Глаз к сиянью такому ещё не привык…
Зной густой, золотой и тягучий, как мёд…
А за домом, в саду,
пробегает арык,
как живой человек,
говорит и поёт.
Он струится, как будто в ущелье
зажат,
меж забором и каменной пёстрой стеной.
Распахнётся калитка…
Лучи задрожат…
Засмуглеет рука…
Брызнет звон жестяной.
С мягким бульканьем вглубь окунётся кувшин,
И опять тишина.
Он один ни на миг
не стихает, сбегая с далёких вершин,
торопливый арык,
говорливый арык…
В нём вода холодна и молочно-бела,
и, как лента из шёлка, упруга в горсти…
С первой встречи я сердце ему отдала.
Пели птицы в саду:
"Не спеши, погости".
Счастье ходит со мной по дороге любой…
А покой…
А покоя не будет нигде.
В час, когда занимался рассвет голубой,
я пришла попрощаться к ханларской воде.
Даниил Андреев
Лиурна
Перекрываемый тенями влажными,
Затон укромный
Успел мелькнуть…
К водице милой!
Бегом по пляжику –
Стать в струи тёмные,
В воде по грудь.
Шуршат ракиты прохладным голосом,
Обняв воскрылиями
Водоём,
Весь убелённый цветами лотосов:
Речными лилиями
Их мы зовём.
И, прикасаясь к цветку ресницами,
Вдыхая дух его,
Закрыв глаза,
Внимать, как птицы смеются с птицами
И кружит дугами
Стрекоза.
Сквозь пенье, шелест и благовоние,
Вдруг заструившись
В сознанье, в кровь,
Другие звуки
Иной гармонии
Тогда послышатся
Вновь и вновь.
Мгновенья новые такого счастия,
Блуждая далями,
Найду ли где,
Как свет вливающегося сопричастия
Со стихиалями
В живой воде?
И не забуду я в иные, бурные
Года печали,
В атомный век,
Что дивный мир тот зовут Лиурною, –
Мир стихиалей
Озёр и рек.