Постепенно проволоку-колючку,
международную язву-злючку,
ограждавшую
столько сердец и голов,
сматывают
с колов.
Столько раз давившая, словно танки,
рвавшая, словно псы, в куски,
переплавлена в длительные болванки,
безответственные тупые куски,
у которых не будет нервной дрожи —
им, конечно, полностью все равно —
ни от пятен крови,
ни от клочьев кожи,
что с шипов свисали когда-то давно.
Бытовою утварью становясь,
продолжает железо служенье и бденье,
и все больше железа идет на связь
меж людьми,
все меньше на разъединенье.
Потускнел на небе синий лак,
И слышнее песня окарины.
Это только дудочка из глины,
Не на что ей жаловаться так.
Кто ей рассказал мои грехи,
И зачем она меня прощает?..
Или этот голос повторяет
Мне твои последние стихи?