Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

ИнтерЛит Новости сайта═

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Книжная полка Бизнесмена" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Июль 2008   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Автор
VAN

Статистика

374 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

ИнтерЛит Новости сайта


ИнтерЛит

НОВОСТИ САЙТА

[ Главная ] [ Поэзия ] [ Проза ] [ e-books ] [ Конкурсы ] [ Хроника ] [ Помощь ] [ Контакт ]

 

ВЫПУСК № 06 (162)

 

В первую неделю июня сразу три ветерана клуба, незаурядные личности и яркие творческие индивидуальности — Инна ФИЛИППОВА, Светлана МАКАРЕНКО, Анатолий БЕРЛИН — отметили свой день рождения. А в последней декаде месяца мы поздравили еще четырех авторов, которые сыграли и продолжают играть огромную роль в развитии сайта. Это Алекс НОРК, Елена РУДЕНКО, Розалия НЕВРОЗОВА и Андрей ШИТЯКОВ (день рождения 1 июля).

 

Поздравили — новыми публикациями.

 

Розалия НЕВРОЗОВА прислала новые, как всегда остроумные, миниатюры .

НЕВРОЗОВА — филолог, кандидат, а может быть уже и доктор филологических наук — см. очерки, которые она опубликовала у нас на сайте под своей настоящей фамилией. Виртуозное владение словом, профессиональный подход, тонкое понимание сути и философии дискурса — поднимают этого автора над многими другими представителями сапфической поэзии и прозы.

 

БИБЛИОТЕКА пополнилась следующими интересными файлами:

Андрей ШИТЯКОВ. «XXI каменный век», повесть. Отрывок на сайте.

Алекс НОРК. «Ты — сторож брату твоему». Фантастический детектив. Отрывок.

Алекс НОРК. «Слепая мишень». Фантастический триллер. Отрывок.

 

 

Там же, в БИБЛИОТЕКЕ:

Анатолий СИГОВ. «Дигитальные тела». Третий остросюжетный роман. Аннотация.

Владимир ЗАДОРОЖНЫЙ (новый автор). «Затмение солнца (Ван Гог)». Драма в трех действиях. Отрывки.

Владимир ЗАДОРОЖНЫЙ. «Смерть в “Англетере”». Драма.

 

 

НОВЫЕ АВТОРЫ

 

Марина МАТВЕЕВА

 

* * *

 

— Мамочка,

слышишь:

кричит

ночь,

будто ее по глазам бьют...

Если б

у Бога

была

Дочь,

было бы легче тогда бабью...

 

— Думаешь,

милая?

Рас-

пад

жизни на две? Так устрой пир:

Если б

у Господа

был

Брат,

был бы таким же Его мир?

 

— Мамочка,

слышишь,

я все-

рьез:

душу не греет мне твой плед...

Если б

у Господа

был

пес,

он бы нашел тот потерянный след...

 

— Думаешь,

милая?

О-

глох-

нешь от попыток найти ответ:

Если б

у Господа

был

Бог,

думал бы Тот, что Его нет?

 

— Мамочка,

слышишь,

ведь жизнь —

пыль!

Надо успеть хоть тоску излить...

Если б

у Бога

хоть Кто-то

был,

мы не умели бы говорить...

 

— Думаешь,

милая?

Без

глаз

мир не идет, не глядит без ног.

Если б

у Бога

не было

нас,

он бы, пожалуй, и не был Бог.

 

 

* * *

 

Белибертристика — это дремучая смесь

мира наивного с миром наитий от мира.

Есть в ней и истина, ох, и великая есть:

в каждом бывают песке жемчуга и сапфиры.

 

Да, не Камю. Здесь вам ками с приставкой Мура.

Оную, родный, и пишет. А ты не согласен?

переведи свое «вау» на русский: — ура! —

и закуси им коктейль из разбавленных басен.

 

Басенки и побасёнки — то дети Басё,

пусть только удочеренные им для прикола.

В белибердайдждесте есть абсолютное всё

для забивания в душу роскошного гола

 

с левой ножищи Голема, который к голам

так же относится, как твоя мама к индиго.

Сколь же спасительно — вдруг, перлюстрируя хлам,

в нем находить то, что тянет, пожалуй, на книгу,

 

а не на фигу. Бывает «любовный роман» —

автора будто Вергилий провел сквозь семерку

ада... Суровый профессор, заткните фонтан!

Непостижимое Вам не взвалить на закорки!

 

Белибер... Да! Вот такая. Но лучше живет,

чем золотые плоды фейербаховых бдений.

И умирает легко, как у.битый е.нот,

шкуркою чьею ее оплатили рожденье.

 

 

Над телом

 

Почему твоя Настасья, светлый князь,

не свенчалась-та с тобою, а ко мне,

сластолюбцу и мерзавцу, понеслась,

да лежит теперь в кровавой простыне?

 

Да, своим меня она не назвала,

но себя моей, рогожинской, — крича

во все уши, называла — ай, дела!

Не твоею, князь, не розой — белый чай!

 

Потому что пожалеть-то пожалел,

да княгинею бы сделал, чай, верно,

а чтоб так, как я, да в ноги на коле-

ни... когда — а ей бы это и одно

 

во борение и было б со смертёй,

что тебя бы кто за сердце пожалей...

чтоб такую, какова она — дитё! —

из ее же смрада — кровью бы своей...

 

чтоб болело не за муки за ее —

чтобы сам по ней ты в муках бы лежал...

Вот тогда бы было княжее житье:

весь бы мир вас поднял, Бог бы вас держал!

 

Я бы мог, да вот не вышел розой-бел...

Ей мое у — сердье к сердцу не пришлось.

Так гляди теперь — я душу проглядел...

Да, я спас ее. Как мог. Как мне далось.

 

 

Высокая культура. Парадоксальность и (само-)ироничность. Умопомрачительная, до головокружения, игра слов. Виртуозное словотворчество. Цветаевское «расчленение» слов с переносом слога в другую строку... Цветаевские ритмы...

Интеллектуальная поэзия?

«Поэзия для поэтов»? (как выразился Валерий МИТРОХИН в предисловии к подборке стихов Александра ВИШНЕВОГО, которую он подготовил для посмертной публикации).

Вам судить, читатель. И времени.

 

 

Александр ВИШНЕВОЙ

 

* * *

 

Каменноугольного клина

Перемещались письмена,

Водохранилищная глина

Фосфоресцировала на

 

Разоблаченные ключицы,

Крупнокалиберный сосок,

И обожженные ресницы

Роняли августовский сок.

 

Не для себя прошу — для Бога:

Окороти ее, вели

Не отираться у порога

По эту сторону земли, —

 

Переиначивал Алкея

Ветхозаветный ундервуд.

Неблагодарная затея

Литературный институт.

 

Не обойди своим вниманьем

Забытой самообладаньем,

Непопадающей уже

По а, б, в, г, д, е, ж

 

Сомнамбулической руки

По эту сторону реки...

Короче, речь о тишине,

Луне, волне на валуне.

 

* * *

 

Догорело масло

В ночнике ли, дело

В позвоночнике, —

 

Говорю. Напой-ка

Песенку о том,

Как стучит набойка,

 

Потрясая дом.

Свитерок ложится

Около воды,

 

Ветерок заносит

Узкие следы,

Просыпаюсь и не

 

Нахожу того,

Что плескалось в тине

Сердца моего.

 

* * *

 

Упакованный

До, до, до, до, до

Кончиков ногтей

Во, во, во, во, во

Все чужое я

 

Наблюдаю за

Тем — труби, енот! —

Как слова, слова

Покидают мой

Изумленный рот.

 

Фонарю по ту

Сторону кривой

Улочки гореть

И гореть, моя

Нелюдимая!

 

На высокую

Голень набежит

Сонная волна.

Полная луна,

Полночь, — повторю.

 

 

И еще два новых автора:

Карен СЕЙРАНЯН. «Остров Авы», маленькая поэма. Впервые в ИнтерЛите.

Александръ ДУНАЕНКО. Иронические рассказы.

 

НОВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПОСТОЯННЫХ АВТОРОВ

 

Елена ВИНОКУР

 

* * *

Ты ведь даже не знаешь моего имени.

Отчего же с цветами лилово-синими

Всё стоишь под моим окном?

Осыпаешься малахитом, золотом

И поешь о том, что сердце расколото

Под кривым шершавым стволом.

 

Я ведь тоже не знаю твоего имени.

Отчего же ночами бездонно-длинными,

Когда тьма черна, как зола,

Я переплетаюсь корнями крепкими

И тебя касаюсь руками-ветками,

Будто рядом сто лет росла

 

На высоком склоне. Сухом и каменном.

Там горят на небе, от солнца пламенном,

Предсказания-письмена,

А внизу песок, закипая, пенится.

 

...Мы ещё не знаем, что все изменится,

И забудутся имена.

 

 

И что остается?

 

Поедем в Париж? Утомленное солнце,

Вздохнув обреченно, утопится в Сене,

С собою захватит угрюмые тени,

И тонкая ниточка переплетений

Судьбы и надежд робким пульсом забьется.

 

Поедем в Нью-Йорк? Обалдевшее солнце

Станцует нам брейк на какой-нибудь крыше.

Уедем, поселимся, правда, повыше.

К чему нам метро, переходы и мыши!

Пусть небо, как штора, висит на оконце.

 

Останемся дома. Побродим печально

По нашим (таким неказистым) бродвеям.

Но мы-то их любим. А значит — стареем...

Озябшие пальцы доверчиво греем

В лучах бесконечного местного солнца.

Оно — изначально.

 

— И что остается?

— Поехать в Париж.

 

 

* * *

Валерию Митрохину

С благодарностью.

После прочтения сборника стихов «Провинциалка».

Ваши золотые пчёлы,

Травы, вина, абрикосы,

Ваши грозы, ваши росы

И легко летящий чёлн...

Мир живой. И мир бумажный.

Где — какой, совсем неважно.

Если слезы, значит влажно,

Если солнце, горячо

За окном. И на странице.

И парит, подобно птице,

Жизнью дышащая книга.

У нее есть свой финал.

Лето. Ночь. Опять не спится?

Где-то скрипнет половица.

Слово снова воплотится.

Принят, стало быть, сигнал...

 

 

Николай СМОЛЕНЦЕВ

 

* * *

Он снова требовал развода...

Она царапалась, ждала...

Их дети, как зверьки природы,

Искали ласки и тепла...

Но всем мучительно хотелось

Проснуться в том счастливом дне,

Когда летело и звенело

Их счастье, той зимою белой,

Уздечкой на гнедом коне...

 

 

Евгения ЛАНЦБЕРГ

 

* * *

 

Вот, говорю я, хватит,

вот, говорю я, хватит,

сил ни на что не хватит,

нечего будет тратить.

 

Полно, ведь, хоть ты тресни,

пальцев уже не десять.

Тучи рогами месит

в небе повисший месяц.

 

Вот, говорю, довольно

жить на цепи привольно.

Долг отдавать — не больно.

Больно — когда не больно.

 

Стану сидеть в темнице,

не опускать ресницы,

стану красна девица.

Некому только сниться.

 

 

* * *

 

Ст.

 

Сквозь облако, укрывшее меня,

уже растёт зелёная трава,

а я лежу. А я еще жива —

 

сквозь облако, укрывшее меня.

И корни подо мной плетёт трава,

я сквозь неё расту, ещё жива.

 

Потом, когда к земле прильнут листы,

горящие мосты зальют дожди,

и корни отомрут, тепло храня,

 

потом, когда к земле прильнут листы,

увижу я, как мало впереди,

сквозь облако, укрывшее меня.

 

 

Наталия МИХАЙЛОВА

 

Синяя

рассказ

 

— Ты куда? Лучше не прыгай! — он мне сказал и дёрнул за рукав.

— А что? Я не верю, ничего не будет!

Внизу было всё ровное и синее, и мне очень хотелось туда.

— Ты же не маленькая, ты помнишь ведь, что не умеешь летать. Он мне сказал, обнял, осторожно подвинул в сторону. Он меня всегда догонял, когда я по утрам приходила к пропасти, он мне жить мешал, он меня очень любил. Не давал прыгнуть. Он меня любил не так давно, но жить мешал давно. У него с этого всё началось. У всех, кажется, с этого начинается. Сначала решают, кому бы мешать жить, потом влюбляются в тех людей, которых выбрали... Лучше бы меня никто не любил!

— Я тогда в следующий раз! — сказала я и надула губы. Он не заметил, и я их сразу сдула, зачем мне — попусту! Силы тратить! Нет. Я завтра утром опять пойду сюда, где синий горизонт, он плавает внизу, синий горизонт. И прыгну! Наконец-то! Точно! Завтра!

— Давай, ты больше не будешь. Люди не летают. Ты думаешь, ты сможешь?

Удивляюсь, он сохранял спокойствие. Он был очень спокоен и не кричал на меня, хоть я ему здорово жить мешала. Он меня выбрал, чтобы я ему тоже мешала! Людям вечно нужно себя чем-то связать, что-то навязать себе, какой-то хомут на шею повесить, чтобы было неудобно. Им удобнее, если неудобно. Если им кто-то мешает, они многое прощают себе, несчастным. Он выбрал меня, чтобы я мешала ему жить, чтобы он многое себе мог простить. Он выспаться не мог из-за меня. Каждую ночь ворочался нервно, как будто люди должны спать — нырять глубоко-глубоко под воду, а он только ноги мочил. Удивлюсь, как он ещё... Держался! Ему нельзя было спать, вдруг пропустит, когда я встану, не обуваясь, босая, пойду. К синей пропасти. Прыгать пойду. Он ждал и не спал, чтобы пойти за мной, остановить, дёрнуть за рукав, как раз когда я скажу про себя или вслух: «Поехали!»

— Я не хочу летать, — я ему честно сказала. Я действительно не хочу. Почему все так уверены, что те, кто прыгает, мечтает именно летать? Я летать не хочу, я знаю, люди не летают. Я хочу именно прыгнуть! Падать! Я вниз хочу, туда, где синее... Если бы мне хотелось взлететь, если бы верила, что могу, зачем мне была бы пропасть? Я бы с любого холма, со ступеньки, или даже с плоской поверхности... Я бы откуда угодно! Я бы вылезла с утра из-под простыни и полетела бы сразу же! И его позвала бы с собой!

— Я хочу падать, — я ему честно сказала.

— Падать? Ещё глупее! Я едва тебя оттащил! И в который раз!

— Злишься?

— Нет, не злюсь.

— Почему? Я же тебе надоела уже, наверное. Нет?

— Не надоела. Ты интересная. Синяя. Синий чулок. Если я буду злиться, ты же от меня убежишь, я знаю же!

— Ну, да, ты правильно знаешь. Ты, хоть и не злой, и я тебя люблю, но всё равно хочу убежать.

— Ты просто глупая. И я тебе очень нужен, а то ты упадёшь и разобьёшься. Ты даже не знаешь, как я нужен тебе.

Вот, думаю, люди, люди! Придумывают себе смысл жизни! Обременяют смыслом своим другого человека! Любимого, близкого! Жестоко обременяют!

— Ты мне мешаешь жить.

— Я тебе мешаю НЕ жить!

— Ну, да, верно. Но в том жизнь для меня! НЕ ЖИТЬ! Когда я буду начинать «не жить», то есть падать буду в синюю пропасть, я жизнь и почувствую! Тогда только!

Он меня обнял за плечи и не мог ответить, что действительно думал. Что ему тогда будет плохо. Без меня — ему. И он, получается, себя любил больше, чем моё счастье, и требовал от меня жертвы.

На следующий день я встала, как всегда, только рассвет прыснул из окна. Я не обувалась и ушла. Он спал. Я шла по кривой тропинке к пропасти, по ней ходили только я и он, и я оглядывалась всё время... Не чувствовала. Я раньше всегда чувствовала, что он сзади, и преследует меня, и у меня опять ничего не получится. Я заранее чувствовала, не видя его, и готовилась, вот, дёрнет за рукав... И я всегда ускоряла шаг, чтобы поскорей глянуть в синеву.

В этот раз не ускорила. Медленно шла и осознавала медленно: его нет! Сзади — нет! Он проспал! Наконец-то проспал! Мне было и страшно, и радостно, и я медленно, медленно шла, спотыкаясь, почти сбиваясь с пути...

Ища глазами дерево... Там дерево должно быть, с корнями, которые над пропастью нависают. Красиво. Я прыгну! Я сейчас прыгну! Умру! И жить буду! Я!

Дерево! Вон! Теперь бегу. Пятки ударяются больно о твёрдую землю... Взбираюсь на холм, на котором дерево, за которым пропасть — синяя. Прыгаю! Я вниз! Хочу!

 

И лечу. В синеве, которую я внизу видела. Но я не внизу. Я лечу наверху, а пропасти нет... Я сверху смотрю, дерево — вон оно, холм — там же, а пропасти нет. Закопали? Или? Не могли! О ней никто не знал, не могли! И не успели бы, пропасть глубокая... Синяя такая... Я не боялась, желала упасть. Мне нужно теперь новую! Синюю. Полечу искать, куда мне теперь приходить по утрам. Прилетать.

Он проснулся поздно. Я видела сверху, прибежал к дереву... Он подумал, я там, внизу, и меня теперь нет. Он подумал, я пропала, упала, ушла под землю, себя обвинил. Я ему слова не скажу, чтоб мы друг другу больше не мешали!

Он под деревом сидит, плачет...

 

ДРУГИЕ ИНТЕРЕСНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

 

О.СВЕТЛОВА  «Послесловие к первому изданию “Серебряный стрелец”». Анализ творчества победителей конкурса:

Михаил АКИМОВ. «Как нам обустроить футбол». Юмористический рассказ.

Михаил АКИМОВ. «Крах Мартофана». Фантастический рассказ.

Александр КОСТЮНИН. «Совёнок». Рассказ.

ЭРМИНЕ. «Ее второе Я», рассказ.

 

Остальное — в Хронике.

 

Валерия Ноздрина

30 июня 2008

Ждем Вас в клубе:
http://www.interlit2001.com/ — Международный литературный клуб
http://www.interlit2001.com/ebooks.htm — электронные книги ИнтерЛита
http://www.interlit2001.com/bible/ — Филиал (Путеводитель по Библии).
http://www.interlit2001.com/forum/ — Форум
Отзывы на публикации сайта, зарегистрировавшись, пишите здесь.

http://www.interlit2001.com/bridge.html — Аудиомост
В избранное