...До распухшей головы насмотревшись на далеко не радостные вести о происходящем в стране, я отправилась в свой лес. Мы не виделись с ним больше чем полгода. Но вот наконец-то – вечернее солнце мая, земля задышала теплом, и я почувствовала, что пора... Сначала полевая дорога... Потом лесная просека... И вот она, моя любима тропа на вершину скалы... Пора в сказку.
Сразу у входа в лесное царство встречает меня мой волшебный камень Пухляша. Разлёгся среди ещё не успевшего зацвети вереска, хлопает круглыми щеками, задрав курносый носик, глаза зажмурил, улыбается мне:
– Ну что, конец зимней лености? Ноги решила размять?
– А ты всё стоишь так же, и в лице не изменился... И не состарился ничуть, – отвечаю улыбкой на улыбку.
– Мне-то что стариться!.. – чувствую его нарочитый тон. – А ты вот, вижу, тропинку свою в поэтический строй мысли потеряла...
– Верно видишь, – соглашаюсь, – так подскажешь, может?
– Подскажу, – отвечает. – Открою тебе кой-какие картинки, в которых непростые чувства таятся. Вон, взгляни, голова каменная глаза распахнула, насмотреться не может, как корень перед ней на пробуждающейся траве вытанцовывает. Видишь?
– Вижу, – отвечаю, разглядев в обычном камне голову с глазами... А в обычно торчащей коряге – изящного танцора.
– А теперь поменяй ракурс взгляда! – советует мне Пухляша. – Всё та же голова, только теперь внизу... И глаза на танцующий корень снизу вверх смотрят. А приглядишься внимательней – так и не корень это. Чудища из засушенной плоти древа в процветание леса выдвигаются...
Посмотрела я так, как Пухляша посоветовал, и правда: всё по-разному... Есть лица с такими глазами, перед которыми не просто пройти, а в танце проплыть хочется... И ещё такие глаза есть, перед которыми засыхающая душа вдруг выдвигает тайные резервы волнительной грациозности... Листья травы раскачивают музыку... И ты чувствуешь, как оно происходит... оно... необъяснимое волнение... Будто нечаянно проникаешь в мысли этого каменного исполина... Будто его открытыми глазами просматриваешь
сегоднящний майский сон... А за ним ещё проглядывает череда тысячелетних снов. Будто это на первый взгляд каменное лицо видело и впитывало в себя гул моря, и здоровалось с вулканом, а когда устало укачивать себя волнами, или... устало извергаться негодованием вулкана, легло на землю, обрастая кронами вековых сосен... И странно, что столько всего пережившее лицо по-прежнему оставалось детским и смотрело на меня чудесно распахнутыми глазами. А рядом – кустик вербы отпускал свои ветви следом за
полётом несущихся облаков... А рядом – красные огоньки цветения выпускал едва очнувшийся от зимней спячки мох... А рядом – созвучию прошлогодних сосновых игл открывался дебют распушившейся вербовой серёжки...
От тяжести осмысления всего великого и древнего до осмысления тончайшей малости... Такой малости, как мимолётная тень от птичьего крыла... Промелькнёт – и нет... Всё это видела я в распахнутых глазах каменного исполина... И на его детском, никогда не стареющем лице бликами грядущего лета играло завернувшееся в сосновые кроны маленькое, баюкающее закатное время СОЛНЦЕ!
...Наверное, так же всё происходит и с людьми... Только лица людей почему-то от частых и мощных переживаний стареют... Только лица их обретают контуры древесной коры и не умеют оставаться юными... И ещё люди не умеют открытыми глазами рассматривать сны своих прошлых переживаний, страданий и откровений давно ушедших тысячелетий...
– Спасибо, Пухляша, – сказала я на выходе своему камню. – Спасибо, что открыл мне это лицо и два разных на него взгляда.
– Не стоит благодарить, – ответил мой преисполненный благородства, стоящий у входа в лесное царство, самый близкий сердцу моему – КАМЕНЬ. – Есть ещё и третий взгляд, – добавил он. – Ты не вгляделась в самую глубину открытого тебе лица... И ещё не до конца поняла, что нужно делать с чьим-то пронзительным откровением... Во что можно это откровение воплотить...
– Я исправлюсь, – пообещала своему Камню и пошла по дороге заходящего солнца.
Всегда надо уходить, чтобы вернуться. Вернуться и по-новому взглянуть на что-то примелькавшееся, привычное... На то, что просто, с краю у дороги...