Северный жался ко мне олень.
Годы летели прочь.
Я видел в жизни вечный день
И видел вечную ночь.
День мне реками резал путь
И мучил мои глаза,—
Ни уйти от него, ни уснуть,
Ни спрятать душу нельзя.
И я, измученный белой тоской,
Гоня все дневное прочь,
Шептал, к березе припав щекой:
«Ночь... Ночь... Ночь...»
И ночь тогда приходила ко мне,
Свет и снег темня.
Вьюгой звезды гася в окне,
Обволакивала меня.
Снегов бездомная чистота,
Сияний северных тень...
У ночи есть своя красота,
Но — день! День. День.
(Из незавершенной поэмы)
Далекий друг! Года и версты,
И стены книг библиотек
Нас разделяют. Шашкой Щорса
Врубиться в твой далекий век
Хочу. Чтоб, раскроивши череп
Врагу последнему и через
Него перешагнув, рубя,
Стать первым другом для тебя.
На двадцать, лет я младше века,
Но он увидит смерть мою,
Захода горестные веки
Смежив. И я о нем пою.
И для тебя. Свищу пред боем,
Ракет сигнальных видя свет,
Военный в пиджаке поэт,
Что мучим мог быть - лишь покоем.
Я мало спал, товарищ милый!
Читал, бродяжил, голодал...
Пусть: отоспишься ты в могиле -
Багрицкий весело сказал...
Одно мне страшно в этом мире:
Что, в плащ окутавшися мглой,
Я буду - только командиром,
Не путеводною звездой.
Военный год стучится в двери
Моей страны. Он входит в дверь.
Какие беды и потери
Несет в зубах косматый зверь?
Какие люди возметнутся
Из поражений и побед?
Второй любовью Революции
Какой подымется поэт?
А туча виснет. Слава ей
Не будет синим ртом пропета.
Бывает даже у коней
В бою предчувствие победы...
Приходит бой с началом жатвы.
И гаснут молнии в цветах.
Но молнии - пружиной сжаты
В затворах, в тучах и в сердцах.
Наперевес с железом сизым
И я на проволку пойду,
И коммунизм опять так близок,
Как в девятнадцатом году.
...И пусть над степью, роясь в тряпках,
Сухой бессмертник зацветет
И соловей, нахохлясь зябко,
Вплетаясь в ветер, запоет.
