Лехе.
Я давно не смотрела в твои глаза. Они все еще карие? Да...
Ты улыбаешься. Ты говоришь: "Я скучал"
Ты ерошишь мне волосы жесткой ладонью, и все идет как всегда.
Моя лодка уткнулась носом в знакомый причал.
Я забыла, как ты красив, когда спишь, забыла, как пахнет твой дом.
Я вернулась, чтоб вспомнить об этом и снова - вперед.
И неважно, в каких мы живем городах, неважно, что будет потом,
Важно только, что ты. Что ты есть. Остальное - пройдет
Надоели!
Надоели! - хлестко, оскалив зубы.
Надоели! - вытянувшись в струну.
Надоели! - в потной ладошке рубль.
Улыбаясь солнцу, иду ко дну.
Сигареты, кофе, батон в пакете,
Тараканы бегают по стене.
Говоришь, бывает любовь на свете?
Хорошо, конечно, но не по мне.
Плавит небо птиц в Пискаревском парке,
У картошки вкус затяжной беды.
Говоришь: "Учись принимать подарки".
Ну а я учусь заметать следы,
Выживать. Наука проста, как голод.
Ты, жалея, хлопаешь по плечу.
Ну а я грызу телефонный провод,
Выживаю. Выживу. И взлечу.
Приятная беседа (монолог со сбивающимся ритмом)
Осень. В пыли облаков затерялся предлог
Нашей с тобой бесконечной приятной беседы.
Нет, не стихи. Это просто измятый листок.
Нет, не устроилась. Видимо, снова уеду.
Нет, не обиделась. Да, интересный журнал.
Смотри на часы - я сейчас заведу о погоде.
Лишь бы не плакать с тобой, как уныл и отстал
Преданный друг, оказавшийся нынче не в моде.
Знаю - мои заморочки неясны судьбе.
Я не люблю зеркала, они тоже мной недовольны.
Что, о приятном? Тогда говорим о тебе.
Не плюй - прилетит обратно и сделает больно.
Не обрывай телефон и себя береги.
Если ты хочешь, я тоже пошмыгаю носом.
Что? Мы чужие? Прекрасно - уже не враги.
И не сиди у окна. Видишь, падают боинги? Осень.
сторчалась
ты - допингом сладким, ты - джойнтом жженым,
раздвоенным шприцем стального жала...
я разрываюсь на две тяжелых
чумных половины земного шара.
ломается тело в молекулярно-
бесстыдную массу, в труху инстинктов.
пусть две этих девки со мною лягут,
ведь ты мне заранее все простила.
я буду любить их, двойняшек-кошек,
вываливать нежность тяжелым студнем,
трещать под ними уставшей кожей...
окно белесо. они уснули.
и я, наркоманка, в зрачок толкаю
твою фотографию (больно, остро)
ты очень солнечная, такая,
что я подохну от передоза.
садо водка
странно прекрасен мой нежный цветок суицид
(я не о: пулях, веревках, карнизах, колесах)
он зарождался, когда пробивались резцы
в алом атласе тогда еще девичьих десен.
он выпускал свои тонкие стебли, когда
я колотилась по лужам троянской лошадкой.
знаешь, как славно его лепестками гадать:
любит-не любит. жениться меня приглашали...
после - женились, забыв что цветочек-жетон
много удушливей всяких любовных объятий.
я не дарила его никому, даже той,
что целовала меня до сиреневых пятен.
я берегла его, как берегла бы дитя,
если б смогла разродиться из чувства протеста.
о, безобразно-спокойный закон бытия:
самому тонкому нерву становится тесно
в самой просторной норе. так, от жен уходя,
мне оставалось казаться стервозной и скользкой.
и нимфоманно-грошовой, и в чем-то позорной, хотя
нежность к цветку беззастенчиво лузгала кости,
и, наконец, дорезвившись до детских резцов,
лопнула больно, звеня в полувлажной гортани...
я пополняю собой батальон мертвецов,
таю, таю тебя, ангел, и медленно таю.
чумичка я
Вас, ма шер, скорее всего сгубило
неумение быть идиоткой с высоким штилем.
а потом Вы проснулись: господи, шо жэ было?
и не пили вроде бы лишнего... или пили?
Вам, майн фройляйн, попроще бы стать, помягче -
я ведь тоже - животное, плотское, как гангрена.
мне плевать, что слезинка на кромке ресниц маячит,
мне паршиво от чувства вины на ладонях прелых.
Вы, май диа, пойдите в ближайший бутик,
оттолкнув ударенья, как это челюсти ловко.
Вы распущенной будьте, Вы шибко богатой будьте,
представляя рядом с собою аленделона...
и, ко мне возвращаясь под вечер, забудьте планы
на дальнейшее "вместе" под музыку вечных фрикций.
и оставьте мне очень мало, предельно мало -
обнаженную ножку, чтоб все-таки в Вас влюбиться.
отражжение
к сатиновому небушку мордой лезть рада,
к сатиновому боженьке на колени - плюх.
отчего бы тебе, господи, не подарить лекарство от рака
самой течной горячей и наглой из твоих шлюх?
я бы, черт подери, лечила им бабушку.
я бы, черт подери, свинтила из столицы за тыщу верст.
месяцем желтым горланю своей возлюбленной баю-баюшки,
месяцем желтым, по пальцам ползущим, как воск.
за буек заплывала в каждом из мелких романов.
в глубоких тонула, как в кокаиновых хлопьях.
к небу - сатиновым ртом: невкусно и мало.
дефлорация старых дев смешана с запахом хлорки.
(в этих строчках - дама с именем, спрятанным в К.
я не чуяла капель ее девства на своей руке...
признание каzановы, привыкшей хватать за суть,
а потом не знающую, куда эту суть засунуть)
я медицинский наряд повешу на спинку
той, что под руку ляжет. или на спинку стула?
куда вам удобнее? налейте глоточек спирта,
чтобы я выпила залпом и наконец уснула.
Это и многое другое вы можете прочитать на сайте "Блики Тишины" http://bliki.alba.com.ru
Все вопросы, стихи и пожелания, слать мне на е-mail: bliki@westa.ru
