Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Блики Тишины (стихи)

  Все выпуски  

Блики Тишины (стихи)



05 августа 2007
Блики Tишины

Добрый день.
Перечитывая Яшку...
Те, кто очень давно читают рассылку наверняка это все уже читали, но мне кажется, что они тоже, как и я непрочь кой чего перечесть ;) Ну а те, кто с нами не так давно, может и вовсе не читали ;) Просто бывает настроение, когда не хочется ничего нового, хочется перечесть что-то уже прочитанное и заведомо то, что нравится. Чего и Вам желаю. Спасибо за компанию и улыбнитесь, пожалуйста... Только по правде... Вспомните что-то светлое и улыбнитесь... Мир становится светлей от наших улыбок ;)


====================
яшка каzанова
====================
 один из двух

Астория вся в снегу, как в плевочках,
А чего вам хотелось? Это - Питер.
Я бреду по городу винно-водочному
В нежном, с хитрецой, подпитии.
У меня круглое личико.
Звать меня Лиличка.
А он гордый, чертяка. 
Он, даже здороваясь, 
Руки из кармана штанов широченных не вынет.
Мне же хочется, чтоб плакал, тявкал,
Чтоб любую ладонь целовал навылет,
Но мою лобызал, 
Как христову или как шлюхину.
Чтоб катался в глазах
Истерически. Чтоб вынюхивал
Запахи на мне не его, чужие.
Чтоб мы вместе до угла не дожили,
До поворота, не дотерпели чтоб
Ни за что.
Астория близится. Сережка Есенин
Там размазан по стенам.
Бреду на свидание... далее... далее...
Люблю ночные скитания. 
А он, желвачок напрягает, как металлический шар
С постоянством безумного. Нарциссизма
Черви в каждом жесте его кишат,
В дыме трубочном сизом.
Желвачок-ромашка: женишься? не женишься?
Опасливы движеньица. 
Ох, как опасливы. Но не трусливы.
Он не плачет, давится слизью,
Когда мне тычется в личико,
В имя мое Лиля Лиличка.
Он ревностью умывается, как мылом.
Мой милый. Большой и милый.
А потом пуля плющит висок в кашу.
Я-то, дура, боялась: мол, много кашляет.
А он жолудями холодными измесил себе всю душу,
Ревностью бледной, словоблудным своим "не струшу".
Ну, не выдержал, спекся, сник.
Вероника 
Тоже из тех, кто мог бы быть ведьмой.
Но ты ведь мой?
Только мой?
Вот такой громадой себя сам сломавший...
Хотя сейчас неважно. 
Висок - в кашу.
Слюна - в соль.
Трусцой 
К нему. Хрупкому Гулливеру.
Пойдите вон! Я вам не верю!
Где он? Пустите к нему, к мёртвому.
Прорываюсь увёртками.
Пуль давленые виноградины
Околдовали меня, его обрадовали.
Лицо совсем не узнаю. Что вы мне тут подсунули?
Сыр сулугуни
На столе
И бутылка сухого.
И не слова.
Впоследок.
И на репетицию торопится девочка дикая
Вероника.

 Пляска коленочек в темноте

На куски сумерек распадаться...
Прошлого много, обильно, как месячные.
Прятаться в петтинг, в сёрфинг, в дансинг,
В тел темное липкое месиво.
А мне нужно, нужно: губы и руки твои, руки и губы -
Всего-то малость. Целуй меня учащенно.
Я прихожу с шатаний (читай - с прогулок),
Подставляю тебе прохладные щеки.
И ты пахнешь так детско, что хочется стать деталькой
Конструктора "Лего" - крути из меня робокопов.
Прошлого много, прошлого с именем тайным
(Играйся с буквами - непременно найдешь кого-то).
А мне нужно, нужно: ожог от твоего вдоха, в ложбинке межгрудной.
Всего-то малость. Целуй меня учащенно.
Я прихожу с Голгофы (читай - с прогулок),
Подставляю тебе розовые от робости щеки.
Как впервые. Как раньше.

 3уголочка на память

Режу лопатки в поисках крыльев:
Где-то же жалили, где-то же были.

Шкуру - на шубу, клыки - на подарки.
Ты испугалась? Не нападаю.
Падаю, пулей навылет отмечена...
Комья земли и помельче, помельче, ну,
Сыпь, не стесняйся. Я так благодарна
Пуле, а то, что навылет - подавно. 

Легкость отныне лишь признак прощанья.
Режу лопатки... Нежней... Затрещали
И вырываясь из кожи, из пыли
Тысячи кож, обнаружились крылья.
Больно и сладко, и солоно нёбо.
Движенье без тела размашисто-ново.
Я брежу тобой бездыханно и мертво

Как швейной машинки стук, звук пулемета...

Девочка, нежность цветущих актиний,
Как ты любима... Так не любили
Даже Христа...

 кружавчики

Тосковала по тебе волком.
Все казалось в толпе: вон ты!
И машины считала похожие,
Расстояние чуяла кожей.

А в отеле, в надраенных до одури этажах
Меня назвали почтительно "госпожа".

Этот Питер мне проел нервы...
Город тления, причал нерпы.
Телефончика междугородие...
Ты мне - родинка, ты мне - родина.

Рестораны, меню с начинкой из тысячи блюд.
- Вы не любите рыбу?
- Я? Я Одну люблю

До тебя два дня и две ночи.
Укрываться от тоски нечем.
Сигаретного дыма веночек,
Страхов-снов обильная нечисть.

И в тисках облаков через
Города и поселки - в воздух:
"Ты - спасенье мое, леченье
От смертельной ветряной оспы."

 как выяснилось - ничье


Знаешь, я все же бывала в твоем Париже,
Ласкала рыжие кудри девочки из ротонды.
Здесь небо много суровей, нежней и ниже,
И как-то настойчивей, что ли? Зеленого сыра тонны
Скупают в лавках юркие парижане
Десятки лет отмечаясь привычным бонжуром.
От этого очень спокойно, но как-то жаль их:
Подобное постоянство уютно-жутко.
Они глазеют на всех проходящих мимо,
Сидя в кафе, выходящих на мостовые.
Здесь неприлично влюбляться и быть любимой
До крови в горле, до жаркой раны навылет.
Но, что очевидно донельзя, в почете учтивость
Пардон заменяет дуэли, мерси - перчатки,
Летящие в лица. Меня никогда не учили
Ножам и вилкам для рыбы. Зеленого чая -
В пиалу, съемной квартиры холодная ванна,
И спят покроватно мои любимые лица.
Зеленого чая - в пиалу, почти отвара.
И вряд ли получится Нотр Даме молиться,
И вряд ли получиться плакать у трапа, прощаясь.
Я съела Париж, как отраву, немного морщась.
А ты в это время - в Питере. Вряд ли чая,
Скорее - абсента, а может, чего попроще.
Но это неважно ни мне, ни тебе, ни спазмам
Желудка, которые режут на половины.
Ты помнишь про бога, про эти игрушки с паззлом?
Так вот, доигрался. Veritas только in Vino.
И я его пью беззастенчиво, как в пустыне,
Стараясь забыться, а, может быть, стать порочней.
Хотя - это поза. Приятным комочком стынет.
Предложишь абсента? А, может, чего попроще.
Ты знаешь. Я все же бывала в твоем Париже.
И пусть не с тобой, это вряд ли тебя волнует.
Здесь небо много суровей, нежней и ниже,
И как-то настойчивей, что ли? Непререкаемей? Ну и
Черт с ним.

Я погряз в тишине, я по-черному запил,
Ты умчалась к кому-то чужому на запад:
В Дюссельдорф, Амстердам, черт возьми, Коппенгаген,
Пыль дорожную в пену месила ногами.
А Москва принимала измученным чревом
Все мои истерии, и, в целях лечебных,
Наливала мне водки. Тверская жалела
Поворотом направо... поворотом налево...
Я слонялся по городу, как сифилитик,
Слушал каждое утро: болит, не болит ли
Место в теле, где каждый твой локон запомнен.
Я срывал занавески с окошек, запоры
С трех дверей нашей маленькой спальни. Напрасно.
Я анализы крови лизал от запястья
Выше...выше... давился, и привкус металла
Оставался на небе. Густой, как сметана.
(плюс) друзья, приходившие ежевечерне,
Помогали мне встать, но тугие качели
Поддавались неловко. Я падал, я плакал,
Я твоих фотографий заплаты залапал,
Заласкал, залюбил. Заболел скарлатиной.

И анализы крови, и привкус противный,
и на небе московском созвездие овна:
все мне виделось только тобой, поголовно.

Я примерно учился искусству тебя забывать. 

 дребезги поцелуййя с чужой

Судорожно ей рот ломала:
Все было мало, мало мне, мало.
Судорожно ей рот дробила:
Все было не мило, милая, не сладко мне, не мило.
Чужим языком захлебнуться, но не напиться.
Самоубийца.
Рвалась по деснам, стараясь тебя нащупать:
"Ищу по резцам, по коренным ищу, по
Тем самым дальним, что когда-то ты так любила..."
Промазала. Мимо.
Тебя там нет. Сплетаю слюну в паутину:
"Тихо, девочка, я прошу тебя - тихо"
Мой страх пульсирует в венах, вальсирует в венах,
"Тихо, девочка, потерпи, я бываю грубой"
Между коленок рвется ее колено. 
Это все очень напоминает игру, но
Мой страх управляет моментом. Ни капли секса
Даже если раздеть ее и раздеться
Самой. 
В подъезде гулком, целуясь с твоим прошлым,
Я, как герой-идиот, ощущаю победу.
Я лучше, я жарче, я самая, я хорошая...

Мне хочется выть.

ты - допингом сладким, ты - джойнтом жженым,
раздвоенным шприцем стального жала...
я разрываюсь на две тяжелых
чумных половины земного шара.
ломается тело в молекулярно-
бесстыдную массу, в труху инстинктов.
пусть две этих девки со мною лягут,
ведь ты мне заранее все простила.
я буду любить их, двойняшек-кошек,
вываливать нежность тяжелым студнем,
трещать под ними уставшей кожей...
окно белесо. они уснули.
и я, наркоманка, в зрачок толкаю
твою фотографию (больно, остро)
ты очень солнечная, такая,
что я подохну от передоза.

 садо водка

странно прекрасен мой нежный цветок суицид
(я не о: пулях, веревках, карнизах, колесах)
он зарождался, когда пробивались резцы
в алом атласе тогда еще девичьих десен.

он выпускал свои тонкие стебли, когда
я колотилась по лужам троянской лошадкой.
знаешь, как славно его лепестками гадать:
любит-не любит. жениться меня приглашали...

после - женились, забыв что цветочек-жетон
много удушливей всяких любовных объятий.
я не дарила его никому, даже той,
что целовала меня до сиреневых пятен.

я берегла его, как берегла бы дитя,
если б смогла разродиться из чувства протеста.
о, безобразно-спокойный закон бытия:
самому тонкому нерву становится тесно

в самой просторной норе. так, от жен уходя,
мне оставалось казаться стервозной и скользкой.
и нимфоманно-грошовой, и в чем-то позорной, хотя
нежность к цветку беззастенчиво лузгала кости,

и, наконец, дорезвившись до детских резцов,
лопнула больно, звеня в полувлажной гортани...
я пополняю собой батальон мертвецов,
таю, таю тебя, ангел, и медленно таю. 

 sheдевра 

вижу её. вот. 
полуслепой кивок. 
губами в ладонь. прыжок 
губами в ладонь. обжёг 
пульс на запястье рот. 
слякотно у метро. 
улица. фонари. 
не попадаю в ритм. 
улица. фонари. 
ври. если можешь, ври. 
ври, как любой другой. 
бисером новый год 
пляшет в кусках витрин. 
ври. если можешь ври. 

чёлка наискосок - 
девочка пикассо - 
брызжущий ртутью шар. 
не попадаю в шаг. 

Это и многое другое вы можете прочитать на сайте "Блики Тишины"
http://bliki.narod.ru
Все вопросы и пожелания, посылать на е-mail:
bliki@bk.ru

Корнетка.


В избранное