Мой бедный, мой далёкий друг!
Пойми, хоть в час тоски бессонной,
Таинственно и неуклонно
Снедающий меня недуг…
Зачем в моей стеснённой груди
Так много боли и тоски?
И так ненужны маяки,
И так давно постыли люди,
Уныло ждущие Христа…
Лишь дьявола они находят…
Их лишь к отчаянью приводят
Извечно лгущие уста…
Все, кто намеренно щадит,
Кто без желанья ранит больно…
Иль – порываний нам довольно,
И лишь недуг – надёжный щит?
1912
Варлам Шаламов
Розовый ландыш
Не над гробами ли святых
Поставлен в изголовье
Живой букет цветов витых,
Смочённых чистой кровью.
Прогнулся лаковый листок,
Отяжелён росою.
Открыл тончайший завиток
Со всей его красою.
И видны робость и испуг
Цветка в земном поклоне,
В дрожанье ландышевых рук,
Ребяческих ладоней.
Но этот розовый комок
В тряпье бледно-зелёном
Назавтра вырастет в цветок,
Пожаром опалённый.
И, как кровавая слеза,
Как Макбета виденье,
Он нам бросается в глаза,
Приводит нас в смятенье.
Он глазом, кровью налитым,
Глядит в лицо заката,
И мы бледнеем перед ним
И в чём-то виноваты.
Как будто жили мы не так,
Не те читали книги.
И лишь в кладбищенских цветах
Мы истину постигли.
И мы целуем лепестки
И кое в чём клянёмся.
Нам скажут: что за пустяки, –
Мы молча улыбнёмся.
Я слышу, как растёт трава,
Слежу цветка рожденье.
И, чувство превратив в слова,
Сложу стихотворенье.
Картина та нерукотворна,
Хоть пляшет кисть по ней проворно.
Она с нездешнего крыла
На землю сброшена была.
Её крутили на мольберте
В ночи хохочущие черти.
По ней разлит небесный свет.
На ней бесовский чёрен след.
Художник луч рисует горний,
А кисть всё злей и непокорней.
Не мучься, молодость губя.
Её допишут без тебя
Господь перстом, копытом леший.
Вставь в рамку, да на стенку вешай.