Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Блики Тишины (стихи)

  Все выпуски  

Блики Тишины (стихи)



04 сентября 2011
Блики Tишины

А это снова я к вам. Всем доброго дня.
Спасибо тем, кто откликнулся на мою просьбу и прислал любимых авторов/стихов. А я вот наткнулась на автора. На хорошего надо сказать автора. Иногда так вот бродишь по сети и вдруг натыкаешься на то, что нравится. Прям настроение повышается. Сидишь довольный как удав и радуешься, что стихи бывают ХОРОШИМИ ;) Я тут с собой приволокла целую горсточку улыбок, специально для Вас. Примеряйте какая подойдет и носите с удовольствием. А еще здорово закрыть глаза, улыбнуться миру и сказать "Мир я тебя ЛЮБЛЮ!" и почувствовать, как становится внутри тепло.
А еще, мне очень понравилась фраза у автора "да и лето такое - обняться и не дышать". Прям вот такая фраза, которую нужно долго катать на языке и обязательно почувствовать и прожить.


====================
Настя Романькова
====================

письма туда и оттуда

ТУДА:
Не хотела тебе писать, да опять скучаю. Плохо с нервами, пальцы жёлтые, в глотке рык. Знаешь, после того, как ты, я везде таскаю, как собачка какая, верёвки твоей обрывок. Знаешь, после того, как мы - только наши тени мне мерещатся по обоям, по стенам школ. И услужливо, на ночь глядя, рисует темень - камень в темя, в постель метель, золотой укол.
У меня всё в порядке, гладко. Живу как надо. Похудела, почти не пью, засыпаю поздно. Одногруппница вот познакомила с другом брата. Погуляли. Но это, видимо, несерьёзно. Помнишь, Бэб, как мы через овраг в монастырь ходили? "Толстый поп" нас потом прогнал. Ты был сильно датый. Расскажи, как там рай и ад. Тяжелы ли крылья? Ну а Бог, он какой? Он действительно бородатый?
Мне всё кажется, Бэб, что ты смотришь меня, как телек. Пока солнце не сядет... Ну, что-то у вас там светит? Блин, увидел бы кто, подумал - больная девка. На тот свет сочиняет, и думает, что ответят...

ОТТУДА:
Отвечаю. Ну мне-то тут ничего не светит. Лишь любовь твоя, когда ты обо мне вспоминаешь. Даже если ты это делаешь в туалете. Кстати, Машка, когда ты там лампочку поменяешь? Здесь всё время - всё тот же день, только очень длинный. Так и ходишь с говном в штанах, да с петлёй на шее. Вот встречался с Эженом - он высох, как балерина. Ну в могилке-то, ясное дело, не хорошеют.
Паренька твоего я видел. Одет недурно. Он же в банке сидит, понятно, там жирно платят. Только ты, когда будешь с ним - обо мне не думай. Тесновато нам будет втроём на одной кровати. Не хотел бы смотреть - смотрю. Такова награда. И под рёбрами режет, как будто бы там живое. Суицидникам, Машка, ни рая тут нет, ни ада. Без конца помираю, а мог бы, мудак, с тобою...
Ты прости, был бухой, тебе розочкой в горло метил. А сейчас так кайфово слушать, как ты там дышишь. Ты живи, как живётся, Машка, не лезь в мой пепел. Ты ж врубаешься, знаю. И кстати - ты классно пишешь.


Акела

Ты был вожаком, и щенки истекали желанием стать тобой. Ты был беспощадным, шакалы не смели заметить твоих седин. Но шкуры линяли, и падали луны, и падаль всходила травой. Вчера за тебя была стая, Акела. Сейчас ты остался один.
Ты слишком ослаб, твои когти застряли в загривках охот и побед. Шакалы ведут за рукав твою старость, они уже взяли твой след. Им хочется видеть, как ты подыхаешь, больной и покорный, как пёс. Но я не отдам твоё тело, Акела, врагам не отдам твоих слёз.
Как рано. Рассвет заалеет, как рана - пока же не слышно и птиц. Крадусь, не дыша, прикрываясь туманом, охоте приходит конец. Ты спишь на земле, твои боги, Акела, зажмурившись, падают ниц. Я сделаю то, что они не посмели. Ты сам так учил, отец.


нити

Мы не люди с тобою, мы пуговки из пластмассы, что надёжно пришиты к изнанке чужой одежды; не живём, но нужны по задумке - пока мы держим с лицевой стороны тех, кто выше и ярче нас. Мы не люди, и самый великий из нас - хранитель, донор силы, акцептор боли, иглой пропорот; я же вижу - ты тоже чувствуешь эти нити, когда Кто-то идёт на ветер, поднявши ворот.
И когда ты подходишь ближе, пряча ножницы или бритву, наверху погибает в битве тот, кого я всегда хранила; он внезапно теряет силу, и срывается под копыта бледный рыцарь, но я не вижу - лицевая от глаз сокрыта. Выдирай эту нить с корнями, я хочу обрести свободу! Подымаешься спозаранку, собираешься на работу, я харкаю на простынь кровью, зажимая рукой живот. Надо мною Портной садится, зашивает смешную ранку; поднимается бледный рыцарь - а могло быть наоборот.
Мир окрашен пунцовой краской; словно репку из детской сказки, нити тянут меня - живи, мол, не кричи, а ищи ответ. А научишься жить, как львица, как Арджуна, вставать и биться, куртку вывернут наизнанку, и тогда тебе будет свет.


кокопелли

я сплету свою песню из песен всех женщин, что плакали о тебе
из волос этих женщин сплету свою сеть и поймаю в неё тебя
этих женщин, что скованы сном, словно явью, в тяжелых одеждах бед
этих женщин, чьи мысли пусты, а тела скорбят

у отца моего было шесть дочерей, я была самой старшей из
наши толстые косы и яркие бусы лишали мужчин ума
мы смеялись и шили, пока наш отец на полях собирал маис
возвращаясь, он хмурился, глядя на нас - вы такие же, как и мать

солнце покрылось пылью
мир превратился в ветер
когда её душу выпил
горбун, игравший на флейте

у отца моего было шесть дочерей, превратившихся в женщин в раз
когда женщине скучно, ей нужно развлечься, найти для себя порок
тяжелы наши бёдра, и руки смуглы, и инстинкты проснулись в нас
и горбун, одержимый любовью флейтист, возвратился на наш порог

вниз опустилось небо
горло мне стиснул страх
спаси нас, Мария-дева
флейта в его руках

у отца моего было шесть дочерей, я одна сохранила честь
мои сёстры легли под проезжих портеньо, в бесценок отдав тела
только я, что зажала и уши, и ноздри, не слышала эту песнь
Кокопелли, горбун, я не стала твоей, я любовь одолеть смогла

сильная - Бог свидетель
свобода моя, как поле
мир превратился в пепел
любовь одолела воля

у отца моего было шесть дочерей, но осталась лишь я одна
я наш дом берегу, убираю могилы сестер - самой старшей из
я живу в своём теле, тяжёлом, как чаша, не выпитая до дна
засыпая, я плачу, и плача, молюсь - Кокопелли, прошу, вернись 

сын Хиросимы

значит, можно курить, не боясь, что кто-то заметит
хотя школьные стены теперь мне едва по плечо
лечь в ладони затылком, и слушать, как дышит ветер
и не думать о смерти, старательно думая ни о чём

мама, правда, те серые ангелы были чужими?
и в колодце, в котором поместится только один
я висел на руках, на крюках, на растянутых жилах
я кричал в него - Господи!, он отвечал - пади..
но я выжил, и эта удача непостижима
я живой, все мои приключения впереди

я не сдамся, меня зовут Хиро, я сын Хиросимы
я иду к магазину, должно быть, там много всего
если я буду сильным, то небо останется синим
мама, правда ведь, то был колодец для одного?

я иду к магазину найти себе что-то к обеду
среди щебня, стекла, и камней, и раздавленных тел
мне так стыдно, как будто я что-то неправильно сделал

мам, скажи, я кого-нибудь предал, когда уцелел? 

клошар и кошка

ну а лето такое - обняться и не дышать
под мостом рядом с мусорной кучей сидит клошар
гладит спинку кошачью болезненно тонкой рукой
он вчера, как на грех, подобрал с мостовой
лихорадку в случайном свёртке - казалось, там хлеб

-как ты думаешь, кошка, возьмёт Он меня в подмётки?
кошка фыркает: мне что за дело. пойду за селёдкой
на Сент-Оноре

лихорадка приходит ночью к его изголовью
незаметно целует в покрытый испариной лоб
(это чувствуешь, будто бы в кость забивают гвозди)
кошка видит её насквозь, говорит между прочим
- ты не зарилась бы, дорогая, на добрых людей
не была бы бесплотной - не ушла б от моих когтей!
лихорадка в ответ хохочет

кошка думает: ладно бы, карма, дожди, жандармы -
от своей доброты он, похоже, совсем ослеп
этот мальчик и прошлую жизнь провисел под мостом в петле
за чужие грехи
а кого я любила сама, не считая селёдки?
что же, струшу сейчас? девять жизней - и лишь одна тень
да и та подыхает в полдень...
ну что ж, вперёд
а не то он умрёт ведь

лихорадка приходит ночью, шаги тихи
со стены ей на спину кидается чья-то тень

***

над Парижем чаинками чёрные птицы кружат
под мостом
кошка маленькой каменной пастью скалится в синь
вдоль по берегу, руки в карманы, гуляет клошар
Сена после болезни стала казаться ещё красивей

да и лето такое - обняться и не дышать 

вернись в Канзас

фургончик трясёт на неровной дороге, дороге из жёлтых камней
у девочки Элли поехала крыша. и Элли поехала с ней
на поиски стран, где нет боли и страха -лишь только алмазная пыль
где все тебе рады, где счастье -награда, и сказка важнее, чем быль

семнадцать. твой голос свободен, как ветер. но разве захочется петь
что папа стал мёртвым задолго до смерти, а мать - продолжает толстеть
что слабое солнце никак не согреет копну твоих рыжих волос
что небо, старея, дождями ржавеет. а сердце ржавеет от слёз

проглочено семя работника с фермы. живёшь по советам подруг
но милая Элли, чужие постели не помнят о нежности рук
как клетки не помнят о пении птичьем, а стены - расколотых лбов...
будь проклят великий-ужасный волшебник, придумавший эту любовь!

ты думала петлю, ты думала бритву, ты думала пулю в висок
но Бог прописал тебе пост и молитву, а чёрт - предложил колесо
а в жёлтой стране все свалились с желтухой, а в синей всегда кто-то пьян
и может быть мир - просто стрёмная шутка двенадцати злых обезьян?..

ну что тебе, девочка. что тебе ветер? держи свою крышу, держись
вот грядки с картошкой, вот пёсик Тотошка. будь умницей. выбери жизнь.
твой голос утихнет, а волосы эти пора обесцветить - под нас
прошу тебя, Элли, забудь эти сказки. 
будь взрослой. вернись в Канзас. 

Это и многое другое вы можете прочитать на сайте "Блики Тишины"
http://kornetka.ru/bliki/
Все вопросы и пожелания, посылать на е-mail:
bliki@bk.ru

Корнетка.


В избранное