Друзья, друзья! Быть может, скоро –
И не во сне, а наяву –
Я нить пустого разговора
Для всех нежданно оборву
И, повинуясь только звуку
Души, запевшей, как смычок,
Вдруг подниму на воздух руку,
И затрепещет в ней цветок,
И я увижу и открою
Цветочный мир, цветочный путь, –
О, если бы и вы со мною
Могли туда перешагнуть!
1921
Георгий Адамович
Чрез миллионы лет – о, хоть в эфирных волнах! –
Хоть раз – о, это всё равно! –
Померкшие черты среди теней безмолвных
Узнать мне будет суждено.
И как мне хочется – о, хоть бессильной тенью! –
Без упоения и мук,
Хоть только бы прильнуть – о, только к отраженью! –
Твоих давно истлевших рук.
И чтоб над всем, что здесь не понял ум беспечный,
Там разгорелся наконец
Огромный и простой, торжественный и вечный
Свет от слиянья двух сердец.
Осип Мандельштам
Ласточка
Я слово позабыл, что я хотел сказать.
Слепая ласточка в чертог теней вернётся,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть.
В беспамятстве ночная песнь поётся.
Не слышно птиц. Бессмертник не цветёт,
Прозрачны гривы табуна ночного.
В сухой реке пустой челнок плывёт,
Среди кузнечиков беспамятствует слово.
И медленно растёт как бы шатер иль храм,
То вдруг прокинется безумной Антигоной,
То мёртвой ласточкой бросается к ногам
С стигийской нежностью и веткою зелёной.
О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд,
И выпуклую радость узнаванья.
Я так боюсь рыданья Аонид,
Тумана, звона и зиянья.
А смертным власть дана любить и узнавать,
Для них и звук в персты прольётся,
Но я забыл, что я хочу сказать,
И мысль бесплотная в чертог теней вернётся.
Всё не о том прозрачная твердит,
Всё ласточка, подружка, Антигона…
А на губах, как чёрный лёд, горит
Стигийского воспоминанье звона.