Опять утрами – лучезарный иней
на грядках, на перилах, на траве.
Оцепененье.
Воздух дымно-синий.
Ни ласточки, ни тучки в синеве.
Сияющая обнаженность рощи,
лиловых листьев плотные пласты.
Наверно, нет
пронзительнее, проще
и одухотворённей красоты.
Всё чаще думается мне с тоскою,
что впереди не так уж много дней.
Я прежде не любила Подмосковья.
Кого винить мне
в бедности моей?
А это всё существовало. Было.
Лес. Первый иней. Талая вода.
Шёл дождь.
Шиповник цвёл.
Метель трубила.
…Я и тебя когда-то не любила.
Где я была?
Кто я была тогда?
Борис Пастернак
Всё сбылось
Дороги превратились в кашу.
Я пробираюсь в стороне.
Я с глиной лёд, как тесто, квашу,
Плетусь по жидкой размазне.
Крикливо пролетает сойка
Пустующим березняком.
Как неготовая постройка,
Он высится порожняком.
Я вижу сквозь его пролёты
Всю будущую жизнь насквозь.
Всё до мельчайшей доли сотой
В ней оправдалось и сбылось.
Я в лес вхожу, и мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Среди размокшего суглинка,
Где обнажился голый грунт,
Щебечет птичка под сурдинку
С пробелом в несколько секунд.
Как музыкальную шкатулку,
Её подслушивает лес,
Подхватывает голос гулко
И долго ждёт, чтоб звук исчез.
Тогда я слышу, как верст за пять,
У дальних землемерных вех
Хрустят шаги, с деревьев капит
И шлёпается снег со стрех.
1958
Давид Самойлов
Апрель
Словно красавица, неприбранная, заспанная,
Закинув голову, забросив косы за спину,
Глядит апрель на птичий перелёт
Глазами синими, как небо и как лёд.
Ещё земля огромными глотками
Пьёт талый снег у мельничных запруд,
Как ходоки с большими кадыками
Холодный квас перед дорогой пьют.
И вся земля – ходок перед дорогой –
Вдыхает запах далей и полей,
Прощаяся с хозяйкой-недотрогой,
Следящей за полётом журавлей.