Старуха древняя Симэхсин
Тревогу великую подняла,
В ладони забила она,
По-собачьи завыла она,
Подпрыгивая высоко,
Так что завязки ее торбасов
По затылку хлестали ее,
Так что завязки ее шаровар
По щекам хлестали ее.
И кричала, и причитала она...

СТАРУХА СИМЭХСИН

Ой, куда же вы?
Ой, беда моя.
Ох, жарко, ох, жутко мне!
Подгибаются колени мои,
Разрывается сердце мое...
Стряслась беда,
Пропали стада!..

Отец твой с ума сошел,
Дом поджег,
Все добро спалил,—
Удавился на матице головной,
На веревке волосяной!..
Матушка старушка твоя,
Как пропали ее табуны,
Как ушли кобылицы ее,
От горя с ума сошла,
Огнем урасу сожгла,
Повесилась на опорном столбе,
На ремне сыромятном висит!
Дыбом встали
Космы мои...
До смерти напугана я...

Доченька ты моя,
Дитятко Туйаарыма Куо,
Вернись поскорей,
Схорони
Доброго отца твоего!
Матушку похорони,
Вырастившую тебя,
А потом уезжай себе!

Дом твой родной,
Где выросла ты,
Потеряв хозяев своих,
Помертвел, поник, запустел...
Дорогое дитя мое,
Ласковая ты моя,
Хоть раз обернись,
На меня оглянись! –

Так причитая,
Громко крича,
Прыгая на месте одном,
Бедная старая Симэхсин
Деревянной лопатой своей
Бить принялась,
Колотить, ломать,
Загородку загона
Грузную дверь.

Услышала Туйаарыма Куо
Отчаянные крики ее.
Жалостью, состраданьем полна,
Тревогой, волненьем полна,
Не выдержала,
Обернулась она.
И едва обернулась она,
От черно-белой ревущей реки,
Мычащей, ржущей реки,
От пестрого,
Хлынувшего за ней
Потока коров и коней,
Трети две отделились вдруг
И пустились обратно вскачь,
На пастбища родные свои;
Радостно ржа и мыча,
Хлынули табуны и стада
На простор долины родной...

С той поры, говорят,
Примета пошла,
Что в чужие края
За мужем своим
Уходящая из дому дочь
Оглядываться не должна
На родной свой дом,
На родной алас,
Как бы ни рвалось от тоски
Сердце в ее груди,
Как бы ни была тяжела
Ей разлука с друзьями девичьих лет,
С матерью и отцом...

* * *

Юрюнг Уолан, Туйаарыма Куо,
Помех не встречая нигде,
Проехали девятидневный путь.
А на десятый день
Преградила дорогу им
Разлившаяся широко,
С могучим теченьем река;
Пеною клокоча.
Каменьями грохоча,
Девять бурных речек
Впадали в нее...

Летающий высоко
На Мотыльково-белом коне
Юрюнг Уолан сказал:
- Прежде я не встречал,
Проезжая здесь,
Могучей этой реки!..
Откуда она взялась?
Это чертово колдовство,
Это — чары вражеских сил! –

Подъехав к реке,
Юрюнг Уолан,
Волшебным кнутом
О восьми хвостах
Взмахнув широко,
Хлестнул по воде
Со словами:
- Волей айыы,
Вражеского наважденья власть,
Убирайся прочь с моих глаз! –
И заметить никто не успел,
Как исчезла невесть куда
Широкая, в крутых берегах,
С могучим теченьем река,—
Во мгновенье ока
Пропала она...

Посуху коварную падь
Путники перешли,
Копыт лошадиных не замочив,
Стадо не напоив.
Долина пред ними легла
Величавая — во сто верст шириной,
В триста верст, примерно, длиной.
В той долине виднелся
За день пути
Прекрасный богатый дом
С кровлею золотой.
И подумал Юрюнг Уолан:
— Как проезжал я по этим местам,
Не встречал я здесь
Никакого жилья,
Дома этого не видал...

Это играют абаасы,
Адьараи колдуют здесь!..

А как подъехали поездом всем
Путешественника к золотому жилью,
Из дверей открытых
Навстречу им
Плавной поступью —
Горделивы, стройны -
Три девушки вышли
В одеждах цветных,
Три милых дочери
Рода айыы.
Кротко глядя в глаза гостей,
Радостно улыбаясь им,
Приветливо они поднесли
Брызжущий кумысом
Праздничный кубок айах,
Пригубить его прося.

ТРОЕ ДЕВУШЕК АЙЫЫ

Кэр-бу! Кэр-бу!
Кованый из золотого луча
Конский повод носящие на спине,
Доверчивые душой
Добросердечные дети айыы,
И ты — летающий высоко
На Мотыльковом коне,
Богатырь Юрюнг Уолан,
Мы преклоняем колени свои,
Поклоняясь
Трем твоим темным теням,
Приветствуем прибытие твое!

Докатилась до нас молва,
Что утвердилась удача твоя,
Что возвеличив счастье свое,
Которое коню не поднять,
Что возвысив славу свою,
Которую с места не сдвинуть быку,
Ты супругою взял за себя
Прекрасную Туйаарыму Куо,
Красавицу с волнистой косой
В девять маховых саженей,
И теперь увозишь ее
Домой — на свадебный пир...

Как об этом узнали мы,
Сердечно возликовали мы;
И с полным чороном
Встречаем тебя,
Радостно величаем тебя!

Прекрасный гость-богатырь,
Хоть у нас и проездом ты,
Прими этот кубок,
Пригубь глоток,
Просим, не отвергай
Добрый сердечный дар!
Первый ты этот кубок возьми,
Первый испей из него,
Уваженье нам окажи,
Угощенье наше — на счастье тебе!
Мы благословляем тебя
На долгую жизнь,
На добрую жизнь! -
Так три девушки, став пред ним,
Приветливые говорили слова...

Но прославленный богатырь,
Усмехаясь, ответил им:
- Кто же не знает вас?
Мог ли я вас позабыть —
Дочерей проклятых абаасы,
Погубивших в бездонной яме своей
Многих славных богатырей
В давние годы,
В давние дни! –
Ударив ногой,
Юрюнг Уолан
Выбил у них из рук,
Опрокинул кубок резной,
Пролил шипящий кумыс
И огневым, волшебным кнутом
О свистящих восьми хвостах
Трех красавиц
Прямо по головам
С размаху пошел хлестать.

Три девушки рода айыы
Шарахнулись от него
И бесследно исчезли вмиг,
Как будто и не было их.

Прекрасные дети средней земли
Двинулись дальше в путь,
Протаптывая широкий след
К пристанищу своему.

* * *

Скачущий на Вороном коне,
Стоя рожденном на грани небес,
Стрелой летающем грозовой,
Стремительный Нюргун Боотур,
Рассекая гулко звеняющую ширь
Беспредельно белых небес,
Разрывая черные облака,
Увлекая вслед за собой
Белые облака,
Взвихривая дыма клочки,
Девять буйных
Обрушив смерчей,
Срывая с туч грозовых
Четырехраскатистый гром,
С высоты опускаться стал...

Оба исполина-врага –
Уот Усуму и Нюргун Боотур —
На расстоянии девяти
Верховых переходов дневных,
Обрушив град ледяной,
Опустились ни землю там,
Где никогда не звучал
Приветливый голос,
Радостный зов
Богини Иэйэхсит,
Где дух убийства
Илбис Кыыса
Дикую пляску ведет,
Где богини Айыысыт
Благословение не звучит,
Где один кровожадный Осол Уола
Тешится буйной игрой...

Там исполины-богатыри
Через бурный поток
[rem=305]Реки Энкэли[/rem,
Через мглистый провал,
Где, бушуя, бежит
Подмывающий каменную крутизну
Ревущий поток
Куйгуур-Дьагыл,
На берег неведомый перешли...
Покинув неколебимый предел
Срединной твердой земли,
С темени крутого ее,
С берега золотого ее,
На окраину мира ступили они,
Где ненастье дышит всегда,
Где исчадье ветров ледяных
Протягивает свой кровавый черпак;
Где голода лютого дух,
Причмокивая, пищи прося,
Тянется с пустою своей
Чашкой берестяной...

В нелюдимой долине Онолутта,
На темени бранном ее,
На выпуклом загривке ее,
На каменной холке ее
Очутились богатыри,
Там остановились они.

А как там очутились они,
Сама старуха Онолутта,
Хозяйка-дух
Той суровой земли,
Высунула личину свою
Из черных каменных глыб.
Ржавой жижей
Слезы ее текли
По морщинам каменных щек,
Издавая протяжный, икающий звук,
Плакала, всхлипывая, она,
Тревожно ворочаясь в глубине
Темных своих трясин.

Долину бедственной той земли
Истоптали богатыри,
Словно творог, измяли дол,
Проваливаясь до колен,
Увязая до бедер
В черной земле,
Ноги вытаскивая с трудом,
До пояса утопая опять...
Найдя скалу опорой себе,
Начали бой они.
Взревел Осол Уола,
Взвыла Илбис Кыыса,
Летая над головами их,
Кликушествуя, хохоча...

Заговоренные духом вражды,
Закаленные в львиной крови,
Напоенные местью и злом,
Длинные мечи обнажив,
Начали рубиться они;
Ошибаясь со скрежетом грудь о грудь,
Начали поединок они.

Не могли друг друга бойцы
Ни мечами острыми поразить,
Ни рогатинами пронзить.
Не могли железом они разрубить
Кованые доспехи свои...
Отбросив рогатины и мечи,
Колотушки тяжелые взяв
В девяносто девять пудов,
По макушкам друг друга они,
По толстым шлемам стальным
С грохотом принялись ударять.
Вреда ратоборцам не причинив,
Расплющились колотушки их...

Оружье отбросили богатыри;
Зубами яростно скрежеща,
Кинулись друг на друга они.
Ухватывая поперек спины,
Железной хваткой давя,
Друг друга душили они,
Становые ломали хребты...

Тридцать воющих дней и ночей
Без передышки боролись они.
С воплем то один, то другой,
В сторону отскакивая, рывком
Пытался противника повалить...

От натуги зычно вопя,
Через силу пытались друг друга они
Перебросить через бедро.
Не осиливал ни тот, ни другой,
Сила не убывала у них,
Ярость не утихала у них.

Топотом тяжких ног
Толща земли потряслась.
Громовый стук
Их железных ног
Сквозь каменное
Толстое темя проник
В бедственный Нижний мир,
Где владыка подземных бездн,
Старик-исполин Арсан Дуолай
И свирепая старуха его,
Страшная Ала Буурай
Метались, места не находя,
Встревоженные гулом борьбы,
Ворочались в логове темном своем.
Плохо им было, невмоготу,
Охали старики,
Тошноту не в силах унять;
От грохота богатырских ног
Оглохли вовсе они.

Вопли разъяренных бойцов,
Громовые раскаты
Ударов их
Услышал спросонья
Улуу Тойон,
Услышала Куохтуйа Хотун,
Восседающие на круче небес.
Встревожились, всполошились они;
Толстые подошвы их ног
Пламенем обожгло,
В почках вздымающихся у них
Колотье жестокое началось;
Будто железным рожном
Кололи утробу им.
Скорчились, за бока ухватясь,
Впали в обморок старики...

Великий, бранный
Средний мир
Всей непомерной толщей своей
Закачался и задрожал.
Леденящий ливень,
Летящий снег
Обрушились на просторы земли.
Ветер западный — Саапас,
Бешено гудя, налетел,
Черную завихрил метель;
Забушевал ураган,
Подымая дб неба пыль,
Застилая солнечный свет,
Закручивая смерчом,
Подымая к тучам груды камней,
Вырывая деревья,
Ломая леса,
С грохотом над землей пронося
По воздуху глыбы скал...
Лютая разыгралась вражда,
Неслыханная настала беда
От великого боя того
Исполинов-богатырей...

Солнце, выглянув,
Повернуло вспять,
Месяц выглянул и пропал,
Непроглядная наступила тьма...

Тут владыки
Алчных небес —
Страшный Улуу Тойон
И свирепая Куохтуйа Хотун
В дохе из облезлых шкур
Безобразным своим сыновьям,
Одноглазым черным парням,
Вертящимся, кривобоким своим,
Крутящимся дочерям
Властно волю свою изрекли:
- Эй вы, дочери, сыновья,
Однорукий наш, одноглазый род!
Бегите живо на край
Погибельно-мутных небес,
Поглядите с обрыва вниз,
Нагнитесь по самые бедра свои,
Разведайте, что стряслось,
Что за бедствие произошло, —
Откуда грохот и шум
На коренной гористой земле,
На основной неказистой земле,
Почему всколебалась
Твердыня ее? –

В бедственной бездне
Подземной тьмы
Прародитель рода абаасы,
Родившийся в облезлой дохе
Исполин Арсан Дуолай
И страшная старуха его —
Ала Буурай Хотун,
С деревянной колодкою на ногах
Появившаяся на свет,
Крикнули черным своим парням,
Кривоголовым своим сыновьям,
Приказали своим дочерям,
Прокаженным девкам своим:
- Эй вы, парни, девки,
Ступайте скорей,
Выкарабкайтесь наверх,

Высуньтесь из провалов глухих,
Выгляните из пропастей,
Разузнайте, разведайте все —
Что творится там наверху
На глинистой основной земле,
Отчего трясется
Вся толща ее?
Чьи тяжелые ноги там
Грохочут над нашею головой,
Чьи железные топают торбаса,
Колебля каменный свод,
Потрясая весь
Нижний мир? —

Так вот, — рассказывали в старину, —
Встревоженные в твердыне своей,
Грозные владыки
Подземных бездн
Голосами громовыми в темноте
Приказывали отродьям своим...

А беда все больше росла.
Колебался бедственный Нижний мир,
Качались опоры его,
Трещали укрепы его;
Взбаламутилась бездна, словно вода
В берестяном ведре.
Средняя бедственная земля
Трещала, качалась, тряслась,
Раскалываться пошла
Трещинами во всю свою ширь...

Ревущая круча бурных небес
Расплескивалась, как вода в турсуке.
Гулко звенящее
Верхнее небо,
Всей блестящей ширью своей
Омрачилось,
Вскоробливаться пошло.
А над мрачной долиной Онолутта,
Из-под грузно топочущих ног
Дерущихся богатырей
Вихрем взлетали глыбы камней
С быка трехлетнего величиной.
Необъятное разумом
Бедствие шло,
Небывалое несчастье стряслось...

Женщины беременные до поры,
Упав на колени,
Стали рожать...
Коровы стельные на лугах
Выкидывали недоносков-телят,
Жеребые кобылицы в степях,
Табунившиеся на речных берегах,
Выкидывали жеребят...

Потомству людей,
Потомству зверей
Всеобщий конец грозил!..
Парни, девки
Верхних абаасы,
Нагнувшись с кручи
Буйных небес,
Ничего не могли разглядеть,
Камни в лица летели им,
Вышибали у них
Единственный глаз,
С воплем, визгом
Кинулись прочь они,
Полетели на гребень
Свирепых небес,
К прародителям страшным своим.
Парни, девки
Нижних абаасы,
Выглянувшие из провалов своих,
С визгом и воем
Бросились вниз,
Спрятались от града камней
В подземельную пропасть
На темное дно.

В Верхнем мире — переполох,
Рев стоголосый: — Беда! –
В Нижнем мире — шум, беготня,
Суматоха, крик:
- Абытай-халахай! –
В Среднем мире — Ужас и плач:
- Где укрыться?
- Как бежать?
Всем конец, видать!..
Всем нам пропадать! –

Восседающий на хребте
Высоких белых небес
На лучисто-молочном камне своем,
Престарелый Юрюнг Аар Тойон,
В шапке из трех соболей,
Чье дыханье — нежный зной,
Услыхав небывалый переполох,
Стал Дыылга Тойона просить,
Чтобы тот приказал троим
Небесным богатырям
Дерущихся исполинов разнять,
Или обоих скорей прогнать
С глинистой средней земли;
Если мириться не захотят,
Обоих арканом скрутить
И насильно перенести
На склон Золотой горы,
Где солнце рождается поутру,
На серебряный гребень горы,
Где месяц рождается ввечеру, —
Там пускай продолжают бой!..

ДЬЫЛГА ТОЙОН

Эй, вы, трое
Верных небесных слуг
С копьями серебряными в руках!
Раскройте чуткие уши свои,
Слушайте веление мое:
На глинистой средней земле
Два исполина сошлись —
Непомерной силы богатыри.
Двое равных сошлись
Из разных сторон;
Друг друга достойные удальцы
Грудь о грудь схватились
В жестокой борьбе
Насмерть, не на живот...
Великаны вступили в бой,
И пока не рухнет один
И на грудь ему
Не наступит другой,
Не разойдутся миром они,
Не уймутся свирепые их сердца.
А если их не смирить —
Три железных опоры
Средней земли
Ударами ног расшатают они,
Проломят каменный свод,
В пропасть обрушат мир!
Намертво заарканьте их
Огненным арканом своим!
И если мириться не захотят,
Возьмите вы этих озорников,
Унесите на склон Золотой горы,
Откуда восходит солнце-тойон,
На серебряный склон
Священной горы,
Откуда восходит
Луна-хотун! –

Так Дьылга Тойон приказал,
Так он властным голосом повелел
Трем небесным богатырям,
Восседая важно
На ложе своем.

Услыхав приказ властелина судьбы,
Три служителя светлых небес
Не остались праздно сидеть.
Копьями серебряными взмахнув,
Словно три падучих звезды,
Ринулись на землю они:
С воздуха, на лету
Огненный метнули аркан,
Намертво захлестнули петлей
Обоих богатырей,
Так что те не могли ни вздохнуть,
Ни рукою пошевелить...

А три исполина -
Слуги небес
Скороговоркой отчетливой им
Отчеканили в неколебимых словах
Веское веленье свое,
Добрую волю свою.

ТРИ НЕБЕСНЫХ СЛУЖИТЕЛЯ

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу!
Как повелел нам
Аар Тойон,
Защитник добросердечных людей,
Поддерживающий их
На поводьях струящихся золотых,
Как повелел нам, как приказал
Владыка рода айыы,
Как Чынгыс Хаан указал,
Как Дьылга Тойон утвердил,
Если вы — во мгновенье ока — сейчас
Не прекратите бой,
Не дадите клятву — кончить вражду
И по-мирному разойтись,
Если по-прежнему будете вы
Упорствовать в злобе своей,
То мы, огневым
Арканом своим
Намертво вас обоих скрутив,
Унесем отсюда за грань земли
На склон Золотой горы,
Из-за которой солнце встает,
На темя Святой горы,
Из-за которой месяц встает!
Отвечайте четко, да побыстрей
Всяким твердым словом своим:
Миром согласны
Вы разойтись? -
Так небесные слуги-богатыри
Голосами раскатистыми, как гром,
Прокричали им с высоты.

Бедовый сын
Бесноватых небес,
Обладатель восьмидесяти восьми
Хитростей колдовских,
Девяноста и девяти
Обманов и злобных чар,
Сеющий заразу вокруг себя,
Мечущий огненный мяч
Уот Усуму Тонг Дуурай —
Отчаянный удалец —
От злобы весь посинел,
Как медные опилки позеленел;
Мрачно оскалясь, кривясь
Вертящимся неуловимо своим
Призрачно-черным лицом,
Завыл, завопил,
Заревел в ответ.

УОТ УСУМУ

Аар-дьаалы! Аарт-татай!
Ах, какие важные вы!
А когда ж перестанете вы
Племя мое
Гнать, утеснять?

Породы солнечной богатыри,
Привыкли издревле вы
Преследовать всюду нас!
Врасплох налетели вы.
Осмелились
Окрутить меня
Огневым арканом своим?
Я за правду с врагом дерусь,
Я заклятий не устрашусь,
Я проклятий ваших не побоюсь!

Скачущему высоко
На Вороном коне
Нюргун Боотуру-богатырю
Показалось мало ограбить меня,
Обокрасть, обездолить меня;
Он решил меня вовсе убить,
Утробу мою растерзать,
Становую жилу мою разорвать...
Я за жизнь свою в бой вступил,
Душу свою спасал,
Толстую кожу свою
Не дал ему распороть!

Хуже напасти
Я не знавал,
Вора опаснее — не встречал!
Если он добром возвратит
То, что он украл у меня,
Я бы миром отсюда ушел,
Я бы мир такой справедливым счел.
Все бы прошлые обиды забыл,
Из-за прочей мелочи с ним
Препираться бы я не стал...

Вы, священного неба богатыри,
Допросите-ка построже его,
Дурачину этого, озорника,
Нетерпимого и на скотном дворе,
А не то что в честном дому! –

Так, изворачиваясь и хитря,
Оправдывался адьарай.
Великий Средней земли исполин,
Посланный защитить
Племена уранхай-саха.

Стремительный Нюргун Боотур,
Слыша такую бесстыдную ложь,
Яростью запылал,
Страшно исказилось его лицо,
Левый глаз его,
Кверху скосясь,
Засверкал, как звезда
В морозную рань,
Правый глаз его,
Книзу скосясь,
Кровью ярою налился,
Яркою звездой засверкал,
Грозно обострилось его лицо,
Как восьмизубая острога