Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic No. 117

General Erotic N117
http://www.mipco.com/win/GEr117.html

September 22, 2004

Давид Баевский
Второе пришествие "Тайных записок" Пушкина


Питерское издательство РЕТРО переиздало Ладомировское издание 2001 года "Тайных
записок" Пушкина, которое бесследно рассосалось.
Самое забавное, что Ретровский тираж был закуплен на корню дистрибутором ещё
до вывоза из типографии и пошёл на Урал и далее в Сибирь. Но это вовсе не ссылка
Пушкина, а Просвещение народа, который на периферии много благодарней и задумчивей,
чем в столицах.
Так что грядут большие допечатки.

Книга изготовлялась на питерском "Печатном дворе", где недавно отказались печатать
несколько книг с матом - как-никак типография-то государственная, а государство
использует не мат, а только дипломатический язык. Однако мат Пушкина - это дело
особое, он звучит, как соловьиная песня. Поэтому работники "Печатного двора"
все как один вкушали печатаемое, заучивая текст "Тайных записок" наизусть по
ловко заимствованным с конвейера экземплярам.

Ольга Воздвиженская дописала свою вступительную статью к Ладомировскому изданию,
чтобы с полным знанием дела отразить смешную СМИшную реакцию, а также запечатлеть
вопли почитаемых читателей о "Тайных записках" за три пробежавших года. (Не забывайте
о "Парапушкинистике", где все они задокументированы).

Ладомир - настоящий российский пионер и герой: сделал первый храбрый шаг, а Ретро
шагнуло за Ладомиром след в след. Но и на второй шаг смелость нужна - ведь пушкинисты
не дремлют. А моралисты - так вообще не спят, чтобы им эротические сны, упаси
бог, не приснились.
Теперь Ретро будет потчевать "Тайными записками" не только филологов Москвы и
Питера, а кормить всех российских читателей подряд, особливо на периферии. Им
тоже пора вдоволь наесться настоящим, отборным Пушкиным.
А для питания русскоязычных за границей имеется магазин издательства Petropol
в Бостоне и на интернете.

Бегите с помощью ножек, колёс или браузера покупать "Тайные записки"
в С Ш А:
Petropol.inc.
1428 Beacon Street,
Brookline MA 02446
Tel: (617) 232 8820
Fax: (617) 713 0418
e-mail:petropol@gis.net

в Р о с с и и:
Издательский Дом "Ретро"
г. Санкт Петербург,
пр. Обуховской обороны, д. 103а
Тел.: (812) 325 19 38, (812) 567 53 35,
Москва: (095) 356 22 84
e-mail: petropol.spb@mailbox.alkor.ru



  *

СУЩЕСТВЕННАЯ ПОПРАВКА


В 110 номере General Erotic была помещена заметка "Румынский Hustler своровал
"Тайные записки". Намедни ситуация резко изменилась и, следовательно, терминологию
следует срочно исправить. Слово "своровал" я торжественно заменяю на фразу: "закупил
право на разовую перепечатку". А делаю я это потому, что мой карман топорщится
от долларов, заплаченных-таки мне Хастлером в результате длительных переговоров.
В итоге честные оказались ребята. Не ворюги. Так мы скоро закадычными друзьями
станем.

  *

Михаил Армалинский
ИДЕАЛЬНЫЕ БРАКИ


Их было четверо: два женатых мужчины и две замужние женщины, но среди них не
было супружеских пар. Их "половины" были где-то далеко, вдали от той комнаты
в отеле, в которой собрались эти счастливые люди. Участники действа были раздеты,
голодны и легко дополняли друг до друга до целого. Причём прекрасного целого,
скреплённого желаниями, но в конце концов распадающегося на удовлетворённые части.
Мэт явился с Кэри - они случались в этом отеле раза три в месяц. Сначала за комнату
платил Мэт, но затем, чтобы отстраниться от жадной до встреч Кэри, он пожаловался
на свои финансовые трудности, думая, что этим он сможет уменьшить частоту свиданий
с Кэри. Но она с готовностью и настойчивостью предложила платить за отель, так
как рассматривала плату как капиталовложение, с лихвой восполняемое "радостями
секса", почти забытыми ею до недавней встречи с Мэтом.
Мэт со своими тремя детьми и женой-японкой по имени Кимико сводил концы с концами
благодаря хозяйственности жены, а в особенности благодаря её родителям, которые
регулярно присылали Кимико, своему единственному любимому ребёнку, значительные
суммы. А когда у Кимико родились дети, то с каждым новым ребёнком суммы непропорционально
и существенно увеличивались.
Это был второй брак Мэта. Первый закончился полным отвращением к жене, которую
он поначалу обожал. Несколько лет после развода он наслаждался свободной жизнью
и даже пошёл в университет, чтобы подучиться по своей специальности. Там Мэт
и познакомился с очаровательной японкой, приехавшей учиться в Америку. Кимико
с детства мечтала получить образование в Штатах и выйти замуж за американца.
Ей представлялось, что все американцы добрые и богатые. Её мечты свершились,
она вышла замуж за американца, по любви, за действительно доброго, но далеко
не богатого Мэта.
По чудесному совпадению, Мэт с юных лет мечтал о жене-японке, начитавшись об
их послушании, преданности и домовитости, так что когда он увидел в аудитории
очаровательную студентку из Японии, он использовал все свои чары, чтобы её соблазнить
как можно быстрее. Быстрее было не придумать - она отдалась Мэту на первом свидании,
наградив его честью быть её первым мужчиной. Мэт безоглядно влюбился в Кимико,
из-за чего завалил сессию, и с воодушевлением сделал ей предложение через два
месяца после их первой встречи, когда Кимико смущённо шепнула ему на ухо, что
беременна.
Кимико была хрестоматийно идеальной женой - покорная, вся в детях, заботливая
и непритязательная. Мэт не переставал восхищаться и умиляться ею, как она низко
кланяется, скромно отводит глаза, как быстрым движением надевает одни туфельки
без задников, входя на кухню, и как, выходя из кухни, снимает их и всовывает
свои маленькие ступни в другие. Подавая еду, особенно при наличии гостей, ей
приходилось бегать туда и обратно десятки раз и всякий раз она не забывала менять
одни туфли на другие, чем приводила в недоумённый восторг не только гостей, но
и своего мужа, смотревшего на неё с неизменной нежностью и гордостью.
Но несмотря на свои глубокие чувства к жене и к трём желтоватым деткам, желание
других женщин не оставляло Мэта. Первые годы женатой жизни он подавлял это желание,
как он это делал в течение своего первого брака, но потом понял, что желание
не исчезнет, а будет лишь всё больше и больше сжимается и в какой-то момент оно
взрывообразно распрямится во весь свой гигантский рост, расправит широченные
плечи и наделает массу разрушений, размахивая Мэтовой "палицей". Поэтому в один
прекрасный день Мэт купил не менее прекрасную проститутку и провёл с ней дивные
два часа. Облегчение, которое Мэт испытал, было превыше оргазменного - это было
облегчение, подобное тому, которое испытываешь после отдачи большого долга, висевшего
над тобой и плодившего с каждым днём проценты за невыплату. А теперь Мэт ощутил
себя освобождённым. Он выплатил долг человеческой природе. "Жить, - думал Мэт,
- это постоянно влезать в долг желанию, а значит приходится его постоянно выплачивать.
Если же отказаться выплатить долг, то мафия психики подвергнет тебя пыткам и
в конце концов жутким способом убьёт. И никакая полиция нравов тебя не спасёт".
Так что Мэт не испытывал ни чувства вины перед женой, ни стыда за содеянное -
об этих чувствах он, просветлённый, подумал с торжествующей усмешкой.
Клятва верности, которая даётся при женитьбе, претила влюблённому Мэту даже в
тот момент, когда он её произносил. Он чувствовал нутром, что в этом есть нечто
оскорбительно противоестественное, нечто порабощающее и лживое. С годами он смог
сформулировать для себя причины этого чувства, но в юности он просто инстинктивно
бунтовал против идеи верности, как бунтует молодёжь против всего, что ей представляется
несправедливым.
Годам к тридцати пяти Мэт понял, что если ты "born to fuck", если ты хороший
любовник, так это лишь потому, что ты поистине любишь женщин. Причём любишь женщин
вообще, а не только красивых женщин в частности. А значит, что в моногамии ты
жить не сможешь, ибо твоя любовь к женщинам пресечётся. Тебя лишают любви, лишая
доступа к её обновлению, ибо любовь - это продукт скоропортящийся. Итого, напрашивался
очевидный для Мэта вывод - моногамным может быть только плохой любовник. Или
трус, который предпочёл покой безразличия, восхитительному беспокойству страсти.
Юным не верится в собственную смерть, им кажется, что они неуязвимы, и потому
они так легко рискуют жизнью. Подобным образом им кажется, что их страсть к возлюбленной
или возлюбленному тоже будет жить вечно. Поэтому они так легко клянутся в верности,
рассчитывая, что верность будет гарантировать вечность их страсти. Но вместо
обеспечения вечности, верность убивает страсть за считанные месяцы, и возлюбленные
начинают искать оправдания случившемуся якобы в ошибке выбора партнёра, тогда
как верность всякому партнёру есть ошибка. Более того, брачная клятва верности
- это торжественное подписание смертного приговора страсти. "Поганая клятва верности",
- так называл её Мэт и давал такие определения: "Тяга к верности - это ближайшая
родственница тяги к смерти. Верность - это самоубийство".
Каноническое время наслаждения в браке - это медовый месяц. То есть всеми признаётся,
что первый месяц совокуплений поистине сладок, а потом острота и прелесть проходят
и мёдом последующее уже никак не назовёшь, и при жизни с детьми и заботами всё,
что можно - это вспоминать об этом медовом месяце. Таким образом, на жизнь человека
мораль отводит всего лишь один месяц сексуального счастья (в случае одного брака
в жизни, что мораль тоже до недавних пор требовала. Теперь, при смягчившейся
морали - человеку отпускается два месяца при двух браках или три - при трёх.
Три месяца счастья за всю жизнь!). Те люди, кто соглашаются с этой месячной подачкой,
доказывают свою рабскую суть. Те люди, кто нарушают клятвы верности, являют собой
клятвопреступников.
Однако совершенно очевидно, что медовый месяц можно и следует множить с помощью
новых женщин, что соединение с каждой новой любовницей будет поистине медовым,
и счастье в жизни сложится тогда не в месячное, а в многолетнее. Но никто в обществе
не учит этому оптимистичному взгляду на половую жизнь.
В нынешнее же время брак лишён даже медового месяца, так как жених и невеста,
как правило, во всю совокупляются до женитьбы, и таким образом брак теряет свою
последнюю сексуальную притягательность. Женятся теперь лишь для того, чтобы узаконить
отупевшее наслаждение и заняться производством детей, так что новобрачные отправляются
в послесвадебное путешествие, чтобы вконец пресытиться друг другом, торча нос
к носу по 24 часа в сутки. Муж и жена за этот месяц превращаются в постоянный
укор друг другу.
Мэт пришёл к выводу, что причина потери сексуального интереса даже к самой любимой
и красивой женщине состоит в том, что сексуальное влечение имеет целью оплодотворение
женщины. После некоторого срока, который природа считает достаточным для достижения
высокой вероятности оплодотворения, желание к данной самке аннулируется и обращается
на иную, которая ещё этим самцом не оплодотворена.
Мэт в конце концов глубоко осознал и прочувствовал, что сохраняя верность женщине,
мужчина изменяет себе. А верным нужно быть прежде всего самому себе, а не кому-то,
ибо как ты можешь быть верным кому-то, если не умеешь быть верным себе? Также
Мэт заключил, что разумная измена только укрепляет брак.
Страсть живёт новизной, а любовь – постоянством, и потому они противоречат
друг другу в принципе и взаимоисключают друг друга. Страсть и любовь могут лишь
совпадать на краткий момент новизны страсти, затем новизна пропадает, и с ней
исчезает страсть, а если любови удаётся выживить, то она продолжает жить бесстрастно.
Таким образом, человек живёт полной жизнью, лишь тогда, когда у него имеются
и любовь, и страсть, а так как оба эти чувства в браке сосуществовать не могут,
то необходимо во имя психического здоровья добывать страсть вне брака, то есть
именно там, где она проживает.
Так, в результате подобных рассуждений, Мэт пришёл к знаменательному выводу о
необходимости завести любовницу (на регулярных проституток у него не имелось
денег, ибо именно проститутка была бы оптимальной женщиной для удовлетворения
страсти). Мэт решил завести любовницу именно потому, что он любил свою жену,
детей и хотел сохранить свою семью. Как бы парадоксально это ни звучало, измена
- была единственным вменяемым решением для одновременного спасения себя и брака.
"Открытый брак", когда муж и жена имеют любовников с ведома и согласия друг друга,
Мэт не считал стабильной, устойчивой структурой. Прежде всего из-за того, что
в такой брак открыто и систематически привносят ревность - одно из самых разрушительных
чувств. Мэт был убеждён, что ревность, от которой избавиться будет невозможно,
обязательно подточит основы открытого брака и он неминуемо рухнет. Именно от
ревности следует как можно тщательней охранять хрупкое строение брака, и неведение
служит самым надёжным его охранником. Потому самая главная задача любящего супруга
- прилагать все усилия, чтобы не ранить знанием свою жену.

Кимико погрузилась в воспитание троих детей, родившихся один за другим с годовалым
промежутком, и не было для неё желаннее работы. Мэт с радостью наблюдал как она
ловко и нежно орудовала с детьми, лопоча на японском, который Мэт никак не мог
выучить настолько, чтобы понимать её речь. Он зазубрил несколько ласковых слов,
с которыми Кимико обращалась к детям и даже пытался их повторять, играя с детьми.
Но они точно различали, с кем говорить на каком языке и на японские слова Мэта
отвечали английскими.
Кимико с радостью пожертвовала своей врачебной карьерой, чтобы быть матерью,
а в оставшееся время помогать Мэту вести дела в его бизнесе, который не рос,
а держался на том уровне, который обеспечивал сносную жизнь при условии регулярных
и существенных вливаний от родителей жены.
Мэт со всей семьёй любили быть вместе, и часто ездили по национальным заповедникам
и маленьким городкам в качестве отдыха от рутины. Два раза в год они летали в
Японию, чтобы показать растущих детей дедушке и бабушке, которые оплачивали эти
поездки. Мэт и Кимико были довольны жизнью, друг другом, детьми - они смело,
часто и с полным основанием произносили слово "счастье".
Несколько раз в месяц Мэт с великой осторожностью встречался с любовницами. Он
выбирал замужних женщин, которые, как и он, искали лишь быстрого наслаждения,
для освежения своих чувств. Мэт следил, чтобы похоть не переродилась в навязчивые
отношения, которые могли бы повредить его семье. Если же помимо секса начинали
возникать какие-то глубокие переживания или привязанность, то Мэт переставал
встречаться с этой женщиной. Мэт представлялся вымышленным именем и встречался
с женщинами только в отелях, никогда не появляясь с ними на людях. Продолжительность
своего интереса к очередной любовнице Мэт ограничивал тремя последовательными
оргазмами, после которых женщина становилась для него пустым местом, и он радостно
расставался с ней до следующей встречи, если таковая вызывала обоюдный интерес.
Но вот однажды Мэту пришло письмо по электронной почте из далёкого прошлого...
Объявилась его давняя любовница Кэри и предложила встретиться.
Мэту было трудно представить, что последний раз, когда он и Кэри срослись в объятиях
и смешивали друг дружью слюну и прочие соки, произошёл двадцать лет назад. Тогда
они расстались по извечной причине: Кэри узнала, что Мэт переспал с её подругой
и решила прекратить эту бесперспективную связь. Кэри была излишне долго влюблена
в Мэта, что мешало ей признаться себе в том, что он никогда на ней не женится.
Дальше обманывать себя становилось опасно - Кэри исполнилось 27 лет, и она чувствовала,
что больше невозможно откладывать выход замуж и производство детей. Кэри порвала
с Мэтом и бросилась на поиск сырья для изготовления мужа. А Мэт переключился
на другие тела, жадные прежде всего до наслажденья. Тем не менее Кэри часто вспоминала
о Мэте в течение этих долгих, но быстро пролетавших лет.
Кэри отыскала мужчину, который тоже томился желанием женитьбы и производства
потомства. Она наскоро родила двух отпрысков, мужского и женского пола и воспитала
их не без помощи папаши вежливыми и самостоятельными. Дети, избежав отроческих
чп, закончили школу и улетели в другие штаты, чтобы осесть в тамошних колледжах.
Муж Кэри оказался заботливым другом и стал якорем в её до недавнего времени штилевом
существовании. Но даже в безветрии женщине требуется какая-та бухта, куда можно
приплыть и пришвартоваться. Морская терминология пришла в это описание из-за
того, что муж Кэри был морским офицером, который вышел в отставку и отрастил
такой живот, что без зеркала, положенного на пол, он не мог увидеть своего члена,
причём даже вставшего. Впрочем, последние годы орган поднимался унизительно редко,
так как лекарства от депрессии, которые муж принимал, чтобы его не угнетали морские
бурные воспоминания, делали его импотентом. А если он принимал виагру, то тогда
муж никак не мог кончить, так что в силу этого, да и многого другого, известного
только супругам, Кэри потеряла всякий интерес к своему мужу как к мужчине и держала
его лишь в качестве хранителя очага. Муж и впрямь тратил всё своё свободное время
на поддержание порядка в их большом доме и на участке с садом. Так что все были
при деле. С помощью антидепрессантов жизнь не казалась мужу бесполезно прожитой
и потому беспросветной.
Мужниной пенсии вполне хватало для беззаботной жизни, но Кэри работала три дня
в неделю кем-то вроде секретарши, чтобы самой не сесть на антидепрессанты от
скуки. Кроме того, её начальник нравился ей, и она нередко представляла себя
под ним, с вялой надеждой, что он когда-нибудь за ней приударит. Но в офисе было
много молоденьких и смазливых девушек, так что этим мечтам не суждено было сбыться.
За всё время супружества Кэри сохраняла верность. Она была придавлена убеждением,
что спать с кем-то кроме мужа - страшная подлость, граничащая с уголовным преступлением.
Однако после того, как дети покинули дом, убеждённость эта стала размываться
приливами неожиданной похоти, которую Кэри объясняла активизацией гормональной
деятельности, будто бы это объяснение обладало властью успокоить её затрепетавшую
совесть. Её состояние усугублялось тем, что последний раз Кэри совокуплялась
с мужем более года назад и сам этот процесс был настолько удручающим, что по
молчаливому взаимному соглашению супруги держали свои тела на безопасном друг
от друга расстоянии - благо кровать их была широка.
Кэрина похоть разрослась до того, что она просыпалась посреди ночи, с омерзением
взирая на тяжело дышащее пузатое тело мужа, и мечтала о Мэте или о своём начальнике,
опасаясь мастурбировать в постели, чтобы не разбудить мужа таким постыдным способом.
Поэтому она удалялась в ванную якобы для того, чтобы посидеть в джакузи. Там
Кэри подставляла клитор под сильную струю воды и за минуту кончала раз и через
полминуты второй раз, что давало ей временное облегчение от желания. Разумеется,
оргазмы наедине с собой были полумерой. Кэри не хватало ощущения заполненности,
жадного и нетерпеливого движения во влагалище. Она даже согласилась бы на присутствие
члена в заду, хотя тот единственный раз, когда она это испытала, был связан с
болью и позывом к рвоте, но даже эта боль теперь вспоминалась со странным вожделением.
Кэри хотела взять в рот хуй, чувствовать его твёрдый жар, лизать его и довести
до (в буквальном смысле) белого каления. Проглотить солоноватые капли, предварительно
размазав их языком по нёбу, по стенкам щёк, а потом вдыхать запах, спермы, пота
- короче, ей нужен был мужчина.
Кэри набрала имя и фамилию Мэта на Google и сразу вышла на его сайт, где он вывесил
семейные фотографии. Мэт на них выглядел так, будто и не прошло двадцати лет:
тело его на пляжной фотографии было таким же стройным, а лицо только стало ещё
мужественней. Кэри покрылась мурашками и задрожала. На сайте была фотография
жены Мэта и трёх маленьких детей: девочки и двух мальчиков. Жена была настоящей
косоглазой красавицей и Кэри испугалась, что Мэт не захочет с ней встречаться.
Кэри никогда не считала себя красивой, и женская красота, тем более такая экзотическая,
всегда устрашала своей беспощадностью.
На сайте был и личный адрес электронной почты Мэта, у жены значился собственный,
и этот факт придал уверенности Кэри - у неё и мужа тоже были разные адреса, и
она радостно предположила, что Мэт так же далёк от своей жены, как Кэри от своего
мужа, а значит он будет готов с ней встретиться.
Кэри долго примерялась как написать письмо, вернее, короткую пробную записку
и из многочисленных вариантов выбрала такой:
Здравствуй, Мэт!
Случайно нашла твой адрес на интернете и решила узнать, как ты поживаешь.
Всего тебе доброго!
Кэри.
Ответ пришёл почти незамедлительно. И сразу образовалась растущая кучка писем
туда-сюда, из которых обоим стало ясно, что встречаться нужно как можно быстрее
и теснее. Мэт без всяких наводящих вопросов, признался, что он часто думал о
Кэри, но в то же время он сообщил, что жизнь его прекрасна. А чтобы поддерживать
её таковой, Мэт имеет быстротечных любовниц, предназначенных исключительно для
оздоровляющего разнообразия. Его любовницы в основном тоже замужние женщины,
живущие в попытках обострения наслаждений.
Кэри неприятно кольнуло это признание, и она выразила озабоченность возможностью
заражения венерическими заболеваниями, и Мэт с лёгкостью утешил её тем, что ведёт
себя осторожно и разборчиво и всегда использует презервативы. Разумеется, это
было успокоительной ложью - презерватив лишал бы Мэта той свежести ощущений,
ради которой он заводил любовниц.
Мэт с готовностью рассказал Кэри о своих детях, о том, как он проводит с ними
всё свободное от работы и любовниц время и которого, как ни странно, оказывалось
вполне достаточно. "Значит у него не так уж много любовниц", - утешила себя Кери.
О жене Мэт лишь сказал, что любит её, а она - его, и что они лучшие друзья. Но,
мол, оставаться лучшими любовниками в браке невозможно, ибо брак создан вовсе
не для этих дел. На вопрос Кэри, разделяет ли его жена такой взгляд на брак,
Мэт ответил, что жена существует не для того, чтобы обсуждать безысходность сексуальной
составляющей брака, а для того, чтобы именно от этой безысходности бежать с ней
в дружество и в воспитание детей.
Мэт и Кэри договорились встретиться в отеле. Поначалу Кэри осторожно предложила
встретиться в ресторане на чашку кофе, но Мэт отверг этот вариант, объяснив,
что он не хочет, чтобы его видели с чужой женщиной, обменивающимся неизбежными
страстными взглядами. И он напомнил, что это также не в интересах Кэри. Она сразу
приняла этот аргумент, так как с самого начала их переписки каждый независимо
друг от друга провёл черту, преступать которую никто не желал - это была черта,
за которой возникала опасность их бракам: ни Мэт, ни Кэри не хотели не только
развода, но и никакой опасности их нынешнему состоянию. Речь шла о добавке ощущений,
а не о замене одних другими.
Мэт из отеля позвонил Кэри, которая уже ехала к нему, и назвал номер комнаты.
Минут через десять в дверь раздался стук, который Мэт принял за сердечный. Он
открыл дверь - перед ним стояла та самая Кэри, чуть полнее, чем прежде, с кожей
на лице, которая была зримо потревожена морщинами, но это была та же Кэри. Она
улыбнулась, радостно, узнав в Мэте того, прежнего и лишь заматеревшего, и шагнула
прямо в его объятия и губы. Не говоря ни слова, они не срывали, а медленно снимали
друг с друга одежды, целуя открывающиеся участки кожи. И когда всё так же молча
после сочащихся поцелуев и повсеместных объятий, Мэт ввёл член во влагалище Кэри,
лежащей на спине, он отстранился от неё, приподнявшись на локтях, и сказал с
чувством:
- Ну, здравствуй!
- Здравствуй, любимый, - ответила Кэри и притянула его к себе для заждавшегося
поцелуя.
Когда Мэт в отрочестве после прочтения "Трёх Мушкетёров", взялся за их продолжение
"Двадцать лет спустя", он недоумевал - что же может происходить интересного с
такими старыми героями? К его удивлению, приключения были не менее увлекательными,
чем те, что он прочёл в юной части. Так и теперь, размышлял Мэт в процессе наслаждений,
прошедшие двадцать лет не только не уменьшили его страсть, а лишь усилили её.
Ведь раньше Кэри и не нравилась ему особо, он был увлечён в то время другой женщиной,
а теперь он испытывал к Кэри острейшее желание.
Когда они утолили первый голод, а затем и второй, Мэт стал рассуждать вслух о
радости встречи:
- Ты знаешь, я ведь кое в чём изменился, хотя тебе и кажется, что я прежний.
- Я даже не вижу, чтобы ты набрал вес, у тебя только волосы поседели, но это
делает тебя ещё привлекательней, - сказала Кэри, отдыхая у него на груди. Она
гладила рукой его плоский волосатый живот, ведя руку ниже, к лобку и захватила
в кулак его долгожданный хуй.
- О, нет, я изменился хотя бы в том, - продолжал Мэт, утопив палец между её ягодиц,
- что я люблю женщин вовсе необязательно стройных, как раньше, я обожаю щедрую
плоть, которая увеличивает женские просторы. Так что ты напрасно тревожишься
о своей полноте - мне твоё тело безумно по душе.
И в доказательство, Мэт стал покрывать его мокрыми поцелуями, пока их влажность
не объединилась с влажностью промежности Кэри.
Когда очередная волна ласк, разбившись на капли, отступила, Мэт продолжил:
- Я раньше обожал брюнеток, женился на брюнетке, и естественно, теперь стал рваться
на блондинок, - он запустил руку в золотые волосы Кэри и сжав кулак, так что
волосы стали рулём управления головы, повернул её лицом к себе и добавил, глядя
Кэри в глаза, - таких как ты.
Кэри покорно, с полным доверием закрыла глаза, отдаваясь власти крепкой руки
держащей её за волосы, но не причиняющей боли, счастливо раскрыла рот, почувствовав,
всеохватные губы Мэта и стала лизать его язык.
Мэт испытывал классическое ощущение вернувшегося вспять времени - ему представлялось,
что никаких двадцати лет не прошло и что когда свидание с Кэри закончится, он
поедет в свой старый дом, где он жил после развода и который уже был давно продан.
Ему казалось, что он войдёт в свой кабинет, который уже давно не существовал,
а был переделан новыми хозяевами в детскую, о чём Мэт, конечно, не знал. Он будто
наяву ощущал, как садится за письменный стол, на месте которого теперь стояла
детская кроватка, и как он позвонит Ванде, с которой он тогда встречался параллельно
с Кэри. Кэри всегда вызывала у него воспоминания о Ванде. А когда Мэт бывало
вспоминал о Ванде, она всегда влекла за собой воспоминания о Кэри. Ванда была
его тогдашней главенствующей страстью, а Кэри перепадали лишь остатки похоти
Мэта. Но теперь, лёжа с Кэри, любовницей, которую он даже про себя не хотел называть
"старой", а лишь "прежней", он испытывал к ней небывалую близость и нежность
- Кэри была родным человеком былого, и Мэт ощущал огромную благодарность за почти
возвращённое прошлое.
Кэри тоже чувствовала нечто подобное, и она вслух, а ещё красноречивей про себя
удивлялась, как легко, свободно и, самое главное, счастливо, она себя чувствует
с Мэтом, и это после -подумать только! - двадцати лет разлуки. Встретились -
и будто вчера расстались, но влюбились друг в друга ещё больше.
Да, это было чудо. Но оно прервалось для Кэри необходимостью возвращения к супругу.
Примечательно однако, что те два часа, которые любовники провели вместе, показались
обоим вполне достаточными и Кэри, удовлетворённая и счастливая, ехала домой без
всяких угрызений совести, а наоборот с чувством исполненного долга по отношению
к своему телу.
Так же счастливо возвращался домой и Мэт, с обострившимся желанием обнять свою
жену, поцеловать и прижать к себе своих детишек. Душ он предусмотрительно принял
в отеле. Кэри решила душ в отеле не принимать - ей не грозил близкий контакт
с мужем и она предпочитала расслабиться дома в джакузи, впервые за долгое время
без похоти глядя на сильную струю воды.
Когда Мэт лёг в постель с женой, в нём проснулось обострившееся желание к ней,
как это всегда происходило с ним после свидания с любовницей. Он радовался этому
освежённому чувству и жена, не ведая о его истоках, всегда восторженно реагировала
на мужнину мужскую мощь. Мэт привычно выводил Кимико на взмывающую вверх кривую
возбуждения - после Кэри он мог держаться сколько угодно, хотя жена не заставила
себя долго ждать. На секунду ослепнув от вспышки, супруги вновь обрели зрение,
но которое радостная усталость посчитала ненужным и зарыла им глаза для умиротворённого
сна.
За мгновенье до того, как лишиться сознания, Мэт вспомнил, что после прочтения
романа "Двадцать лет спустя", он узнал о существовании романа-окончания "Десять
лет спустя", и тогда он уже не сомневался, что третий роман будет не менее увлекателен,
чем первые два. Так Мэт, проваливаясь в сон, подумал, что и через десять лет
жизнь вовсе не будет окончена, а будет продолжаться, полнясь приключениями.

Несколько месяцев назад до отправления письма Мэту, Кэри получила значительное
наследство. Она бросила свою докучную работу и занялась благотворительной деятельностью.
Это давало ей моральное удовлетворение, а также множество предлогов, чтобы отсутствовать
дома и проводить время с Мэтом.
Кэри была заполонена неотступным желанием, которое не отпускало её даже в сновидениях,
являясь в образах совокуплений с Мэтом и другими неопознаваемыми мужчинами. В
силу этого возникла диспропорция во времени, которое Кэри хотела, а Мэт мог посвящать
их встречам. Возникала революционная ситуация - Кэри была готова встречаться
с ним хоть каждый день, тогда как Мэт еле выкраивал время на раз в неделю. Да
и времени на свидание у него было не более двух часов. Впрочем это было к лучшему,
так как к следующему свиданию его страсть к Кэри успевала прийти в себя и окрепнуть
после того как он доводил её до бесчувствия к концу каждой встречи. К тому же
Мэт следил за собой, одёргивал себя, стараясь не впадать в слишком чувственные
или прочувствованные отношения, которые стали бы отвлекать его от семьи.
Такой дисбаланс в отношениях стал выливаться у Кэри в плохо скрываемое недовольство
и даже ревность к возможным другим любовницам Мэта, которых он предпочитает Кэри.
Мэт отрицал наличие других любовниц, говоря, что теперь Кэри для него стала заменой
их всех, так как в ней он получил, помимо любовницы ещё и любимого друга. Однако,
Мэт уделял внимание ещё двум женщинам - это была хорошая гарантия того, что он
излишне не увлечётся ни одной из них.
Первая, Рози, страдала от отсутствия у её мужа всякого интереса лизать ей клитор,
что было ей необходимо для достижения оргазма. Рози работала крупной начальницей
в большой фирме, и времени у неё всегда было в обрез, зато она водила роскошный
джип с затемнёнными стёклами. Раз или два в неделю она приезжала на заранее оговорённую
тихую стоянку во время ленча и парковалась в дальнем конце. Туда же приезжал
Мэт, припарковывался рядом и пересаживался к ней в уютный салон на заднее сиденье.
В этот день Рози не надевала трусиков. Без поцелуев, чтобы не смазать помаду,
она деловито поднимала юбку, и Мэт за минуты три зализывал её до оргазма. В благодарность,
она усаживалась на Мэта одним из отверстий по выбору любовника и вбирала в себя
его вскоре свершавшуюся инъекцию. Если выбор падал на влагалище, то Рози вставляла
тампон, чтобы семя не вытекло у неё во время прохаживания между рядами её подчинённых.
В случае ануса её мускулистый сфинктер не позволял вылиться ни капле. Когда у
Рози оказывалось больше времени, любовники шли по второму кругу, но обыкновенно
их взаимные наслаждения свершались минут за двадцать, так что у Рози ещё оставалось
время перекусить. Такие эффективные встречи продолжались у них уже несколько
лет, зимой и летом. Правда, зимой, Рози приходилось надевать колготки. Правда
она надевала такие, у которых была сделана дыра для её дырочки. Но лишь одной
и потому зимой Мэт был лишён выбора.
Второй женщиной Мэта была стюардесса средних лет, которая подрабатывала как call
girl. Удовлетворения от клиентов она получала весьма редко, а заводить постоянного
хахаля ей не хотелось, пока не накопит целевую сумму денег. Однако тело требовало
своего - то есть наслаждения, и для этого она держала необременительного Мэта
и ещё пару fuck buddies (ебальных дружков), которые являлись к ней в квартиру
и без лишних слов снимали с неё томительное напряжение.
Такого рода эффективные знакомства не занимали времени на непроизводительное
"поддержание отношений" и не отнимали душевную энергию Мэта. Он называл их идеальными.
А вот отношения с Кэри идеальными называть уже было невозможно, и это тревожило
Мэта.
Кимико относилась с уважением к занятости мужа, но Мэт этим не злоупотреблял
и полностью посвящал субботу и воскресенье семье. А тут в эту святыню стала пытаться
вторгнуться Кэри, просящая внимания, а точнее, учащения ебли. Когда Мэт запретил
ей звонить по телефону на работу, она стала забрасывать его письмами по электронной
почте и молила отвечать на свои нежные слова. Кэри вела себя так, будто бы она
не была замужем - её связь с мужем стала настолько условной, что в отличие от
Мэта, ей требовалось огромное количество внимания и постоянных контактов - то,
что для Мэта было обременительно, ибо всё это он находил в своей семье.
Не будь это Кэри, Мэт просто бы прервал отношения с такой навязчивой женщиной,
но в данном случае сентиментальная память о прошлом брала своё и смягчала Мэта.
Своё особое отношение к Кэри Мэт решил выразить не разрывом, а переключением
её внимания на других мужчин, чтобы Кэри могла развлекаться с ними, когда Мэт
занят - ревновать её ему и в голову не приходило. Сначала, правда, у него была
мысль держать Кэри только для себя, эксплуатируя её вновь вспыхнувшую любовь,
но он понимал, что она всё равно начнёт оглядываться по сторонам, так уж лучше
Мэт великодушно и по-джентльменски поможет Кэри совмещать её любовь к нему с
похотью, которая жгла её изнутри всё сильнее.
Несмотря на свою нежность к Кэри и ощущение исконной близости, Мэт твёрдо решил
ни в коем случае не поддаваться на учащение встреч. Когда он смотрел на жену,
играющую с детьми или кормящую их, то мысль о том, что он может потерять этот
рай заставляла его содрогнуться от ужаса, хотя он знал, что потерять этот рай
он может в двух случаях: если у него совсем не будет любовниц или если их наберётся
слишком много. А понятие "слишком" Мэт определял для себя общим временем, которое
он на них тратит. Это время не должно было превышать четырёх часов в неделю,
или двух встреч, причём в будние дни. Поэтому если одна встреча предназначалась
для Кэри, то вторая оставалась либо для Рози, либо для стюардессы. Либо для подвернувшейся
другой женщины.
Рай являлся тоже в двух обличьях. Когда Мэт начинал совокупление с женой, он
мечтал о других женщинах и только это делало для него совокупление интересным.
Но чуть откатывал оргазм, он счастливо обнимал свою любимую Кимико и никакие
любовницы ему были больше не нужны, он даже дивился всей этой никчёмности стремления
к другим телам, тяги, которая до оргазма для него так всепоглощающа и непреодолима.
Но когда он был с любовницей, восторг от удовлетворяемой острой похоти представлялся
раем и погружение в плоть чужой женщины вызывало в Мэте божественное восхищение.
Однако чуть он извергался в неё, Мэту сразу являлся вопрос: зачем я лежу с этой
чужой женщиной? Его начинало тянуть домой, к Кимико и он еле сдерживал себя,
чтобы не сбежать от любовницы сразу после первого оргазма, так как знал, что
и это чувство скоро пройдёт и ему захочется второго.
Таким образом, Мэт испытывал рай с женой после оргазма, а с любовницами - до.
Сами же оргазмы были прекрасны вне зависимости ни от кого.
Мэт осторожно заговорил с Кэри о возможности познакомить её с другим мужчиной,
чтобы не заменить Мэта, а лишь дополнить его. Мэту казалось по поведению Кэри,
что она всё ещё полна предрассудков по этому поводу. Однако он заблуждался -
Кэри только и думала о дополнительных любовниках, но так как была неуверенна
в себе и не знала, как привлечь к себе интересующих её мужчин, только обрадовалась,
когда Мэт предложил избавить её от мучительных поисков.
Вот почему звонок Моргана оказался как нельзя кстати.
Мэт и Морган познакомились много лет назад на нудистском пляже. Впрочем, в то
лето стояла такая теплынь, что все пляжи превратились в нудистские: от невыносимой
жары женщины снимали с себя последнее.
У входа на пляж продавались маечки и многие нудисты покупали себе ту, что отражала
его порывы и тем упрощала знакомство с объектами желаний. В маечках, но с голыми
бёдрами люди смотрелись заманчиво, особенно, когда маечки на женщинах были мокрыми.
На майках спереди и сзади были оттиснуты предложения любимых слово-тело-сочетаний:
I lick clit to orgasm. At least to one. (Лижу клитор до оргазма. По меньшей мере
до одного)
Let me suck your cock. (Дай мне пососать твой член)
Eat woman's ass. (Лижу женский зад)
Ass fucker expert - no pain. (Эксперт в анальной ебле - без боли)
Regular perfection - pussy fucker. (Обыкновенное совершенство - ебу в пизду)
Bi product. (Непередаваемая игра слов, указывающая на бисексуальность майконосителя).
Two men better than one, three men better than two... (Два мужчины лучше, чем
один, три - лучше, чем два...)
и.т.д.
Женщины и мужчины подходили друг к другу и договаривались о претворении в жизнь
смысла написанных на маечках слов.
Мэт и Морган носили майки с надписями взаимно дополняющими, потому их выбрала
женщина, посредством которой они и познакомились. Но главным совпадением было
то, что в тот день жёны Мэта и Моргана были в отъезде и благодаря этому оба мужчины
оказались на сексуальной свободе, не ограниченной временем. Они близко сошлись
в женщине, трясь хуями, отгороженными друг от друга лишь тонким презервативом
стенки. Этот был особый женский презерватив, обеспечивающий женщине удвоенное
наполнение и в то же время предохраняющий мужчин от гомосексуальных соприкосновений.
Породнившиеся через общую женщину, Морган и Мэт обменялись телефонами и потом
несколько раз собирались вместе, чтобы осчастливить очередную любовницу. Но через
некоторое время их контакты прервались - дела, рабочие и семейные, растащили
их по разным сторонам жизни.
И вот теперь Мэт и Морган встретились за коктейлем, повспоминали свои былые приключения
и настроились на новые. Морган предложил свидание вчетвером и стал расписывать
сверхчувствительность его подруги Тэмми, которая кончает от прикосновения, а
иногда лишь от взгляда Моргана. Узнав, что у Мэта есть женщина, которую он может
привести с собой, Морган возликовал и мужчины стали договариваться о скорой встрече.
Мэт попросил Моргана прислать фото, которое он бы мог показать Кэри, чтобы соблазнить
её его большим членом. Но когда он показал ей изображение, Кэри не обрадовалась,
а испугалась. Когда-то только вступив на женский путь, ещё до Мэта, Кэри приняла
в себя подобного гиганта, который пронзил её болью. С тех пор вожделенные женщинами
размеры вовсе не привлекали, а страшили Кэри, тем более, что её влагалище было
практически бесчувственным и лишь клитор давал ей необходимую отраду.
Тем не менее лицо и тело Моргана понравились Кэри, и она согласилась выслушивать
успокоения Мэта, что, мол, всё зависит не столько от размеров, сколько от исполнения,
а Морган будет нежен и осторожен, и у Кэри не появится боли там, где должно пребывать
только наслаждение.
Вместе со своей фотографией Морган также прислал фотографию Тэмми, которая не
показалась Кэри конкуренткой, и потому она не противилась участию Тэмми. До сих
пор Кэри не испытывала влечения к женщинам, но волны новой похоти выносили её
на берег желаний, где проживало множество диковинных для Кэри фантазий.
Мэт бесстрастно воспринял облик Тэмми, которая смотрелась тощей. Но в данном
случае для Мэта было важно познакомить Кэри с Морганом, чтобы отвлечь её от себя,
а своё наслаждение он так и так получит.
Кэри продолжала выражать приличествующие влюблённой женщине сомнения в необходимости
встречи вчетвером. Такого рода сомнения вслух являлись обязательными при установившихся
отношениях, которые именовались любовью - нельзя же просто так обрадоваться другому
мужчине, когда у тебя есть возлюбленный, которому ты преданна. Но Мэт видел,
как загорались глаза Кэри и как оживлялась она при планировании грядущей встречи.
Она, например, испрашивала совета у Мэта, какую полупрозрачную рубашечку ей надеть
на свидание вчетвером: розовую или белую. Она ведь знала, что Мэт безразличен
к нижнему белью женщины, к ухищрениям полуприкрытости и всевозможному стриптизу
- Мэт уважал только совершенно обнажённое тело, которому никаких украшений не
требуется, ибо оно само и есть воплощение красоты. А украшение красоты является
по меньше мере тавтологией или скорее всего проявлением боязни красоты, попыткой
перевести взгляд от этой красоты на какую-то тряпку.
Мэт с иронией отзывался о мужчинах, которые принимают близко к сердцу любую женскую
шмотку, тем более если она из нижнего белья. Именно к таким мужчинам относился
Морган, о чём Мэт рассказал Кэри, а значит её заинтересованность принарядиться
в прозрачное нижнее бельё была вызвана желанием понравиться Моргану, великого
члена которого она так поначалу испугалась. Все мысли Кэри теперь были заняты
грядущей встречей вчетвером. Мэт видел, как начинает сбываться его цель, переключить
сексуальное внимание Кэри на других мужчин, и было ему от этого и радостно, и
грустно - уж слишком легко это у Кэри получается.
Морган обзавёлся своей подружкой Тэмми при следующих обстоятельствах. Они часто
глазели друг на друга в гастрономе, где делали свои недельные закупки по утрам
в субботу. Тот факт, что они жили неподалёку и что утро субботы было выбрано
для отоваривания - гарантировало регулярность их встреч. В течение нескольких
месяцев они катили тележки с едой, улыбались друг другу, пока в одну из суббот
они не столкнулись, выкатывая тележки из двух параллельных рядов: Морган налево,
а Тэмми направо. Тут они заговорили и дали волю чувствам. Конечно, они не стали
прямо в магазине предаваться давно сдерживаемой страсти, но после нескольких
фраз, а главное прямых и жарких взглядов, они решили тотчас отправиться в мотель,
что находился напротив магазина и там, в лежачем положении выяснить свои отношения.
Выяснение произошло так эффективно, что между ними возникла одержимость друг
другом. Каждое утро, по пути на работу они разговаривали по мобильному телефону
и каждый вечер, возвращаясь с работы, они тоже вели долгие беседы. В течение
дня они переписывались по электронной почте. Вся их внеполовая связь состояла
из всевозможных предвкушений следующей половой.
Тэмми, подверженная безудержным фантазиям, заполняла рабочее время тем, что расписывала
их Моргану. То как он будет овладевать ею в переполненном зале кинотеатра, то
как они будут имитировать изнасилование, будто бы встречаясь в первый раз, как
Морган, в тёмных очках и чёрном костюме, чтобы выглядеть полным незнакомцем,
войдёт в комнату, где Тэмми будет сидеть одетой и ярко накрашенной. И вот Морган
схватит Тэмми, залепит ей рот клейкой лентой, которую он будет держать наготове,
свяжет ей руки за спиной и прикажет грозным голосом, чтобы она не сопротивлялась
и тогда, мол, он ничего дурного ей не сделает. А потом стащит с неё трусики и
так далее, и так далее. Всё это весьма возбуждало Тэмми и рикошетом - Моргана.
Но самое интересное, что многие фантазии, которые Тэмми и Морган старательно
вынашивали и планировали, они умудрялись воплощать в жизнь с достаточно хорошей
мерой точности.
Тэмми смело фантазировала и о вкушении женщины - ей хотелось попробовать женское
на вкус и на язык. Морган эти фантазии поощрял с особым энтузиазмом.
Однажды муж Тэмми уехал с детьми на три дня на рыбалку, и она пригласила Моргана
к себе домой. Дом её особняком не был, но зато стоял особняком в диковатой местности.
Морган приехал тёплой летней ночью, и Тэмми предложила романтично переспать в
поле, подступавшем к дому. Они забрались в спальный мешок. Без очков Тэмми плохо
видела, но во время объятий зрение ей было не нужно - она наслаждалась с закрытыми
глазами. А тут, лёжа в степи, она открыла глаза и, вся разромантизированная,
увидела в небе падающие звёзды. "Вот оно чудо любви!" - подумала она и обратилась
к Моргану:
- Видишь, сколько падает звёзд в нашу честь?
- Да это не звёзды, - ответил Морган - это светлячки.
Светлячки, помимо звёзд, тоже попадали в категорию романтичности, и любовники
были счастливы, а это только им и надо.
Муж Тэмми был младше её на пять лет, а Морган старше Тэмми на десять, вот она
и фланировала от "сына" к "отцу" и обратно. "Сынковость" мужа с безволосым телом
ощущалось и в том, что, кончая, он издавал какие-то детские писклявые звуки,
что после сближения с волосатым Морганом, который в оргазме рычал, стали вызывать
у Тэмми смех. Когда она копировала эти звуки Моргану, они безудержно хохотали
над инфантильностью её супруга. Так что во время совокуплений с мужем Тэмми приходилось,
закусывать губу, чтобы не расхохотаться в самый патетический момент.
А Морган, напротив, был для Тэмми профессором и мэтром - он учил Тэмми штукам,
которые ей с прошлыми мужчинами и не снились. Правда, прошлых мужчин у неё было
раз, два и обчёлся, а если точнее, то раз, два, три, четыре, пять, ну, шесть
и всё равно обчёлся. Морган убедил Тэмми, что ничего стыдного нет, если из неё
вырывается громкий стон во время оргазма и демонстрировал на ней, как оргазмы
появляются один за другим, если не опускать руки, то есть не проглатывать язык,
после добычи первого. И ещё много чему учил - всего не перечесть.
Для Тэмми, родом из маленького, напичканного религией, городка, это была первая
долгая и изощрённая связь, основанная на подчинении и трепете. Прежде, да и с
Морганом Тэмми изменяла мужу не потому, что хотела отомстить за что-то, не потому,
что ей хотелось нового мужчины (это были низкие причины), просто ей каждый раз
казалось, что она влюблялась. Аргумент любви снимал вину с измены в её системе
моральных ценностей. А на этот раз она считала себя не просто влюблённой, а влюблённой
по уши. Она так вверилась Моргану, что даже не интересовалась фотографиями Мэта
и Кэри, полностью полагаясь на решение своего любовника.
Морган был женат на тучной, высокой и ревнивой женщине, которая внимательно следила
за ним и была уверена, что не оставляет ему никакой возможности и времени для
измен. Ревность жены разворачивалась на пустынном ландшафте весьма редких сексуальных
контактов с мужем. Страсть соитий у супругов часто перерождается в страсть ревности
и принимает знаменитый образ собаки на сене, что сводится к инстинкту охраны
собственности: сам не ебу и другим не дам.
Однажды когда Морган собирался на встречу с Тэмми, жена его, словно почувствовала
что-то и, когда он уже стоял у порога, взяла его за указательный палец, а это
на их выработанном супружеском языке означало, что она хочет своей доли наслаждений.
Первым порывом Моргана было рассердиться, мол, раньше надо было, а теперь я опаздываю.
Но он подумал, что это будет неразумно и что его такое поведение не только оставит
жену неудовлетворённой, что плохо само по себе, но и вызовет в ней подозрения
или утвердит уже имеющиеся. Поэтому он с показной радостью обнял её, и они последовали
в спальню. "Пусть она думает, что она хитра" - ухмылялся Морган, а жена принимала
его ухмылку за похотливую.
Морган умел держаться и не кончать чуть ли не сколько угодно, благодаря разработанной
простой методике. Стоило ему почувствовать приближение мгновенья, которое лишало
его всякой власти над своим телом, Морган представлял себя в машине, у которой
спустило колесо, которое ему нужно срочно сменить. И вот Морган начинал в деталях
воображать, как он выходит из машины, достаёт домкрат, откручивает одну за другой
гайки на колесе и прочие операции. А так как в машине не одно колесо, то Морган
мог заниматься сменой колёс часа два. Правда, до таких проколов не доходило и
в какой-то момент, после одного или нескольких оргазмов партнёрши он прекращал
ремонт машины и кончал. Моргана позабавила мысль, что для того, чтобы доставить
женщине наслаждение, ему надо о ней не думать, а если думать, то он кончит раньше
времени и женщина будет недовольна. То есть самое оскорбительное для женщины
- когда мужчина думает не о ней - оказывается идёт ей на пользу, пользу максимального
наслаждения.
В этот раз, когда жена ублажилась, он лишь симитировал оргазм, зарычав и задёргавшись,
как это с ним получалось в такие моменты. Морган с чувством сыграл свою роль,
вытащил стоящий хуй, надеясь, что жена не заметит отсутствия семени во влагалище,
а также его неувядшую эрекцию. Но жена лежала с закрытыми глазами, всё ещё переживая
радость спазм. Морган аккуратно промокнул простынёй, вход во влагалище, будто
из него вытекала сперма, поцеловал блаженствующую жену и быстро оделся, предвкушая,
как через полчаса Тэмми заглотит его хуй, весь в пиздяных соках и потом он спросит
её сосущую, как ей нравится вкус и запах его жены. Он был уверен, что Тэмми понравится
всё, что у него на члене.
Жена Моргана была сильной, настойчивой женщиной, и Морган её побаивался, так
как знал за ней сумасшедшинку, которая могла в какой-то момент обернуться настоящим
бедствием. Однажды жена подошла к нему и сказала, что ей срочно нужно три тысячи
долларов. Морган стал говорить, что у него их нет, и спросил, для чего ей такие
деньги. Жена посмотрела ему в глаза и сказала с полуулыбкой, но серьёзным продуманным
голосом: "Я тебя убью, ты ведь знаешь меня". Морган спасовал и дал ей деньги.
Разводиться с женой Морган не только не хотел, но и даже боялся, так как жена
получила бы половину всего, а ему было жалко делить единое целое. Да и жизнь
с ней была удобна и дочка соединяла их прочным звеном. А кроме того, он опасался
буйства жены, которое могло возгореться в процессе развода.
Маленькая, но производительная компания Моргана работала уже автоматически, по
инерции - всем управлял хороший менеджер, выкладываясь, как за своё, и Морган
не жалел ему денег, платя высоченную зарплату. Морган приезжал в кампанию раза
два в неделю, все остальные дела он вёл по телефону и интернету. Он разленился
настолько, что когда менеджер сообщал ему о новом большом заказе, Морган внутри
испытывал некоторое раздражение - вот опять нужно будет тратить время на решение
наскучивших ему проблем. Денег у него уже было достаточно и на свою жизнь, и
на жизнь дочки, но продавать компанию он не хотел, было жалко расставаться с
символом его многолетних трудов.
У жены была собственная компания по развозке грузов, и ей очевидно, нравилось
быть окружённой шофёрами-мужчинами. Морган был убеждён, что она была близка с
избранными ею шофёрами, однако это ему было безразлично - лишь бы она была удовлетворена
и поменьше мешала ему своим надзором. Однажды он неожиданно зашёл к ней в офис
и столкнулся в дверях с выходящим шофёром. Когда Морган чмокнул жену в щёку,
на него пахнул запах спермы, выходящий из её приоткрытых губ. "А мне уж сколько
лет не отсасывала", - подумал он. Но так как он получал вдоволь оральных наслаждений
от своих любовниц, то ни ревности, ни озлобления к жене за это в нём не вспыхнуло,
а просто он взял это на заметку - могло пригодиться при возможных грядущих разоблачениях
в качестве ответного козыря.
Морган ездил в частые командировки, большинство из которых он выдумывал, а сам
оставался в городе, проводя ночи в отеле с какой-либо из любовниц, включая Тэмми,
если ей удавалось придумать "очередную инспекционную поездку" как объяснение
для своего мужа. Вечером, между оргазмами, Морган и Тэмми звонили в свои семьи:
Морган сообщал жене, как он по ней скучает и как он её любит, а Тэмми, сообщив
подобное мужу, говорила с детьми, принимая их отчёт за прошедший день.
Морган, пресытившийся размерами своей жены, живо реагировал на любую стройную
и низкорослую женщину, а тощих так вообще обожал. Тэмми удовлетворяла его предпочтениям,
правда задик у неё был шарообразный, но утешал Моргана своим невеликим радиусом.
По торжественному и строгому уговору Тэмми не смела ни с кем, кроме Моргана,
встречаться да она пока и не помышляла об этом - так она дорожила своим любовником.
О верности Моргана лишь подразумевалось, причём лишь самой Тэмми, ибо этот вопрос
вообще между ними не обсуждался.
А Морган между тем времени не терял и не пропускал ни одной женщины, которая
была согласна, и даже, скрепя сердце, соглашался на полных.
После года близости Морган да и Тэмми начали терять остроту ощущений, несмотря
на редкость их встреч. Фантазии, которыми они систематически продолжали обмениваться,
стали всё чаще, а потом и постоянно включать в себя добавочных мужчин и женщин.
Морган решил освежить их чувства, и пригласил третьим своего приятеля, который
занимался ремонтом автомобилей. Тэмми сразу согласилась, но опасалась, что у
авторемонтника будут профессионально грязные ногти, и Моргану передался этот
страх. Но выбора в кандидатах у него тогда не было и пришлось согласиться, тем
более, что друг собирался привести с собой подружку. Однако в последний момент
друг удружил - позвонил и объявил, что он со своей зазнобой поссорился. Морган
был уже так настроен на ублажение Тэмми, что сказал приятелю, чтобы тот, так
и быть, приходил один. Быстрый первый взгляд на его руки успокоил жаждущих новизны
любовников, что было весьма кстати, ибо со страху член у приятеля не стоял, и
он заменял его своими чисто отмытыми пальцами. Тэмми вполне их хватило для первого
раза - от ощущений второго мужчины она кончила от поцелуев Моргана и от сильных
пальцев авторемонтника, орудовавших во влагалище.
Но когда они, покончив с лежачим положением, уселись втроём в кровати, приятель
игриво обратился к Тэмми, обнимая её и целуя: "Давай заставим Моргана приревновать".
Он мгновенно добился поставленной задачи, и Морган попросил бывшего друга убираться
вон. Третий, вдруг оказавшийся лишним, послушно ушёл, и Морган стал раздумывать,
кого пригласить в следующий раз, кто умел бы себя вести во всех смыслах.
Тогда-то Морган и вспомнил о своём давнем приятеле Мэте.
Итак, четверо, после первых перекрёстных поцелуев и совокуплений для установления
знакомства, оказались в позиции, которая, по утверждению Мэта, была оптимальной
для одновременного наслаждения. Он расположил Тэмми над Кэри смотрящими друг
другу между ног, но не смеющих ещё приникнуть к друг дружьей сути. Мэт погрузил
хуй в Тэмми, растянув в стороны её полукруглые ягодицы, а Морган устроился между
ног Кэри так, что Тэмми сверху наблюдала каждое происходящее нововведение. Чтобы
случить женщин Морган и Мэт предварительно договорились, что они будут их приучать
друг к другу таким способом. Обмакнув несколько раз члены в соответствующие влагалища,
мужчины вытаскивали их и направляли в несоответствующие рты. Жадные до новых
членов женщины радостно хватали их в рот, облизывая соки своей соучастницы. Мужчины
предоставляли такую дегустацию несколько раз, чтобы это не показалось женщинам
случайным, а демонстративно намеренным, чтобы женщина, слизывая с хуя сок другой
женщины, вкушала его без всякого отвращения, а лишь с усиливающимся желанием.
Вскоре женщины уже не пугались вкуса и запаха друг друга, а стали тянуться к
их источнику, стимулируемые наслаждением от зрелища движения в нём хуя.
Когда в очередной раз Тэмми направила пальцами хуй Мэта из своего рта во влагалище
Кэри, Тэмми не стала лишь провожать его глазами, а сама последовала за ним и
вытянутым языком прикоснулась к клитору Кэри. Язык её соскакивал на снующий впритирку
хуй, но она возвращала его на трогательный пунцовый бугорок и почувствовала,
как бёдра Кэри подаются навстречу не столько хую, сколько её языку.
В подтверждение правильности выбранного пути, Тэмми почувствовала ответную ласку,
на которую решилась Кэри. Женщины всё более уверенно и целеустремлённо лизали
друг друга и когда мужчины излились каждой во влагалище и вытащили хуи наружу,
женщины с ещё большим энтузиазмом принялись за ублажение друг друга, благо доступ
к нужным местам стал много легче и в них оказалось свежее семя нового, а потому
вожделенного мужчины.
А мужчины сидели на кровати по обе стороны от вошедших во вкус женщин, поглаживали
их по задам и радостно наблюдали как те приближались к оргазму. Тэмми он прошиб
первую, но это лишь усилило её желание довести до конца Кэри, а самой дождаться
второго раза. Кэри, как в тумане от обилия новых наслаждений с новым мужчиной,
а теперь с женщиной, напрягалась изо всех сил, чтобы кончить, и тут она ощутила
чьи-то пальцы во влагалище, которое так тоскливо пустовало, и от их движения
и настойчивого языка Тэмми, просветление оргазма накатило и на Кэри.
Мэт посмотрел на часы. Как всегда во время ублажения похоти время двигалось с
по-хамски великой скоростью. Стандартные два часа истекли, Мэт успел кончить
три раза, и его тянуло в семью.
- Мне нужно идти, - объявил Мэт, вставая с кровати и натягивая трусы, - Кэри,
а ты оставайся, если хочешь.
Кэри посмотрела на Мэта виноватыми глазами и спросила:
- Ты действительно не возражаешь, чтобы я ещё осталась?
- Конечно не возражаю, а приветствую, - ответил Мэт, ласково её целуя, - вы ещё
можете хорошо повеселиться без меня.
Он, склонился к сидящей на кровати Кэри, чтобы поцеловать её на прощанье и увидел
на её вспотевшей груди прилипшие два волоска с шерстяной груди Моргана.
- Мы постараемся, чтобы Кэри без тебя не скучала, - улыбнулся Морган, обнимая
её.
- Ты оставляешь её в надёжных руках, - подтвердила Тэмми, целуя Кэри в сосок.
- Ну и прекрасно, - сказал Морган, уже стоя у двери, послал всем воздушный поцелуй
и вышел.
На следующий день Морган позвонил Мэту и ещё раз уточнил, что тот не возражает,
если Морган пообщается с Кэри. Мэт подтвердил, что поскольку желания у Кэри явно
превышают возможности Мэта их удовлетворять одному, то он будет только рад, если
его друзья помогут его возлюбленной. Обрадовавшись разрешению Мэта, Морган на
всякий случай ещё раз предупредил его, что он категорически против, чтобы Мэт
связывался с Тэмми. Мэт заверил Моргана, что Тэмми не входит в круг его интересов.
- С кем ты говоришь? - спросила мужа Кимико из другой комнаты.
- Со старым приятелем, - крикнул в ответ Мэт.
- Что-нибудь важное? - ненавязчиво поинтересовалась Кимико, входя в кабинет Мэта.
- Он приглашает меня поиграть в теннис, - сказал Мэт первое, что пришло в голову.
- Тебе будет полезно размяться, - сказала жена, - ты так давно не играл в теннис.
- Да, я пожалуй, сыграю с ним пару сетов, - подхватил идею Мэт, подумав, что
теннис может служить ещё одним хорошим предлогом для отлучек.
Кэри как отрезало. Она перестала докучать Мэту письмами, а так как письма были
единственным способом поддержания связи, то все контакты с Кэри прервались. Когда
Мэт через две недели сам написал ей и спросил, как идёт её сексуальная жизнь,
Кэри холодно ответила, что прекрасно. Что она и Морган регулярно встречаются
и что у неё теперь есть ещё два любовника, не считая Тэмми, которая стала её
лучшей подругой. Они теперь могут не только наслаждаться друг другом, но и вести
доверительные разговоры о сексуальной жизни, чего каждая из них до сих пор не
могла делать ни с одной из прежних подруг. В заключение Кэри подытожила, что
всякий раз при встречах с Мэтом чувствовала себя оскорблённой, так как он всегда
торопился домой и никогда не мог уделить ей больше времени, чем каких-то два
часа раз в две недели.
Мэт почувствовал, что его прошлое вторично покинуло его, но он не горевал, а
с воодушевлением готовился к ближайшему будущему - к путешествию всей семьёй
в Диснейленд. Кимико упаковывала чемоданы, одновременно обучая детей, как складывать
их вещи в сумки.
Отъезд готовился на завтрашнее утро, а сегодня у Мэта ещё была запланирована
получасовая встреча с Рози в её джипе с затемнёнными стёклами. Ведь Мэт уезжал
с семьёй на целых три недели, и ему хотелось надышаться запахом Роз (он иногда
сокращал её имя), чтобы было о чём вспоминать во время супружеских объятий.
Мэт решил по возвращении попытаться ещё раз заглянуть в своё прошлое - связаться
с Вандой, женщиной, в которую он был страстно влюблён двадцать лет назад и похоть
к которой он тогда разбавлял встречами с Кэри. Мэт часто вспоминал о ней и знал,
что Ванда живёт в том же городе, но он до сих пор умышленно сторонился возможных
контактов с ней, опасаясь возрождения острых и ненужных чувств. Однако Кэри позволила
ему вкусить прелесть длящегося прошлого, которое теперь неотвратимо тянуло его
своей вечной незаконченностью.