Когда вдали угаснет свет дневной
И в чёрной мгле, склоняющейся к хатам,
Всё небо заиграет надо мной,
Как колоссальный движущийся атом, –
В который раз томит меня мечта,
Что где-то там, в другом углу вселенной,
Такой же сад, и та же темнота,
И те же звёзды в красоте нетленной.
И может быть, какой-нибудь поэт
Стоит в саду и думает с тоскою,
Зачем его я на исходе лет
Своей мечтой туманной беспокою.
1948
Даниил Андреев
Обсерватория. Туманность Андромеды
Перед взором Стожар –
бестелесным, безгневным, безбурным –
Даже смертный конец
не осудишь и не укоришь…
Фомальгаутом дрожа,
золотясь желтоватым Сатурном,
Ночь горящий венец
вознесла над уступами крыш.
Время – звучный гигант,
нисходящий с вершин Зодиака, –
В строй сосчитанных квант
преломляется кварцем часов,
Чтобы дробно, как пульс,
лампы Круглого Зала из мрака
Наплывали на пульт
чередой световых островов.
С мягким шорохом свод
и рефрактор плывут на шарнирах,
Неотступно следя
в глухо-чёрных пространствах звезду:
Будто слышится ход
струнным звоном звучащего мира,
Будто мерно гудят
колесницы по чёрному льду.
Это – рокот орбит,
что скользят, тишины не затронув;
Это – гул цефеид,
меж созвездий летящих в карьер;
То – на дне вещества
несмолкающий свист электронов,
Невместимый в слова,
но вмещаемый в строгий промер.
И навстречу встаёт,
как виденье в магическом круге,
Воплощённый полёт –
ослепительнейшая мечта –
Золотая спираль
за кольцом галактической вьюги,
Будто райская даль –
белым заревом вся залита.
Будто стал веществом –
белым сердцем в её средоточье –
Лицезримым Добром –
сам творящий материю Свет;
Будто сорван покров,
и, немея, ты видишь воочью
Созиданье миров,
и созвездий, и солнц, и планет.
Вот он, явный трансмиф,
глубочайшая правда творенья!
Совершенный зенит,
довременных глубин синева!..
И, дыханье стеснив,
дрожь безмолвного благоговенья
Жар души холодит
у отверзтых ворот Божества.