- Ну посуди сам, дорогой Прометей, в какое ты ставишь меня
положение. Старые друзья, и вдруг - на тебе!
- Не печалься, Гефест, делай свое дело!
-- Не печалься! По-твоему, приковать друга к скале - это так
себе, раз плюнуть?
- Ничего, ты ведь бог, тебе не привыкать!
- Зря ты так, Прометей. Ты думаешь, богам легко
на Олимпе?
Гефест взял друга за руку и стал приковывать его к
скале.
- Покаялся бы ты, дорогой, а? Старик простит, у
него душа добрая. Ну, случилось, ну, дал людям огонь -
с кем не бывает?
Прометей молчал.
- Думаешь, ты один любишь людей?- вздохнул
Гефест.- А боги на что? Ведь они для того и поставлены.
И тебя они любят, как другу тебе говорю. А если карают...-
Гефест взял копье и пронзил им грудь Прометея.- Если
карают, то ведь это тоже не для себя. Пойми,
дорогой, это для твоего же блага!
В бессоннице ночи, о, как мучительно
Пульсируют в изломанном безволием теле —
Боксирующих рифм чугунные мячи,
Черные в подушках перчаток гантели.
За раундом раунд. Но нет, я не сдамся.
На проценты побед живя, как рантье,
И поэт падет, как под ударами Демпси
И Баттлинг Сики пал Карпантье...
Слышать — как сорокатысячная толпа рукоплещет
И гикает, и чувствовать, как изо рта
И из носа кипятком малиновым хлещет
Лопнувшая шина сердца — аорта.
И бессильно сжимая сведенные пальцы,
В тумане обморока видеть над собой
Наклоненное бронзовое лицо сенегальца,
Упоенного победой, торжеством и борьбой.
Готовый к удару, он ждет. Но не встанет
Сраженный, и матча последний момент
Уже желатином эфирным стынет
В вечности кинематографических лент.
Боксер, иль поэт, о, не все ли равно
Как пораженным на месте лобном лечь.
Нокаут и от молний в глазах черно,
Беспамятство, и воли и поэзии паралич!
