... Я очень скучаю по тебе. Не знаю, почему... Но так тяжело дышит ветер, гуляя по островам...
Однажды я видела твои глаза. Это было когда-то... Дом у окраины леса. Человек спал в дожде... Спал под светом фонаря на соцветьях таволги. Невесомый. Во мне вдруг возникло чувство непередаваемого страха: вдруг он сейчас войдет в мой дом... И я тихо, не включая свет, пробралась к кухонной двери, чтобы проверить ключ в замке...
* * * * * * *
... Дождь кончился. Фонарь во дворе погас. Человек сидел на моей кухне, на подоконнике. Сидел, несмотря на все запоры запертой двери. Тогда ты был даже не человеком, а всего лишь световым контуром. И я видела, как на световом контуре рождаются глаза. Они были похожи на океан, на смирение, на замкнутость невозможного... Они всякий раз перерождались. И вдруг я крикнула этим глазам... В какой-то момент крикнула:
-- Остановитесь! Я именно такие хочу!
Глаза остановились.
-- Руки-дороги на твоей картине пахнут брусникой... - сказали глаза. И добавили вопрос:
-- Зачем ты так печально изобразила Лесное Эхо и нарисовала папоротники-рога эфемерному оленю?
Я ничего не ответила.
-- Затопи печь! - попросили глаза...
Голос был таким пустеюще-покорным... И просящим по-детскому загадочно. Будто ребенок впервые увидел огонь в зеркале и захотел реальности...
* * * * * * *
Реальность. Ее перегружают порой стихии огня, снега, молчания.
Иногда - стихи. Помнишь, однажды мы читали письмо Анны из Лондона?.. Ей все-таки исполнилось 20! А она боялась, что не доживет...
И тогда я боялась, что она - это Я. И тогда я писала:
Девочка, спящая на небесах.
Стрелка часов, летящая вниз.
День на часах.
Ночь на часах.
Смерть на часах...
Девочка, спящая на небесах,
Не смотри ВНИЗ!
* * * * * * *
Но Аня жива! И я радуюсь каждым днем ее существования. Ее днем борьбы за жизнь. Хотя у меня есть СВОЁ. Где борьба за жизнь моей дочери, которой столько же, сколько Ане... Но вот после операции, стихи от Ани. Из Лондона. Она жива. Она пишет стихи. Я улыбаюсь...
* * * * * * *
Я как будто еще дышу, но жива едва ли...
Куртка с мужского плеча – видимо, похолодало.
Была ли эта весна? И в ее начале
не меня ли белыми хлопьями осыпало?
Мы с тобою давно одно, надеваю вещи
твои и не чувствую ни размера, ни возраста, ни волнения...
А вечером опускаю руки тебе на плечи
и губы касаются тихо волос моих. Времени
для чая на кухне нет, задерживаться не хочется.
Курить, доползти до кровати, в руках, как трофей, томик Бродского
с полки. И мне нравится это мнимое одиночество,
где сцены из жизни – угольными набросками...
Слушай, я тут подумала, что, по большому счету,
дело даже не в том, кто ты и что в этой жизни можешь...
Просто человеку необходимо иметь кого-то
рядом, кто всех остальных родней и дороже...
... Мой нереальный человек слез с подоконника. Погрел руки над огнем, бушующим под колосником печи... Потом на прозрачные контуры своего тела надел иой старенький свитер для выхода в Лес... Я испугалась, что сейчас ОН уйдет... Ты уйдешь... Уйдешь, еще не открывший мне до конца свои глаза...
Человек уходит. Ночь молчит.
Кто-то в окно стучит.
Хотя
некому вроде...
Чудный голос из вечной мечты:
-- Я - твой подбородок,
Твой зимородок...
А ты...
Голос, сияющий из темноты.....
Голос, неизвестной породы...
* * * * * * *
... Я - твой сон. Твой вечный сон, которому невозможна реальность.