КТО НА НОВЕНЬКОГО?

Дмитрий СИРОТИН

Воркутинский май

Прекрасен вид

из моего окна:

ГПТУ,

помойка

и луна.

И грязный снег —

чудовищною рыбой,

И высоты седая пелена,

И редкий мох,

как редкое «спасибо»

за то, что не сбежали...

(А могли бы!)

Скромна

на Крайнем Севере весна!

* * *

Ходят по шару земному

Люди, которых нет.

То есть — они исчезнут

Всего через сотню лет!

Что там десять десятков

Для Вечности? Пустяки!

А люди воюют и плачут,

И вешаются, дураки...

Август

В стае «куплю-меняю»

По экрану бежит всё лето:

«Найден белый котенок

С глазами разного цвета.

Хозяина ждет, тоскует,

Даже не пьет молока!

Справки по телефону...»

Вот такая строка.

Лето уже на исходе.

Хозяина нет и нет...

Да разве котята скучают

По людям? Ей-богу, бред!

Скучает — только собака,

А кошка — непостоянна!..

Но вновь появляется строчка

Поверх кутерьмы экранной.

...Август снега на город

Швырнул привычным движеньем,

И я позвонил по номеру,

Указанному в объявленьи.

Спросил (для чего — не знаю...),

Прослушав гудков оперетту:

«Ну, как там белый котенок

С глазами разного цвета?»

В трубке молчали долго,

После — всхлипнули звонко:

«Хозяин, Вы опоздали,

Не стало вчера котенка.

Не ел ничего, глупый,

В углу сидел «никакой»...

Сегодня вечером снимем

Объявленье бегущей строкой».

И вот теперь размышляю:

А может, хозяина не было?

С чего эти люди решили,

Что котенок о нём тосковал?

Может, просто по жизни

Печален он был или болен?

Я мог бы назваться хозяином,

Пришел бы за ним, забрал...

Но в домишке худом навряд ли

Я б разноглазого спас,

К тому же наша Алиса

Чужаку проходу не даст:

Такая сердитая кошка —

Пальца в пасть не клади!

Тогда бы насильственной смертью

Умер бедняга, поди...

Темнеют холодные ночи,

Метели завоют скоро,

А отопление включат

Только ко Дню шахтера.

Я под тремя одеялами

Усну на часок до рассвета,

И приснится мне белый котенок

С глазами разного цвета...

Осенние раздумья

Осень. Дождь. Окно напротив.

В нём — уже который месяц

молодая чаровница

что-то вяжет...

Я не против!

Во дворе потешный пёсик

на соседскую «Тойоту»

помочился аккуратно...

Тоже — мелочь, а приятно!

В холодильнике — чекушка,

валидол, яйцо и фантик

от клубничной карамели.

До получки — три недели.

Бомж забрался под качели...

Оторвавшись от вязанья,

молодая чаровница

ковыряет в ухе спицей...

За стеной воркует джаз....

Капли-слёзы окна лижут:

преломляемся — и ближе

вдруг становимся на час!

.................................

Это время — не для нас...

СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Я и Дед Мороз

Хоть зимою и не жарко,

Но под праздник Новый год

Дети знают, что подарки

Дед Мороз им раздает.

Из детсада я шагаю...

Как шагаю? Вот вопрос!

Ведь кусает, подгоняя,

Этот «добренький» Мороз!

То споткнешься, то подскочишь —

Где согреться бы слегка?!..

И подарков не захочешь

От такого старика!!!

Компьютер

«У дисплея, полуночник,

без конца торчать нельзя:

станет слабым позвоночник,

и квадратными — глаза!»

Ваших страхов бойтесь сами!

До утра сидел-играл,

и квадратными глазами

позвоночник подпирал!

Всех бандитов укокошил!

Вдруг — компьютер мой погас...

...................................

Всё равно его не брошу,

потому что он — хороший,

и, конечно же, нужнее

позвоночника и глаз!

Владимир БОНДАРЕНКО

ФАНТОМНОЕ ОЩУЩЕНИЕ

Литературный киносценарий

Картина четвертая.

Закрывая двери на ключ, Леша на слух уловил металлическое щелканье вокруг и краем глаза окинул коридор. То, что он увидел, сковало его изнутри: по коридору ходили люди с тросточками, которые и издавали этот леденящий душу звук. Цок-цок... цок-цок... Передвигались они уверенно, даже узнавали друг друга по шуму шагов, здоровались, о чем-то говорили и шли себе дальше. Царство слепых! «Может, — подумал Леша, — это пансионат какой, для слепых?» Пацюк словно прочел его мысли:

— Не видал еще такого? — спросил он. — Ничего, привыкнешь.

— Тут все... такие?

— Нет, не все. Закрыл? — толкнул от себя двери Пацюк.

— Да. Я подумал, что вы вроде как...

— Для них — вроде как, — кивнул на слепцов Пацюк. — Так надо.

— Кому?

— Так, — вздохнул участковый. — У тебя одни вопросы! Кстати, не забывай, что ты такой же, как и они...

— Но я же не слепой!

— Т-ш-ш! — закрыл ему рот огромной ладонью Пацюк. — Ты что?! С ума сошел?

— А что я сказал? — снял его ладонь с лица Леша. — Правду?

— Глупость, — потер ладони Пацюк, — ты сказал. Кому она тут нужна, твоя «правда»? Им? Все равно ни черта не видят. Точнее, что им скажут, то и видят. Скажут: красное — значит красное.

— Понятно. А зрячих, кроме нас с вами, еще много?

— Зрячих много не бывает. Усёк? Так и заруби на своём любопытном носу! И никогда не было!

— Да ну ладно...

— И не ладно! Ты вот у себя там, в этом... Александровске...

— Запорожье.

— Опять за своё... Хорошо — в Запорожье... всю жизнь, считай, прожил и думаешь, наверное, что всё видел, все знаешь?

— Я не думаю, почти уверен.

— Вот! А между тем, зрячие у вас там — такие же слепые! Что вам сверху скажут, то вы и будете видеть!

— Где-то иначе?

— Думаю — нет. Везде одно и то же. Вот у нас тут, городишко вшивый, но кто всё видит? Правильно! — руководство! То есть я. Другим незачем. А что до тебя, — Пацюк оглядел его с ног до головы, — пока ты здесь, постарайся хотя бы вид делать, что ты такой же, как все вокруг. Для твоего же блага, — повертел он указательным пальцем перед собой. — Может и пронесет.

— Мало мне загадок, так еще и угрозы...

— Какие?

— А что это за «может, пронесет»? О чем вы?

— О тебе, дурачок. Чего всполошился? Аппетит не пропал? — остановился он перед дверью буфета, о чем можно было догадаться только по запаху — табличка на двери являла пустой прямоугольник. — Тогда вперед!

— Написано: «Буфет»? — кивнул на табличку Леша.

— Можешь, если захочешь! — приятельски хлопнул его по плечу Пацюк.

— Чего не сделаешь...

— И то правда, — вздохнул участковый. — Кстати, тачку твою уже перегнали. Под гостиницей стоит.

— Вот за это спасибо. И я могу ехать?

— Конечно, кто тебя держит?

— Долг. Вы оставьте свой адрес, я обязательно пришлю доллары...

— Адрес, конечно, я оставлю. А вот, как ты выедешь отсюда... Кофе?

— Что значит: выедешь? Меня не выпустят?

— Да кому ты надо! Два кофе! — сделал заказ Пацюк. — Помнишь «Вий»? Как Хома пытался убежать с хутора, помнишь? Я не зря помянул. Вот, что-то вроде такой аномалии и здесь ... Сюда можно запросто попасть, а отсюда... Да не смотри так, пять километров, как по циркулю!

— Хорошая перспектива. Но я попробую.

— Давай, — равнодушно кивнул Пацюк. — Не ты первый, не ты последний. Все так говорили, а живут себе...

— То есть, выхода нет, и все эти люди не отсюда?

— Теперь — отсюда. Ты пей кофе, остынет. Город смотреть будешь? Впрочем, как хочешь, ещё надоест, — подморгнул Пацюк. — Мне в одно место надо, подбросишь?

— Ясное дело. Далеко?

— Километра два. Бак, кстати, полный.

— За счет заведения?

— Мелочи, — отмахнулся Пацюк. — Забудь. Поехали? — звякнула ложечка в пустой чашке. А Лёше почудился удар колокола...

И наконец, Юрий ЛИФШИЦ, дебютировавший на интерлитовском форуме сразу с тремя большими, сложными темами: «Венок сонетов Иосифу Бродскому», «Небесная вечеря» (апокрифическая поэма) и книгой «Как переводить сонеты Шекспира» (эта работа — пока только на форуме, в Авторском разделе Ю.Лифшица).

Иосиф Бродский — фигура знаковая, его поэзия, как и жизненный путь, до сих пор воспринимается неоднозначно, но МАСШТАБ ЛИЧНОСТИ должен быть признан и уважаем. Низкий — к сожалению — уровень обсуждения «Венка» побудил редакцию объявить Декаду Памяти Бродского — с 19 по 28 января (день его кончины). Десять дней с Главной страницы сайта на посетителей смотрели лица Бориса Кочерги, Ларисы Гумеровой и навсегда оставшегося 19-летним Ильи Тюрина. Они, да еще Соломон Воложин с его очерком «Демонизм, его антагонисты и родственники. Цветаева, Бродский, Баратынский», оказали редакции помощь в ее попытках вернуть правильную перспективу.

А тем временем другой юноша, 17-летний магнитогорский гимназист и одаренный поэт, Иван Попов открыл для нас большого русского поэта Бориса Попова, трагически погибшего 20.01.96 г. Открыл, поместив на форуме большую подборку отца со своими комментариями, которые невозможно читать без волнения.

Иван ПОПОВ. «БОРИС ПОПОВ. ПОПЫТКА ПРОЩАНИЯ»

Борис Попов

* * *

Вот и жизнь почти что пролетела.

Только дела нету никому —

Как она гудела и лютела,

Спотыкалась, плакала во тьму.

Осторожно и неосторожно

Я последний совершу прыжок.

И вздохнет свежайший снег творожный,

Первый в этой осени снежок.

Вы меня любили — и спасибо.

Вы меня забыли — и привет.

Нет мне места в этой жизни — ибо,

Как вы говорите, я поэт.

Но провидя путь земной и крестный,

Все ж спрошу, качая головой:

А куда ж мне деться, интересно —

В день девятый и сороковой?..

Иван Попов

Когда отец погиб, мать была в командировке в Москве. Она ничего не знала о трагедии. «В день девятый» тело отца находилось в морге.

Он был захоронен как неопознанный труп.

«В поле морозном на малой фанерке —

Сто тридцать семь — нацарапанный номер.

Умер в расцвете?.. Отмаявшись, помер?..

Жил не по мерке...»

из стихотворения Юрия Ильясова, друга отца.

Иван Попов

Вернувшись из Москвы, мать нашла следы отца, получила разрешение на перезахоронение, и 3 февраля 1996 года тело отца было предано земле во второй раз.

На могильном камне Бориса Попова выбита строка из его стихотворения «Пророчество»: «Когда меня не будет, будет дождь…» Это стихотворение посвящено моей матери, С.Гладковой, и написано ещё до моего рождения.

Борис Попов. Пророчество

Когда меня не будет, будет дождь.

И, стоя на конечной остановке,

Ты мысленно опять ко мне придешь,

Испачкав свои новые кроссовки.

Когда меня не будет, будет то,

Что не было со мною. — В изобилье

Появятся красивые пальто,

Которые мы так и не купили.

И зонтики сейчас же приплывут

С Курильских островов. И новый гений

Изобразит вам следствие и суд

Над автором вот этих заявлений.

Когда меня не будет во плоти,

Я стану подавать тебе сигналы

Поломкой в электрической сети

И крапчатою мглой телеканала,

И светом августовским, и золой

Печального костра на огороде.

Когда меня не будет — Боже мой! —

Ничто не переменится в природе.

Лишь девочка с испуганным лицом

Обмолвится случайно: жил, мол, некий

Поэт в том доме с маленьким крыльцом.

.........

Я мог бы стать ей мужем иль отцом,

Когда б не умер вовремя, навеки.

Борис ПОПОВ

Из новой подборки

* * *

Пьяный ветер распутья

крыши рвет на ходу.

Снега нет и не будет

в этом страшном году.

Обещает астролог —

и почти задарма:

будет гнет, будет голод,

затемненье и тьма.

И покроется коркой

ядовитой вода,

и земля станет горькой,

задушив города.

И внезапно старея,

вымрет птица и скот.

Никого не согреет

этот будущий год.

Потому что таблица

звезд и вышних планет

расположена сбыться —

и сомнения нет.

Но есть точные сроки,

где пройдет, аки лев,

расчищая дороги,

нострадамовский гнев!

Содрогнется от гуда,

задымит, зачадит

мир... Христа от Иуды

сердце не отличит.

— Будет ночь, будет голод.

— Будет утро и свет.

Угрожает астролог.

Возражает поэт.

Иван ПОПОВ

* * *

Пускай Художник, паразит,

другой пейзаж изобразит.

          И.Бродский, «Набросок».

Художник плачет. Мир расколот.

Чекист сжимает серп и молот.

Над головой кружится рой.

Араб калякает с горой.

Печальный призрак руки греет.

Собачка лает и звереет.

А впереди, тревожа слух,

Простёр простор мятежный дух.

Художник плачет. Мир расколот.

Гуляют Мор, Война и Голод,

А Смерть на старом лежаке

Рыдает в твидовый жакет.

Бьёт морду Фауст Маргарите.

Соседи злятся: «Не шумите!»

На дело едет катафалк.

Пацан показывает фак.

Стоят деревья, но не липы.

В квартире — шорохи и скрипы.

Господь болтается в петле.

Художник плачет. Мир во мгле.

ИЗ СТАНСОВ

III

И на солнце есть пятна,

Как сказал бы Бодлер —

И об этом стократно

Под конец пожалел.

Знаю, все небезгрешны,

Но ведь жизнь такова,

Что монета без решки —

Как без плеч голова.

VII

Почему все глаголят,

Что жесток этот мир?

Не жесток — а не понят

И по-своему мил.

Просто есть что-то в людях,

Что не даст пренебречь

Болью — малой ли, лютой, —

Сбросить тяготы с плеч.

IX

Полюби — и увидишь:

В небе вспыхнет звезда!

Я, конечно, не витязь,

Но и ты не всегда

Смотришь энтой Мадонной.

Полюби — и поймёшь:

Наконец-то ты дома!

Мир отныне не мёртв!

Ивану Борисовичу ПОПОВУ 17 лет. И хорошо, что, хлебнув в детстве «под завязку» и неся на плечах тяжкое бремя таланта, он ухитряется оставаться мальчишкой!

Романс

Ты — вишенка, а я — черника:

Мы — часть начинки в пироге.

Я — подсудимый, ты — улика;

Я — буква П, ты — буква К.

Представь себе: пирог разрезан,

С тобой мы не в одном куске.

И я — монарх, ты — марсельеза;

Я — буква П, ты — буква К.

И я б возненавидел даже

Существованье пирога!

Я — под замком, а ты — на страже;

Я — буква П, ты — буква К.

Возненавидел нож, которым

Пирог разрезала рука!

Я — конь, ты — всадница со шпорой;

Я — буква П, ты — буква К.

Представь себе: мы — часть начинки,

Мир — испечённая мука.

Я — тротуар, а ты — ботинки;

Я — буква П, ты — буква К.

НОВЫЕ СТИХИ НАШИХ ПОСТОЯННЫХ АВТОРОВ

Светлана БОРЩЕНКО

Где же ты был?

Где же ты был, ведь ты обещал

Душу мою от дурной тревоги

Беречь, когда ко мне по ночам

Пить «Каберне» приходил Ставрогин.

Пламя свечей обжигало рот,

Хрупким бокалом казалось горло.

Нет, он меня не «брал в оборот»,

Он дворянин, для него позорно...

Жестом эстета возвысив перст

Он рассуждал о свободе вкусов,

Он искушал, говоря, что здесь

Все мы заложники слов Иисуса.

Что ж, мы сыграли всего лишь раз,

Шулер как шулер — ловит растяпу...

Я на прощанье сказала — «Пас», —

И подала ему его шляпу.

Крыльями взвились полы плаща,

Он уходил, в возмущении гордом...

Где же ты был, ведь ты обещал

В следующий раз набить ему морду!

Старый дом

От звона кухонных баталий

Наш дом измучила мигрень,

Слезами окна истекали,

Когда сантехники в подвале

Портвейном запивали день.

Дом — двух эпох посмертный слепок,

Облез фасадом до кости,

На нём чертило время слепо

Речёвки красных пятилеток

И молнии «Ай-Си-Ди-Си»...

Ему бы отдохнуть немножко,

Забыться, щуря веки штор,

Но зов кошачьей неотложки

Летит в чердачное окошко

И дрожью сотрясает двор.

И только ночь кладет незримо

Ладонь, холодную как лёд

На темя дома-исполина...

Луну — таблетку аспирина —

На черном блюдечке несёт.

Татьяна АЛЕKS

Вадим ДРУЗЬ

Песенка неприкаянного барка

Стою на рейде, жду причала.

Ни каравелл, ни бригантин.

И только чайка прокричала —

В порту объявлен карантин.

Не любят тут заморских суден,

В ходу лишь малый каботаж

И стайку маленьких посудин

Пугает слово  «а б о р д а ж».

Страшат обычаи чужие

И новых красок хоровод,

А потому суда большие

Давно не мутят этих вод.

Спущу-ка шлюпку для начала —

За пресной, якобы, водой,

А то команда заскучала,

Не чуя тверди под ногой.

Того гляди, затеют смуту,

От вечной качки одурев,

Да нагрубят ещё кому-то,

Законы местные презрев.

А так, быть может, приглянутся

Рыбачкам этих берегов:

Одним глазком перемигнутся —

И бросим нА берег швартов...

Но не вернулся что-то, к сроку

Мой мирный шлюпочный отряд...

Не на потеху ль злому року

Костры на пристани горят?..

...Стою на рейде, жду причала.

Ни каравелл, ни бригантин.

И только чайка прокричала —

В порту объявлен карантин...

Из Павла Гирныка

* * *

Пройти не узнавая, медленно, неспешно,

Черкая рукавом по листьям золотым...

Во всех твоих мирах потери неизбежны.

И прошлого следы развеются как дым.

Услышишь голоса, влекущие в глубины

Кипящего ключом отвара колдуна.

Нет родины, нет правды — сказки да былины,

По сути — ничего. А то, что есть — война.

В пучины, в чураи, в елены и малуши,

В последний лютый выдох, в сквозняк из черноты!

... О, царственны тела, неопалимы души,

Да колья из осин, березовы кресты...

* * *

Волк-побратим, калина-сестрица,

Нам не укрыться от этой пурги.

В дом из земли и неба стучится

Всяк, без разбору — друзья и враги.

Кто позовёт нас, кто нас услышит,

Кто нас за грань повлечет калачом?

Лишь пока разум волею дышит,

Светим мы звезд отраженным лучом.

Будто гнездо, полыхает домишко,

Дым в другой мир может нас увести.

...Мы полетаем, сестрёнка, братишка —

Время не вышло, чтоб просто уйти.

Евгения БАРАНОВА

Стихи с только что созданного сайта

«Путь Серебряной ящерицы»

http://www.hoagoa.org.ua/

* * *

Сделаю выбор.

А выбор закончит меня.

Выпьет.

Закурит,

не вытерев нож о портьеры.

Выйдет на публику.

Громко попросит:

— Коня! —

бросив меня подыхать при отсутствии веры.

Выбор — счастливый.

Он снова меня доконал.

Может, не я — а меня в этот раз выбирали?

Лайнер «Мечта» бортовой потеряет журнал.

Выбор найдёт и слегка переправит детали.

Выбор — наивный.

Он думает, это спасёт

тех,

кто тела заплетает друг другом в канаты.

Есть только руки, и плечи, и кожа, и пот —

все остальные бессмысленны — и виноваты.

Яков ФЕЛЬДМАН

Новогоднее

Есть еще мне на земле у кого учиться

Значит в ближайший год умирать мне рано

Если же невпопад умереть случится —

Буду в домах друзей как вода из крана

Время букет вина превращает в уксус

Спирта высокий дух отдает аптекой

Я бы хотел остаток прожить не куксясь

К жизни входя легко как к больному лекарь

Славы хочу посмертной и жизни вечной

Радостной пожелаю себе отваги

Трапезы многопряничной, многосвечной

Розовым утром — белой как снег бумаги

Тело мое как лодка и дух как парус

Я не летаю, но плаваю против ветра

Призрачной суши бренность и пены пряность

Равно люблю — но, кажется — безответно

Милые, ближние, дальние, золотые,

Рыцари сердца, поэты, дворяне духа,

Я посылаю вам эти слова простые,

Паче достигнут зрения или слуха,

Дабы служили в тягостный час опорой,

Поручнем и перилами перед краем

Не для себя приходим мы в мир, который

Дан нам уроком. Выучим — умираем.

Татьяна НЕКРАСОВА

цена

чем бы дура горе мерила

не умеючи терять

и во что бы дура верила

не имеючи тебя

всё бы дуре было благостно

ни на что не наплевать

и зашкаливает градостник

только счастью не бывать

колыбельная С.Е.

крошки беззастенчивого счастья

и сегодня спать мешают мне

постелю простынку поцветастей

свистну твоих розовых коней

будут кони редко прясть ушами

громко фыркать, гривою трясти

никому-то кони не мешают

если все формальности блюсти

кто ж не скуп таперича в желаньях?

вот и крохоборствуем, а то ж..!

спи. авось, от счастья не устанем.

да на крошках разве же уснёшь...

несомненное

мне не высказать мне не выскользнуть

из условностей, чёрт возьми

слишком близко и слишком пристально

так не принято меж людьми

вокруг сокола трусь да около

как написано на роду

всё бы окала да не трогала

не ступала бы за черту

только выбор прост: то ли в сердце гвоздь

то ли ягод гроздь — всё в крови

и несусь насквозь — оторви и брось

и попробуй останови

Евгения ЛАНЦБЕРГ

Письма с Елагина острова

I

Здравствуй, город, привет,

индустрия печали!

Нас таки раскачали

на неоновый свет,

на бензиновый рай

магазинов, сосисок,

пестрый строй одалисок —

выбирай, забирай!

Здравствуй. Что я скажу,

надышавшийся яда,

заполошное чадо —

что в карман положу,

виноват, тороплив

в этой глупой беседе?

За стеною — соседи.

За спиною — залив.

II

Если всё же вернусь,

ты меня приюти

где-нибудь, как-нибудь,

на Малом, Большом пути.

Первой или седьмой

дорогой, ведущей в дом,

если вернусь — прости,

даже если — с трудом.

Только подбрось огня —

выкурим, корешок.

Ты не забыл меня...

Родина, портвешок,

тонущий Петроград,

сирое забытьё.

Бьет по макушке град.

Это моё, моё.

Юлий ИЛЬЮЩЕНКО

Вечер

Ветер-ветер-ветерок

приходил на мой порог.

Ветер-ветер-ветер. Ох,

приходил на мой порог.

Во моих глазах летают

птиц оголодавших стаи.

Во моих глазах летами

заколоченные ставни.

Во моём дому темно.

Прорубите в нём окно!

Во моём дому теснО —

осень борется с весной.

Во моих руках — река —

не доплыть до бережка.

Во моих руках — рука —

горсть заморского песка.

Во моих ладонях — дно,

словно красное вино.

Во моих ладонях — ладан,

словно б***ская помада.

Во моей душе — собака,

и чего-то кот наплакал.

В моей душе — клоака...

— Брось, кому сказала, кака!

Ветер-ветер-ветерище

из меня, как чайник — свищет.

Ветер-ветер-ветрощёк

дверь прикроет на крючок,

на крючочек, на цепочку,

на браслеты на ручонках.

Ветер в маминых пелёнках —

пухленький и миленький.

Баю-баю, хиленький.

Баю-баюшки-баю,

я тебе ещё спою.

Баю-баю-баю-бай,

за тобой придёт Бабай.

Спи, мой мальчик, засыпай.

Глазки крепенько слипай.

Ночка-ноченька слепа

будет сторожить склепа...

А у ветра нет конца...

Сына, Духа и Отца

попрошу за твой покой.

Спи мой мальчик, Бог с тобой...

Ветер-ветер-ветерок

покидает мой порог.

Ветер-ветер-ветер... Ох,

покидает мой порог.

ДРУГИЕ ИНТЕРЕСНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

Елена Винокур. Последние стихи 2008-го.

Борис Кочерга. Новые стихи. Переводы, интерпретации, вариации.

Евгения Ланцберг. Совсем новые стихи.

Михаил Порядин. Новые стихи.

Лана Балашина. «О способности котов к дрессировке». «Сложение бессонниц». Рассказы.

Владимир Баранов. «Счастливо!» Рассказ.

Марина Золотаревская. «Улитки по-королевски». «Доктор Бартек и его учительница». Сказки.

Илья Криштул. «Если хочешь быть счастливым». «Серьезные люди». Юмористические рассказы.

Юрий Тубольцев. Миниатюры из цикла «Абсурдословие».

Игорь Тумаш. «По совместительству экзорцист». «Дело рыжих», Повести в жанре комик-детектива.

Инна Мень. Мелодекламация. Стихи А.Ахматовой, записанные для документального фильма Бориса Дворкина «Поэт и время. Анна Ахматова».

Стихи Евгения Евтушенко и Роберта Рождественского.

Ave Maria (Caccini). Поет Катя Мень.

Остальное — в ХРОНИКЕ.

Валерия Ноздрина

1 февраля 2008 г.