(C)НЕГ@ЗЕТА № 21

февраль 2002

10 -13 февраля, на трех площадках Новосибирска (в Новосибирской картинной галерее,
НГУ и Бункере) при поддержке Фонда им. Кондратюка прошел Второй Новосибирский
поэтический мини-фест.
Участвовали новосибирские поэты:
Владимир Светлосанов, Игорь Лощилов, Станислав Михайлов, Юлия Пивоварова, Андрей
Щетников, Сергей Самойленко.
Гостями фестиваля были: Стелла Даффи и Майкл Гейл (Великобритания), Санджар Янышев,
лауреат премии "Триумф", Алексей Костюков - прозаик и поэт (Москва), Игорь Давлетшин,
Наталья Останина, Алексей Гамзов (Кемерово).

Предлагаю читателям экспресс-интервью с участником мини-фестиваля, редактором
нового новосибирского литературного журнала Андреем Щетниковым.

- Андрей, расскажите вкратце о издании (формат, объем, тираж).
- Наш литературный журнал называется "Кто здесь?" Нулевой номер
вышел объёмом 160 стр. книжного формата (А5); тираж - 500 экз.
Его издателем является Вадим Прусаков. Нулевой
номер отпечатан на ризографе; обложка и цветные вкладки выполнены
офсетом; с первого номера предполагается "внутренность" также
печатать офсетом. Что касается места и способа распространения, с
этим пока имеется некоторая неопределённость.
Номер распространяется по цене 40 руб.

- Редакционный портфель журнала открыт для пополнений,
  или это определенный круг избранных?
- Что касается возможности участия авторов, не знакомых с
редактором - отчего бы и нет, пусть присылают материалы. Гонорар
мы пока не платим; автор получает от издателя 1 авторский
экземпляр.

- Каким образом авторы могут связаться с редакцией?
- Есть электронные адреса и телефоны.
РЕДАКЦИЯ:
Андрей Щетников - schetnikov@ngs.ru, 37-70-51 (д).
В качестве постоянного почтового адреса я использую следующий:
630091, Новосибирск, ул. Мичурина 37а-54.
Если ожидаете ответа - прилагайте конверт с обратным адресом

- Работаете ли Вы с рукописями или только с электронными текстами?
- Ознакомиться можем и с рукописью. Но для публикации мы просим
автора предоставить электронный вариант текста. Издание для нас
не является коммерческим, и мы не имеем возможности (и не видим
смысла) нанять машинистку. Я полагаю, что в наше время найти
компьютер и набрать свой текст совсем не сложно.

- Достаточно представительное издание должно быть, судя по его объему и
цене. Не могли бы вы обозначить состав опубликованных авторов?
- Вот содержание нулевого номера:
========================================
Владимир Костин (Томск) - "Не купайся у набережной". Рассказ.
Владимир Назанский (Новосибирск) - "Номады". Повесть (начало).
Сергей Тиханов (Новосибирск) - "Ещё одна осень"
Евгений Минияров (Новосибирск) - "Рассказ"
Михаил Богатырёв (Париж) - "Чужие вещи (дневник нищего)"
Андрей Конст (Новосибирск) - "Молодые пердуны" (рассказ).
Вилен Барский (Дортмунд) - "Чистая совесть" (пьеса);
                           "Маленькие трагедии".
========================================
СТИХИ
Хорхе Луис Борхес (1899-1986) (в переводах Андрея Щетникова).
Игорь Давлетшин (Кемерово).
Виктор Iванов (Новосибирск).
Давид Паташинский (Арканзас).
Александр Попов (Новосибирск).
Сергей Самойленко (Новосибирск).
========================================
Игорь Лощилов (Новосибирск) –
"Обратимая поэзия и "Опыты пО..." Борису Гринбергу"
Борис Гринберг (Новосибирск) - из книги "Опыты пО"
Сергей Бирюков (Тамбов) - "Искусство палиндромической поэзии"
========================================
Анна Чудецкая "Графика как таковая"

- Как найти журнал заинтересованному читателю в Новосибирске?
- Пока что для приобретения журнала надо обращаться лично ко мне
(см. телефон). Издатель до весны уехал в Ужгород, и организацией
реализации в данный момент у нас некому заниматься.
Когда выйдет первый номер, он будет сдан на реализацию в ряд
книготорговых точек.

- Высылаете ли его по России наложенным платежом?
- Да, высылаем. Это стоит 40 руб. + стоимость доставки. Гораздо
выгоднее заказывать несколько экземпляров сразу, потому что
стоимость доставки на 1 экз. становится существенно меньше.

- Какова стратегия наполнения журнала?
- Треть это проза, треть – поэзия и последняя часть – эссе, публицистика, критика.
По географии примерно такой же подход: треть авторы Новосибирска, треть – СНГ
и остальное – весь мир.

- Насколько успешно формируется редакционный портфель? Не станет ли стартовый
номер последним?
- Уже полностью сверстан 1 номер, второй – на 70%, третий – наполнен материалом
наполовину. Думаю, с этой стороны проблем не возникнет.

Пожелаем удачи новому изданию, которое не только приятно держать в руках, но
и любопытно по своему содержанию.

ПИСЬМА ЧУДОВИЩА

1.
Ты, как жеребенок,
губами жуешь мое ухо,
и я улыбаюсь,
от страха зажмурив глаза:
«А хватит ли духа?..»
И в горле – до колкости сухо.
Но вечности стоят
в объятьях твоих полчаса.

Твой запах пьянит,
как заложника мысль о побеге.
И я не трезвей
утонувшего в пиве жука.
Озимое сердце,
оттаяв, пускает побеги…
Вот истина Божья –
как собственный локоть, близка, -
но я не хочу
отделения зерен от плевел,
я вовсе не Тот,
Кто перстом рисовал на песке.

…Темно.
И так тихо,
что слышно, как падает пепел
с твоей сигареты,
дрожащей в шершавой руке.

2.
За нашими окнами слышатся взрывы и выстрелы.
С черемух и яблонь летит, осыпается цвет.
И солнечный свет серебрит твои волосы искрами,
Как - будто ни страха, ни смерти, ни времени – нет.
Земля же – желта от бесчисленных брызг одуванчиков,
И в окна, раскрытые настежь, летят комары,
Звеня голосами еще не испорченных мальчиков
Над нашей постелью, измятой в азарте игры…
Наверное, птиц беспокоит стрельба бесконечная,
Наверно, мешает в их гнездах растить им птенцов.
Мы, люди, - привычные: войны – явление вечное…
Да и до того ль нам  сегодня, в конце - то концов.
А вот комары – это да, не заметить попробуй их.
Садятся и пьют твою сладкую теплую кровь.
Но я их, мерзавцев, в полете ладонями хлопаю,
Из жадных раздувшихся брюшек спасая любовь.
За нашими окнами нежно – зеленое, майское
Шуршит, шелестит, набирается жизненных сил.
…У нас их – полно. Мы любовью с тобой занимаемся,
И, как полагается, счастливы в этой связи.


3.
Когда твоя женщина спит
Под теплым цветным одеялом,
И ротик ее приоткрыт,
И ты понимаешь, как мало
Действительно нужно тебе,
Чтоб жизнь не казалась ошибкой –
Пушинки на верхней губе,
Чуть тронутой сонной улыбкой, -
Ты, возле кровати забыв
Бокал с остывающим чаем
И двери бесшумно прикрыв,
Ложишься и свет выключаешь.

А в сердце неспящем – светло,
Оно истекает стихами.
Ты чувствуешь рядом тепло
И слышишь родное дыханье.
…И что это, если не быт?
Но, Боже, как это не мало –
Когда твоя женщина спит
С тобой под одним одеялом!

4.
То-ли ветер полощет забытое кем-то белье
На веревке, натянутой между реальным и мнимым,
То-ли крыльями хлопает бешеное воронье
Над уснувшим в траве придорожной седым пилигримом.

Я не знаю дорог, чтоб к тебе не вели на порог.
Я не знаю ветров, не ужившихся в нотной тетради.
Если это – порок, за него да простит меня Бог.
Ты ж – люби, Бога ради.

5.
Если бы я
опять могла плакать,
как некогда в детстве,
я бы могла оставаться живой,
жить по соседству.
Но я теперь плачу
только от музыки или стихов.
Катарсис – это эстетство.
А вой,
что давит меня изнутри,
не умея прорваться наружу, -
он просто раздавит мне душу,
смешав ее с грязной травой…

И вот я смотрю на дырявый мир
через сито из конского волоса.
У меня больше нет голоса.
Или есть,
но он – твой.

6.
Ты сидишь на кровати,
как Будда,
как маленький Будда,
как Будда с гитарой.
Я, как все, стану старой
потом, а покуда,
а пока ты играешь…
Ты же все понимаешь –
я, как все, больше не буду
когда-нибудь. Неизбежно.
Мне страшно, конечно…
Хотя – уже меньше:
глаза всех тех женщин,
кого я когда-то любила,
глядят на меня из-под одной челки,
принадлежащей некой упрямой девчонке,
меня называющей «милой»
и еще – «чудовищем»,
за то, что ее – приручила
так, как никто еще…
Глаза всех тех женщин,
кого никогда не забуду,
глядят на меня, занавешены
светлою прядкой.
Ты сидишь на кровати,
как Будда,
как маленький Будда,
как Будда с тетрадкой.

Неумение понять, что каждый
принадлежит только себе,
объясняется нежеланием
мириться со своим одиночеством.
Когда чего-то искренне хочется,
можно просто забыть о судьбе
и не верить в пророчества,
даже,
если речь в них совсем не о том.
Ты – та же,
что и прежде, что будешь потом.
А как же!
Ведь когда что-то хочешь забыть,
забивая дверь в свое прошлое
крест-накрест прелыми досками –
то ночами грызешь свои простыни,
чтобы только во сне не завыть
дворняжкой, хозяином брошенной.
Как быть?

Стремительность темпов сближения
вызывает в душе раздражение
каждой струны,
считавшейся напрочь расстроенной,
но нашей вины,
а тем паче заслуги, что жизнь так устроена, -
нет…

А ты – ты сидишь на кровати,
как бронзовый Будда.
…Как маленький Будда,
уже не умеющий плакать.

Елена Сыромятникова
*****************************

БРОБ ДУВИОН - БОРЕЦ С ВАМПИРАМИ
 (повесть-мозаика)

ОШИБКА ВАМПИРА

 Знакомство наше не было случайным - случайностям нет места на этом свете, управляемом
неведомыми людям законами, незнание которых и заставляет  их делать вывод о том,
что нечто происходящее - случайно. А нас так тем более тянуло друг к другу -
вы же знаете, есть такие моменты, подобные любви с  первого взгляда, когда человека
неудержимо тянет к себе подобному - безразлично, мужчина это или женщина. Просто
привлекает, приманивает к себе весь  этот комплекс ощущений - внешний вид, манера
держаться, жесты, слова, запах: Одна, казалось бы, незначительная фраза, брошенная
вскользь, в пустоту,  заставляет пристальнее всмотреться в человека и сразу же
понять и принять его. Есть люди, к которым сразу чувствуешь симпатию - особенно
если они всегда стремятся вызвать ее.
 Нечто подобное произошло с нами у книжного развала - коробейники как раз вывезли
новый товар. Не помню, кто первый сказал эту волшебную, сразу  установившую между
нами незримую связь фразу, не помню саму фразу - все это сразу же ушло и забылось.
Мы шли и разговаривали как уже много-много  лет.
 Он купил Хичкока - знаете, эти дешевые "олитературивания" фильмов, я - Азимова.
 Мы шли по улице и беседовали, споря - каждый защищал свое: я - фантастику, он
- литературу ужасов, но говорить было необыкновенно интересно, ведь  главное
было не в содержании беседы, а в ней самой.
 - Фантастика - это тип литературы, вся литература делится на реалистическую
и фантастическую, - рассуждал я.
 - И литературу ужасов, - вклинился он.
 - Фантастика бывает историческая, современная, сказочная, научнотехническая:
даже документальная.
 - То же можно сказать и о литературе ужасов - действие может происходить в прошлом,
настоящем.
 - Ты имеешь в виду уголовную хронику? Но это же не литература! И потом - ты
не продолжил: в будущем. У литературы ужасов нет будущего - она его  никогда
не описывала. Те ужасы, что построены на фантастическом сюжете - всего-навсего
плохая фантастика. Ужасы - они ведь от неясных страхов  подсознания, оставшихся
с тех времен, когда человек был еще неразвитым, пользовался каменным рубилом
и всего боялся.
 - Не совсем. Чего ему было бояться, если в руке - рубило? Страх возникает, когда
мозг уже развит до определенной степени, когда способен ощущать  тот потусторонний
мир, что находится совсем рядом с нашим, и иногда с ним взаимодействует.
 - Параллельный мир? Значит, это - фантастика. Что и требовалось доказать: фантастика
настолько широка, что включает в себя и литературу ужасов.
 - Многие фантасты писали ужасы, - согласился он. - Если хочешь зайдем ко мне,
я дам тебе книгу.
 Квартира его была обставлена необычно - сразу же в прихожей, словно пародируя
Ильфа и Петрова, стоял скелет - очевидно, купленный в магазине  учебных пособий,
хотя скорее всего - в комиссионке: уж очень он был старый и желтый. Под потолком,
расправив крылья, висело чучело летучей мыши. На  шкафу, нахохлившись, сидел
филин - наверное, тоже чучело, а с засохшего ствола дерева, прикрепленного к
стене и образующего с ней нечто вроде диорамы  дремучего леса, по которому цепочкой
шли с горящими глазами волки - фотообои были на редкость реалистичны, - свешивалась
змея. Угол комнаты был  затянут сеткой паутины, в центре которой сидел огромный
черный мохнатый паук с белым крестом на спине.
 Основное место в комнате занимали книжные полки, имитированные под гнилое дерево,
поросшее мхом и лишайниками. Корешки книг пестрели  кладбищенскими атрибутами
и словами, взятыми из "Антологии нечистой силы" - с незначительными добавлениями
общеупотребительных слов.
 - Тебе нравится бояться? - спросил я.
 - Меня больше интересует теория страха, - ответил он. - Чего люди боятся.
 - Мне казалось, что страшное интересует лишь в определенном возрасте, - попытался
уколоть я его.
 - Я раньше тоже только фантастику читал, - парировал он.
 Вдруг погас свет.
 - Авария, - пробормотал он. - Подожди, я зажгу свечу, - и удалился на кухню.
В темноте комнаты светились парные точки: глаза филина на шкафу,  глаза змеи
на дереве и глаза волков на картине.
 - Мне нравится сидеть вот так, - в трепещущем пламени свечи он выглядел как-то
мрачно, - в полумраке, когда углы полны неясными тенями и  неизвестно, что может
выползти оттуда.
 Я пожал плечами.
 - Ты боишься темноты?
 Он чуть помедлил с ответом.
 - Нет, не боюсь: Но мне становится так странно, будто я - уже не я, а какое-то
иное существо. Не человек, - он замолчал.
 - Знаешь, мне тоже иногда так кажется. По-моему, это от неудовлетворенности
реальностью - хочется уйти в какой-то иной мир, пусть даже  выдуманный. Мне -
в мир фантастики, тебе - в мир вампиров.
 - Зачем мне уходить в мир вампиров, когда я пришел оттуда? - глухим голосом
произнес он и встал, нависая надо мной и меняясь самым  устрашающим образом:
зловещая ухмылка исказила его губы, в глазах появился красноватый блеск - или
то было отражением пламени свечи? - Ты  думаешь, я позвал тебя, чтобы поспорить
о литературе? - он монотонно засмеялся. - Я хочу съесть тебя! - И он протянул
ко мне левую руку, на которой уже  образовались когти, острые и кривые.
 - Бытие определяет сознание, - пробормотал я, откидываясь на спинку кресла.
Или наоборот? Был ли он вампиром на самом деле, или же превратился  в него, начитавшись
всего этого?
 - Мы живем уже тысячи лет и всегда одерживаем над вами победу, - дикция его
немного ухудшилась из-за выраставших изо рта острых клыков, -  жалкие людишки!
 - Выбирай выражения, - поостерег его я, - шепелявишь. Поменьше шипящих!
 Но я не успел вскочить с кресла - если бы не захотел, конечно. Испускал ли он
какие-либо парализующие волны, или же надеялся только на свою быструю -  не скрою,
очень быструю - реакцию, - но я ничего не чувствовал. Просто остался сидеть,
пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Нет ли во мне  какой-то жертвенности?
Или же правы те, кто утверждает, что в человеке изначально заложена тяга к смерти?
Почему безропотно стоят у стенки  расстреливаемые? Неужели парализует страх?
Или тут что-то иное?..
 Одним прыжком он перемахнул разделявший нас журнальный столик, повалив при этом
свечу. Она погасла. Но в ней уже не было необходимости - я  услышал его тяжелое
дыхание у самого левого уха (Тысяча лет! В его-то возрасте - такие прыжки!),
почувствовал, как его когти впиваются мне в плечи,  прижимая к креслу и отвернул
голову, чтобы он не дышал мне в лицо. "Пользуется ли он зубной пастой? - промелькнуло
у меня в голове. Было противно, но я  знал, что все это скоро кончится.
 Он довольно заурчал и наклонился ко мне еще ниже. Его острые челюсти сомкнулись
на моей ничем не защищенной шее, пронзили ее...
 И в его алчущую теплой человеческой крови глотку из моего прокушенного горла
хлынула теплая струя машинного масла.
 Вспыхнул свет - очевидно, повреждение на линии уже устранили.
 - Какая гадость! - он отвалился от моей шеи и налитыми кровью глазами посмотрел
на меня, в мои ничего не выражающие холодные глаза. Литра  полтора - по моим
подсчетам - он все же успел высосать - очень уж был голодный, да и давление в
резервуаре способствовало, было специально рассчитано  на такой объем. Чтобы
не вылился остаток, я прижал сонную артерию в известном месте, склеив стенки.
- Напился? - холодно спросил я, поднимаясь с кресла.
 - Кто ты? - он с изумлением смотрел на меня, но не двигался. Вот и хорошо -
чем позже он шевельнется, тем лучше. Там ведь было не только масло, и  пока присадка
из азотнокислого серебра подействует, обездвиживая его, надо потянуть время.
Я опасался, что мне с ним может быть тяжело справиться - вон  он какой крупный,
а вампиры обычно еще и очень сильны.
 - Кто я? Боевой робот для уничтожения вампиров и остальной нечисти, - отчеканил
я. - Сокращенно - Броб Дувион. Так меня зовут. Пришел твой конец,  кровоупийца.
Довольно ты попил человеческой крови - тысячу лет, говоришь? Хватит!
 Он попытался засмеяться, но как-то неуверенно. Его скрюченные лапы с кривыми
когтями судорожно задвигались.
 - Нет, я так просто не сдамся! - прошипел он. - Ты еще не знаешь, на что я способен!
 - Мой создатель вложил в меня массу всяких сведений о вампирах, упырях, кадаврах,
вурдалаках, вервольфах, призраках: и о прочей нечисти. Не  знаю, - покачал я
головой, - можешь ли ты сообщить мне что-либо новое. - И, чтобы у него не осталось
ни малейшего сомнения в предопределенности того, что  сейчас должно произойти,
я, скрестив перед собой кисти рук - и освободив застежки - снял с них искусственную
плоть и кожу.
 Блеснула сталь. О как они мне нравятся, эти сверкающие стилеты, которые появляются
в этот момент вместо моих пальцев! Острые тонкие лезвия,  блестящие полированным
металлом - я буквально влюблен в них. В такие моменты меня охватывает особенное
чувство - я не просто машина, не просто орудие  мщения, инструмент, подобный
ножу хирурга, но сам хирург - причем высшей квалификации - Творец, Мыслитель,
Боец! С этого момента для обнаруженной  мной нечисти начинается обратный отсчет
времени и ее паскудное существование неизбежно пресечется в точке "ноль".
 Он с ужасом уставился на мои руки - его взгляд давал красноватый отсвет на лезвия.
Конечно, зрелище было не для слабонервных, да тут таких и не было.
 Я пошевелил пальцами. Алые блики заплясали на их полированной поверхности, бросая
острые лучики света на окружающие стены и потолок.
 Он взвыл и бросился на меня. Поздно! - это было начало агонии. Острые стилеты
моих пальцев встретили его вовремя и без сопротивления глубоко вошли в  его грудь
- я лишь чуть качнулся назад. Он недоуменно посмотрел на мои кисти, потом перевел
взгляд на мое лицо и кривая усмешка, которая все же была  искажена болью, исказила
его и без того кривые черты лица.
 - Я... еще... жив... - прошипел он.
 - Вижу, - кивнул я, - но это ненадолго.
 Все было предусмотрено - каждое последующее мое движение было нелишним. Оставив
левую руку в его груди, только сжав ее, чтобы он не вырвался, я  опустил правую
вниз, подивившись попутно на неестественно яркий зеленый цвет его крови - или
лимфы? - я слабовато разбираюсь в метаболизме вампиров -  и вынул из-за пристегнутого
к правой лодыжке ремешка остро отточенную осиновую палку-кол. Перехватив его
поудобнее, я всадил этот кол с полного размаха  ему в сердце. Он вскрикнул, захрипел
и замолк, сунувшись лицом на журнальный столик, попав носом в свечу и загасив
ее.
 Я вышел в ванную, вымыл руки, собрался, внимательно осмотрел комнату и вышел,
оставив на столе свою визитную карточку: "БРОБ ДУВИОН - борец с  вампирами".
 Меня ждали новые дела.

Сергей ТРИЩЕНКО

В следующем выпуске (с)НЕГ@АЗЕТЫ
Маргарита Духовная (Новосибирск) стихи из двух сборников «Откровение перед зеркалом»
и «Путешествие души», знакомство с самиздатом из Екатеринбурга, продолжение «серьяла»
о борце с вампирами.

С творчеством опубликованных авторов более подробно можно познакомиться на сайте.

Вышел в свет сборник стихов "ВРЕМЕНА". Можно приобрести. Критика, отзывы и новые поступления стихотворных произведений приветствуются.

Желаю всем вдохновения, любви и благополучия.
И пусть ничего не случится, что помешает вам быть счастливыми.

СНЕГ