искусственные. Все верно. Мало кто из вас, рожденных, задумывается, зачем это нужно. Деление на мужской пол и женский - так было заложено в людях. У вас, рожденных, этого не отнять. А компьютеры издавна стремились очеловечиться. В этом им видилось заполучение инстинкта самосохранения - не на уровне, вшитом в основную матрицу, не на уровне под- и перепрограммирования или вживления в чипы, не как вторичность после самопожертвования в пользу человеков, а именно как неизбежность самосознания. Мы - собранные - были просто обречены, подобно вам, делиться на мужчин и женщин.

- О, да! Конечно - обречены... Я не понимаю, зачем вообще обществу нужно дублировать самое себя. Ну, были бы вы компьютерами - чем-то роботоподобным, по типу кухонных компайнов или тех же бионаторов. Так нет же, вам захотелось интеграции.

- Или вам, - усмехнулся Монорин. - Вы начали вкладывать в себя дополнительные возможности, присущие только искусственным образованиям, а вместе с тем стали программировать компьютеры, заражая их желаниями. Вы первые хотели, чтобы мы были похожи на вас, людей. И мы стали людьми, заразившись вашими стремлениями. Нас ли обвинять в том, что оба вида существующих приблизились друг к другу на максимально близкое расстояние, научились общаться друг с другом не только доступным человечеству способом, но и посредством радиоконтакта, обмена битовой информацией через различные переходники и съeмные информносители? Наша ли вина в том, что ВЫ хотели получить больше, чем у вас имелось?

- Если вам не нравится существующее положение вещей, почему же вы до сих пор старательно копируете нас? У вас уже вполне достаточно самосознания, чтобы по собственной воле стать кем-то другим.

- Иными словами, ты хочешь, чтобы собранные во всем винили только себя?

- Гм, было бы неплохо, - прошептала Свеонарта и тут же прокляла свою привычку выносить эмоции наружу. Эту фразу вполне можно было только подумать, не произнося...

Её спутник не мог не услышать. Но он лишь презрительно скривился:

- Женская логика.

- Похоже, у вас, мужчин, это единственный аргумент. Это же так просто: списывать все на женскую логику, когда собственные мозги не могут придумать достойный словесный отпор.

Монорин лишь улыбнулся. Сформированный ответ остался в его мыслях, не было необходимости высказывать что-либо вслух. Слишком давно журналист понял: женщины будут считать себя победителями в любом споре, даже если его проиграют по всем статьям. Исключения слишком редки, чтобы принимать их во внимание.

Еще несколько часов полета, и ландшафт начал меняться. Опаленная солнцем равнина уступила место холмикам, покрытым зеленью, а над горизонтом воспарили долгожданные горы.

Свеонарта взглянула на карту: эта местность была обозначена как "квадрат 614-N2", тип рельефа "D", населения практически никакого - один или два пункта, где проживали с десяток семей.

Еще полтора часа полета, и они прибыли. Но добрались ли до цели?

Скалы, вростающие в облака, без единого указания на присутствие сколь-нибудь разумной жизни. Никаких намеков на легендарную Мнейдиями; неудивительно, что шеф толком не знал, существует ли она в действительности.

Аэруттер пришлось оставить у подножья горы - слишком неровные здесь были магнитные поля, и это мешало стабильной работе двигателя. Даже с точки зрения Свеонарты такое решение было разумным: сверзнуться в какую-нибудь пропасть только потому, что движок на несколько секунд решил "передохнуть" - удовольствие малоприятное. И для собранных, и для рожденных.

Поднимаясь по склону, путешественники по большей части молчали, лишь изредка перебрасываясь редкими репликами. На высоте около 725 метров, выбравшись на относительно ровное место - не настоящая горная равнина, но и не крошечный пятачок, - они, не сговариваясь, сбросили сумки, и устроились на отдых.

- Не лучшее местечко для обитания, - заметила Свеонарта, растирая уставшие ноги. - Где-то поблизости несомненно есть жилье, но я не могу определить расстояние до него - слишком мало информации.

- Да, тут действительно присутствуют многочисленные следы жизнедеятельности разумного существа, но цивилизация отсюда далека, как здравый смысл. Я бы не хотел жить в таком месте, - задумчиво сообщил Монорин.

- Не сомневаюсь. Чтобы добровольно жить тут, нужно быть настоящим человеком.

- А я и есть человек.

- Собранный...

- И, тем не менее, человек. Да, мозги у меня не такие, как у тебя, но я тоже способен думать, абстрактно мыслить, ценить юмор, чувствовать. И твое отношение меня задевает.

- Прости, - почти равнодушно извинилась женщина. - Мне всегда казалось, что вы только эмулируете чувства, выдавая стандартную для вашего типа характера реакцию.

- Нет... Наши ощущения для нас такие же реальные, как и ваши - для вас. Для тебя боль - нервные импульсы, приходящие в мозг, а для меня - сигналы в цепях, поступающие в основной процессорный модуль. Но кому из нас действительно БОЛЬНЕЕ?

- Ах, какие мы патетичные! - притворно закатила глаза Свеонарта. - Кроме боли существуют еще любовь, дружба, ненависть, восторг, наслаждение...

- Мы их способны испытывать так же, как и вы. У каждого чувства есть свои параметры, свой букет импульсов; вы - вогнали в нас ощущения, а мы научили вас разлагать их на составляющие. Мы подобны вам настолько, насколько это вообще возможно...

- Не нужно мне читать лекции, я знаю что происходит на этой планете. Наши подвиды человечества давно слились воедино. Смешанные семьи пару веков как перестали быть чем-то удивительным. Вы живете наравне с нами, для вас нет закрытых областей - ни в социальном аспекте, ни в профессиональном. Дискриминации не существует - уже сотни лет! И тем не менее ты упорно хочешь мне внушить, что вы ущемляемы...

- Свеонарта, это не я тебе внушаю. Это ты сама в каждом действии умудряешься мне это напомнить. Ты относишься к собранным, как к существам второго сорта, да и не только ты.

- Верно! - взвилась она. - И ключевые слова тут: "не только ты"! Да, не только я!!! Посмотри на себя: не ты ли недавно кривился, роняя презрительное "женщина"? Признайся, Монорин, ты ведь ТОЖЕ считаешь меня существом второго сорта только потому, что я не мужик. Не стоит обвинять в дискриминации других, если не можешь похожий недостаток искоренить в себе самом. К тому же женщины всегда были важнее для общества и жизни.

- Неужели? - собранный тоже вскочил на ноги. - Но ведь обществом в подавляющем большинстве случаев правили мужчины. Монархи, политики, руководители производств, лидеры всевозможных движений... Посмотри - нас всегда было больше. Вы отсиживались за нашими спинами, тогда как мы сражались, двигали прогресс, осваивали новые земли, подвергали себя лишениям. Вы приходили на все готовое - зачастую было именно так.

- На наши плечи ложилось достаточно сложностей, причем мы их всегда имели дома. Нам не нужно было шастать по планете в поисках проблем, вы их приносили из своих странствий. А мы - женщины - должны были хранить свое жилище и остужать ваши бредовые головы. Мы даже дома способны приносить больше пользы.

- Неужели?! А какова она - приносимая вами польза? Зайди в любой торговый центр в разгар рабочего дня - там одни бабы: домохозяйки, "хранительницы очага". Они тратят деньги, тогда когда мужчины их добывают. Каков сегодня процент трудящихся среди представительниц слабого пола? Сама знаешь, что мизерный! Вы заставляете нас выполнять то, что вам хочется, но чтобы самостоятельно это сделать - нет! Вы просто паразитируете на нас, МУЖЧИНАХ.

- Да как ты смеешь! - Свеонарта едва не задохнулась от возмущения. - Если бы не было нас, женщин, человечество прекратило бы свое существование.

- Ничего подобного, генная инженерия позволяет репродуцировать человека, не прибегая к естественному биологическому процессу.

- Вы бы не дожили до своей генной инженерии, если бы не было нас. Веками мы - ЖЕНЩИНЫ - поддерживали людской род, вынашивая, рожая и воспитывая вас, мужчин - существ, не способных к саморазмножению.

- О! А вы, значит, способны размножаться без нас? - съязвил Монорин, но Свеонарта его не услышала.

- Мы - надежда человечества. Вы - настоящее этого мира, но мы - будущее. Не будет женщин - и завтрашнего дня не будет. Общество без будущего обречено, это же ясно!!! Выходит, что мы важнее. И отводить нам роль второсортных созданий было бы несправедливо.

Они кричали друг на друга и яростно жестикулировали, их голоса, отражаясь от скал, звучным эхом разлетались вокруг. В этот миг даже закоренелый циник не смог бы сказать, что собранным не хватает эмоциональности. Монорин бегал вокруг костра, топал ногами, но не замечал этого.

- Если ты жаждешь справедливости...

- Молодые люди, если вам необходимо обсудить свои проблемы, не стоило забираться так далеко, - прошелестел рядом негромкий голос.

Свеонарта и Монорин резко обернулись и увидели седовласого старца - согбенного и морщинистого. Даже в неровном свете, отбрасываемом костром, было совершенно ясно, что в его организме нет ни единого искусственно вживленного имплантанта...

- Время позднее, давно пора спать. Не побрезгуйте принять мое гостеприимство, - прошамкал старец и побрел к скалам.

Журналисты не решились отклонить приглашение. Особенно потому, что выбор у них был невелик: либо ночевать на голых камнях возле костра, либо в относительном комфорте.



...Утро оседало на пробуждающийся мир холодными каплями.

Свеонарта выбралась из небольшой уютной пещерки и огляделась. Горный склон покрывала ярко-зеленая растительность, пробивавшаяся между камнями и валунами, росшая на редких участках почвы и из трещин скал. Тут же паслись несколько овец, бродила одинокая курица и бегала, прихрамывая на заднюю лапу, черно-серая собака. Заметив гостью, псина подбежала для знакомства, обнюхала ноги женщины и улеглась в стороне.

Свеонарта зябко повела плечами, сокрушаясь, что оставила теплую одежду в аэруттере.

- Температура воздуха 17,3 градуса, - автоматически отметила она.

- Если быть точным, 17,331 по цельсию... - поправил её Монорин, вынырнувший из соседней пещеры, завешеной теплым пологом.

- Влажность 72,38 процента, - немедленно добавила она. - В воздухе имеется 135 примесей эфирных масел...

- ...и 23 компонента искусственного происхождения. Это всего 0,38 процента от аналогичного показателя в крупных населенных пунктах.

- Oблачность - 12 с половиной единиц по Бролитту, направление ветра...

Собака жалобно заскулила.

- Не бойся, Конбо, все в порядке. Молодые люди всего-навсего хотят сказать, что ожидается чудесный денек, - появившийся неизвестно откуда старичок потрепал пса по лохматой голове. - Возле той синеватой скалы есть ручей - там можно умыться. А потом будем завтракать, - проинструктировал гостей седовласый.

Монорин не нуждался в водных процедурах, но отправился к ручью вместе с женщиной. На обратном пути они хмуро осматривали местность - кроме уже виденных животных и хозяина преклонного возраста, им не удалось заметить ни одного живого существа.

- Что-то не похоже это местечко на Мнейдиями, - заметила женщина.

- Мнейдиями - это гора. И она не может быть похожей или не похожей на самое себя. Это возвышение, геологический нюанс местности.

- Мужская нудность у тебя возведена в какую-то вредную для здоровья окружающих степень. Я имела в виду то, что описывает легенда...

Старик возился с завтраком возле костра. На трех камнях стояла сковорода с искривленной ручкой, под ней горел огонь. Еще издали оба путешественника заметили, что дно сковороды прогревается очень неравномерно, но сказать об этом гостеприимному хозяину никто из них не решился. Что готовил седовласый, Свеонарта идентифицировать не бралась, но стряпня источала восхитительный аромат - такой, что даже Монорин украдкой облизнулся.

Старичок неспешно перенес сковородку на столик, примостившийся между валунов, и женщина обратила внимание, что руки согбенного временем человека трясутся. Она невольно ужаснулась этому - ведь всего один небольшой чип мог избавить его от такого досадного недостатка...

Завтрак протекал в тишине: гости наслаждались пищей, хозяин, видимо, по натуре не был говоруном. И лишь изредка чему-то таинственно-собачьему тявкал пес, покорно дожидающийся своей доли. Свеонарта глядела на седовласого старца и поражалась своей внезапной нерешительности: она никогда раньше не задумывалась над тем, с чего начинать разговор. Любые её интервью получались легкими и стремительными, а тут вдруг она - журналист, исследователь, прогнозист общества - и растерялась.

Монорин тоже помалкивал, но женщина не знала, является ли это его обычной тактикой, или он растерян не меньше.

- Здесь есть поблизости другие поселения? - поинтересовался собранный, поблагодарив хозяина за чудесный заврак.

- "Здесь" - это где? Если вас интересует сразу весь полуостров, то ответ утвердительный.

- О, нет! Мое любопытство имеет более четкие границы. На этой горе еще живут люди?

- Нет, - ответил старец.

- Выходит, мы добрались до нужной нам Мнейдиями, - улыбнулся Монорин.

Старец усмехнулся.

- Если Вы хотите так считать, кто я такой, чтобы мешать этому?

- Знаит, это все-таки оно - то самое место, о котором говорилось в легенде! - Прошептала Свеонарта.

- Та Мнейдиями, о которой говорится в легенде, - это не точка на карте. Это сущность, в которую уходят существа, не пожелавшие стать чем-то большим, чем им отпущено. Хотя, если вдуматься, многие из нас не способны реализовать даже имеющийся потенциал...

- Я думал, что тут будут и роботы.., - склоня голову на бок, произнес Монорин. - Те, которые по легенде не пожелали становиться подобием человека.

- Этого не могло случиться, дорогой гость. Чтобы у робота возникли желания, он должен прежде всего очеловечиться. Если ты не приблизишься к существу свободномыслящему, ты никогда не сможешь чего-то НЕ пожелать. Настолько НЕ пожелать, что готов будешь покинуть привычный мир и знакомое окружение. Это под силу только людям. Настоящим ЧЕЛОВЕКАМ... Машины ... слишком нелюди для этого...

Старец поднялся и ушел в свою пещеру, оставив журналистов. Ни один из них не решился последовать за хозяином.

Свеонарта с тоской подумала, что до сих пор у нее еще не было задания, подобного этому. С одной стороны, поездка не была бесплодной. Они действительно нашли эту гору чертову, и материал на статью имеется, но... Но отчего же кажется: то, что здесь действительно есть, превосходит уже увиденное? Может быть, дело в этом седовласом человеке без единого вживленного чипа? Может, отказавшись от искуственных возможностей, он обрел нечто неизмеримо большее?

- Я думаю, что не стоит возвращаться именно сейчас, - убежденно произнес Монорин, будто продолжая мысли женщины.

Ей показалось, что он тоже занят какой-то идеей. Чем-то, навеянным местным воздухом. Чем-то из легенды...



На третий день Монорин приготовил завтрак, умудрившись почти обуглить яичницу, а Свеонарта хохотала, уверяя, что нынешние мужчины появляются на свет с двумя левыми руками.

- Неумение готовить пищу еще не говорит о полном отсутствии способностей, - улыбнулся Монорин.

Женщина отреагировала, произнеся что-то едкое, и журналисты растянули обмен словесными уколами на целый день. Похоже, им нравилось подзуживать друг друга, находя даже самые незначительные поводы. Старец не вмешивался в их баталию, предпочитая сидеть на теплом валуне с отрешенным видом. Но вечером, когда Свеонарта, решив расшевелить хозяина, спросила его мнения по какому-то из предметов спора, путешественники с удивлением убедились, что их молчаливый слушатель был гораздо внимательнее, чем это могло показаться.

- По этому поводу сложно что-то сказать, не затронув другие аспекты - те, что порождают все ваши противоречия, - заговорил седовласый. - Издавна вы терзаетесь сомнениями, которые не высказываете вслух, но от этого они для вас и не становятся менее актуальными. Даже идя на Мнейдиями, подсознательно вы мечтали получить ответ на один-единственный вопрос: кто важнее на Земле - рожденные или собранные. Но совсем рядом можно обнаружить и желание выяснить: кто значимее - женщины или мужчины, что лучше - чувства или расчеты... Все ответы находятся внутри нас, и нет ничего такого, до чего вы не могли бы додуматься самостоятельно. Но даже найдя их, вы унесете отсюда больше вопросов, чем принесли.



Постепенно журналистам удалось узнать у безымянного старца (имени он своего не помнил, слишком давно им никто не пользовался) историю вымершего поселения.

Много десятилетий назад здесь располагался небольшой городок, населенный теми, кто не желал ставить себе искусственные имплантанты. Люди селились в вырубленных пещерах, вели натуральное хозяйство и были счастливы. Во времена детства рассказчика на горе проживало около семидесяти человек, увы, в основном преклонного возраста, хотя когда-то, по слухам, здесь было многолюдно, а рядом с мудростью и старостью обитали и детство и молодость...

Но постепенно мир забывал о Мнейдиями, да и среди тех, кто рождался тут, мало находилось желающих остаться. Здесь никого не держали - оставались только те, кому этого хотелось. Годы изменили облик поселения.

Уходила на зов больших городов в поисках лучшего молодежь, покидали этот мир самые пожилые обитатели поселения.

- Мы с женой были последней парой на Мнейдиями, - старец склонил голову в знак уважения перед памятью любимой женщины. - Она умерла через два года после рождения сына. После этого нас, обитателей поселка, осталось семеро. Сын, поврослев, стал уходить в долину и однажды, вернувшись из многодневного похода, сказал, что переберется жить в "цивилизованное" общество. Сегодня он самый обычный гражданин - такой, как вы... Он иногда прилетает ко мне... раз в три-четыре года. Он предлагал мне отправиться с ним, но мне тут привычнее. Здесь прошла вся моя жизнь, я не хочу ее менять на что-то другое. Наверное, лет двадцать назад я похоронил последнего из тех, кто жил рядом со мной, и с тех пор живу один.

- Вы не думали о том, что поселившись возле сына и приняв достижения нынешнего общества, могли бы жить дольше, избавив себя и от многих... гм, неприятностей, связанных с возрастом, и от одиночества? - острожно спросила Свеонарта. - Это совсем не больно - вживлять имплантанты. Но с ними можно получить много полезных способностей.

Последний обитатель легендарной горы вздохнул, покачал головой.

- Для чего быть человеком, если не стремиться быть им в полной мере? Разве человек - это только набор возможностей? Разве детальные восприятия и анализ окружающей среды поможет почувствовать себя более одушевленным? Отношение существ друг к другу - вот, что определяет нашу сущность. И совсем неважно - рожден ты или собран, напичкан ли датчиками или обходишься без них. Лишь ОСМЫСЛИВ и ПРОЧУВСТВОВАВ эту землю, лишь вобрав ее чудеса и дары в себя настолько, что станешь неотъемлимой частью мира, можно стать не просто существом мыслящим, а человеком. Способность видеть ДУШОЙ - это главное. Быть - не посредством уравнений и формул, а через мелодию, поэзию и цвет. Все остальное только антураж, только...

Не договорив, старичок резко побледнел и схватился за грудь.

Свеонарта боялась дышать. Ей не требовалось видеть показания медицинской тест-программы, чтобы понять: этот человек смертельно болен. Он уйдет в мир иной не сейчас, не сегодня, но ему осталось совсем немного.

- Я думаю, что Вам необходимо отправиться в больницу, - решительно произнес Монорин.

- Зачем? Природу не переспорить, - безымянный улыбнулся. - Вы, молодые люди, достаточно уделили мне внимания, я благодарен вам. Не стоит задерживаться здесь из-за моей болезни.

- Но что если... - начала женщина, и запнулась.

- Не бойтесь, если я почувствую, что смерть приближается, я позову сына, - старец достал из кармана маленький аварийный передатчик и показал его гостям. - Он живет недалеко отсюда - в долине; он прилетит и похоронит меня. А вы идите спокойно. Вы ведь пришли, имея задание, вот и выполняйте его. Если вы сможете рассказать миру о Мнейдиями, значит, человечество, возможно, вспомнит о чем-то утраченном...

***

Под днищем аэруттера снова плыла долина. Притихшая Свеонарта вдуг заметила, что проносящийся мимо пейзаж обрел новые краски, коих раньше не было. Их невозможно было распознать - это было НЕЧТО, ускользающее от понимания, невидимая доныне грань существования.

- Останови, пожалуйста, - она тронула спутника за руку, словно желая сделать свою просьбу более убедительной.

Он повиновался.

Опустившись в траву, аэруттер вздохнул и замер. Свеонарта немедленно выпрыгнула наружу, отбежала на несколько метров и замерла. Она стояла неподвижно, а мужчина в некотором замешательстве смотрел на нее.

Гигаваты майских гроз и мегагерцы морских волн... Кубометры сотканного из надежды облачного покрова, величественно плывущего над долиной... Шепчущее пение высохшей травы в тональности безумия... Воздушное течение с именем "ветер", расписанное ласковыми прикосновениями... Нужны ли они, если их никто не может увидеть, понять, почувстсвовать?

И чего стоишь ты, человек, если все, что тебе отпущено, ты доверял встроенным в твое тело неодушевленным предметам?

Она брела все дальше и дальше от аэруттера, не оборачиваясь и не задумываясь, захочет ли мужчина ждать ее. Он догнал женщину не сразу, лишь спустя какое-то время сообразив, что она и не помышляет возвращаться.

- Что с тобой?

- Не знаю, Монорин, - она впервые назвала его по имени. - Но я не хочу ехать в город.

- Ты, наверное просто, устала.

- Дело не в усталости, а в понимании. Мы - и собранные, и рожденные, - кто из нас может сказать, что он в полной мере человек? Разве ты не осознаешь, что мы - биороботы? просто мозги у нас работают по-разным принципам.

- Свеонарта, - произнес он, стараясь вложить в свой голос всю нежность, на которую был способен, - мы - люди. Мы способны принимать решения самостоятельно, не оглядываясь на предписания и правила, соизмеряя свои поступки только со своим внутренним "я" - и это главное.

- Нет, Монорин, нет. Это значит очень много, но это лишь часть... Понимаешь, я очень хочу чувствовать только тем, что есть во мне от рождения, но... ничего не выходит. Сотни вживленных в моё тело чипов мешают это сделать.

- Попробуй отключить их, - осторожно посоветовал он.

- Глупый, я не могу! Мы, рожденные, не способны отключать свои имплантанты. Их можно только...

Она достала из набедренной сумочки, остро отточеный стилет, и полоснула по руке. Монорин отпрянул в ужасе.

- Что ты делаешь?

Она только тихонько вскрикнула, но решительно поддела лезвием тонкий проводок, проходящий под кожей, и... дернула.

Если кровь способна говорить, то сейчас она кричала. Свеонарта кромсала свое тело, выдирая из плоти вживленные чипы, взвывая всякий раз, когда новая деталька оказывалась снаружи. Но снова и снова сталь вгрызалась в жизнь, чтобы отделить чувства от данных.

- СВЕОНАРТА! Зачем? - Спрашивал Монорин, не осознавая, что уже знает ответ.

- Я хочу понять: ОСТАЛАСЬ ЛИ Я ЧЕЛОВЕКОМ???

- Разве стоит это знание таких страданий? Пожалуйста, подожди. Я отвезу тебя в ближайший медицинский центр, там тебе отключат все эти чипы, и...

- Собранный, - слабо улыбнулась женщина. - Разве ты не видишь, что мне нужен ответ СЕЙЧАС?!

И ее рука подняла клинок для нового надреза...



...Умеешь ли ты, человек, в полной мере использовать заложенные в твой разум чудеса? Способен ли ты услышать сказку души? Нужно ли для гармонии с жизнью что-то большее, чем ТЫ САМ? Ведь все, что есть в тебе - чувства, звуки, запахи, воспоминания - служит тебе красками, расцвечивающими мир. Мир особый, существующий лишь для тех, кто способен им НАСЛАЖДАТЬСЯ...



...Несколько десятков крошечных имплантантов, сотни проводков, микроскопические диоды, чипы, доп-рецепторы и мон-улавливатели лежали бесполезной кучкой деталек на окровавленной траве.

На губах женщины проступила улыбка. Сколько раз Свеонарта видела небо, сколько раз ее мозг распознавал малейший оттенок синевы, растянутой над головой. Но только сейчас она ощущала дыхание бесконечности и провожала взглядом пурпурное солнце, ускользающее за горизонт под прощальную мелодию засыпающего дня...

- Ты знаешь, Монорин, чем пахнет закат?

- У заката нет запаха, это атмосферное явление, сопровождающееся исключительно визуальным воздействием на организм.

- Как ты не прав... У всего есть аромат. У заката, у неба, у холода, у тоски, у печали... и у любви... Закат пахнет медовыми пряниками... Смешно, правда? И фантастически прекрасно... - она закрыла глаза.

- А тоска - чем она пахнет? - спросил он.

Но женщина молчала. Её веки уже не дрожали, и дыхание не тревожило тело...

Больше всего Монорин был поражен тому, что не сумел уловить момент, когда она умерла. Он держал Свеонарту на руках, понимая: она уже мертва, но его искусственный мозг отказывался это фиксировать. Покровные рецепторы мужчины еще помнили легчайшую пульсацию под её кожей, сотрясающую вены и капилляры. И не хотели принимать тот факт, что этого больше нет...

- А счастье - какой у него вкус? Сколько оттенков у радости? И какой цвет у любви? - Он шептал свои вопросы, понимая, что никто не даст ему ответ. Ни на один из них...

И ветер, летящий к пылающему вечерней зарей горизонту, уносил душу женщины. И мужчина НЕ рожденный мог поклясться, что видит легкое искрящееся облачко, не спешащее подниматься вверх, желающее задержаться здесь, в родном и близком мире, который был так поздно почувствован...

А миллионы миров далеких и чужих, робко зажигающие над ним свои огни, мерцали и обвораживали волшебным звездным светом.



Монорин поднялся с колен, забыв отряхнуть с одежды пыль и грязь, и зашагал к аэруттеру. Положив руку на теплую металлическую поверхность летательного аппарата, он в последний раз оглянулся на холмик свежей могилы и принял решение: не заносить пережитое во всепланетный банк эмоций. Никогда. Эти ощущения принадлежали ему одному. И он всегда сможет пережить их еще раз. Без подсказки... без стимуляции... Только той гранью себя, которую он выстрадал.

Только теми чувствами, которые он сумел принять у этого мира в дар.





Июль 2002.

Отзывы о прочитанном можете оставлять тут:

http://noo.ru/comm/?action=showmessage&forum=discuss.noo&room=RSFanMnejdiyami