Шел Господь пытать людей в любови,
Выходил он нищим на кулижку.
Старый дед на пне сухом в дуброве,
Жамкал деснами зачерствелую пышку.
Увидал дед нищего дорогой,
На тропинке, с клюшкою железной,
И подумал: "Вишь, какой убогой,-
Знать, от голода качается, болезный".
Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:
Видно, мол, сердца их не разбудишь...
И сказал старик, протягивая руку:
"На, пожуй... маленько крепче будешь".
Тает облачко тумана...
Чуть светает... Раным-рано
Вышел старый дед с клюкой.
Бел как лунь, в рубашке длинной,
Как из повести старинной,-
Ну, совсем, совсем такой!
Вот тропа за поворотом,
Где мальчишкой желторотым
К быстрой речке бегал дед...
В роще, в поле - он как дома,
Все вокруг ему знакомо
Вот уж семь десятков лет...
Семь десятков лет - не мало!..
Все случалось, все бывало...
Голод, войны и цари,-
Все ушло, покрылось новью...
И на новь глядит с любовью
Белый, высохший старик.
Он стоит, склонясь над нивой.
Золотой густою гривой
Колосится в поле рожь.
Нет межей во ржи огромной,
И своей полоски скромной
В этом море не найдешь.
Деловитый и серьезный,
Смотрит дед, и хлеб колхозный
Сердце радует ему.
- Эх! И знатно колосится!-
Дед хотел перекреститься,
Да раздумал... Ни к чему!