Алёша Попович и Тугарин Змеевич

Из славного Ростова красна города
Как два ясные сокола вылётывали –
Выезжали два могучие богатыря:
Что по имени Алёшенька Попович млад
А со молодым Якимом Ивановичем.
Они ездят, богатыри, плечо о плечо,
Стремено в стремено богатырское.

Они ездили-гуляли по чисту полю,
Ничего они в чистом поле не наезживали,
Не видали они птицы перелётныя,
Не видали они зверя рыскучего.
Только в чистом поле наехали –
Лежат три дороги широкие,
Промежу тех дорог лежит горюч камень,
А на камени подпись подписана.

Взговорит Алёша Попович млад:
- А и ты, братец Яким Иванович,
В грамоте поученый человек,
Посмотри на камени подписи,
Что на камени подписано. –

И скочил Яким со добра коня,
Посмотрел на камени подписи.
Расписаны дороги широкие:
Первая дорога в Муром лежит,
Другая дорога – в Чернигов-град,
Третья – ко городу ко Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру.
Говорил тут Яким Иванович:
- А и братец Алёша Попович млад,
Которой дорогой изволишь ехать? –

Говорил ему Алёша Попович млад:
- Лучше нам ехать ко городу ко Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру. –
В те поры поворотили добрых коней
И поехали они ко городу ко Киеву.

Не доехавши они до Сафат-реки,
Становились на лугах на зелёныих:
Надо Алёше покормить добрых коней.
Расставили тут два бела шатра,
Что изволил Алёша опочив держать.
А и мало время позамешкавшись,
Молодой Яким со добра коня,
Стреноживши, в зелен луг пустил,
Сам ложился в свой шатёр опочив держать.

Прошла та ночь осенняя.
Ото сна Алёша пробуждается,
Встаёт рано-ранёшенько,
Утренней зарёй умывается,
Белою ширинкой утирается,
На восток он, Алёша, богу молится.
Молодой Яким сын Иванович
Скоро сходил по добрых коней,
А сводил он поить на Сафат-реку,
И приказал ему Алёша
Скоро седлать добрых коней.
Оседлавши он, Яким, добрых коней,
Наряжаются они ехать ко городу ко Киеву.

Пришёл тут к ним калика перехожая:
Лапотки на нём семи шелков,
Подковырены чистым серебром,
Личико унизано красным золотом,
Шуба соболиная долгополая,
Шляпа сорочинская земли греческой,
В тридцать пуд шелепуга подорожная,
В пятьдесят пуд налита свинца чебурацкого.
Говорил таковы слова:
- Гой вы еси, удалы добры молодцы!
Видел я Тугарина Змеевича:
В вышину ли он, Тугарин, трёх сажён,
Промежу плечей – косая сажень,
Промежу глаз – калёна стрела;
Конь под ним – как лютый зверь,
Из хайлища пламень пышет,
Из ушей дым столбом стоит. –

Привязался Алёша Попович млад:
- А и ты, братец калика перехожая,
Дай мне платье каличее,
Возьми моё богатырское:
Лапотки свои семи шелков,
Подковырены чистым серебром,
Личико унизано красным золотом,
Шубу свою соболиную долгополую,
Шляпу сорочинскую земли греческой,
В тридцать пуд шелепугу подорожную,
В пятьдесят пуд налиту свинца чебурацкого. –

Даёт своё платье калика Алёше Поповичу
Не отказываючи, а на себя надевал
То платье богатырское.
Скоро Алёша каликою наряжается
И взял шелепугу дорожную,
Котора была в пятьдесят пуд,
И взял в запас кинжалище булатное,
Пошёл за Сафат-реку.

Завидел тут Тугарин Змеевич млад,
Заревел зычным голосом –
Продрогнула дубровушка зелёная,
Алёша Попович едва жив идёт.

Говорил тут Тугарин Змеевич млад:
- Гой еси, калика перехожая!
А где ты слыхал и где видал
Про молодца Алёшу Поповича?
А и я бы Алёшу копьём заколол,
Копьём заколол и огнём спалил. –

Говорил тут Алёша каликою:
- Ай ты гой еси, Тугарин Змеевич млад!
Подъезжай поближе ко мне –
Не слышу я, что ты говоришь. –

И подъезжал к нему Тугарин Змеевич млад.
Сверстался Алёша Попович млад
Против Тугарина Змеевича,
Хлестнул его шелепугою по буйной голове,
Расшиб ему буйну голову,
И упал Тугарин на сыру землю.
Скочил ему Алёша на чёрну грудь.
В те поры взмолился Тугарин Змеевич млад:
- Гой еси ты, калика перехожая!
Не ты ли Алёша Попович млад?
Только ты – Алёша Попович млад,
Сем побратуемся с тобой. –

В те поры Алёша врагу не веровал.
Платье с него снимал цветное
На сто тысячей и всё платье на себя надевал.
Садился на его добра коня
И поехал к своим белым шатрам.

В те поры увидели Яким Иванович
И калика перехожая,
Испугалися его, сели на добрых коней,
Побежали ко городу Ростову.
И настигает их Алёша Попович млад.
Обернётся Яким Иванович –
Он выдёргивал палицу боёвую в тридцать пуд,
Бросил назад себя:
Показалося ему, что Тугарин Змеевич млад,
И угодил в груди белые Алёши Поповича,
Сшиб из седелечка черкасского,
И упал он на сыру землю.

В те поры Яким Иванович
Скочил с коня доброго, сел на грудь ему,
Хочет пороть груди белые –
И увидел на нём золот чуден крест,
Сам заплакал, говорил калике перехожему:
- По грехам надо мною, Якимом, учинилося,
Что убил своего братца родимого! –

И стали его оба трясти и качать
И потом подали ему питья заморского –
От того он здрав стал.

Стали они говорить и между собою платье менять:
Калика своё платье надевал каличее,
А Алёша своё богатырское,
Сели они на добрых коней
И поехали все ко городу ко Киеву,
Ко ласковому князю Владимиру.

А и будут они в городе Киеве
На княженецком дворе,
Скочили со добрых коней,
Привязали к дубовым столбам,
Пошли во светлы гридни,
Молятся спасову образу
И бьют челом, поклоняются
Князю Владимиру и княгине Апраксеевне
И на все четыре стороны.

Говорил им ласковый Владимир-князь:
- Гой вы еси, добры молодцы!
Скажитеся, как вас по имени зовут –
А по имени вам можно место дать,
По изотчеству можно пожаловать. –

Говорит тут Алёша Попович млад:
- Меня, осударь, зовут Алёшею Поповичем,
Из города Ростова, старого попа соборного. –

В те поры Владимир-князь обрадовался,
Говорил таковы слова:
- Гой еси, Алёша Попович млад!
По отечеству садися в большое место, в передний уголок,
В другое место богатырское,
В дубову скамью против меня,
В третье место, куда сам захошь. –

Не садился Алёша в место большее
И не садился в дубову скамью –
Сел он со своими товарищами на палатный брус.

Мало время позамешкавши,
Несут Тугарина Змеевича
На той доске красна золота
Двенадцать могучих богатырей,
Сажали в место большее,
И подле него сидела княгиня Апраксеевна.
Тут повары были догадливы –
Понесли яства сахарные и питья медвяные,
А питья всё заморские,
Стали пить-есть, прохлаждатися.

А Тугарин Змеевич нечестно хлеба ест,
По целой ковриге за щеку мечет –
Те ковриги монастырские,
И нечестно Тугарин питья пьёт –
По целой чаше охлёстывает,
Котора чаша в полтретья ведра.

И говорит в те поры Алёша Попович млад:
- Гой еси ты, ласковый осударь Владимир-князь!
Что у тебя за болван пришёл?
Что за дурак неотёсанный?
Нечестно у князя за столом сидит,
Княгиню он, собака, целует в уста сахарные,
Тебе, князю, насмехается.
А у моего сударя-батюшки
Была собачища старая,
Насилу по подстолью таскалася,
И костью та собака подавилася –
Взял её за хвост, под гору махнул.
От меня Тугарину то же будет. –
Тугарин почернел, как осенняя ночь.
Алёша Попович стал как светел месяц.

И опять в те поры повары были догадливы –
Носят яства сахарные и принесли лебедушку белую.
И ту рушала княгиня лебедь белую,
Обрезала рученьку левую,
Завернула ракавцём, под стол опустила,
Говорила таковы слова:
- Гой еси вы, княгини-боярыни!
Либо мне резать лебедь белую,
Либо смотреть на мил живот,
На молода Тугарина Змеевича! –
Он, взявши, Тугарин, лебедь белую,
Всю вдруг проглотил,
Ещё ту ковригу монастырскую.

Говорит Алёша на палатном брусу:
- Гой еси, ласковый осударь Владимир-князь!
Что у тебя за болван сидит?
Что за дурак неотёсанный?
Нечестно за столом сидит,
Нечестно хлеба с солью ест –
По целой ковриге за щеку мечет
И целую лебедушку вдруг проглотил.
У моего сударя-батюшки,
Фёдора, попа ростовского,
Была коровища старая,
Насилу по двору таскалася,
Забилася на поварню к поварам,
Выпила чан браги пресныя,
От того она лопнула.
Взял за хвост, под гору махнул,
От меня Тугарину то же будет. –

Тугарин потемнел, как осенняя ночь,
Выдернул кинжалище булатное,
Бросил в Алёшу Поповича.
Алёша на то-то вёрток был,
Не мог Тугарин попасть в него.
Подхватил кинжалище Яким Иванович,
Говорил Алёше Поповичу:
- Сам ли бросаешь в него или мне велишь?

- Нет, я сам не бросаю и тебе не велю!
Заутра с ним переведаюсь.
Бьюсь я с ним о велик заклад –
Не о ста рублях, не о тысяче,
А бьюсь о своей буйной голове. –

В те поры князья и бояра
Скочили на резвы ноги
И все за Тугарина поруки держат:
Князья кладут по сто рублей,
Бояре по пятьдесят, крестьяне по пяти рублей;
Тут же случилися гости купеческие –
Три корабля свои подписывают
Под Тугарина Змеевича,
Всякие товары заморские,
Которы стоят на быстром Днепре.
А за Алёшу подписывал владыка черниговский.

В те поры Тугарин взвился и вон ушёл,
Садился на своего добра коня,
Поднялся на бумажных крыльях по поднебесью летать.
Скочила княгиня Апраксеевна на резвы ноги,
Стала пенять Алёше Поповичу:
- Деревенщина ты, засельщина!
Не дал посидеть другу милому! –

В те поры Алёша не слушался,
Взвился с товарищем и вон пошёл,
Садились на добрых коней,
Поехали ко Сафат-реке,
Поставили белы шатры,
Стали опочив держать,
Коней отпустили в зелены луга.

Тут Алёша всю ночь не спал,
Молился богу со слезами:
- Создай, боже, тучу грозную,
А и тучу-то с градом-дождя. –

Алёшины молитвы доходчивы –
Даёт господь бог тучу с градом-дождя.
Замочило Тугарина крылья бумажные,
Падает Тугарин, как собака, на сыру землю.
Приходил Яким Иванович,
Сказал Алёше Поповичу,
Что видел Тугарина на сырой земле.
И скоро Алёша наряжается,
Садился на добра коня,
Взял одну сабельку острую
И поехал к Тугарину Змеевичу.

Увидел Тугарин Змеевич Алёшу Поповича,
Заревел зычным голосом:
- Гой еси, Алёша Попович млад!
Хошь ли, я тебя огнём спалю,
Хошь ли, Алёша, конём стопчу,
Али тебя, Алёша, копьём заколю? –

Говорил ему Алёша Попович млад:
- Гой ты еси, Тугарин Змеевич млад.
Бился ты со мной о велик заклад
Биться-драться един на един,
А за тобою ноне силы – сметы нет. –

Оглянется Тугарин назад себя –
В те поры Алёша подскочил, ему голову срубил.
И пала голова на сыру землю, как пивной котёл.

Алеша скочил со добра коня
И проколол уши у головы Тугарина Змеевича,
И привязал к добру коню,
И привёз в Киев-град на княженецкий двор,
Бросил среди двора княженецкого.

И увидел Алёшу Владимир-князь,
Повёл во светлы гридни,
Сажал за убраны столы;
Тут для Алёши и стол пошёл.

Сколько время покушавши,
Говорил Владимир-князь:
- Гой еси, Алёша Попович млад!
Час ты мне свет дал.
Пожалуй, ты живи в Киеве,
Служи мне, князю Владимиру,
Долюби тебя пожалую. –

В те поры Алёша Попович млад князя не ослушался,
Стал служить верой и правдою.
А княгиня говорила Алёше Поповичу:
- Деревенщина ты, засельщина!
Разлучил меня с другом милыим,
С молодым Змеем Тугаретином!.. –

То старина, то и деяние.

( былина взята из сборника ХVIII века «Древние российские стихотворения, собранные Киришею Даниловым», №20 )

Если Вам понравился данный выпуск, можете переслать его Вашим знакомым и друзьям.

Новости "Колеса"

• Теперь журнал «Колесо» выплачивает гонорар более удобным для, Вас способом: посредством систем электронных платежей Yandex-деньги и Webmoney. Побробности на странице « Авторам и читателям ».
  А также, Автор может выразить отдельное согласие на возможную публикацию своих произведений в Литературной газете "ЁЖ" . Решение о таковой публикации принимается редакцией газеты "ЁЖ".

       Редакция журнала «Колесо» приглашает авторов и просто творческих людей к общению, сотрудничеству и продвижению настоящего искусства.