Мерцал закат, как блеск клинка.
Свою добычу смерть считала.
Бой будет завтра, а пока
Взвод зарывался в облака
И уходил по перевалу.
Отставить разговоры
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
А до войны вот этот склон
Немецкий парень брал с тобою!
Он падал вниз, но был спасен,
А вот сейчас, быть может, он
Свой автомат готовит к бою.
Отставить разговоры
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
Взвод лезет вверх, а у реки -
Тот, с кем ходил ты раньше в паре.
Мы ждем атаки до тоски,
А вот альпийские стрелки
Сегодня что-то не в ударе.
Отставить разговоры
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
Ты снова здесь, ты собран весь,
Ты ждешь заветного сигнала.
А парень тот, он тоже здесь.
Среди стрелков из "Эдельвейс".
Их надо сбросить с перевала!
Отставить разговоры
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
Посвящается
Аполлону Александровичу
Григорьеву
По болоту я ржавому еду,
А за мною, по свежему следу,
Сквозь трясину и тину, по стрелкам густой осоки,
Кудри на ветер, пляшут кругом огоньки.
Разгорелись и, в пляске устойкой,
Оземь бьются они перед тройкой,
То погаснут, то вспыхнут тревожно по темным кустам,
Будто на смех и страх ошалелым коням.
Отшарахнулись кони, рванулись;
Гривы дыбом, и ноздри раздулись:
Чуют, верно, своей необманной побудкой они,
Что не спросту в болоте зажглися огни...
Не глядел бы: болотная пляска
Для меня — только мука и тряска,
И не верю я в душу живую болотных огней;
И в трясину свою не сманить им коней.
Знаю их — без покрова и гроба:
Душит их пододонная злоба,
И честной люд и божий весь мир ненавидят они...
Погоняй-ка, ямщик!..
Но теснятся огни,
Забегают пред тройкой далече,
И ведут со мной пошептом речи
На глухом, да понятном и жгучем своем языке:
«Благовестная тайна горит в огоньке!—
Говорят... — Всепрощающей силой
Колыбель примирилась с могилой...
По зажорам, по прорубям, рытвинам, омутам, рвам
Не придется плясать уже нашим детям.
Наша мука детей искупила,
И теперь мы — не темная сила:
Мы надеемся, верим и ждем нашей пытки конца,
Чтоб зажечься в чертоге у бога-отца».
По болоту я ржавому еду,
А за мною, по свежему следу,
Сквозь трясину и тину, по стрелкам густой осоки,
Кудри на ветер, пляшут кругом огоньки.