Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic N 108

General Erotic N108

 

Московские новости не из "Московских новостей", а от спецкоров General Erotic
и не только спецкоров.

Вольфганг фон Лемберг
Ольга Спицына
БАРДАК


Был когда-то такой анекдот:
– Это что, цирк? Да это бардак, а не цирк. Вот у моего дяди бардак –
вот это цирк!
Заменим слово "цирк" на "фестиваль эротической поэзии" – и будем правы.
Потому что происшедшее 27 февраля в московском Центре им. В.Э. Мейерхольда иначе,
чем бардаком, не назовешь.
Бардак начался задолго до этой даты, ибо у оргкомитета, по-видимому, не было
ни малейшего понятия, как такой фестиваль проводить. Первоначальная идея была
дикой по определению: сделать фестиваль преддверьем 8 марта и, посадив в жюри
одних женщин, выпустить на эстраду соответственно одних мужчин. Но каким-то образом
всё же до организаторов дошло, что подобная "гендерная схема" не сработает. И
пошли по накатанной дорожке: набили объявление о фестивале диким количеством
"имен", загнав в жюри, в частности, поголовно всех куртуазных маньеристов и заодно
Баяна Ширянова, а в число выступающих вообще неведомо кого. (На самом деле из
этих представителей своего рода "нового литературного дворянства" реально на
протяжении первого тура присутствовал только Вадим Степанцов, да ненадолго приезжал
Константэн Григорьев).

Одновременно шли переговоры с руководителем клуба "Черное красное" госпожой Лоттой
о выделении (естественно, задарма) девушек-стриптизерок в качестве... обнаженных
секунданток поэтических поединков (само собой, на кулачках).
В итоге получилось так, что и мы (как и Лотта) оказались в составе жюри. И когда,
наконец, "началось", у нас глаза на лоб полезли: да знают ли организаторы, что
такое вообще эротическая поэзия? Не "пеньё" же под гитару в стиле турпоходов
пятидесятых-шестидесятых годов про то, как без возлюбленной свет не мил, солнце
не восходит, самолеты не летают, в голове туман... И не многократная демонстрация
голой жопы со стороны самоутверждающихся. И не гнусавое бормотание какой-то андерграундной
группы, недовольной всем на свете. И не "творческое подражание" Брюсову в смысле
сочинения стихотворения, состоящего из одной строчки. Только Брюсов писал: "О,
закрой свои бледные ноги!", а участник фестиваля оказался прям и крут: "А пошли
бы вы все на хуй!". Голая жопа тоже была продемонстрирована в очередной раз.
Очень худая и шершавая.

Вообще, радикализма было хоть отбавляй. Даже некий Центр радикального искусства
вне конкурса выступил. И предварил свое выступление заявлением: если кому не
понравится, пусть кидаются помидорами, стульями и т.д., и т.п.
Гадости, произносившиеся под видом стихов, действительно, мало кому могли понравиться.
И в "солиста", проявившего бездну вкуса и изобретательности в выборе псевдонима
(не кто-нибудь, а Антонио Капуччини!), полетел кусочек зеленого перца из салата
(правда, в публикации газеты "Антенна" он превратился в апельсин). В ответ в
стол, за которым сидела обидчица, была запущена металлическая штанга от микрофона,
разбившая почти всю посуду. Осколки полетели куда попало, в том числе, одной
даме в сапоги. А организаторы вместо того, чтобы призвать к порядку хама, не
выдержавшего норм собственной декларации, выступили с угрозами в случае повторения
"беспорядков" со стороны слушателей вызвать охрану...

А потом, как на всех подобных мероприятиях, выступил эротический кулинар Михайлов
и в очередной раз сказал, что правильная еда должна пахнуть женским потом и мочой,
а также показал своих активистов обоего пола в обнаженном виде, правда, первоначально
с обструганными морковками вместо хуя и с капустными листьями на пиздах и сиськах.
Когда же всё это "фиговое" оформление сняли, зрители словно взбесились и поперли
к эстраде. В первый раз, что ли, увидели "обнаженную натуру"?
Зато мы так и не поняли, зачем было нужно жюри. Один из организаторов, еще не
знакомясь с протоколами, громогласно заявил, кто именно получит первую премию
(а именно подруга организатора, выступившая с гневной стихотворной филиппикой
по адресу тех, у кого хуй всего лишь "МТС" – "может только ссать", и не
обращавшая внимания на то, что у нее самой картинно-мокрые подмышки). Третью
премию, как потом выяснилось, получил сам организатор, вообще со стихами не выступавший.
Но распределение мест было оглашено только на втором туре – в клубе "Диана",
куда большинство членов жюри, увидев описанный бардак, предпочло вообще не идти.
По рассказам очевидцев, там было практически то же самое: организаторы убеждали
зрителей покупать в клубном баре дорогую водку (долларов по 30–40 за поллитра),
а то, дескать, фестиваль к ним больше не пустят... Прямо как в известной кукольной
пьесе "Петрушка-иностранец": "Эй, длинноносый, какие тебе нужны папиросы?" –
"Что за странный вопрос! Мне не нужно никаких папирос" – "Нет, нужно!".
После одиннадцати вечера, как сообщают те же очевидцы, все стали раздеваться,
и на эстраду вышли специалистки из Тантрического центра, способные вызвать эрекцию
у будто бы любого мужчины. Номер у них красивый, сами неоднократно видели. Но
к поэзии как таковой отношение имеет вряд ли.

Еще на первом туре в кулуарах ходили слухи, что будто бы организаторы фестиваля
пригласили, в том числе в жюри, людей из секс-шоу-бизнеса ради того, чтобы выйти
на серьезных публикаторов секс-литературы и производителей всевозможных секс-товаров.
Если это так, то почему же главного человека в данном секс-сообществе –
руководителя крупной ассоциации – контроль пытался заставить купить входной
билет? Ходили и другие слухи: будто бы в случае удачи фестиваля мероприятие станет
еженедельным, и за присутствие на нем с головы станут брать аж по пятьдесят баксов...
За что? За разбитую у тебя на столе посуду и разлитые напитки? За малоэстетичное
"лицезрение" мужских задниц? За выслушивание беспомощных виршей, поэтически находящихся
ниже нижнего предела? Ясно, что чепуха подобного рода дальше кулуарной болтовни
не пошла.
И думается, что прежде, чем затевать что-либо подобное, надо определиться с жанром.
А иначе опять-таки будет, как в уже процитированном анекдоте:
– Это что, звери? Да это же бляди, а не звери. Вот у моего дяди бляди –
вот это звери!


Вольфганг фон Лемберг
Ольга Спицына


Михаил Армалинский
Гипнотический пас

Когда я прочёл, что гипнозу можно научиться, я решил попробовать. Зачем? - Известно
зачем: баб гипнотизировать, чтобы не киснуть в нудном соблазнении, а сказать
властным голосом: "Спать!" А потом добавить: "Со мной!" Причём баба сомнамбулически
и сразу раздвигает ноги.
Пошёл я в книжный магазин и накупил книг по технике гипноза. Читаю про все эти
трюки - явно на дураков рассчитаны, вернее на таких впечатлительных дураков,
которым прикажешь по ошибке: "Срать!", вместо "Спать!" - так они тут же с гипноза
в штаны наложат.
Я вычитал, что самый эффективный метод гипноза - это зафиксировать глаза подопытного
на чём-либо блестящем и ритмично движущемся, и наговаривать в процессе, как,
мол, спать хочешь, какой в тебе расслабон, ну и прочее начётничество. А некоторые
психи и без всякого блестящего и движущегося, а от одного только голоса в храп
впадают. Всё зависит от настроя человека - хочешь поддаться и заснуть - значит
заснёшь, чем больше хочешь, тем больше впадёшь в транс. Вот уж действительно
- "по вере и воздастся тебе", или как там в Библии гипнотизируют?

Купил я хрустальный сверкающий шарик на ниточке и, как оружие, спрятал во внутренний
карман. Вечером у меня было свидание со своей любовницей, и я решил на ней попробовать.
Я уже сказал ей, что хочу заняться гипнозом, и она согласилась побыть моим подопытным
кроликом. То есть крольчихой. Если получится с ней, думал я, то получится и с
другими.
Тут надо оговориться насчёт термина "любовница". Звали девушку Лора. Берясь за
гипноз, я шутил про себя: "Лора просит хлора". Имея в виду хлороформ. То есть
усыпить её необходимо, считал я. Мысли об усыплении Лоры приходили ко мне потому,
что она не давала. Она радостно отсасывала меня, так же радостно проглатывая
мои белесые извержения, но, чтобы распахнуть ноги и впустить меня в рот, украшенный
второй парой губ - ни за что! Лора была дочерью пастора и было ей уже 24 года,
так что, быть может, эти два фактора делали для неё брак необходимым условием
для раздвигания ног. Когда я спросил, девственница ли она, Лора отвечала, что
отношения к её поведению это не имеет. Вот и гадай.
Чуть я добирался к Лориным трусикам, в битве за последний дюйм, как она быстро
расстёгивала мне молнию на ширинке, вытаскивала член и начинала его сосать с
таким воодушевлением, что он сразу смирялся с недоступностью пизды, а после того,
как он изрыгал в Лорину глотку своё содержимое, его интерес к пизде бесследно
исчезал.

Лора жила в квартире со своей подружкой Джойс. За всё время я видел эту Дожойс
лишь пару раз и то мельком - она пряталась в своей спальне, когда я приходил
к Лоре. Но зато я часто сталкивался на лестнице с её одутловатым парнем Маршаллом,
с которым она встречалась. Так получалось, что мы приходили или уходили почти
в одно и то же время.
Джойс была хорошенькой крохотулькой, с крестом на шее. Она тоже была из религиозной
семьи и училась в том же религиозном колледже, что и Лора.
- Она Маршаллу тоже не даёт, а только отсасывает? - спросил я Лору, в поисках
дальнейшего сходства между подружками.
- Мы с ней на такие темы не разговариваем, - смутилась моя сосательница.
- А что, бывают другие темы? - удивился я.
- Я знаю, что тебе трудно в это поверить, - с наигранным сожалением сказала Лора.
В ответ на это я прижал её к себе и засунул ей руку между ног. Лора в панике
стала увёртывать бёдра от моей руки, в то же время срочно открывая молнию на
моей ширинке.

В тот вечер мы посмотрели фильм про Джеймса Бонда, где Карли Саймон поёт свою
коронную вещь "Nobody does it better". Возвращаясь домой, я подтрунивал над Лорой,
неужели она не хочет почувствовать "it" в моём исполнении, которое, как я ей
обещал, будет "better" бондовского. На что Лора улыбалась то таинственно, то
нагло.
Когда мы пришли к ней домой, я уложил её на диван, вытащил из внутреннего кармана
блестящий шарик на ниточке и начал мою первую гипнотическую сессию.
Я раскачивал шарик, как кадило, перед носом Лоры, и она послушно перемещала за
ним глаза, будто кошка на старинных ходиках. Все эти перемещения я сопровождал
громким и, как мне казалось, властным произнесением зачаровывающих фраз: "Твои
веки тяжелеют, ты становишься расслабленной и сонливой, когда я произнесу 10,
ты впадёшь в глубокий сон". Ну и прочие словеса.
Лора действительно закрыла глаза, и глубоко дышала. Я стал накручивать, что у
неё растёт желание, что она жаждет моих прикосновений, что ей становится горячо
между ног - так небось Дон Жуан своих баб соблазнял, а Бонду качать шарами не
приходилось.
Мне даже показалось, что щёки Лоры порозовели и что лёгкая блаженная улыбка появилась
на её полных устах. Я склонился к ней, целуя губы и положил руку ей на лобок.
Лора, не открывая глаз, взяла мою руку обеими руками и отклеила её от своего
лобка, а когда я силой вернул её на лобковое место, Линда раскрыла глаза, села
на диване и как ни в чём не бывало стала расстёгивать мне ширинку.
- Так ты значит ничего не почувствовала? - разочарованно протянул я, откидываясь
на диване и позволяя Лоре вытаскивать мой хуй на свет божий.
- Почувствовала, мне было приятно и сонливо, - сказала она, прежде, чем заткнутся
моим хуем.
Она гипнотизировала его ритмичными пассами языка, причём без всяких разговоров
и надо сказать, весьма успешно, так что он вскоре излился и заснул.
- Скажи по-честному, что ты испытывала, когда я тебя гипнотизировал? - стал я
допытываться у гипнотизёрши моего хуя. - Ну неужели, ничего?
- Я тебе сказала, что я почувствовала сонливость, но я совсем не теряла самоконтроля
и находилась в полном сознании. Ты уж извини.
- Нужно будет попробовать ещё раз, - решил я.
- Давай лучше попробуем выяснить, каковы наши отношения, что у нас за будущее?
- предложила Лора.
- Будущее в совокуплении! - возвестил я.
- Оно возможно только после свадьбы, - поставила условие Лора. - Я хочу выйти
замуж, иметь детей, вести нормальную семейную жизнь.
- А не хуи сосать, - продолжил я.
- Знаешь что, - рассердилась добропорядочная Лора, - нам лучше больше не встречаться.
- Хорошо, - согласился я и поднялся с дивана.
Лора была явно недовольна моей соглашательской позицией. Молча и насупившись,
она проводила меня до дверей.

Я шёл домой не столько огорчённый разрывом с Лорой, сколько своей неспособностью
загипнотизировать женщину. Но блажен огорчённый, ибо возрадуется. Через пару
месяцев сидя в баре, я почувствовал хлопок по плечу и услышал моё имя. Я обернулся
и увидел одутловатого Маршалла с кружкой пива в руке. Он сел рядом со мной на
свободный стул у бара, сияя, спросил, чем меня угостить и добавил:
- Я тебе всю жизнь благодарен буду!
- За что? - недоумевая, спросил я и заказал самый дорогой скотч.
- Я на Джойс женюсь.
- Поздравляю. А я-то причём?
- Очень причём. Я должен тебе сказать - ты мощный гипнотизёр!
- Что-то я ничего не пойму, ты можешь рассказать в чём дело? - заволновался я.
И Маршалл поведал мне то, что происходило, чему я был причиной, но без моего
ведома. Ведь если мы влияем своей жизнью на кого-то, то большей частью мы об
этом даже не подозреваем. Единственное разительное исключение, делающее твоё
влияние очевидным - это рождение ребёнка. Впрочем, даже это может остаться тебе
неизвестным.
Оказывается, Маршалл проделал дырку в картонно-штукатурной стенке, разделявшей
комнаты Джойс и Лоры, и он с Джойс развлекались тем, что подслушивали мои с Лорой
разговоры и самое главное - подсматривали, как она сосала мне хуй. Это зрелище
подвинуло Джойс на подобные действия по отношению к Маршаллу. Джойс тоже из тех
же религиозных соображений категорически отказывалась допускать Маршаллов хуй
до четырёхгубного рта и тоже всячески компенсировала языком недостаток дополнительной
пары губ на лице.
Чтобы Маршалла и Джойс было не слышно, они договорились всегда, будучи в комнате,
разговаривать друг с другом шёпотом. А когда подслушивание-подсматривание заканчивалось,
они затыкали дырку пробкой. Но самым интересным стало непредвиденное следствие
дырки в стене. Когда я начал свой сеанс гипноза и стал давать гипнотические команды,
Джойс уже отсосала Маршалла и лежала у него на коленях вполне одетая. Маршалл
ухмылялся заслышав мои заклинания, но заметил, что у Джойс глаза сразу закрылись,
и она стала не на шутку засыпать. К концу моего сеанса, закончившегося полным
провалом с Лорой, оказалось, что моя невиданная победа гипнотизёра была одержана
на невидимом фронте над Джойс - она заснула беспробудным сном. Маршал тут же
воспользовался ситуацией, задрал платье, содрал трусики и вдохновлённый невидалью
Джойсовой пизды, обрёл свежую эрекцию, которую запустил по нужному каналу. Когда
Джойс отошла от моего гипноза, Маршалл уже сделал своё дело и Джойс забеременела,
отчего вскоре запахло свадьбой. Запах этот представился парочке ароматным, и
они бросились вдыхать его, пьянея от предстоящей женитьбы и приготовлений к ней.
- А как поживает Лора? - спросил я.
- Тоже замуж выходит, - объявил Маршалл.
- Быстро она жениха нашла, - уязвлённо отреагировал я, - а кто счастливчик-то?
- Парень с её курса, вместе миссионерствовать собираются в Африке.

С одной стороны, мне было обидно, что она так легко отделалась от моего гипнотического
влияния, но, с другой стороны, я был счастлив узнать, что мой голос, даже без
блестящего шарика так мощно действовал, что даже стена, пусть с дыркой, не оказалась
для него препятствием. Это значило, что передо мной открывались огромные возможности
гипнотизёрства и соблазнения.
Я заторопился домой, чтобы освежить в памяти технику гипноза и снова взяться
за книги, которые я уже было собрался продать. Но придя домой, я потянулся не
к книгам, а к телефону - мне неудержимо захотелось поговорить с Лорой, услышать
её голос и в то же время поиронизировать над её скорым замужеством. Она оказалась
дома и без жениха.
- Поздравляю с грядущим замужеством, - начал я разговор.
- Спасибо. Откуда ты узнал? - спросила Лора.
- Я с Маршаллом встретился, он рассказал мне о своей женитьбе и заодно о твоей.
Как тебе повезло, что ты не поддалась моему гипнозу.
- Мне вообще везёт. А гипнотизёр из тебя действительно никудышный.
- Ну не скажи. Дожойс так не считает.
- Это тебе небось Маршалл рассказал, что она заснула от твоих стараний? - спросила
Лора со злой иронией в голосе.
- Да, а также, как он воспользовался этим сном.
- И ты, конечно, уверовал в свою гипнотическую мощь, - совсем ядовитым голосом
заметила Лора.
Я не удержался и тоже ответил в тон:
- Не в твою же религию мне уверовать.
- Уж не думаешь ли ты, что Лора действительно поддалась твоему внушению?
- Маршал мне сказал...
- Мало ли что тебе сказал Маршалл. Дожйс притворилась, что заснула от твоих гипнозов,
чтобы отдаться ему, так ей было легче заставить себя не сопротивляться.
- А ты откуда знаешь?
- Из первоисточника.
- Вы ведь не говорите на такие темы, - пытался я съязвить.
- Теперь говорим.
- Ты и про дырку в стене знала?
- Конечно. Её трудно было не заметить. Но твой взгляд направлен всегда в одну
точку, кроме которой ты ничего не замечаешь.
- Значит ты мне отсасывала нарочно перед дыркой?
- Я не желаю с тобой больше разговаривать, - сказала Лора и повесила трубку.
Так окончательно рухнули мои мечты о гипнозе. Да ещё добавились мучительные сомнения
- раз Лора знала о дырке в стене, то неужели она занималась эксгибиционизмом,
а также нарочно направляла мои гипнотические флюиды в другую комнату, устраивая
судьбу Джойс? Больше всего меня раздражало то, что я не могу узнать правду.
Однако, я читал, что правду можно выведать у человека, погрузив его в гипнотический
сон.

Михаил Армалинский