...В беспомощности опускаю руки. Где-то рядом холодный песок. Он сжался в сиротливую мокрую горсточку и говорит:
- Я хочу стать замком!.. А у тебя теплые ладони. Создай меня!
- Но я давно не строила замков из песка, - отвечаю маленькому бесформенному существу.
Мой ответ услыхала морская раковина. Она чуть покачнулась.
В своем мерцании и сказала:
- Войди в мой сон! В глубине моих створ ты отыщешь нужные очертания...
Я не знаю, где живет то море с сиротливым песком на берегу. Но я вошла в ту Раковину и доверчиво погрузилась в ее сон своими снами...
...Когда не знаю, куда себя деть в опустошенном пространстве бесконечности... Когда не знаю, в какую сторону Отчаянию заламывать руки... Когда все звезды ночного океана покрылись трещинами и вот-вот рассеются по густому черному бархату неслышными блестками, я создаю свой Корабль Ночи...
Ведь мне надо куда-то идти... Идти или плыть... И надо поставить на палубу воображаемого человека, которому можно нести слова, задыхающиеся, гаснущие в своей безвыходности слова...
Только бы этот Корабль ночи -
ОКЕАНСКИЙ ЦВЕТОК
Глубинных проточин.
Только бы этот Корабль ночи
Доплыл до утра...
- Океанский цветок и Корабль ночи... - вглядываясь в запредельное небо, произнесла Константа. Простенькую на первый взгляд Костянику в ином измерении жизни так именно и звали - Константа. - И морская раковина среди рассыпанной бесформенности существ... Существ, которые умоляют твои руки придать им форму... Я как будто тоже всё это пережила... И это был уже не мой привычный лес, в котором я открывала Янтарному мальчику свои цветные коробочки с пролётами снов... Это была бесконечность завораживающего гула.
Гул моря тоже открылся мне.
- Как ему это удалось? - спросила я, мысленно превращая лесное мелководье в высокую, отсекающую избытки чувств и сметающую всё, что должно кануть в забытьё... Да в эту, длиной в непостижимое - океанскую волну.
- Ты же не думаешь, что он всякий раз сидел и ждал, когда я принесу ему свой утренний сон? - как-то неожиданно встрепенулась Константа. - Хотя первое время, обидевшись на жука, уносившего мои сны, он просто сидел, слушал и уходил. Уходил молча, и я не видела на его натянутом лице хоть какое-то движение проснувшихся именно ко мне чувств... Всегда всё было одинаково: сидел, слушал, уходил... И я уже подумала, что его интересуют только мои сны, а сама я не представляю для него никакого интереса. А его внимание
с каждым разом притягивало меня всё больше и больше... И получалось, что я доверяю ему свои сны, а он доверяет мне только это внимание. Внимание у снам. Всякий раз мне хотелось расспросить, откуда он, что с ним происходит?.. Но, едва почувствовав окончание моего сна и повисший на кончике остролиста мой едва возникающий вопрос, он поднимался и, словно разгребая пространства сонной воды, едва покачиваясь, уходил.
- И ты не находила оконца, сквозь которое могли бы проглядывать его сжатые и предельно замаскированные порывы?
- Такого оконца не было... И я уже начинала отчаиваться. Я начинала отчаиваться, потому что чувствовала, что уже не смогу жить дальше без своего взгляда на эти привычно поджатые и охваченные руками колени... Без его глаз, беспрерывно затягивающего мои сны... Однажды я рассказала ему свой сон про морскую раковину, Корабль ночи и Океанский цветок. " Наконец-то! - воскликнул он. - Я ждал этого сна! Бежим создавать форму маленькому бесформенному существу на океанском песке! Только ни в чём не сомневайся -
и через три болотные кочки откроется Океан!"
Так прорезаются потаённые чувства. Внезапная стихия вдруг опрокидывает стоически непробиваемую тишину... Я только не понимала, как так происходит, что мы с Константой в разные времена смотрели одинаковые сны? Я не понимала, почему её мальчик с янтарной картины жил в моём ночном зеркале воды? Но во всей этой истории была замешана ещё и Янтарная королева... Эту разгадку мне ещё предстояло увидеть на облаке застывших птиц. И даже не на облаке, а на спине сутулого чудища, плывущего за Кораблём ночи под сток
осыпающихся черепиц... Осыпающихся с обезглавленности присохших к своим порогам чужеродно качающихся домов...