Уважаемые читатели, коллеги!

Перерыв в выпуске рассылки был обусловлен сбоями в работе компьютеров. Да и другой работы за последний месяц было много. Поэтому было решено посвятить этот выпуск рассылки себе любимым. И состоит он из двух материалов - информационного сообщения о  нашем пребывании в московских библиотеках  14 января и докладу на Втором всероссийском конгрессе фольклористов, который состоялся в Москве и Подмосковье с 1 по 5 февраля. В конгрессе участвовал Сергей Прохоров, который 3 февраля зачитал нашу совместную работу "«Курянин во мгле»: фольклоризация образа писателя В.Я. Ерошенко по материалам заголовочных комплексов статей 1958–2008 гг." на секции "Литература, искусство и фольклор". Доклад вызвал интерес и длительное обсуждение. Планируется издание сборника материалов конгресса. Вашему вниманию предлагается вариант, прозвучавший на конгрессе. Для печати мы планируем его доработать, поэтому обсуждение приветствуется.

Ваши Юлия Патлань, Сергей Прохоров –

инициаторы конференции "Василий Ерошенко и его время"

1.     О сотрудничестве с московскими библиотеками

Утром 14 января мы возвратились в Москву из Обуховки, где принимали участие в юбилейных торжествах, посвященных 120-летию со дня рождения В.Я. Ерошенко.

Было решено рассказать о проведенном в Обуховке празднике сотрудникам РГБ для слепых и Библиотеки украинской литературы.

В библиотеке для слепых информация об Обуховке заинтересовала заместителя директора по научной работе Елену Захарову, а также заведующую отделом тифлобиблиографии Наталью Шапошникову, с которой мы сотрудничаем уже много лет. Мы показали сделанные в Обуховке, Незнамово и Старом Осколе фотографии. Рассказали об обновленной экспозиции музея, вновь открытом бюсте, отремонтированном некрополе семьи Ерошенко. Информация была принята с большим интересом. В настоящее время информация о конференции «Василий Ерошенко и его время» размещена на сайтах РГБС http://www.rgbs.ru/ru/std/info/ero/ и информационном портале специальных библиотек для слепых: http://www.rusblind.ru/news/515/

В Библиотеке украинской литературы нас встретил зам. директора библиотеки, член Созов писателей России и Украины, переводчик В.Г. Крикуненко. В это время библиотека готовилась к юбилейному вечеру в честь Ерошенко. Предполагалось устроить презентацию электронного дайджеста украинской печати, посвященной писателю-символисту. Поэтому наш приезд пришелся кстати. Мы передали в библиотеку сделанные нами фотографии, показали только что изданную в Старом Осколе книгу «Человек мира», посвященную Ерошенко. Рассказали о своем видении творчества писателя и тех проблем, с которыми сталкиваются ерошенковеды. Ю.Патлань прочитала стихи Ерошенко на эсперанто. Это чтение, как и другие наши выступления, было заснято на видео-камеру.

Дайджест, подготоленный библиотекой, можно увидеть в интернете по адресу: http://mosbul.ru/dig/01_2010_Eroshenko.doc

Обе библиотеки заинтересовались нашей интернет-конференцией и обещали принять в ней участие. Библиотека украинской литературы предложила добавить в число рассматриваемых тем еще одну: «Василий Ерошенко и странствующий философ Григорий Сковорода». В самом деле, вопрос представляется вполне закономерным и перспективным. К тому же сравнительный анализ творчества двух писателей-слобожан до сих пор не производился в достаточном масштабе.

Встречи в двух московских библиотеках показывают заинтересованность их руководства и читателей в изучении творчества и биографии В.Я. Ерошенко.

2.  "Курянин во мгле"

Ю.В. Патлань (Киев)

С.М. Прохоров (Коломна)

«Курянин во мгле» (1):

фольклоризация образа писателя В.Я. Ерошенко

по материалам заголовочных комплексов статей 1958–2008 гг.

Общеизвестный факт, что любая субкультура создает свою культуру. Эта культура выражается, как и любая другая, в языке, моде, легендах и суевериях...

Мы будем говорить о явлении, которое хорошо известно всем журналистам. Газетный заголовок, будучи единожды запущен в печати, существует практически всегда, совершенно не связываясь с автором. Однако, с содержанием первого произведения, аналогично поименованного, выстраиваются сложные и прочные связи, которые продолжают подпитываться всё новыми литераторами при именовании своего очередного опуса вариантом того же заголовка.

Для рассмотрения обозначенного явления мы возьмём большой цикл произведений, посвященных В.Я. Ерошенко. Нашей задачей будет исследовать, как устойчивость заголовочного комплекса отражает устойчивость самого текста, а в конечном итоге устойчивость взглядов на писателя, ту устойчивость, которая не позволяет вводить в текст новонайденные факты.

Сразу отмечу, что подобное явление касается исключительно краведения, журналистики и публицистики. В научной литературе, где заголовки тяготеют к формуле «к вопросу о...», оно в принципе невозможно. Даже тогда, когда заголовок сам по себе носит несколько публицистический, игривый, а то и заведомо провокационный характер, его литературность гасится за счет обязательного в таком случае подзаголовка, где всё и ставится на свои места, будучи объяснено с помощью научной терминологии.

Поэтому и появляются самые странные заголовки, включая и тот, что вынесен в заголовок нашего доклада.

Первыми текстами, посвященными В.Я Ерошенко были статьи В.Н. Рогова («Русский друг Лу Синя», 1958), Р.С.Белоусова («Друг  Лу Синя», 1961), Е.Ауэрбах («Судьба поэта», 1961), редакционная статья «Наш земляк – друг Лу Синя»  в газете «Белгородская правда» (1961. – 30 сент.). Мы видим, что три статьи из четырёх носят практически совпадающие заголовки, которые задают тему дружбы русского писателя с китайским классиком. Вариативность здесь минимальная. Впоследствие известны их тиражирования: А.С. Харьковский («Друг Лу Синя» – название главы в книге «Человек, увидевший мир») китаист А. Крушинский («Русский друг Лу Синя» // Парламентская газета. – 2005. – 31 марта). (2)

Как видим, варьирование этого комплекса связано с тем, чтобы подчеркнуть необычное и странное событие в биографии русского символиста. Поэтому и педалируются два имени: китайский классик и русский будто бы крестьянин-самородок, о писательстве которого, как полагают авторы, почти никто не знает. Тем самым, с точки зрения носителя субкультурной традиции, поднимается роль Ерошенко, привлекается внимание к нему со стороны профанной публики и задаётся мотив, который стабилизирован на протяжении уже более полувека: Лу Синь с его безукоризненным художественным вкусом не мог дружить с плохим писателем. Интересно, что если у Рогова он выглядит исключительно как мотив политический: Лу Синь не мог дружить с белым эмигрантом, а поэтому писатель Ерошенко должен быть издан на родине, то в последних вариациях речь идет только о художественной ценности произведений русского писателя.

Тем не менее, сенсационный подтекст заголовка остается, как и остается центральный эпизод: знакомство двух писателей, один из которых всемирно известный классик. В таких случаях неоднократно  говорится о первой учительнице эсперанто Ерошенко — А.Н. Шараповой. При этом сообщается, что она была родной сестрой Л.Н. Толстого. Заведомо вымышленный эпизод остается и продолжает переходить из статьи в статью даже тогда, когда стало ясно, что А.Н. Шарапова была свояченицей Бирюкова - секретаря великого писателя. В том же ряду стоит легенда о диспуте Ерошенко и Рабиндраната Тагора в Токио. В дальнейшем схема «самородок и классик» породила ряд клише «украинец – классик японской литературы», «наш замечательный земляк – классик», и даже вариант «слобожанский классик японской литературы» (3, 4).

Другой вариант заголовочного комплекса подчеркивает необычность жизненного пути писателя. Именно он оказался наиболее востребованным: Р.С. Белоусов («Рассказ об одной жизни» из книги «В тысячах иероглифов». М.: 1963), отсылающий к заголовку «Одна страничка в моей школьной жизни» самого Ерошенко, в свою очередь, перекликающемуся с «Историей одной души» слепоглухонемой Елены Келлер. Более конкретизировано: Кепов А.Г. Музыкант, поэт, языковед // Белгор. правда. – 1961. – 5 янв.. Он же: Музыкант, поэт, лингвист: К биографии В.Я. Ерошенко // Подъем.- 1963. – N 2. – с. 134-138. Левинсон М. Писатель, путешественник, педагог: К 75-летию со дня рождения В.Я. Ерошенко // Семья и школа. – 1964. – N 12. – с. 26. Панков А. В.Я. Ерошенко – педагог// Путь Октября. – 1970. – 17 янв. Ерошенко Василий Яковлевич – писатель, филолог, журналист, переводчик.– В кн.: Незрячие деятели науки и культуры. – Т. 1. – М., 1971. – с. 113–120. Шершнев С. Был своим среди чужих // Оскольская магнитка. – 1990. – 18 янв. Внукова Т. «Жил, путешествовал, писал» // Путь Октября. – 1994. – 27 янв.

Авторы всех этих заголовков словно стараются многократными повторениями одного смыслового комплекса «заговорить» себя, читателя и цензора. А следовательно, заставить их думать, что Ерошенко в самом деле был и музыкантом, и лингвистом, и языковедом, и филологом (обращаем внимание на использование синонимов!)... На уровне текста заголовочный комплекс «Ерошенко — лингвист» со всеми своими вариантами (цепочка: эсперантист =  (интер)лингвист – полиглот – языковед – лингвист) преображается в устойчивый мотив фантастически-большого количество языков, которыми якобы владел писатель. Их число варьируется от 12 до бесконечности. Однако, по воспоминаниям племянницы, дядя, якобы сказал ей: «Как ты знаешь немецкий, так я все знаю, а по-настоящему: эсперанто, японский, английский и немецкий» (5).

Можно предположить, что этим прокручиванием явно незаслуженных регалий, авторы работ стараются отвести внимание цензора от главной и действительной заслуги Ерошенко как писателя: он был писателем-эсперантистом и писателем-символистом. Многолетнее и внимательное изучение трудов посвященных нашему герою, позволяет нам сделать вывод, что даже приемлемый для советской цензуры термин «гуманист» шифрует неприемлемое слово «хомарано» или «хомаранист». Система кодов, которыми пользуются исследователи советского периода, ещё требует своего внимательного изучения. Однако уже сейчас можно утверждать, что субкультура ерошенковедов, преимущественно эсперантистов, породила некую защитную систему. Она помогала в свое время выжить не только исследованиям о Ерошенко, но и самим исследователям его творчества. Тем не менее, сейчас эта система условного языка продлжает выполнять лишь единственную задачу. Она отталкивает молодых исследователей от серьёзного изучения Ерошенко, ибо направляет их в русло изучения всего лишь нескольких эпизодов из жизни писателя. В то же время большая часть его жзни умышленно остается за кадром. Обратим внимание на то, что таким образом за пределы исследовательского внимания выведены, по сути, все эпизоды, связанные с его жизнью на родине с 1923 по 1952 г.  То есть остаются неизученными такие интересные явления, как причины увольнения из КУТВа и постоянных переездов писателя из города в город, невозможность его закрепиться в Москве или другом крупном городе, где у него были и друзья, и работа, действительность или выдуманность поездки на Чукотку. Не прояснены его участие в кружке «Никитинские субботники» и причины отказа советских журналов от публикаций его произведений. Неясно, были ли его переезды в Кушку или в залив Св. Лаврентия добровольными, или правы те, кто полагает, что это были завуалированные ссылки. То есть именно те эпизоды, которые важны для построения научной биографии писателя, замалчиваются, так как вместо реалий традиция субкультуры требует изучать лишь малую часть из писательской жизни, да и то в определенном ракурсе. Таким образом, субкультура, продолжает защищаться от уже несуществующей опасности. Но на то она и традиционна.

Наконец, третий тип заголовков появляется несколько позже, по мере знакомства с произведениями Ерошенко. Это заголовки-цитаты. Их количество, завидно многочисленное, сводится к нескольким строчкам, кажущимся литераторам наиболее значимыми. Прежде всего это знаменитая строчка из програмного стихотворения «Homarano»:  «Я зажег огонь в сердце» (в русском переводе, согласно требованиям рифмы, «Я зажег в своем сердце костер»), в финале которого сказано, что костер это — любовь к людям. Например: Киценко С.В. Я. Ерошенко: «Я в душе моей пламя простер» (Лит. Россия.– 1988.– № 32. – 12 авг. – с. 15).

Забавно, что вариации тут со временем становятся всё более многочисленными. Так, торжественное собрание 12 января 2010 года, посвященное 120-летию писателя, на его родине именовалось: «Я зажег в твоём сердце костёр». Следовательно, перед нами не просто вариативность, но и подмена субъекта и объекта. Одно дело, когда человек зажигает любовь к человечеству в своем сердце, совсем другое – когда в чужом.

Значимость писателя притупляется в сознании читателя тем, что советские исследователи воспользовались подсказкой самого Ерошенко и стали называть его сложнейшие символические произведения «детскими сказками» (6). Интересно, что в наше время в белгородских школах и даже детских садах разработаны мероприятия по произведениям, которые на непредвзятый взгляд ничего общего с детскими не имеют. Более того, некоторые наши коллеги заверяли нас, что никогда не стали бы читать их своим маленьким детям: слишком страшный и безысходный мир в них раскрывается.

Тем самым, Ерошенко в субкультуре отечественных журналистов, музейщиков и краеведов — это прежде всего друг Лу Синя, во вторую очередь — некий странный курьез («Малознана, ореолом нев╕домост╕ оточена постать письменника, поета, в╕чного мандр╕вника (7), пол╕глота, музиканта, незрячого есперантиста, надзвичайного гуман╕ста у вселюдському масштаб╕, нашого земляка Василя ╢рошенка, поступово поверта╓ться до сво╖х сп╕вв╕тчизник╕в.

Хто в╕н? Чому в Япон╕╖ в╕н в╕домий письменник японсько╖ л╕тератури, твори якого неодноразово перевидавались, в Кита╖ — шанована людина — друг в╕домого китайського письменника та ф╕лософа Лу С╕ня, а в Укра╖н╕ малознаний письменник-утоп╕ст або нав╕ть дивак (8)». Евгений Ковтонюк, банкир, эсперантист и президент благотворительного фонда им. В.Я. Ерошенко «Эсперо»). И лишь на периферии журналистско-краведческих сочинений о нем появляется мотив о самоценности творчества этого писателя. Отсюда любой отказ от указанной схемы воспринимается носителями субкультуры как посягательство на память о Ерошенко, попытка унижения его, или как минимум, враждебный поступок по отношению к самой этой субкультуре.

Болезненная защитная реакция субкультуры лишний раз свидетельствует о фольклорности выявленного нами явления. Несколько лет назад я говорил о том, что практически невозможно заставить носителей фольклора принять легенду, которая не имеет значения  народного ощущения.

Так, в этом старым докладе я говорил про две коломенские легенды о Марине Мнишек в Коломне и церкви Михаила Архангела, которая ушла под землю. Интересно, что если рассказ о Марине Мнишек со временем получил множество вариантов и до сих пор рассказывается, то легенда про церковь Михаила Архангела в варианте, привнесенном печатным источником, примерно года через три после публикации этого источника перестал существовать в активном фольклорном репертуаре. Наоборот, тот вариант, который нам рассказывали раньше, остался единственным.

Оказалось, что традиционный мир имеет некую внутреннюю систему защиты. В нём конституируются исключительно те легенды, инварианты которых уже укоренены в народном сознании. Те же мотивы, которые "не прописаны" в народном сознании, через короткое время удаляются.

Отсюда следует, что все "интервенции" в фольклорный репертуар оказываются удачными не более, чем это позволит их авторам действовать в рамках системы самозащиты фольклора. А она, как было показано, действует практически безошибочно.

Поэтому, если дополнение легенды выстроено так, что соответствует народному восприятию исторического события, то легенда будет меняться и передаваться уже в обновленном виде. Что же касается того случая, когда автор пишет о событии, которое никак не соотвествует народному восприятию его, то «научить» читателя новым событиям о человеке, в данном случае Ерошенко, невозможно. Ибо читатель уже и так, скорее всего, знает истину. Но он, по мере того, насколько он является носителем традиции, не принимает других данных, нежели те, которые сама эта традиция сформировала.

Дело не в том, чтобы дать читателю некие новые знания о писателе, дело в том, чтобы научить потенциального читателя свободно переходить границу между традиционным и нетрадиционным мирами со своими культурными стереотипами.

ПРИМЕЧАНИЯ: