Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic N124

 General Erotic N124

22 февраля, 2005

 

ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЯМ С ПРИЗЫВОМ ЮБИЛЕИТЬ


Грядущий 2006 год, вовсе не простой для русской литературы, а юбилейный - это
год двадцатилетней годовщины со времени первого издания "Тайных записок 1836-1837
годов" А. С. Пушкина, которое возимело место в Миннеаполисе в 1986 году.
Всё прогрессивное человечество (а о считанных ретроградах и говорить нечего)
будет праздновать это ошеломляющее событие.
Издательство M.I.P. Company призывает читателей высказывать свои пожелания и
предложения по проведению празднества. Как разумные, так и безрассудные предложения
будут учтены в процессе подготовки к этому всенародному мероприятию, а авторы
использованных предложений будут награждаться экземпляром ТТайных записокУ.
Предложения шлите Давиду Баевскому, славному автору "Парапушкинистики" по адресу:
davbaye@yahoo.com
Дерзайте!

Да, вот ещё один юбилей: сегодня, 22 февраля, исполнилось 28 лет со дня моего
явления народу Соединённых Штатов Америки.
Тех, что захотят отмечать этот праздник, предупреждаю: лучшая форма отметки -
достижение оргазма в мою честь.

 

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕРПЕНДИКУЛЯРЫ


Часть январской огромной допечатки "Тайных записок 1836-1837" А. Пушкина, которые
издало РЕТРО, была сделана в питерской типографии под именем "Правда" - да, да
той самой, что печатала первый номер ленинской газеты "Правда". Кто мог подумать,
что место ленинской правды займёт пушкинская? Настоящая.
Из-за этого знаменательного факта сей допечатке был присвоен аж новый ISBN 5-94855-035-4
(в отличие от ISBN 5-94855-026-5 первого тиража, изготовленного в "Печатном дворе").
Пушкин, исходящий из той же типографии, что и ленинские делишки - весьма символическое
явление: революция начинается в том же месте (вернее, продолжается, ибо "Ладомир",
первый издавший в России "Тайные записки" крохотным тиражом можно считать за
"Искру", из которой возгорелось массовое издание "Ретро").
Теперь главное занять банки, телеграф, мосты и... интернет, который уже занят.

В дополнение свеженькая новость:
В книжный магазин "Москва" "Тайные записки" завозились дважды и были сразу распроданы.
После этого в магазин поступили жалобы от покупателей и вышестоящих организаций
о недопустимости продажи этой книги.
В связи с напряжённостью нынешней идеологической ситуации в России и непосредственной
близостью Кремля, магазин "Москв" принял решение больше не закупать "Тайные записки".
Нечто подобное случилось и в нескольких Нью-Йоркских эмигрантских книжных магазинах,
в которых вечно недоёбанные, а часто и вовсе неёбанные товароведши отказались
покупать "Тайные записки", аргументируя своё не деловое, а половое решение вещими
словами: "Эта такая гадость..."

 

Михаил Армалинский
КАК Я ВЛЮБИЛСЯ В МЁРТВУЮ ПРОСТИТУТКУ

 ...Love for sale
Let the poets pipe of love
in their childish way,
I know every type of love
Better far than they.
If you want the thrill of love,
I've been through the mill of love;
Old love, new love
Every love but true love
Love for sale....

Cole Porter

Nell Kimball Her Life As an American Madam by Herself; Edited and with an Introduction
by Stephen Longstreet; The Macmillan Company, New York, 1970; 286 p. First Printing.

Nell Kimball. Memoiren aus dem Bordell. Heyne, 2001; ISBN: 3453177282

Кимбэлл Нелл. Записки из публичного дома: В 2 т.
Пер. с нем. С. Варганова. М.: ВРС, 2003. Т. I. – (Улица красных фонарей).
Ч. 1–2. 150 с. ISBN 5-94451-026-9; Ч. 3–5. 163 с. ISBN 5-94451-027-7;
Послесловие Ольги Воздвиженской.

Русское издание этой книги я получил в подарок на Новый год. Взялся читать и
не мог оторваться, несмотря на то, что текст был полон смысловых тупиков и перевёртышей
вследствие дурного и тусклого перевода. Вопреки ему, Ольге Воздвиженской удалось
в своём послесловии блестяще нарассказать о золотой эпохе борделей в США и о
литературно-исторических реминисценциях с ними связанных.
Русский перевод был сделан, увы, не с английского оригинала, а с немецкого перевода.
Немецкий же перевод, судя по всему, был полон неточностей и ошибок, и они в естественном
порядке перекочевали в русский текст, куда были включены собственные щедрые добавки.
Но сила этой книги такова, что даже многочисленные ошибки и неточности не смогли
повлиять на дивный дух этой книги, на светящуюся честность размышлений и человеколюбие
автора.

Из воспоминаний Нелл Кимбелл (1854-1934) несмотря на лингвистические препоны,
следовало (я по ходу исправлял перевод согласно английскому оригиналу), что она,
начав в 15-летнем возрасте работу проституткой в роскошном публичном доме в Сэнт-Луисе,
прожила яркую и общественно-полезную жизнь, перепробовав почти все возможные
амплуа женщины: от пылкой возлюбленной, роскошной проститутки и содержанки до
любящей и преданной жены, скорбящей вдовы, заботливой матери и успешной предпринимательницы
- владелицы лучших
публичных домов в Новом Орлеане и Сан-Франциско.
Пожалуй, лишь одну женскую роль ей не суждено было сыграть - роль бабушки, потому
что её единственный сын умер от дифтерита, будучи маленьким мальчиком.

Эта женщина была поистине самородком золота - и волосы у неё были золотые, из-за
чего в борделе её называли "Голди".
Родившись в бедной многодетной фермерской семье, будучи полуграмотной девушкой,
Нелл превратилась в проницательную и многознающую, тонко чувствующую женщину
и, должен сказать, в замечательную писательницу. (Она, например, находит такие
слова: "Годы проносились, будто боялись, что мы можем их удержать".)

Как и всякая хорошая книга, эта тоже наводит на размышления, которыми я непременно
спешу делиться с кем попало.
Чтобы аргументированно объяснить, почему я влюбился в мёртвую проститутку Нелл
Кимбелл, мне бы пришлось воспроизвести полный текст её книги, которая меня так
проняла. Но тут возникают проблемы с авторским правом и с неустойчивым вниманием
читателя, который больше заинтересован в просматривании, чем во внимательном
чтении. Так что я решил сжато описать почему я так охвачен безысходными чувствами
к восхитительной проститутке, которая, увы, уже недоступна даже за огромные деньги.
Которых у меня всё равно нет.
(Будучи великолепно продажной, Нелл пишет об одном клиенте: "Он был из тех, что
считают, что за деньги можно купить всё. Я не могу это отрицать. Но покупать
нужно с чувством такта."
Эх, с каким бы тактом любовных телодвижений я бы её скупил на корню...)

Уж как любовью ни стращали: любовь и слепа, любовь и зла (то - про козла), любовь
и отвратительна ("love stinks") и вдобавок болезнетворна ("love hurts"). Даже
уточняли где: "любовь - это зубная боль в сердце". После таких ужастей, любви
надо бы сторониться, как несущихся правительственных машин. Но правит миром -
она, а не правительство, и всё равно она собъёт тебя с ног или с панталыку. Причём
совершенно безнаказанно. Как правительство.
И есть лишь одна форма самозащиты: осознать, что ебля и любовь - две разные вещи.
Об этом говорили многие и в том числе я, пишет об этом и Нелл Кимбэлл, авторитет
в обоих делах, посвятившая любви и ебле всю свою жизнь, сначала дилетантски,
как большинство самок, а потом, как, увы, меньшинство - профессионально, да ещё
с глубокой задумчивостью, чего уж вообще раз два и обчёлся.

В 15 лет Нелл была давным давно в соку, высокая, выпукло-вогнутая и красивая.
Она заимела взрослого любовника и всячески им наслаждалась, пока он её не бросил
без копейки в кармане посреди Сэнт-Луиса, куда он её вывез из ненавистной деревни.
Нелл, послонялась по городу денёк, а потом отыскала бордель, где когда-то работала
её тётка Летти, успевшая перед смертью нарассказать племяннице, на какой улице
этот сказочный дом находился и как он выглядел. Хозяева борделя, пожилые муж
и жена, вспомнили Летти и с радостью
взяли её племянницу под свою опёку.
И вот в первый день работы, солидно выглядящий клиент берёт Нелл, и она поражается,
что ощущения с этим вторым в её жизни мужчиной весьма подобны тем, что она испытывала
с её предателем-любовником, и Нелл легко достигает оргазма. С этого момента у
Нелл и началось осознание независимости ебли от любви. С последовавшими четырьмя
клиентами в этот вечер она уже научилась не кончать, как ей по-родительски советовали
хозяйка и хозяин. Однако Нелл пишет, сколько много у неё было соблазнительных
клиентов, с которыми
она не сдерживалась, а давала волю своей богатой похоти.
Нелл утверждает, что секс и любовь существуют независимо друг от друга, тогда
как секс и деньги неразлучны. И действительно, общество, борясь с проституцией,
то есть с человеческой природой, создаёт великую порабощающую ложь: что ебля
без любви особенно для женщины якобы унизительна, оскорбительна, вредна и вообще
не должна иметь место. А ведь это и есть воспитание проституток, женщин, которые
отдаются не по похоти, а за плату "любви". (см. мое эссе о проституции "Спасительница"
в кирпиче "Чтоб знали!".
Разница между обществом и проституткой только в типе используемой валюты: проститутка
требует за секс деньги, общество требует за секс - любовь.
Проститутка, разделив любовь и похоть, может наслаждаться еблей или быть к ней
равнодушна, беря за неё деньги в любом случае. Она также прекрасно понимает,
что при любви секса может почти и не быть.
Общество же приковывает похоть к любви, потому что прекрасно знает, что похоть
в неволе верности обязательно помрёт, ибо жить она может только на свободе разнообразия.
Таким образом, у проституции и у общества единая цель: не позволять бесплатную
еблю, возникающую в результате чистой похоти, незамутнённой никакими другими
соображениями или расчётами. А потому свою агитацию общество направляет прежде
всего на молодых людей, наиболее сильно одержимых желаньями, наиболее неопытных
и легко поддающихся обману: ебаться
только по любви, которая должна обязательно быть легализирована в браке или хотя
бы в долгих и уважительных отношениях.
А вот тётка Нелл учила свою восьмилетнюю племянницу главной, вечно юной заповеди:
"Каждая девочка сидит на своём богатстве, но не каждая это осознаёт".
Примечательно, что в своего будущего мужа Нелл влюбилась с первого взгляда и
была ему верной (с её слов) и преданной женой в течение трёх лет, пока он не
погиб. Нелл считала своё замужество самой счастливой порой своей жизни - а это
был для неё период самой редкой ебли. После еженощных многочисленных мужчин Нелл
обходилась двумя разами скучной ебли в неделю - муж её был специалистом по взлому
сейфов, которые, по-видимому, в подсознании представлялись ему пиздами, а сами
пизды его мало интересовали. И вот, несмотря
на такую исключительно скромную половую жизнь, Нелл смотрела своему мужу в рот
и не могла на него наглядеться - вот она любовь-то.
Да и сам муж решил жениться на Нелл тоже не из-за её сексуальных достоинств,
а лишь потому, что с ней, единственной женщиной, он, страдающий хронической изнуряющей
бессонницей, мог проспать всю ночь напролёт. То есть он женился на Нелл по причинам
прямо противоположным похоти - чтобы с ней спать в прямом смысле слова.
Он тоже был в неё по-своему влюблён, сделав ей-таки ребёнка. Но не дождался,
пока родился сын и был убит при очередном взломе пизды... простите - сейфа.
Так что в самой большой любви Нелл секса было - кот наплакал. Хотя её муж, как
уже говорилось, был не котом, а медвежатником.

Нелл начала свою карьеру с мечты каждой проститутки того времени - работать в
роскошном публичном доме, где каждая женщина стоила по двадцать долларов - в
нынешних долларах это - пятьсот, а то и больше. (В дешёвых борделях женщины продавались
за пятнадцать центов). Для многих проституток, с которыми Нелл работала, попасть
в её публичный дом, было тяжёлой и долгой борьбой. Так одна из них начинала на
речных кораблях, где её ебли в очередь матросы, а уплачиваемые за наслаждение
монетки она клала в рот, так как
ей, голой, их было больше некуда положить.
Супруги-владельцы борделя пеклись о своих девицах, как о родных, не обирали их,
а учили уму-разуму. Хотя большинству проституток это не шло впрок - они тратили
все заработанные деньги. А Нелл - шло: она стала откладывать деньги на счёт банка,
который завёл для неё владелец дома и потом он отдал ей всё до цента, когда она
ушла в содержанство.
Публичный дом был для Нелл настоящим университетом, по её собственному утверждению.
Действовала поговорка: "с кем поведёшься, от того и наберёшься" - ведь клиентами
в борделе, где работала Нелл, были самые известные и влиятельные люди Сэнт-Луиса,
которые приходили туда как в клуб, вели за обедом беседы о политике, финансах,
литературе и Нелл впитывала не только их сперму (тогда презервативов в доме не
пользовали), но и всесторонние знания. Она пишет: "Для меня содержательный разговор
и есть учение, но без всякого
утомительного напряжения".
В результате она не только научилась бегло читать, но и понимать как устроен
мир. Даже его литературная часть:
"...начав читать романы, я находила в них только ложь и отговорки, прикрытые
красивым многословием. Я поняла, что писатели просто опускают половину того,
из чего состоит жизнь. В большинстве романов едва можно понять, есть ли у человека
плоть, телесные органы, ходит ли он в туалет... Я не могу назвать ни единой книги,
в которой герои ложились бы в постель просто для того, чтобы насладиться хорошей
еблей и половыми органами своих партнёров. Вместо этого создаётся впечатление,
что люди только и делают, что охают
и причитают, заламывают в отчаянии руки и болтают надуманную чушь. Я не имею
в виду... мусор - так называемые "грязные книжонки", ведь в любом случае это
только смешные фантазии."
Так что Нелл прекрасно воспринимала литературу того времени, используя критерий
жизненного правдоподобия, но не находя его в литературе вообще: в благопристойной
литературе ебли не имеется, а в порнографической она такая, которой в реальной
жизни не бывает. То есть Нелл ущучила специфику литературы, цель которой было
вводить читателя в заблуждение, вызывая при этом подленько приятные ощущения.
Специфику литературы своего времени Нелл профессионально подмечала и в самих
производителях литературы, ведь среди её клиентов было немало писателей:
"Вдохновенная болтовня поэтов - это всегда высокопарная мастурбация и больше
ничего".
Далее она выносит суровый приговор: "Писатели лучше говорят, чем ебутся".
(Ну как мне не горевать, что она уже умерла?! - не ринуться уже к ней, чтобы
постоять за писательскую братию, а точнее - только за себя).
Нелл ставила музыкантов по сексуальным способностям значительно выше писателей,
ведь те вообще не говорят, а только пиликают, зато они ублажали её повсеместно,
то есть гармонично. Вот она - вечная музыка.
Это вовсе не значит, что Нелл не понимала силы слова - она сама ею постоянно
пользовалась, то и дело замечая, как люди боятся слов: "Если бы всех нас меньше
шокировали слова, то мы все были бы здоровее."

Нелл приходит к великой истине, которую теперь любят время от времени произносить,
но так и не научатся повсеместно воплощать:
"Слова 'аномальный" или "извращённый" при настоящем сексе между мужчиной и женщиной
не несут никакого смысла".
Вот человечество существует тысячи лет, а эта основа отношений между любовниками
по-прежнему требует защиты от законов, созданных для истязания людей за то, что
они имеют наглость испытывать наслаждение. Сексуальные законы в обществе обращены
против людей, они отдают людей на расправу моралистам-истязателям-убийцам, которым
даются права вершить любые беззакония, основанные на их трактовке якобы божественных
повелений. А по сути, любой закон, ограничивающий секс (за исключением такого,
что несёт боль или доводит
до крови - каковы были ограничения в Неллином борделе) должен считаться несправедливым,
а люди, пытающиеся его провести - самыми опасными преступниками.
Но задача общества - под предлогом "очищения нравов" наживаться на человеческих
страстях, ставя похоть вне закона и тем искусственно взвинчивая цены за её удовлетворение.
Ярким примером такого приёма являлось введение сухого закона в Америке, который
лишь способствовал повышению цен на алкоголь. Этот закон не удержался долго,
потому что его всенародно нарушали, и он слишком нарочито шёл против человеческой
жажды счастья, находить которое в алкоголе даже при сухом законе было более доступно
для всех, чем находить
счастье в разнообразной ебле. Если бы, например, разрешили пить алкоголь по домам,
но не разрешали бы пить вне дома, то этот закон продержался бы значительно дольше,
ибо он скопировал бы успешное многовековое притеснение секса: "ебись дома с женой,
но больше нигде и ни с кем". Это закон даёт хотя бы минимальный легальный выход
сексуальной энергии, но, конечно же, всё равно повсеместно нарушается, хотя продолжает
существовать. А ошибка сухого закона была в его тотальности - он загонял человека
в тупик, и потому
народ взбунтовался.

Нелл точно различает:
"Есть люди, которым нравится измываться над людьми, и если у них что-то важное
не получается, например секс, то они измываются над людьми ещё больше."
И далее:
"Люди ничтожные в сексе, ничтожны и во всём остальном, разве что они проецируют
свою сексуальную энергию на стремление к власти."
А власть они используют для того, чтобы устанавливать античеловеческие законы,
лишающие остальных людей того счастья, которого лишены они сами. И в лишении
счастья других законодатели испытывают собственное счастье.

Нелл любила Америку, но была чужда политической символике, ради которой столько
людей шло на смерть в войнах её времени. Как мы созвучны с ней в отношению к
флагу, о чём я писал в своём романище. А тут моя любимая проститутка пишет:
"Для меня флаг - это всего лишь сшитые куски материи, даже если принимать во
внимание всё, что они олицетворяют. Я никогда не путала страну и государство.
У меня никогда не было влечения умереть за флаг или за историю или за политиков."
Моя, увы, только идейная близость с Нелл заключается и в нашей общей нелюбви
к празднованию Нового года. Она об этом отзывается так: "У меня никогда не было
желания радоваться уходящему времени." А я об этом пописывал на заре General
Erotic в нумере всего 2.

Идеи равенства, провозглашённые американской конституцией, были использованы
без всякой заботы о людских сексуальных нуждах. Это конституционное равенство
весьма ограничено и полностью перестаёт действовать на территории любовного ложа:
именно на нём становится ясно, насколько все люди неравны, и это тоже подметила
Нелл.
Квинтэссенцией обретённых Нелл знаний явился составленный ею моральный и физиологический
кодекс проститутки, который обеспечивает успешность занятия этой благородной
профессией, часто переходящей в искусство.
Нелл также вывела необходимые требования к борделю, который можно было бы назвать
"роскошным". Следует помнить, что такой бордель был прежде всего мужским клубом,
где прислуживали женщины. Мужчины вкусно и плотно обедали, беседовали, пили лучшие
вина и отборные крепкие напитки, играли в карты, слушали музыку и если хотели,
поднимались с женщиной в её спальню.
На протяжении книги Нелл несколько раз повторяет, что ей кажется главным:
"Не все мужчины, приходящие в бордель, жаждут пизды. Часто они просто одиноки
и ищут человеческой близости, даже если за неё надо заплатить."

Нелл перечисляет названия модных песен того времени, сочинённые знаменитым композитором
Steven Collins Foster, которые обожали девицы и которые играли чёрные музыканты
в салоне её публичного дома. Я слушал эти мелодии, закрыв глаза, и пытался представить
сочную и светящуюся золотом волос Нелл, которая впервые спустилась в салон, в
трепете от солидности гостей и от предвкушения ебли с ними, чётко видел как,
согласно её рассказу, один важный немолодой гость посадил её к себе на колени
и тут в голове Нелл пронеслась
радостная мысль: "А ведь я уже работаю!"
Итак, минимальные требования Нелл к роскошному борделю:
1. Постельное бельё меняется после каждого гостя.
2. Подаются лучшие вина и крепкие напитки.
3. Сервируется дорогое столовое серебро.
4. Готовится изысканная еда.
Но самое главное 5 - это заручиться поддержкой местных властей с помощью взяток,
процентных отчислений и бесплатных визитов в свой бордель. Без этого даже при
разрешённых законом борделях твой бизнес прикроют под тем или иным предлогом.
6 - исключительно важное условие процветания борделя таково: гость должен быть
защищён от всего, что может вызвать о нём слухи или втянуть его в скандал.

Один из методов для достижения спокойствия в борделе - это тщательное отсеивание
клиентов: никого не принимать с улицы, а только по рекомендации постоянного клиента
или как гостя, которого привёл постоянный клиент.
Клиенты всех вероисповеданий должны чувствовать себя как дома. По этой причине
в комнатах девиц не позволялось вывешивать распятий над кроватью. (Нелл иронизирует:
"В глубине души шлюхи тянутся к вере в голого мужчину на кресте, видя в нём бога.")
У Нелл было несколько щедрых еврейских клиентов, и она не могла допустить, чтобы
у них падал хуй от взгляда на распятие, вывешенного прямо над головой ебомой.
Публичный дом Нелл был единственный в городе, где на косяке входной двери была
вывешена мезуза. (Mezuzah
- текст из книги Второзаконие, нанесённый на пергамент, который укрепляется на
косяке входной двери дома правоверного еврея.)

К девицам Нелл, как и следует, предъявляла жёсткие требования, но была справедлива
и никогда над ними не измывалась, а наоборот - всячески помогала в тяжёлые для
них времена.
Пьяниц или наркоманок она не держала.
Прислугу в борделе ебать клиентам не позволяла - "дух борделя от этого страдает".
(Но если какой-то одержимый воспылал страстью неудержимой именно к служанке и
платил хорошо, то всё-таки Нелл позволяла в виде исключения).
Но самый главное условие успешности работы проститутки (как и для успеха во всякой
другой профессии) было таким:
"Проститутка должна любить свою профессию и гордиться ею.
Если проститутка не гордится, что она приносит наслаждение мужчине, то она не
может работать в борделе высшего класса.
Если проститутке внушить достоинство, самоуважение, и она гордится тем, где она
живёт и работает, то тогда она будет счастлива и её клиенты тоже."

В то же время Нелл не ослеплена карьерой проститутки и трезво оценивает свою
профессию:
"Я не говорю и никогда не говорила, что проституция - это самый лучший образ
жизни, но она лучше, чем ослепнуть, работая вышивальщицей в потогонной мастерской,
она лучше, чем вкалывать по двадцать часов в день на кухне или чем работать служанкой
в доме, где хозяин и его сыновья бесплатно прихватывают тебя с уже расстегнутыми
ширинками в каждом тёмном углу."
То есть смысл, по моему разумению, таков: если женщине приходится зарабатывать
деньги на жизнь, то уж проституция всяко лучше тяжёлого труда или необходимости
отдаваться многим мужчинам бесплатно.
"Но никогда нет постоянно счастливой проститутки", - замечает Нелл.
Будучи ограниченной в своих контактах с женщинами (в основном лишь проститутки
и другие содержательницы борделей), Нелл говорила о свойствах и характере проституток,
тогда как всё оказывается справедливым и по отношению к любым женщинам.
Так Нелл подмечает, что у проституток существует вечная проблема: запор. Но ведь
запор является напастью для очень многих женщин. Следует ли из этого, что большинство
женщин - проститутки? Или что проститутки - это тоже женщины, а не выродки человеческого
общества, какими пытается их представить общество.
Нелл пишет: "Проститутки - совершенно нормальные люди, но выполняющие работу,
о которой общество не желает слышать".
Однако до сих пор доброе отношение к проституткам непостижимо для слепоглухонемого
большинства.

"Я была великолепной шлюхой", - с достоинством и гордостью заявляет Нелл.
Помимо того, что Нелл была по натуре пылкой женщиной и часто испытывала множественные
оргазмы с достойными клиентами, она питала истинный интерес к своему делу - к
мужчинам. Нелл исследовала их типы, характеры, повадки, подмечала их сильные
и слабые стороны. Она любила мужчин.
"Настоящая шлюха должна хотеть быть шлюхой, иначе она только наносит вред публичному
дому", - утверждает Нелли.
"Главный закон для девицы в борделе: гость - это господин, а ты - его раба".
Рабство заключалось в готовности девицы исполнять все желания клиента, если они
не были связаны с болью и не доводили до крови.

Нелли допускала среди своих девиц наличие лесбиянок, удовлетворявших друг друга
языком. Но если они начинали использовать искусственные хуи - таких она гнала.
Нелл не объясняет, почему, и я подразумеваю, что причина состоит в том, что натерев
друг друга твёрдыми и большими предметами они могли утомить влагалища и зады
настолько, что девицы бы с нежеланием предоставляли своё богатство клиентам,
да и конкуренция со стороны вечно твёрдых и больших предметов настраивала бы
девиц пренебрежительно по отношению к
мужчинам, а для рабыни недопустимы такого рода чувства к своему господину.

Следует помнить, что всё, о чём пишет Нелл, относится к дорогим публичным домам.
А ведь есть "школа", которая учит проституток ненавидеть клиентов. Такая муштровка,
вероятно, годится для проститутки, на которую стоит очередь человек в 50, тогда
можно и возненавидеть клиентов. Чрезмерность количества обезображивает качество,
и любовь делает скачок в ненависть.
Nell подтверждает: "разница между двухдолларовой и пятидесяти долларовой шлюхой
- это миф и видимость, которыми они себя окружают".
Абсолютно то же справедливо и по отношению к непрофессиональным проституткам,
то есть обыкновенным женщинам: их ценность - в пизде и заде, а не в том, надето
ли на них кружевное шёлковое бельё или рваные трико.
Интересно то, что высокая цена не гарантировала самую красивую проститутку -
за цетны продавались юные красавицы на улицах в том же количестве как и за бешеные
деньги в шикарном борделе. Градация проституток происходит по главному критерию
- сколько клиентов они принимают за вечер. Чем их больше, тем цена женщины меньше
и тем хуже проститутка, потому что всё её внимание к клиенту заключается в раздвинутых
для него ногах.
В 20 долларовом публичном доме девица имела всего по пять-шесть клиентов за рабочую
смену. Часто её забирали на весь день или на несколько дней богатые клиенты,
чтобы провести с ней время одному. Чем больше платит клиент, тем больше проститутка
уделяет тебе времени и создаётся иллюзия, что эта женщина принадлежит только
тебе и более того - что она в тебя влюблена.
Ум женщины заключается в том, чтобы с меньшего количества клиентов получить больше
денег. Непредприимчивые женщины пытаются взять количеством клиентов, соглашаясь
со своей низкой ценой.
Чтобы повысить свою цену женщины прибегают к ухищрениям, которые не имеют отношения
к тому, что является их товарной сутью. Это им без труда удаётся, ибо сексуально
мужчины предельно глупы. Разительным примером может служить такой метод зарабатывания
денег проститутками, описанный Нелл.
Во второй половине 19 века в Сан-Франциско прибывало огромное количество китаянок,
которых снаряжали с корабля на бал проституции. Китаянки, борясь с конкуренцией
проституток других рас, пустили слух, будто пизда у них горизонтальная, в отличие
от вертикальных, что у всех конкуренток. Американские мужи, не горюя от ума,
радостно платили китаянкам просто за то, чтобы они развели ноги, и любознательные
самцы удостоверялись, что пизда у китаянок вертикальная, как у всех женщин. Узрев
эту "вертикаль власти" пизды,
мужчины чувствовали себя познавшими конечную истину. А китаянки еле успевали
подсчитывать деньги.
Подобная генетическая глупость мужчин выражается в их подверженности влиянию
женских шмоток, косметики и всего наносного, не имеющего отношения к женщине
как таковой. Голое тело либо их пугает, либо надоедает и всю свою страсть к пизде
и заду, они обращают на страсть к женским прибамбасам и тому как женщина себя
в них заворачивает конфеткой.
Если меня возмущает обман с дорогими причиндалами вокруг проститутки, за которые
берут огромные деньги, то ещё одним причиндалом является красота лица, которая
навешиваются на абсолютную красоту разведённых женских ног (см. General Erotic
103).
Платя большие деньги за женскую упаковку, мужчины лишь поощряют её существование
и процветание вместо того, чтобы от неё избавляться, платя за её отсутствие,
за тело. Таким образом, происходит искусственное взвинчивание цен на проституток.

Общественные нравы - это монополия на представление о сексуальной жизни и на
её дозволенные формы. Общество не заинтересовано в развитии половой жизни и потому
не устанавливает антимонопольные законы, а наоборот старается сохранить свою
монополию на контроль над сексом. Интернет, обеспечивающий неограниченные и упрощённые
контакты между людьми, минуя общество, впервые создаёт ощутимую конкуренцию для
официальной морали и благодаря этому цена пизды упала, потому что добраться до
неё стало значительно легче.
Основой счастливого духа и психического здоровья Нелл было то, что она с раннего
детства беззаветно любила секс и этого не стыдилась:
"У меня не было ощущения вины или греха. Я никогда не верила, что секс греховен."
Это вам не Сонечки Мармеладовы или Катюши Масловы, вечно обделанные грехом и
стыдом, описанные этими хило ебущимися да отчаянно кающимися великими писателями
и ничтожными мужчинами.

Несмотря на большой рост, высокую грудь и широкие бёдра, у Нелл была узкая талия,
маленькие руки и ступни. От Бога ей было дано умение доить влагалищем хуй, чему
большинству женщин приходится специально обучаться, если у них есть склонность
к самосовершенствованию. Один лишь этот талант сразу завоёвывал к ней любовь
многих мужчин.
Будучи девочкой Нелл, как и все фермерские дети, во все глаза наблюдала за совокуплениями
домашних животных. Это зрелище было эквивалентно нынешней порнографии, которая
является энциклопедией секса для подрастающего поколения.
Кроме того, "секс для большинства людей на ферме был единственным удовольствием...
Секс и алкоголь. Те, что не пили, не еблись... делали угрюмые мины и пытались
испортить удовольствие другим".
Отец Нелл чуть ли не каждый день сладкозвучно еб мать, и дети всё это слышали.
Кровосмешения между отцами и дочерями, братьями и сёстрами были обыкновенным
делом, хотя отец Нелл вследствие своей набожности, к дочкам членом не прикасался,
а только стегал их ремнём за малейшие провинности.
Вот что вспоминает Нелл о своём отношении к сексу в девятилетнем возрасте:
"Один из работников, индеец-полукровка по имени Джо Дансер, заманил меня в амбар
на чердак, якобы посмотреть на новорожденных котят. Он каким-то образом оказался
позади меня, а когда я повернулась, то увидела, что джинсы Джо спущены до колен
и у него торчит хуй. Он показался мне таким же большим, как у Джексона, племенного
жеребца. Я удивилась, но для меня это не было неожиданностью. Уже несколько недель
до этого Джо пытался залезть мне под платье (и после этого девочка пошла за ним
в амбар, прекрасно предвкушая,
что может случиться - М. А.)
Я сказала: "Прекрати, Джо. Отец проломит тебе череп ярмом, если узнает, что ты
задумал".
Джо просто качнул своим стволом в мою сторону: "Ты, наверное, уже не раз такое
видела?"
Я ответила, что да и что мне это безразлично. А он спросил, знаю ли я, для чего
нужна эта штука. Я сказала: "Конечно, же чёртов полукровка" - и скатилась вниз
по горке сена и при этом смеялась как полоумная.
Я никогда особенно не любила цветных, к тому же Джо был слишком прямолинейным.
Если бы он, не торопясь, подбирался ко мне, уговаривал меня, сказал бы что-нибудь
приятное, тогда, наверное, я поиграла бы с ним, а он со мной, и мы, может быть,
немного покувыркались бы".

Нелл признаётся, что главной причиной отказа был страх проникновения большого
хуя в её девственную пиздёнку, потому что ей рассказывали, как это может быть
больно. Однако боязнь боли не остановила бы её, если бы Джо вёл себя иначе.
Так что никаких психических травм, искалечивающих всю последующую жизнь девочки,
травм, которыми стращают ныне параноидальные паникёры, не возникло. Если травмы
остаются, то от резкого и грубого подавления сексуальных порывов, а не от их
поощрения.

Нелл рассказывает о своём детском опыте:
"Я уже пробовала экспериментировать с собой и с одной из своих сестёр. Мы сидели,
как обычно это происходит у детей, и изучали друг друга, украдкой смотрели и
трогали. А однажды моя сестра засунула себе в вагину гальку и щекотала меня большим
пальцем ноги. ... это было настолько приятно и казалось нам таким возбуждающим
и невинным, что мы никогда не думали, что делаем что-то грешное..."
Вскоре Нелл научилась, мастурбируя, добираться до оргазмов, чему она со страстью
регулярно предавалась: в наслаждении - она чувствовала себя совершенной:
"Я была сама собой", - определяет она это состояние.
Нелл совершенно ясно определила своё отношение к ханжам, преобладающим среди
религиозных людей. Это "люди, которые считали всякое человеческое удовольствие
грязным. Всё для них настолько мерзко, что они боятся, как бы удовольствие не
захватило их самих, и поэтому не хотят, чтобы кто-нибудь другой отважился на
наслаждение".

Простой люд давно заметил близость религиозного и сексуального ража. Близость
эта основана на том, что религиозный раж есть лишь замещение сексуального. Братья
Нелл "часто ходили на проповеди. Там они присматривали девочку попроще, впадавшую
в истерический раж от рассказов о грехах, разврате и плотских утехах и легко
её соблазняли".
Негативная проповедь действовала только возбуждающе и соблазняюще и лишь помогала
совершать "грех", а не сопротивляться ему. Как в математике существует доказательство
от противного, так в морали существует метод возбуждения от "противного".
Нелл всю жизнь была чужда традиционной религии. Основа её атеизма зародилась
в десять лет, когда она "своими глазами увидела, как добрый и всеми любимый в
деревне человек умер в жутких мучениях".
Такого рода атеизм основан на разочаровании в боге как в человеке, который обязан
обладать полным набором добродетелей. Бог для раболепного большинства - это добрый
дядя или строгий, но справедливый папа. А когда этот дядюшка/папашка берёт и
зверски уничтожает людей, то тогда на него начинают сердиться: мол, как же ты
посмел быть таким жестоким? И за это бога наказывают - "я в тебя больше не буду
верить". А если бог подкинет чего-нибудь полезное, то тогда человек этот в качестве
поощрения за боженькино хорошее
поведение, начинает в него верить. Простачкам из народа, да и из простецкой интеллигенции
никак не взять в голову, что то, что нас создало и нами руководит непостижимо,
и от Проведения не следует ожидать соблюдения человеческих законов, так что нечего
к нему подлизываться, давать взятки в виде жертв животными или собственными наслаждениями.
Истинная вера заключается в том, что ты не пытаешься тщетно придать смысл божественным
действиям, а живёшь, понимая, что этот смысл, совершенно очевидно, есть, но уразуметь
его нам не дано. А тот, кто утверждает, что познал этот смысл - есть либо дурак,
либо лжец. Поэтому неудивительно из кого состоит ортодоксальное религиозное духовенство.

Божественную веру в безгрешность, в святость ебли Нелл пронесла через всю жизнь,
но что самое важное, вселяла её в своих клиентов, обучая радости, а не греху,
что и произошло с богатым промышленником сорока лет, что взял её двадцатилетнюю
на содержание из публичного дома и которого она научила всем прелестям разнообразной
ебли. А ему, погрязшему в семье, всё это было в новинку и в диковинку. Потом
его застукала жена, и Нелл пришлось уезжать из Сент Луиса, но именно он в будущем
обеспечил возможность для Нелл
открыть собственный публичный дом в Новом Орлеане, выслав ей солидную сумму деньжат.

Публичный дом для мужчины - это место, где он может наслаждаться медовыми месяцами
всю жизнь, если у него достаточно денег. Один из клиентов Нелл оставил все деньги
в её борделе и уходя, сказал: "Ты только тогда становишься настоящим мужчиной,
когда начинаешь понимать, что деньги - это ничто, если их нельзя превратить в
наслаждение."

Нелл гордилась своим успешным предприятием, справедливо сравнивая его с успешными
фирмами в промышленности или в финансах.
"В секс-бизнесе имеется столько же всяких дел, требующих хозяйского глаза, сколько
и в US Steel Company."
Понимая, каким искусством является содержание борделя, Нелл предвещала: "Если
исчезнут добротные публичные дома, то умрёт культура американского образа жизни".
Увы, так и случилось.
Ей пришлось закрыть свой последний бордель в ноябре 1917 года, что было поистине
революционным событием, закончившим славный период легального существования публичных
домов в США. С тех пор Америка пошла по пути усугублённого лицемерия и лжи, делая
вид, что пизда - не является главной женской ценностью, а значит и добродетелью.
Итак, в 1917 в России году началось уничтожение человеческой идивидуальности,
а в Штатах началось систематическое притеснение проституции - то же посягновение
на свободу желаний.
Обе страны одновременно обреволюцились.
Примечательно, что одним из названий борделя является "Cat House". Маршаковский
"Кошкин дом" - это явный намёк на бордель. Уж Маршак со своим прекрасным знанием
английского не мог не знать смысла этого выражения.
Другим названием для публичного дома является "Sporting House".
Потому роскошный бордель в России может смело именоваться Домом Спорта, а лучше
- Дворцом спорта (следуя российской гигантомании, называющей институты академиями,
а товарищей - господами).
Нелли описывает роскошный бордель в Чикаго, где повсюду торчало золото и прочие
излишества. Там же была специальная ебальная комната, куда для экзотики запускались
бабочки, а за ними - Набоков с сачком (про Набокова - шутка, про сачок - тоже).
Цены в этом доме были доступны только самым богатым мужчинам. В связи с этим
Нелл замечает:
"Высокий класс определяется высокой ценой, но вкус состоит в том, чтобы эту цену
не выпячивать."
Так как посетителями дорогих борделей являлись в основном люди солидные, а часто
и старые, то Нелл считала, что "мужчин интересует не столько секс, сколько посидеть,
поболтать в роскошном клубе. Если бы это не считалось немужественным, они бы
признались, что им более интересно играть в карты, чем ебаться."
Но она уточняет, что последнее не относится к молодым, жадным до пизд клиентам.
Из этого можно сделать вывод, что в обыкновенных публичных домах с доступными
ценами для молодых и ебучих ландшафт поведения клиентов был бы значительно иным
- меньше жратвы и разговоров и больше ебли.
Бордель борделю рознь и Нелл Кимбелл говорит прежде всего о своём и подобных
борделях - то есть таких, куда ходили только богатые люди. Люди не задумываясь
тратящие большие деньги, могут себе позволить роскошь взять красивую проститутку
для разговора и не ебать её. Это происходит оттого, что эти богатые люди либо
бесятся с жиру, либо уже немолодые, с ослабленным сексуальным влечением. Можно
ли себе представить человека ограниченных средств, который скопил нужную сумму,
чтобы купить проститутку, а когда она
готова раздвинуть ноги, он вместо того, чтобы её ебать начинает с ней точить
лясы? Это только зажравшийся ананасами и рябчиками буржуй может придти к столу,
заваленному ананасами и рябчиками, и их не тронуть. А голодный мужик, купивший
обед, сожрёт его до последней капли и крошки да ещё хлебом будет тарелку обтирать,
доедая и долизывая.
Так что получается подобно мною уже отрецензированной ситуации с австралийским
содержателем дорогих call girls в General Erotic 97.
В итоге, богатые мужчины платят огромные деньги, чтобы отказаться от того, чтобы
быть мужчинами. Быть мужчинами им тяжело, и они предпочитают болтовню, эстетство,
жратву и азартные игры и платят за это деньги, держа при себе красивую бабу как
символ своей власти.

Девицы в то время, как и прочие женщины не брили подмышек. Поэтому Нелл была
недовольна, когда началось поветрие, а затем и обязательность брить девицам подмышки.
Нелл справедливо считала, что "от небритых подмышек исходят обещания других частей
тела". А именно этого обещания асексуальное общество, притеснявшее и в итоге
закрывшее публичные дома, старалось избежать.
Теперь же огромное количество женщин бреет и лобковые волосы, лишая пизду значительной
части её очарования - а всё во имя тех мужчин, для которых пиздяные волосы делают
пизду более страшной в своей требовательности - они предпочитают иллюзию пизды
несозревшей девочки, которая подчинялась бы любому мужскому неумелому и эгоистичному
желанию и не требовала бы ответного наслаждения.

Я решил поискать информацию о Нелл Кимбелл в надежде найти фотографию или какие-либо
упоминания о ней. Я вышел на сайт Stephen Longstreet редактора воспоминаний Нелл,
к которому она обратилась в старости за помощью их опубликовать. Но и там ничего
не было. Я написал письмо по данному там адресу, и мне ответил муж Liz, правнучки
Longstreet, отсылая меня к статье Longstreet, где подвергается сомнению достоверность
сведений о корнях джаза якобы зародившихся в борделях Нового Орлеана, о чём утверждал
в одной из
своих книг Longstreet.
Затем этот родственничек стал намекать, что нигде о Нелл ничего не упоминается,
а её рукопись исчезла. И он всячески подводил меня к мысли, что воспоминания
Нелл Кимбэлл - это сочинение самого Stephen Longstreet.
Мне в это не верится - уж слишком много в воспоминаниях типично женского и информации,
которую Stephen Longstreet выдумать не мог. Вполне возможно, что он нашёл воспоминания
или документы, принадлежащие не одной содержательнице борделей, а нескольких
и скомпоновал это в одно. И если это так, то Нелл всё равно была, любила и я
с ней не расстанусь.
Мне эта история с пропавшей рукописью Нелл напомнила мой случай с пропавшей рукописью
"Тайных записок" Пушкина.
Но мне ничего не остаётся как верить и тем и другим.


  *


The Last Madam. A Life in the New Orleans Underworld. By Christine Wiltz. Farber
and Farber, New York, 2000, 244 p. ISBN 0-571-19954-2

Под впечатлением Нелл Кимбелл я нашёл книгу "Последняя мадам. Жизнь на Нью-Орлеанском
дне" в надежде найти упоминания о ней.
Это описание жизни Norma Wallace (1901-1974), юной проститутки, а позже содержательницы
публичных домов. Жизнь её внешне напоминает жизнь Нелл, тоже из беднейшей семьи
- в любимую проституцию и затем скорое владение собственным предприятием по предоставлению
наслаждений. Норма была помоложе Нелл. Если Нелл в действительности существовала,
то они наверняка знали друг друга - как-никак конкурентки-соратницы.
Norma приступила к делу раньше Нелл - в 18 лет она перестала проститутничать
и стала мадам. Norma активно занималась самообразованием, читала, училась и быстро
преуспела.
В последине два года своей жизни Норма наговаривала на магнитофон мемуары, и
писательница Christine Wiltz чрезвычайно скучно пересказала её приключенческую
жизнь. Однако самое важное для меня, что в повествовании нет и намёка на Нелл,
хотя о других мадам Norma упоминает.
Но раз пошла такая пьянка, я уж решил почитать и о последовавших за ней владелицах,
но уже не борделей (они были категорически запрещены и содержать их тайно было
чрезвычайно трудно), а сервисов call girls.
Следующая, что я отыскал, была:

Mayflower Madam, The Secret Life of Sydney Biddle Barrows, by Sydney Barrows
with William Novak. Arbor House, New York, 1986, ISBN 0-87795-722-3; 292 pages.

Она начала свой бизнес в 1979 в Нью-Йорке и чрезвычайно успешно его вела пока
его не прикрыли в 1984.
В отличие от предыдущих, Mayflower была из зажиточной древней американской семьи,
никогда не занималась проституцией, более того была весьма консервативных взглядов
по отношению к собственной сексуальной жизни, но в силу случая она столкнулась
с работой одного из эскорт-сервис и увидела, как погано в нём ведутся дела и
как можно из такого бизнеса сделать конфетку. У Mayflower были все данные деловой
женщины по образованию и по наклонностям, и она, будучи по натуре благородным
человеком, решила вести честный
и доброжелательный бизнес для богатых людей.
Она набирала красивых девушек, которые никогда ранее не занимались проституцией,
а просто хотели подработать. Её задача была сделать так, чтобы все были исключительно
довольны: и девочки, и клиенты. А девочек она отправляла только в шикарные отели
или богатые частные резиденции. Так одна пришла в отель к шоколадному фабриканту
из Швейцарии, который кормил её образцами шоколада, рассказывая о приготовлении
каждого сорта - ей было так интересно и сладко во всех отношениях, что ей было
неудобно брать у него деньги,
когда пришла пора расставаться.
Опять-таки девочки для усталых бизнесменов были не только сексуальными партнершами,
но и подружками, собеседницами, помощницами и психотерапевтами.

Бизнес Mayflower поставила на таком высоком идеологическом уровне, что пошла
вразрез с казалось бы незыблемым законом проституции: она постановила, что девушки
будут брать деньги с клиента в конце своего визита, а не в самом начале, как
было принято повсюду. Она считала, что требуя деньги сразу при входе, девушка
с самого начала демонстрирует клиенту недоверие, а это накладывает неприятный
отпечаток на все последующие отношения.
Высокоморальность Mayflower распространялась и за пределы секса - она была активной
общественницей, а именно, она вела список бизнесменов, которых она не позволяла
обслуживать, на случай если вдруг они позвонят. Так если какой-то Трамп возвёл
небоскрёб посреди жилого района и тем обезобразил город и стеснил жителей, он
сразу попадал в её чёрный список клиентов не подлежащих обслуге ни за какие деньги.
Она первая и единственная организовала медицинскую страховку для своих девиц.
Её забота о "чистоте" бизнеса вылилась даже в запрет на анальный секс, в котором
она отказывала своим клиентам. Да что анальный секс? - она вибраторы запретила
использовать - тогда они были ещё в новинку. Девицы, конечно, могли делать всё,
что хотели, но если они отказывались от анальных или вибраторных требований клиента,
а тот продолжал настаивать, то Mayflower позволяла девице уйти и компенсировала
ей незаработанные деньги.
Короче - настоящий проституточный коммунизм, где не работа, а сплошное наслаждение.

Но больше всего мне понравилась пунктуальность, которой она заставляла придерживаться
девиц - она гарантировала клиентам, что девица явится в пределах десяти минут
от назначенного времени. Если этого не происходило по каким-то причинам, то клиенту
звонили с извинениями и объясняли ситуацию, из-за которой девица задерживается
более, чем на десять минут.
Несмотря на это благоденствие, которое позволяло девицам быстро и с удовольствием
заработать хорошие деньги, девицы эти продерживались у Mayflower в среднем не
больше года.

Mayflower тоже вывела свои законы успеха в этом деле, основываясь на рассказах
своих работниц пизды, и законы эти она проповедала среди новобранок.
Метод продержаться в эскорт сервисе - это всегда думать только о деньгах. Если
перестаёшь о них, проклятых, думать, то произойдёт одно из двух: либо ты начнёшь
эмоционально вовлекаться в отношения с клиентом, что очень плохо, либо тебе быстро
всё надоест, что нисколько не лучше. Но когда мысль о деньгах не покидает тебя,
то работа делается сама собой.
Однако несмотря на свою денежную ориентацию, всякая девица воспринимала свою
работу как постоянное приключение: вот она сидит дома вся ухоженная, с причёской,
с наложенной косметикой, со свежим маникюром и ждёт звонка - это её рабочий день.
И вот звонит мадам, даёт координаты клиента. Девица надевает платье: "На выход!"
- говорит она себе. Она останавливает такси, едет в роскошный отель, волнуясь,
что опоздает - на улице затор от театрального разъезда. Наконец, она подъехала
к отелю, нагло проходит мимо охранников,
поднимается в номер, стучит - и сердце трепещет: кто окажется по ту сторону двери?
Дверь открывается, и она оказывается вдвоём с незнакомым мужчиной в уютном тихом
номере посреди толпы и шума ночного Нью-Йорка. На столе бутылка дорогого вина
или шампанского.
"Занавес!" - восклицает она про себя - и представление начинается.

Примечательно и то, что Mayflower никогда не платила взяток или откупных полиции
или чиновникам. Но из-за подлятины законов, запрещающих проституцию и сводничество,
ведение дел весьма осложнялось - если в разговоре по телефону клиент использовал
слово секс или намекал на сексуальный контакт - сразу прекращался разговор -
необходимо было играть в игру, будто баба приходит поболтать для того, чтобы
взять 175 долларов за час. При такой ситуации нельзя было ничего сказать из желаемого
в ебле, а когда приходила
баба и ты говорил о своих сексуальных предпочтениях, она могла повернуться и
уйти, потому что, видите ли, не любит анальный секс или не глотает семя или за
это надо ей доплачивать огромные деньги. Тогда как в нормальной стране это всё
можно было бы заранее выяснить по телефону.
С американским интернетом теперь то же самое - в переписке с проституткой, рекламирующей
себя как эскорт, надо делать вид, что ничего сексуального в твоём желании встретиться
с ней нет, а если описать правдиво, что ты хочешь, то никто не откликнется на
такое прямое предложение, поскольку заподозрят тебя в полицейской провокации.
Так что с проститутками при разговоре и при переписке в великой Америке нужно
вести себя так, будто ты общаешься не с проституткой, а с девственной школьницей.
За что прихватывают ещё
крепче.

Одна из умненьких девиц, работающая на Mayflower, логически раздобыла аргумент
в пользу проституции, основываясь на Конституции США.
Я недавно тоже до этого додумался, но она была явно первая, или до неё кто-то
должен был допереть до по сути очевидного: конституция США гарантирует право
в числе прочего и на стремление к счастью. А раз так, то разве ебля не является
одним из главных действий, для которого и придумали-то слово "счастье"? Тогда
проституция и есть деятельность, предоставляющая счастье. Таким образом, стремление
к проститутке есть ни что иное, как "стремление к счастью". Запрещая основополагающее
счастье жизни, тем самым эти
запрещальщики посягают на конституцию США.
Когда Mayflower стали судить за сводничество, она заявила, что нужно было судить
не её за преступление закона, а судить сам закон за его античеловечность. Закон,
который является просто-напросто антиконституционным.
Вот почему я рассматриваю проституцию в Америке как самую отважную и благородную
форму гражданского неповиновения - жизненно необходимого сопротивления американскому
талибану.

Когда разразился скандал в связи с арестом Mayflower, полиция и прокуратура,
почувствовав давление со стороны её влиятельных клиентов, сразу начали спускать
дело на тормозах. Mayflower стала героиней прессы, и телевидение захотело было
сделать о ней передачу. Но телевизионные сволочи отказались показывать проституток
и клиентов, которые счастливы, им нужно было показать унижение, грязь, несчастье
связанное с проституцией. Они не хотели сделать образ проститутки завидной (что
потом сделали в фильме Pretty Woman,
а в России такая карьера среди женщин является пределом весьма разумных мечтаний).
Телевизионщики делали соблазнительным образ преступника, убийцы, но только не
проститутки.
Так что от "идеологически правильной" передачи Mayflower категорически и гордо
отказалась.
В итоге Mayflower была оштрафована на 5000 долларов и отпущена на свободу. Но
в результате вторжения государства в интимную жизнь людей, образцовый и идеальный
эскорт-сервис перестал существовать.
Однако на смену ему пришёл другой, но на восточном побережье Штатов, в Лос-Анджелесе.

Alex Adams and William Stadiem. Madam 90210. My Life As Madam To The Rich And
Famous. Villard Books. New York 1993, 286 pages.

Алекс Адамс начала своё дело в зрелом возрасте, продемонстрировав свои деловые
способности в управлении цветочным магазином. Замужем, дети. Приличная то бишь.
И тут к Алекс обратилась одна из её клиенток и предложила купить её бизнес за
небольшие деньги, так как собралась на пенсию - а бизнесом оказался список девиц
и их клиентов. После некоторых колебаний Алекс, как и Mayflower, решила предоставлять
сексуальные услуги высшего класса. И тоже без всякого собственного проституточного
опыта.
Сводничество по законам Калифорнии того времени являлось преступлением, за которое
полагались обязательные три года тюрьмы. Какие законы сейчас в Калифорнии по
этому делу, не знаю - противно узнавать - уверен, что ещё строже. То есть творить
добро - способствовать встрече мужчины и женщины для взаимного удовольствия и
пользы - запрещено. Сексуальное наслаждение в США добром не является.
Закон будет милостивее к сутенёру, избивающему проститутку, чем к мадам, которая
относится по-матерински к своим девочками. И причина в том, что мадам делает
гораздо больше денег. Закон ополчается не в защиту женщин, а ревниво бросается
на тех, кто не делится доходом с государством.

В Лос-Анджелесе всегда паслось огромное количество красивых девушек, приехавших
туда, чтобы сделать карьеру в кино, музыке и прочем, но пока чудо не случилось,
они работали продавщицами, официантками и в прочей обслуге. Их можно было купить
за 100-200 долларов в час, ибо всё, о чём они мечтали - это суметь каждый месяц
заплатить ренту за квартиру и не голодать. Если одна из этих красавиц додумывалась
и находила способ добраться до Alex Adams, то та начинала их продавать втридорога
арабским шейхам и голливудским
воротилам. То есть абсолютно то же тело, за которое вчера платили сто, сегодня
продавали богачам за тысячи. Искусство Alex состояло во взвинчивании цен и обдирании
богачей как лохов, а те от этого были только счастливы. Если такому богачу предложить
эту же бабу за сто, то он просто оскорбится.
Не ебля развращает женщин, а искусственно поднятые на них цены.

Когда платят большие деньги за одежду, то потому что она делается по специальному
дизайну, из тщательно выделанных тканей, вручную и пр. Когда платят большие деньги
за машину, то она тоже делается по спец дизайну с ультра удобствами и супер техническими
характеристиками. Когда же платят большие деньги за проститутку, то это потому,
что она надела эту дорогую одежду и приезжает в этой дорогой машине. То есть
ты платишь большие деньги не за проститутку, а за то дорогое, что она купила
себе на твои же деньги и
деньги других клиентов. Потому дороговизна проститутки - это понятие впечатываемое
в мозг богатого мужчины, чтобы он с лёгкостью отдавал большие деньги не за женское
тело, а за вещи, которыми это тело пользуется.

Когда в конце семидесятых и восьмидесятых арабские шейхи стали отарами ездить
в Штаты, они заказывали проституток пачками и заваливали их деньгами. Алекс решила
поднять цену на своих девочек и для американских заказчиков. Кое-кто выказывал
опасение, что американцы забастуют. Но они не только не забастовали, а молча
и радостно стали платить больше. И впрямь, для мультимиллионера - какая разница
500 за час или 1000? Алекс никогда не теряла заказчика из-за повышения цены.
Она знала физиологию мужчины: "Стоящий
хуй не реагирует на цены." В теле мужчины недостаточно крови, чтобы одновременно
заполнить мозг и хуй.

Все голливудские знаменитости, которым казалось бы все бабы должны отдаваться
бесплатно, были счастливы платить и переплачивать за проституток, потому что
ебля с ними не налагала на них никакой ответственности. Кроме того, всем им,
кто на виду, надо делать вид, что они находятся в моногамных браках и до усёру
любят своих жён. Поскольку если они станут заводить любовниц, то это сразу станет
известно жадным до сплетен журналистам, и вся их карьера ёбнется из-за подлой
публики, которая хочет видеть своих идолов
высокоморальными. А с проституткой, которую поставляла им Алекс, всё было шито-крыто.
Красивая баба на пару часов - что ещё надо мужчине? А деньги они всё одно не
считают - что им: тыща сюда, тыща туда. У Алекс были клиенты, которые покупали
у неё проституток в год на сотни тысяч долларов.
Кроме того, если знаменитого актёра застукают с любовницей, то жена с радостью
подаст на развод, ибо автоматически получит половину состояния мужа. Калифорнийцы
нашли определение алиментам: "она тебя ебёт за то, что ты её ебал".
Так что богачам надо беречь семью, а потому проститутка опять же является Спасительницей
(опять же см. моё эссе в кирпиче "Чтоб знали!").
Так, один из клиентов Alex, знаменитый кинорежиссёр встречался с проституткой
в дешёвом мотеле, чтобы не привлекать к себе внимания. С той же целью он ездил
на Хонде, отказавшись от Мерседеса. Войдя в номер, он задирал девице юбку и лизал
пизду минут десять. Потом он вытаскивал член из брюк, отказываясь их снимать,
так как он всегда торопился. Девица брала член в рот, и через пять движений вверх-вниз
он выплескивается. За двадцать минут, она получала от режиссёра 500 долларов.
Какая баба, если она не сумасшедшая,
откажется от таких лёгких денег?
Когда отлизав, режиссёр начал сожалеть, что девица не кончила, она его утешила:
- Я ведь в прошлый раз кончила два раза.
Клиент воспрял духом: - Да?
И проститутка издевательски пояснила:
- Первый раз, когда ты мне заплатил и второй раз, когда я эти деньги потратила.
И клиента эта издёвка только возбудила, как удар плёткой, на который он напрашивался.
Ну как таких мужиков не обдирать как липку?

"Как бы самоуверенно и неотразимо ни выглядел актёр на экране, актёры - это самые
не уверенные в себе люди, особенно в постели", - утверждает Алекс. Потому они
и обращались к ней.
Богатейшие мужчины так же боятся женщин как мужчины бедные и свой страх пред
ними они выражают готовностью платить деньги, которых женщины совершенно не заслуживают.
У Алекс была иная заповедь для проституток, чем у Нелл: "Никогда не удовлетворяй
клиента полностью - чтобы он всегда хотел встретиться с тобой ещё."
Если Нелл учила, что проститутка становится рабой клиента на купленное им время
и удовлетворяет все его желания, то в этой школе проститутка старается сделать
клиента рабом с помощью неудовлетворения всех его желаний и прочих оттяжек и
выжиманий денег.
Но самое забавное, что какой бы "школы" ни придерживались проститутки, они всегда
пользуются спросом и находят клиентов, которые будут радостно платить, лишь бы
добраться до их тела.

Если австралиец заключал контракт, по которому он брал комиссионные со всех встреч
его девицы с клиентами, то Алекс брала только с первой встречи, потому как если
девица умудрялась назначить второе свидание с клиентом, то это благородная Алекс
считала её личной заслугой, и девица брала всё себе. Алекс рассчитывала на то,
что её клиенты всё время хотят новой пизды, а за новой они всё время обращались
к ней.
В итоге, несмотря на двадцатилетние добрые отношения с полицией, Алекс взяли
за сводничество. Она утверждала с полным основанием, что работающие в полиции
нравов испытывают оргазм только тогда, когда они кого-нибудь арестовывают.
Успешное предприятие Алекс закончилось в 1993 году судом, но она избежала тюрьмы.

Эстафету у неё переняла её бывшая работница пизды - Heidi Fleiss.
Один её клиент говорил о Хайди, что мышцы её влагалища сильнее бицепсов Шварцнеггера.

Pandering by Fleiss, Heidi; Los Angeles : 1 Hour Entertainment, 2002 (страницы
не указаны)

Heidi любила ебаться, но гораздо больше она любила деньги. Красотой она не блистала,
а лишь наглостью. И она тоже решила сделать самый лучший эскорт сервис (эсклюзивно-элитно-виповский
- чтоб в России поняли, о чём речь).
Heidi тоже философствовала:
"Когда девушка совокупляется за деньги, большинство людей называют это проституцией
и считают такое поведение отвратительным. В действительности это является проявлением
заботы и сочувствия со стороны клиента. Плата означает, что мужчина заботится,
чтобы счета этой девушки были оплачены, он хочет, чтобы у неё имелись красивые
вещи, такие как одежда, машины... вещи, которые делают её жизнь легче..."

Идея Heidi всё та же: брать 1500 в час, а не 35. Она чертит в книге две наглядные
таблицы, где сравнивает, что девица получает в каждом случае - как гнусен мотель,
где баба берёт 35 и как прекрасен, где она делает то же самое за 1500. Таблица
полнится подобными противопоставлениями. Арифметика простая: чтобы заработать
1500 долларов, бабе, берущей 35 приходится переспать с 40 мужиками, тогда как
этой дорогой - с одним. Таким образом, мужчина покупает силы и внимание женщины,
выторговывая её у очереди мужиков.

Уже середина девяностых, а в Америке всё по-прежнему: полиция прикладывает нечеловеческие
усилия, чтобы арестовать и осудить проституток и владельцев эскорт сервис, тогда
как серийные убийцы женщин выпускаются на свободу и ловить их у полиции не хватает
средств.
Heidi сумела проникнуть в недра самых богатых мужчин и стать чрезвычайно успешной.
Но и у неё были свои специфические круглосуточные проблемы. Так, например, будят
её в 3 утра: семь девушек, которых она послала развлекать богача, никак не могут
разделить между собой миллион долларов, который они получили как чаевые от этого
клиента.
Или звонит клиент, которому за любые деньги немедленно нужны две девушки.
Или девица, которую она послала в Грецию к клиенту, прилетела в аэропорт и не
может найти лимузин, который должен был её встречать.
"И такая дребедень - целый день, целый день."

Другая девица вернулась из трёхнедельной поездки с богачом. Вернулась с 80 тысяч
долларов. И, что самое интересное, за всё время она лишь один раз ему отсосала.
- Вот пример истинного разврата, такого, за который, этих богачей надо экспроприировать.
Это надо же? - выбросить такие деньги на одну, когда за них он таких блядей сотню
мог поиметь.
Но как и во времена Нелл, несмотря на огромные деньги, которые делали девицы,
они всё равно умудрялись их сразу растратить и всё время просили в долг у Хайди.
Проститутки - это женщины, которые не умеют копить деньги. Постоянно оставаясь
без денег, они, по-видимому, находят в этом себе оправдание и стимул для продолжения
занятий проституцией.
И как повелось: все были счастливы: девицы и мужчины. Девицы получали Порши,
дома, драгоценности и даже предложения замужества. Мужики изливались или изгалялись.

Но пришла пора и взяли Хэйди. Да ещё посадили в тюрьму на пару лет за то, что
она выдала имена нескольких знаменитостей, которые пользовались её услугами,
а это многим не понравилось. Вот и села, вместо того, чтобы отделаться штрафом
и условными сроками, как её предшественницы.
Хейди пытается объяснить причины античеловеческих американских законов:
"Мужчины сковывают женское тело законами, потому что они знают, что власть женского
тела слишком велика".
Наверно, так и есть, но легче от этого не становится.


  *


Вот они, представительницы бесконечной череды женщин, продававших великое и освобождающее
наслаждение. Разные женщины, занимавшиеся одним большим делом, стараясь достигнуть
в нём совершенства вопреки притеснениям и преследованиям со стороны тех, кто
тайно хотел бы воспользоваться их услугами, да был слишком слаб, зол, беден.
Но только Голди, Нелл Кембелл очаровала меня своей восхитительной красотой и...
своим отношением к делу.
"Когда я оглядываюсь назад - а в другом направлении я сегодня смотреть не могу..."
так старая Нелл Кимбелл начинает свои воспоминания. А если бы Нелл всё-таки взглянула
вперёд, то она увидела бы меня и тысячи других, кто с упоением познавал о её
восхитительной жизни.
Впрочем, сейчас, я уверен, она смотрит на нас под не ведомым нам углом, с горних
вершин. Взирает.
Умелая красавица, соблазнительная умница Голди - I love you. I want to deal with
you.

Михаил Армалинский