Опять незаметно пролетело время, и подкрался выпуск "Заневского Летописца" с номером с двумя нулями.
Ровным счетом - 600 раз я привлекал ваше внимание своими писаниями, расписаниями, описаниями и бытописаниями...
Я хотел было поместить и в шестисотый номер что-нибудь обыденное и рядовое, например, продолжение эпопеи с поиском Трешера, но страсть к юбилеям пересилила.
За отчетный период...
Каково выражение? прямо-таки снова зарябило в глазах от красных галстуков и знамен, а в ушах зазвучало, как бессмертный Леонид Ильич произносит с трибуны ХХV съезда: "Дорогие товаришчи!"
Я случайно прочитал на днях на сайте
Шиловского,
что ежеутреннюю развлекательно-юмористическую передачу на "Маяке" под названием "Опять двадцать пять!" закрыли перед самым съездом по политическим мотивам.
Чтобы не вызывала ненужных ассоциаций.
Не помню, но охотно верю.
Ассоциаций и аллюзий боялись, как черт ладана.
В Ленинграде в год семидесятилетия Брежнева сняли редактора литературного журнала "Аврора".
Знаете за что?
За юмореску!
Я потом специально отыскал этот номер журнала и прочитал ее.
Но, даже зная подоплеку события, эту юмореску я совершенно не запомнил. Поэтому могу только предположить, что она была про какого-нибудь туповатого пенсионера.
НО!!
Она была напечатана в год семидесятилетия Брежнева.
В декабре! (Он родился в декабре.)
На семидесятой странице!!
Разумеется, это была не провокация и не супер-скрытая сатира. Журнал прошел все согласования и вышел обычным тиражом. И даже потом мне не составило большого труда отыскать его в библиотеке.
Но какой-то особо бдительный читатель, или цензор, или не знаю кто - додумался сопоставить все эти совпадения, и редактор погорел, как швед под Полтавой.
Фамилии его я не помню, зато помню фамилию писателя, его заменившего.
Был такой писатель - Вильям... Кто сказал Шекспир? Неправильно!
Был такой писатель Вильям Шекспир, но он к юбилею Брежнева уже помер, и шекспироведы успели засомневаться в его существовании.
Да нет! Не в существовании Брежнева, а в существовании Шекспира!
В существовании Брежнева никто не сомневался, и меньше всех - редактор "Авроры", фамилию которого я забыл.
Фамилия нового редактора была Козлов. Вильям Козлов.
Это не анекдот и не выдумка: я читал парочку его повестей, и они были вполне читабельны. Где-то посередине между Рекемчуком и Драбкиной.
Хотя Рекемчук не был Жоржем, который Амаду, а Драбкина - Жоржем, которая Санд.
А Козлов был Вильямом. Родители его так назвали: Вильям.
Вильям Козлов.
И никаких аллюзий, ассоциаций и сопоставлений.
Очевидно, для того, чтобы еще более уменьшить нездоровые ассоциации и увеличить здоровые ассоциации, Вильям Козлов тут же начал печатать во вверенном ему журнале свою новую повесть.
Действительно, другой Вильям пристраивал же свою писанину в свой собственный театр? Явно по знакомству.
Так что аналогия прямая.
Что это была за повесть, я вам сказать не могу. Я не стал ее читать, справедливо полагая, что через четыреста лет, когда она пройдет проверку временем, как пьесы Шекспира, ее будет знать каждый интеллигентный человек.
А я к тому времени помру, как неинтеллигентный, и про меня никто не вспомнит, как никто не вспоминает про зеленщиков и пекарей, которые и знать не знали, что рядом с ними творит великий Вильям.
Десятая часть установленного срока уже почти кончается, но пока мы с Вильямом Козловым идем ноздря в ноздрю: он еще не классик, да и я пока живой.
Но у нас есть время.
О чем это я?
Ах, да! О юбилеях...
Старею, наверное, впадаю в маразматические воспоминания и нравоучения, растекаюсь последней мыслью по древу файлов, теряю суровую нить Ариадны и потом долго ищу ее, кряхтя и чертыхаясь, и, как правило, не нахожу.
А вот знаменитый телекабачок "12 стульев" просуществовал без малого двадцать лет и, не дожив до этого своего юбилея, тихо ушел в небытие прямо в дни бурных событий в Польше.
Ходили разговоры, что его тоже прикрыли, чтобы завсегдатаи Кабачка "паны" и "пани", не дай бог не дискредитировали бы каким-нибудь образом дружественный польский народ во главе с Рабочей Партией, но думаю, что это не так.
Просто маски завсегдатаев Кабачка уже были выработаны до предела.
Хорошо пани Монике - пани средних лет может быть от тридцати до семидесяти, а вот пани Зосе в свои тридцать пять (пардон, пани Зося! цалую рохлики! целое поколение моих ровесников было платонически влюблено в вас!) было уже неуютно в маске глупенькой двадцатилетней девочки.
Поэтому Кабачок тихо почил, и советский народ стал судить о характерах польского народа не по мифическим панам и пани, а по сообщениям газеты "Правда". И по приказам и распоряжениям очень интеллигентного генерала Ярузельского, а также по крайне неожиданной популярности какого-то там безвестного электрика с Гданьской судоверфи Леха Валенсы.
Вот, кстати...
Оба мелькнули на политическом небосклоне и исчезли, оставив после себя неясный, расплывающийся след сгоревшего метеорита...
Слышал я краем уха, что у бывшего Президента Валенсы какие-то неприятности судебного характера, не то с детьми, не то с ним самим, а Генсека Ярузельского и вовсе (по слухам) судить собираются за геноцид собственного народа или еще что-то такое же эфемерное и малопонятное...
Тоже мне - Пиночета нашли, только с другой полярностью и размером помельче...
Пиночета тоже, кстати, за жабры взяли. Только он всех перехитрил и впал в маразм.
Нет в людях милосердия, зато полно - глупости.
Читаю в "АиФ" - некая мадам запатентовала вышивку гладью. И требует отчислений от всех, кто использует оное изобретение.
Как можно запатентовать то, что сотни раз описано в открытых источниках? - Не знаю.
Может быть, и мне попробовать запатентовать, например... Соль!
Правда, химические соединения не патентуются (по правилам!), но по правилам и общеизвестные вещи тоже не патентуются.
Вышивка гладью, видимо, исключение...
Уже не первый год тянется судебное разбирательство по поводу домена "kodak".
Фирма "Кодак" говорит: мое кровное! имя! торговая марка!
А владелец домена отвечает: на дороге лежало! поднял и взял!
И оба правы!
Один суд говорит - так! Домен отнять и фирме вернуть!
А второй отвечает: кому вернуть? У нее домена никогда не было! Отобрать от фирмы и отдать обратно!
И опять оба правы.
"И ты, жена, права!" - сказал многомудрый Ходжа Насреддин.
Людям делать нечего - в третий суд пошли...
О чем это я?
Ах, да - шестисотый номер!
Шестисотый номер это не шестисотый Мерседес, но тоже хорошо!
Ибо Мерседес и завтра останется шестисотым, а "Заневский Летописец" станет шестьсот первым и так далее...
Пока мне не надоест.
Или вам не надоест.
Будем же оптимистами, уважаемые читатели, и будем надеяться, что мы еще некоторое время не надоедим друг другу!
А когда надоедим, то разойдемся культурно и цивилизовано, без судебных исков и дележа имущества.
Удачи в Интернете, господа!
Примечание.
А ведь хотел отметить достижения, привести цифири и нарисовать графики!
Теперь придется для всего этого ждать семисотого номера.