Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic

10 февраля 2002

Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic No.56
http://www.mipco.com/win/GEr56.html

ЛЮБВЕОБИЛЬНЫЙ ПЕСЕННИК

С каждой впечатлившей меня песней ассоциируется какая-нибудь любимая женщина.
Или две. А бывает и три. Даже четыре бывает. А пять, так... Ладно, хватит. Начну
с одной женищины и с одной песни. Дело было в Ленинграде. Во время моего предыдущего
воплощения.


1.  Stars Fell on Alabama. Doris Day

Не помню, где я познакомился с Аллой. Но помню, что первое свидание с ней произошло
на автобусной остановке у метро, и мы сразу поехали ко мне домой. Послушать музыку.
Это был стандартный и эффективно действующий предлог для завлечения девушки в
кровать. Алла не ломалась, согласилась сразу. Нам было по восемнадцати.
Алла поражала стройностью фигуры и ласковой сдержанностью. Чёрнейшие глаза с
волосами и белейшие зубы с кожей.
Мы тряслись в автобусе, и я трепетал от предвкушения. Рай находился в двух остановках.
А Ева была при мне.
Я владел богатством - собственной большой комнатой в отдельной квартире родителей.
Одна длинная стена комнаты была заставлена книжными полками под потолок, стена
напротив подпирала большую тахту, на которой я спал один или бодрствовал с моими
первыми женщинами. У окна находился письменный стол с креслом и магнитофон. Эта
обстановка действовала на девушек убеждающе. И я тоже действовал.
Войдя в комнату, я сразу закрыл дверь на ключ и нажал тугую кнопку советского
магнитофона. Алла села на тахту и выжидающе смотрела на меня. Из магнитофона
запела Дорис Дэй. Это была моя недавняя драгоценная запись с её пластинки. Потекла
по усам Stars Fell on Alabama.
Я вытащил бутылку с тремя звёздочками, и мы выпили по стопке. А на Алабаму, судя
по песнопению, звёзд падало гораздо больше.
Дальше по схеме соблазнения следовали танцы. Вернее, медленное переминание с
ноги на ногу в процессе объятий с поцелуями. Алла прекрасно знала эту схему и
послушно следовала ей.
Потом мы переместились к тахте, и я стал Аллу раздевать. Расстегнув кофточку
и лифчик, я обнажил сказочную грудь, устремлённую на меня. Я прильнул к одному
соску, потом к другому, но чтобы не лишиться разума, устремился к бёдрам. Минуя
кругляшки коленок, стянул к мягким маленьким ступням белые шёлковые трусики,
отбросил их в сторону. Мне в глаза засверкало тёмное пятно волос на лобке. Я
развёл Алле ноги и с вывалившимся, как у собаки от жары, языком прижал своё лицо
к её междуножью и стал лизать что попадётся, постепенно выходя на клитор. Алла
казалась была чему-то удивлена. Быть может, тому, что я промахнулся и на клитор
не попал. Или тому, что попал, но слишком сильно его зализывал. Или быть может,
она испугалась небывалого наслаждения. Также, вполне возможно, что Алла считала,
что нужно сразу войти в неё хуем, а остальное по-лолитиному является извращением?
Что бы ни было, но Алла сделала отстраняющееся движение. Я же имел глупость прерваться
и тоже отстраниться, чтобы взглянуть на неё. Это позволило Алле сразу сжать ноги,
встать, и быстро натянуть трусики - она явно была чем-то недовольна или испугана.
Дорис Дей замолчала, все звёзды уже попадали, и кассета крутилась шлёпая болтающимся
концом плёнки по какой-то выступающей части магнитофона. Я подошёл и вдавил в
магнитофон кнопку "стоп". Звёзды окончательно потухли. Наступил мрак разлуки.

Пизда Аллы пахла божественно. И по вкусу - была пищей Богов - амброзией. Я чувствовал
аромат, оставшийся на моём лице, который продолжал в отсутствие пизды приобщать
меня к божественному. Алла решительно застегнула крючки на лифчике и пуговички
на кофточке, а я, всё ещё ошеломлённый вкушённым волшебством, не мог, не смел
удержать Аллу.
Мы поехали обратно на автобусе к метро. Прощаясь, Алла сказала, что встречается
с кем-то из Политехнического института, кто его уже заканчивает (а я думал от
том, что не успел кончить. А она - подавно). Я-то был на первом курсе, и Алла,
как мне казалось, давала понять, что встречается с взрослыми мужчинами и лишь
ими интересуется. Я также успел узнать от Аллы, что она работает на близлежащем
заводе обыкновенной рабочей. Домашнего телефона у неё не было. Я надеялся, что
она мне позвонит.
Все последующие дни я мучился, вспоминая её красоту под звёзды, падавшие на меня
и на Алабаму. Я уже не мог слышать эту песню без боли от происшедшей потери.
Я не выдержал и через несколько дней пошёл в отдел кадров завода, где работала
Алла, и мне дали её домашний адрес. Для представительства я купил букет цветов.
Поднялся по обшарпанной лестнице, на пятый этаж часов в семь вечера - ведь Аллы
могло и не быть дома. Но она оказалась дома и открыла мне дверь в задрипанном
халатике, без косметики, но по-прежнему прекрасная. Увидев меня с цветами, Алла
не смутилась, не обрадовалась, а спокойно приняла цветы. Она поблагодарила, извинилась,
что не может меня пригласить, и сообщила, что через неделю уезжает работать на
Байкал. Я не догадался тут же назначить свидание до её отъезда. Я подумал, что
раз она уезжает, то всё кончено. С Аллой я настроился только на продолжительные
отношения. Но почему-то я нашёлся ревниво спросить, едет ли она на Байкал со
своим знакомым старшекурсником? Алла кивнула головой, попрощалась и закрыла передо
мной дверь.
Я вышел на улицу гнусно опустошённым. Больше я Аллу не видел, она мне не позвонила
перед отъездом.

Лет через пять я шёл по улице и увидел Аллу, идущую мне навстречу с какой-то
мужеподобной женщиной, явно старше её. Алла была по-прежнему красива, о чём-то
оживлённо говорила, скользнула взглядом по мне, не узнала. Я развернулся и пошёл
следом за ними.
- Алла, - окрикнул я её. Она и её подруга оглянулись на меня, но продолжали идти.
Я нагнал их:
- Алла, ты не узнаёшь меня? Я - Владимир, мы с тобой слушали Дорис Дей у меня
дома лет пять назад.
Алла посмотрела на меня узнавающе, грустно улыбнулась. И тут её подруга заговорила:
- Ну здравствуй, Володя! Уж не тот ли ты Володя, который хотел от нас Аллочку
увести? - спросила она многозначительно и хихикнула.
- От кого от вас? - спросил я, ничего не понимая.
Алла покраснела, она смотрела в сторону, не желая встречаться со мной глазами.
- От нас, девочек на БАМе, - наглым голосом пояснила женщина и обняла по-хозяйски
Аллу за плечи.
- Пойдём, - устало сказала Алла своей подруге. И они пошли, теряясь в толпе.
Постепенно мои неудачные эксперименты по сближению с Аллой начали укладываться
в стройную, как Алла, теорию.
И даже американская песня, которая сопровождала мою тщетную любовь, полностью
вписалась в русский язык: её название "Stars fell on Alabama" превратилось в
его российский эквивалент: "Пизды пали на Аллу БАМа."



2. The Commadors, "Easy Like Sunday Morning". Lionel Richie
Эта песня поселилась во мне в самом начале моего явления Америке.


У Барбары лукавая миловидная мордашка и огромная грудь особенно для её небольшого
тела. Я сжимаю ей соски пальцами изо всей силы - так она просила. Видно в груди
столько мяса, что ощущения от лёгкой игры с соском не проходили бы сквозь эту
толщу и потому то, что для другой женщины с нормальной грудью было бы больно,
для Барбары оказывалось в самый раз.
Я лижу ей клитор чуть ли не час  - уж теперь его нахожу с закрытыми глазами.
Но глаза у меня открыты, а Барбара не может кончить. У меня уж челюсти стали
ныть. Она всё время балансировала на грани с оргазмом и скатывалась не в ту сторону.
Вчера на пути к ней домой Барбара захотела зайти в пластинчатый магазин и купила
штук двадцать пластинок. Одна из них с песней "Easy Like Sunday Morning". Я тогда
был свеженьким эмигрантом, еле сводившим концы с концами, и был поражён, что
можно купить сразу двадцать пластинок. И вот мы лежим, а Laionel Richi поёт нам
чудо. Гитарный проигрыш впивается в самое нутро. Когда я ехал к Барбаре, эта
песня неслась из радио и когда - от неё, опять. И действительно, наутро было
беззаботное воскресенье, и мы собирались весь день провести в послели.
И вот утром, именно во время, когда я ебу Барбару, стук дверь. Я замираю с полупогружённым
хуем. Барбара даёт мне знак, чтобы я не волновался и поддаёт, чтобы я тоже продолжал
движение. Барбара рассказывала мне, что встречается с мужиком из Южной Африки,
с которым она якобы не спит. Дружит, помогает, устроиться в Америке. Барбара
ободряюще шепчет мне: "Ты еби меня, не останавливайся", - а сама начинает переговариваться
с незванным гостем томным голосом, стараясь выдать его за сонный. Барбара явно
не волнуется, что он вломится в квартиру или устроит под дверьми скандал.
- Уходи, - говорит она гостю, прижимая мой зад к себе и елозя клитором по моему
моему лобку. - Я потом тебе позвоню, я плохо себя чувствую.
А сама ух как хорошо себя чувствует. Вдруг она кончает, и впивается в моё плечо
зубами, чтобы не застонать и не всполошить южноафриканыча за дверью.
Повезло на мужика, он вякнул, что будет ждать её звонка и послушно удалился.
 - Надо же, - удивился я, - другая бы женщина никогда не кончила в такой напряжённой
ситуации, с другим мужиком под дверью.
- А меня это только возбудило, - хихикнула Барбара со светящейся мордашкой.
- Ну, тогда нужно его всё время под дверь приглашать, чтобы тебе легче было кончить.
- А я его нарочно для этого и пригласила, - сказала она рассмеявшись, оставляя
меня в недоумении, шутит она или говорит всерьёз.
Барбара потянулась за включалкой и экран телевизора одухотворился. Из него большеротый
очаровательный Lionel Richie пел свой хит.
Я лёг на спину и с чувством исполненного долга расслабился, Барбара затрясла
грудями на кухню готовить для меня американскую яичницу с жареной ветчиной. Жизнь
была "Easy Like Sunday Morning".



3. R.E.M. Losing My Religion. Michael Stipe.


Впервые я услышал эту песню в машине, едучи по Виннетке на юг, подъезжая к 55
-ому хайвею. Я направлялся к Джой. Песня эта потрясла меня, как поманившая из
лимузина красавица, предлагающая себя не то что бесплатно, а с доплатой.
От неожиданности я ещё не разобрался в мелодии, она показалась несколько монотонной,
но с потрясающими поворотами и ходами. Так происходит со мной всегда, когда я
впервые слышу песню, в которую я затем влюблюсь - я испытываю состояние нечленораздельного
шока от услышанного чуда. Я ещё не распотрошил анализом мелодию, не обмусолил
слова, не понял как и что - но я однозначно и бесповоротно почувствовал, что
эта песня - Нечто.
Я не расслышал названия песни и не узнал, кто её исполнял. Но когда я вошёл к
Джой, то после первого оргазма, который у нас свершался без всяких предварительных
разговоров (мы просто бросались друг на друга добыть наслаждение: моё - спрятанное
у неё, а её - у меня), так вот после отхлынувшей с нас волны, я сразу рассказал
Джой о своём музыкальном потрясении и попытался напеть мелодию. Джой спрыгнула
с кровати (ягодицы и груди её пришли в божественное движение), вытащила альбом
R.E.M., который она на днях купила, поставила на проигрыватель и опустила иглу
на нужную бороздку, склонившись так, что я снова захотел её.
Теперь я начал мелодию смаковать. Но Джой, видно, наслушалась до меня  или музыка
её в данный момент не интересовала, и она стала жадно сосать мне хуй.
"Вот она, моя религия - пронеслось у меня в голове - только бы её не потерять".
Джой, добившись что мой хуй надёжно затвердел, забросила на меня ногу, как на
жеребца, направила пальцами головку в нужное место, плотно уселась на меня и
стала двигаться не в ритм песне. У Джой был свой ритм, да и песню уже она вряд
ли слышала. А я наслаждался, глядя на её счастливое лицо с полузакрытыми глазами
и музыкой её сфер, которую иначе называть было невозможно.
Когда песня Losing My Religion появилась на МТV и я узнал ярко обшарпанные стены
комнаты с окном, сделанные по фотографиям Яна Саудека (http://www.saudek.com),
я ещё более воспалился душой, так как Джой подарила мне недавно на день рождения
именно альбом его фотографий.
Я смотрел и слушал запись Losing My Religion на своём видео, а Джой уже была
далеко. Она мне виделась, задастая и грудастая, на фоне облезших стен в комнате,
в которой делал свои странные, но зачаровывающие телодвижения Michael Stipe подстать
своей чарующей песне.
Я скорбел о потере Джой, хотя в песне пелось: Life is bigger,
It's bigger than you. Но в данном случае, это было не так, ибо Джой стала соразмерна
моей жизни. Во всяком случае, в тот период.

Джой позвонила мне неожиданно, сказала, что вернулась в город после того, как
три месяца скрывалась от её любовника-мафиози, который разыскивал её и которого,
наконец, посадили в тюрьму.
Джой предложила встретиться в баре, где в былые времена мы часто обменивались
свежими новостями и выпивали по кружке пива прежде, чем пойти к ней вкушать друг
друга.
Когда я зашёл в дымный и шумный бар, я сразу увидел Джой за столиком с каким-то
бородачом. Я подошёл к ним, и она меня представила своему другу. У неё таких
друзей - полгорода. Но, видно, время, отпущенное Джой бородачу, истекло, и он
через минуту встал и распрощался.
На столе стояло несколько пустых кружек от пива, Джой досасывала, по меньшей
мере, вторую, а пьянела она быстро. Я подумал, что это к лучшему, будет проще
склонить её к ебле.
Но она не склонялась. Всё твердила, что это наша последняя встреча, что она уезжает
далеко и навсегда. Она два раза бегала в туалет пописать, и все мужики провожали
глазами её статное тело со светящимся лицом. Мы вышли на улицу, завернули к стоянке
за угол бара.
- Ты понимаешь, что мы видимся в последний раз? - спросила она меня с пьяным
трагизмом.
Я обнял её, но она скинула мои руки и отшатнулась.
- Я не верю в последние разы, - ответил я браво. - Мы ещё с тобой не раз поебёмся!
- Нет, больше никогда, - сказала она со слезами в голосе.
На стоянку въезжала машина, со опущенными стёклами на окнах и изнутри голосил
Michael Stipe : Life is bigger, It's bigger than you.
Джой повернулась и пошла к своей машине. А я - к своей, уверенный, что мы ещё
когда-то окажемся друг в друге. Но с тех пор я больше не видел Джой и не знаю,
где она. Однако жизнь действительно оказалась больше её. Причём значительно.

Михаил Армалинский


ПОЧТИ ХАЛЯВА ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ ЖУРНАЛЬЦА

Хочу почтить читателей журнальца - предлагаю каждому-каждой свои книги по специальным
ценам: - это не столько распродажа, сколько раздача: ВСЕ КНИГИ ПО 50 центов.
Оплачивать нужно только стоимость пересылки.

Если хотите заиметь в книге мой бесценный автограф на титульном листе - доплачивайте
по два доллара за книгу.

Пересылка в США
$3.50 за первую книгу, $2 за каждую последующую.

Пересылка в Канаду:
авиа $7.50 и по $4 за каждую последующую.
наземным путём: $5.50 по $3 за каждую последующую.

Пересылка в остальные страны:
авиа $12.50 за первую книгу и по $6 за каждую последующую.
морем: $7.50 за первую книгу и по $4 за каждую последующую.

Шлите чеки в американских долларах или наличные письмом. Можно и через Western
Union http://www.westernunion.com (теперь он в России и других соседних странах
на каждом шагу) по адресу:
Michael Peltsman
POB  27484
Minneapolis, Minnesota 55427, USA

Итак, приобретайте по 50 центов -

Книги Михаила Армалинского:

Вразумлённые страсти. Стихотворения, 1974, 72 стр.

Состояние. Стихотворения, 1975, 94 стр.

Маятник. Стихотворения, 1976, 128 стр.

По направлению к себе. Стихотворения, 1980, 106 стр.

После прошлого. Стихотворения, 1982, 108 стр.

По обе стороны оргазма. Стихотворения, 1988, 150 стр.

Мускулистая смерть. Рассказы, 1984, 150 стр.

Добровольные признания – вынужденная переписка. Роман, 1991, 312 стр.

Вплотную. Стихотворения, 1994, 100 стр.

Жизнеописание мгновенья. Стихотворения, 1997, 94 стр.

Гонимое чудо. Рассказы, сказка и эссе, 1996, 130, стр. Большой формат

Русские бесстыжие пословицы и поговорки. Составитель и автор предисловия Михаил
Армалинский, 1995, 76 стр.

Детский эротический фольклор. Составитель и автор предисловия Михаил Армалинский;
Обложка и иллюстрации Виктора Богорада. 1995, 92 стр.