Служба Рассылок Городского Кота

ДЕСАДОВСКИЕ ЗАПРЕТЫ ИЛИ ЗОЛОТО - В ГОВНЕ

На период написания де Садом "Философии в будуаре" в его "моральном кодексе", судя по им написанному, оказалось несколько запретов. Это при том, что он пропагандировал полное их уничтожение.

Примечательно, что даже самые жестокие и разрушающие устремления того или иного человека натыкаются на некую им же проведe:нную границу, которая для него становится, если не священной, то неприступной, что позволяет ему считать себя достойным уважения. Человек обретает ценность в своих глазах не столько благодаря границам, которые он преступает, сколько благодаря границам, которые он решает не преступать. Другое дело, что выбор этих границ и сами границы могут вызывать, по меньшей мере, удивление у порицающего большинства. Но смысл состоит в самом их, границ, существовании, а не в том, каковы они, поскольку мы знаем, насколько все границы относительны.

Читатель "Философии в будуаре", может быть ошарашен, возмущe:н или восхищe:н десадовской способностью "извратить" все святые понятия, тщательно возведe:нные человеческим обществом. Всe:, на что мораль ставит запрет, де Сад пропагандирует как самую предпочтительную форму поведения: ложь, предательство, причинение боли и страданий, совращение малолетних, ненависть к родителеям, кровесмешение и гомосексуализм, разврат любого рода и убийство.
Будучи одержим анальным сексом, Да Сад не гадает на ромашке ануса: любит-не любит, а твe:рдо заключает, что самое предпочтительное общение с людьми выходит через жопу. Если бы его кто-то назвал "говном", то это было бы для де Сада не оскорблением, а комплиментом, ибо фекалии были объектом его восторженного влечения.
Но вдруг на фоне такого либерализма-либертинизма у него появляются своеобразные запреты:

Не позволяйте спускать вам в жопу нескольким мужчинам подряд: хтоя в горячем воображении смешение сперм видится желанным, для здоровья оно вредно, а часто и опасно: избавляйтесь от каждого впрыскивания, прежде чем позволять новому попасть в вас.п "Философия в будуаре", стр. 78

Никаких медицинских, этических или иных аргументов в пользу этого запрета де Сад не приводит. Можно предположить, что он опасался возникновения "гремучей смеси", которая могла произвести эффект разорвавшейся газовой бомбы.
Занимаясь активным и многократым анальным сексом, герои "Философии в будуаре" ни словом не упоминают о неизбежно (при такой активности) являющихся наружу фекалиях. Хотя в одном месте герой романа Дольмансе указывает, что наиболее приятно вводить член в наполненную ими прямую кишку. (Чтобы символически обойти этот запрет, де Сад не догадался взять одним из персонажей негра: ведь когда негр ебe:т в жопу, то создаe:тся впечатление впечатление, что коричнево-чe:рный член п это кусок дерьма вылезающе-влезающий.)

Даже тогда, когда один из героев романа пьe:т из ануса другого впрыснутую туда сперму, никак не упоминается, с чем эта сперма неизбежно должна была смешаться и каким запахом она обладала, выходя из такого места.
Обоняние у героев отсутствует полностью и даже когда происходит необходимость его использования, оно трансформируется во вкусовые ощущения.

Она пердит п ...о какая вкуснота п "Философия в будуаре" стр. 176
(кстати, как мило смотрится слово "пердит" рядом со словом "философия")

С помощью таких вот утаек, Де Сад вписывается в общечеловеческую аксиому: обоняние является наиболее сокровенным чувством, оскорбить которое п самая надe:жная форма для вызывания стыда или отвращения. При своe:м отчаянном желании унизить нравственность и преступить моральные нормы де Сад нигде в "Философии в будуаре" не упоминает запахи гениталий и эскрементов, будто описываемые оргии происходит в безвоздушном простаранстве.
Однако именно запах, и даже не вид фекалий, является самым сильным препятствием для интимного общения с ними, что напоминает о главенствующем месте обоняния в структуре социальных запретов.
Обоняние стоит на страже приемлемости потребления - мы едим баклажаную икру и шоколоад - эти продукты питания могли бы по виду сойти за эскременты. Но всякий отпрянул бы от своего любимого блюда, если бы оно запахло дерьмом.

В японской литературе, где свои, национальные герои занимаются поеданием эскрементов, имеются описания приe:мов отбивания их запахов: один хитрец вставлял в нос сильнопахнущие травы, а другие умельцы кормили женщину, выдававшую продукт на-гора, набором трав и снадобий, уничтожавших его отвратительный запах (см. Pink Samurai by Nicholas Bornoff, New York, 1991).
Можно предложить самый эффективный метод диеты для жаждущих похудеть, заимствованный у мистически одержимой Антуанетты Бувиньон де ла Порт, которая с целью умервщления плоти примешивала к своей пище фекальные массы (см. Крафт-Эбинг. Половая психопатия М., 1996, стр. 188).
Эх, не знала она спасительной русской поговорки: "Не манер говном щи белить, на то сметана есть"
Ну да ейный Бог с ней.

Другим умолчанием в "Философии в будуаре", намекающим на существование какого-то запрета, является эпизод, когда двое мужчин удаляются из будуара, чтобы совершить нечто таинственное:

Нет, есть вещи, которые обязательно нужно скрывать п стр. 177

А когда одна из участниц оргии предлагает им подсобить, они отвечают:

Нет-нет, это дело чести, и оно должно происходить только между мужчинами п стр. 177

Чем бы это могло быть, если не забывать, что до сего заявления все анально-оральные комбинации были уже в тексте опробованы. Быть может, де Сад, пользуясь приe:мами детективного жанра, решил держать читателя в напряжe:нном подозрении о состоявшейся копрофагии?
В "Ста двадцати днях Содома", написанных в 1785 году, за десять лет до "Философии в будуаре", разглядывание, ощупывание и поедание кала занимает значительное место, тогда как о запахах даже там говорится весьма вскользь.
Создаe:тся впечатление, что после написания "Ста двадцати дней Содома" - своего акме, с точки зрения неприемлемости для общества, де Сад решил сделать смягчe:нный вариант описаний своих сексуальных фантазий, годящийся для широкого потребления, и дать им философское обоснование-оправдание, что воплотилось в "Философию в будуаре". Главным методом достижения широкой приемлемости текста было изъятие эскрементов и упоминаний об их запахах.

Так сказать, философское объяснение де Сада тяги к анальному отверстию выглядит весьма поверхностно: мол, круглое сечение прямой кишки значительно более способствует наслаждению чем овальное сечение влагалища:

ДОЛЬМАНСЕ. - ...Мой дорогой шевалье, если ты тщательно исследуешь веления Природы, она не укажет тебе иного алтаря для наших воздаяний, нежели дырка жопы. И она приказывает выполнение последнего. О Боже, если бы она не предназначала жопу для ебли, разве бы она стала делать отверстие в ней точно соответствующим нашему члену? Ведь оно круглое, как и наше орудие. Почему? Даже человек, лишe:нный здравого смысла, не сможет представить, что овальное отверстие было создано для наших цилиндрических хуe:в. Задумайтесь над этим изъяном, и вы тотчас поймe:те намерения Природы. "Философия в будуаре" стр. 94-95

Если исходить из таких механистических обоснований, то де Саду следовало бы упомянуть наличие сфинктера, который, являясь кольцевидной мышцей, сладостно сжимает член как ни одно другое отверстие в теле.
Не обратил де Сад (а я-то здесь на что?) на существенный аргумент в пользу анального секса, льстящий мужественности: каждое отверстие требует разную степень затвердения для проникновения в него: для рта эрекция вообще не нужна, в пизду можно запихать полувставший, а вот для ануса хуй должен стоять хорошо, ибо твe:рдость становится необходима для проникновения сквозь сфинктер.

Можно было бы развить и такую футуристическую идею: ебя в жопу или в рот, можно проникать предельно глубоко, ибо это два сквозных, соединяющихся отверстия: одно кончается другим. Тогда как ебя в пизду, ебe:шь тупик, но сквозь который рождается будущее. Таким образом, анальное и оральное совокупление - это общение с настоящим, а вагинальное - это общение с будущим.
(Результат "сквозистости" рта и ануса отражe:н и в следующем наблюдении: описывая свои ощущения, когда еe: ебут в жопу, одна женщина сообщала, что испытвает лe:гкое чувство тошноты. Ещe: бы - то, что должно выйти, запихивается обратно, в сторону рта.)

Взаимозсвязь рта и ануса в Италии являет себя, благодаря популярному приe:му лекарств анально, а не орально - множество лекарств, изготовляемых в других странах в виде таблеток, в Италии изготовляется в виде анальных свечей. (Так во всяком случае было в конце 70-х).

Как влагалище влечe:т, потому что в конечном итоге оно есть орган, из которого выходит жизнь, так анус, быть может, влечe:т именно потому, что из него выходит говно. Это подобие отражается в поговорке: "Срать всe: равно как рожать" .
Так что можно смело сказать, что испражнение - это процесс творческий.
Посему вовсе не удивительно, что предмет величайшего презрения и стыда становится для некоторых объектом любви и восторга.
Если нас мораль стращает и стыдит совокуплением, а потом оказывается, что ебля - самая прекрасная вещь на свете, то не может ли оказаться, что дерьмо - символ ненужности и омерзения - становится для кого-то предметом первой необходимости и восхищения.

Слияние этих противоположностей наблюдается на лингвистическом уровне. Слово "золотарь" имеет два чуть ли не взаимоисключающих значения: золотых дел мастер и чистильщик выгребных ям.
А всe: потому, что само слово "золото" имеет второе значение: навоз, человеческий помe:т. Слово "золотник" - это также и анус, задний проход.
"Золото и на воде всплывает", - ласкает золото поговорка, за его ценность, но в то же время "дерьмо не тонет", "плавает как дерьма кусок". (см. словарь Даля)

Фанатичное поклонение народа перед знаменитыми музыкантами и актe:рами вполне может распространиться и на испражнения своего идола. Можно себе легко представить, как красавицы-кинозвe:зды продают свой кал поклонникам и почитателям, которые будут с восторгом не только разглядывать и нюхать, но и съедать частицу своей великой мечты. Их кал будет цениться на вес золота, тем самым к нему приравниваясь.
Да здравствует новая сказка - не Спящая, а Срущая Красавица (Shitting Beauty)!
В Японии пользуются большим спросом бутылочки с калом не кинозвe:зд, а обыкновенных привлекательных женщин. Причe:м на бутылочке наклеивается этикетка с фотографией женщины-производительницы.

В фильме Романа Полански "Горькая луна" показывается страсть парижской парочки. Садомазохизму там отдана мелкая дань, а потом, как о последнем пределе разврата, повествуется, что любовник наслаждался, когда ему на лицо мочилась его возлюбленная. Но на этом потоке ставится стоп-кран: говорить о следующем логическом шаге - дефекации на лицо возлюбленного и поедании оказавшегося на лице - Поланский не решился. Или ему не дали решиться цензоры.

Есть мужчины, которые страшатся анального секса, впадая в панику от возможности соприкосновения с фекалиями. Женщина предстаe:т для них угрозой оскорбления (покроет дерьмом, обосрe:т).
Подобный страх удерживал моего знакомого, красивого мужчину средних лет, от анального секса в своих многочисленных похождениях. Когда он всe:-таки решился впервые углубиться в женщину с непривычной стороны и после завершения путешествия в еe: недра вытащил хуй, он был поражe:н, что его "путешественник" не покрыт дерьмом, как он ожидал. Знать бы ему, что есть женщины, у которых в прямой кишке всегда остаe:тся кал даже после полного опорожнения, а есть женщины, у которых после дефекации прямая кишка полностью очищается. Вот такие пироги.

Я здесь не касаюсь практических применений эскрементов, а лишь мусолю сексуальное к ним влечение. Известно, что для крестьян, имеющих дело с необходимостью удобрения, дерьмо становится весьма драгоценным материалом и "городского" отвращения к нему они не испытывают. То же самое и для медицинских работников, делающих анализы безличного кала и др. профессий с ним связанных - они ведь зарабатывают деньги на возне с эскрементами. Это для меня не интересно, потому что деловой подход всегда основан на обрубании эмоций.
Но исключительно интересно, что сильное сексуальное желание делает для некоторых людей привлекательными эскременты вместе с их запахами.
Одна из особенностей сексуального желания состоит в наслаждении, получаемом обуянному этим желанием при преступании социальных запретов одого за другим, начиная с наготы и кончая запахом эскрементов. Но чуть желание исчезает - все запреты магически восстанавливаются с помощью возникшего безразличия, а подчас и отвращения.

Вот ещe: одна история по теме.
В одном из крупных городов Америки полиция стала находить женщин, в бессознательном состоянии, покрытых собственными фекалиями. Когда жертвы приходили в себя, они ничего вспомнить не могли. Общим для этих находок было и то, что женщины оказывались в таких пикантных ситуациях ранним утром или после посещения ресторана. Находили их в самых неожиданных местах - в парках и садах, на строительных площадках, в проездах между домами, в заброшенных зданиях, многие были найдены в своих же постелях. Характерно было и то, что все пробуждались с чe:тким ощущением, что в их анусе кто-то основательно поблудил. Эксперты, находили там сперму, однако, не находили следов насилия.

Преступник, как всегда попался на мелочи, выдававшую его одержимость. Одна из жертв, очнувшись в собственном дерьме с явно натруженным анусом, в процессе обмывания, заметила, что в него что-то вставлено - она вытащила это нечто, оказавшееся свe:рнутой в трубочку бумажкой. Сначала она хотела в отвращении выбросить еe:, но потом любопытство оказалось сильнее брезгливости. Аккуратно отмыв трубочку, она развернула еe: и на ней было написано красными чернилами: "Особая благодарность Джени Ней!"
- Джени Ней, - в смятении повторила жертва, размышляя, откуда ей так знакомо это имя. И вдруг память выложила преред ошеломлe:нным сознаниием - это имя их преподавательницы на курсе "Как предотвратить изнасилование".
Полиция вскоре выяснила, что все женщины, обнаруженные в таком нечистом состоянии, в то или иное время посещали эти курсы. Загадка состояла в том, как женщины, специально, проходящие курсы по предохранению от изнасилования, прежде всего и оказывались его жертвами?
Следователь выяснил, что курсы эти посещали в основном одинокие женщины в силу разных причин панически боявшиеся быть изнасилованными. После тщательного изучения программы курсов следователь обратил внимание, что среди многочисленных способов противостоять насильнику, которым обучали на курсах, имеются побег, вопли, физические приe:мы, вроде удара в пах, а также заведение разговоров для отвлечения насильника от его цели, и много других. Но среди всех этих приe:мов выделялся самый экстравагантный: когда женщине уже никуда не деться, ноги еe: разведены нараспашку силком, хуй вот-вот осквернит еe: глубины - и тут преподавательница Джени Ней рассказывала о последнем выходе - женщина должна громко выпустить газы, а чтобы они не представлялись насильнику воздушными замками, выложить осязаемую постройку эскрементов. Предполагалось, что нюх и зрение насильника так оскорбятся и отвратятся от женщины, что ему станет не до половых экскурсов, а бросится он, зажав нос и сломя голову, подальше от этой гразнюхи. Торжествующая женщина, победно отряхнув с себя дерьмо, радостно отправится, вся верная, домой к своему мужу, любовнику или к вибратору. Или ко всем троим.
Следователю стало очевидно, что все женщины-жертвы прибегали к этому крайнему средству, в борьбе с насильником. Было также ясно, что это заднее средство совершенно не помогало. А быть может помогало, но не женщинам, а насильнику?
Полиция начала исследовать эту вонючую записку. Еe: изучали на наличие отпечатков пальцев, делали графологический анализ текста, анализировали чернила и происхождение бумаги. В результате расследования вышли на мужа одной из учениц. Муж, врач-нарколог, давно перестал воспринимать свою жену как женщину, и вследствие того она постоянно пребывала в голоде. Вот она и возмечтала, чтобы еe: изнасиловали. Подсознательно подавляя это желание, она бросилась на курсы по предотвращению изнасилования, испытывая оргазм каждый раз, когда какая-либо ученица, подвергнувшаяся в прошлом изнасилованию, рассказывала о своe:м приключении, разбавляя смачные детали горючими слезами.
Неудовлетворe:нная жена в качестве скрытой жалобы рассказала своему неудовлетворяющему мужу о крайней мере самосохранения, а муж как раз и стремился к общению с женскими фекалиями, хотя тщательно скрывал это от своей жены, ибо она его отвращала после долгих лет сожительства не только дерьмом, но обыкновенным своим обликом.
Муж ученицы взял эту информацию на заметку, поскольку ему было весьма тяжело добиваться от своих любовниц того, чего ему хотелось больше всего: ебать женщину, стоящую на четвереньках и смотреть в еe: анус, из которого начинает медленно выходить дерьмо. Выпустив первую порцию, раздавленную и размазанную по заду женщины и своему низу живота, вытащить из пизды член и запихать выходящую вторую порцию хуем обратно в прямую кишку и покупать в ней хуй. (Купание красного коня.)
Муж выслеживал выходящих женщин из школы, выяснял, где они живут, и наносил им утренний визит или выжидал, чтобы они хорошо поели, чтобы им было чем сопротивляться. Он увлекал или затаскивал их в уединe:нные места. Там он удовлетворял свою страсть и делал ей укол, усыпляющий еe: и стирающий из памяти случившееся с ней.
Были конечно и провалы, когда женщины не применяли крайней меры, считая, что всe: не так уж плохо, стыдясь своих фекалий больше, чем совокупления с незнакомцем. Но было и много удач, когда женщины выдавали защиту в полном объe:ме.
Нашли преступника по запаху дерьма, который от него исходил после очередного мероприятия, поскольку он не мог сразу вымыться, а те дезодоранты, которыми он себя прыскал, не были достаточно сильными. Таким образом, роковой запах фекалий, являясь самым сильными запретом, стал самой сильной уликой для поимки преступника.

Золото и говно - как страшно взаимоисключающе это звучит. Однако реальность, походя, примиряет бескопромиссность нашего мышления.
Вот простой пример. Когда лижешь женщине клитор, правой рукой высвобождаешь его из капюшона, а левой рукой заполняешь отверстия женщины: указательный и средний пальцы направляляются во влагалище и там ласкают стенки да шейку матки, а безымянный палец, на котором красуется золотое кольцо, вместе с мизинцем углубляются в анус. Нередко при движении пальцев туда-обратно, кольцо оказывается покрытым коричневым слоем. Так страсть уравнивает золото и говно.
Крайности соединяются, а значит для того, чтобы сойтись в одно, необходимо быть крайностями. Копрофаг относится к дерьму как к золоту, а за золото он покупает дерьмо.
Взаимопревращение дерьма и золота предстают незамеченными, тогда как ежедневно являются перед нашими глазами: так алхимия женской косметики, сплошь и рядом делает золото из дерьма.

В детстве мы рассказывали друг дружке анекдот, который звался самым грязным:
На самой-самой грязной помойке лежит грязнющая-грязнющая баба, а над ней грязнющий мужик и срe:т ей в рот. Серанул он раз, тужится, больше не может. А баба из-под его жопы голову вытащила и спрашивает:
- Ты что, меня больше не любишь?
В те годы это было непостижимым и абсолютно надуманным.

А что же следующее после поедания кала, ведь похоть постоянно должна питаться новыми ощущениями? - Подсказывает практика порно звe:зд, прошедших все варианты и комбинации, причe:м в большом количестве - многие из них, судя по интервью, мечтают о романтической любви, детях и семейной жизни. (Как волка ни корми - всe: равно в лес смотрит.)
В мечтах круг замыкается, в жизни - далеко не всегда.

Этот глубокомысленное заключение надо бы олегкомыслить напутствием, почерпнутым из того же бездонного кладезя народной мудрости: "Поиграл говном - да за щеку".

Михаил Армалинский

Помимо мужчин, Анна любила и других животных. Особенно коров. Впрочем, овец она любила не меньше. Доказательством истинности еe: любви были не слова, а дела - она нанялась за мизерную плату ухаживать за овцами и коровами на ферму неподалеку от города.
Анна настойчиво приглашала меня приехать посмотреть на еe: подопечных, а заодно и на неe: саму, да и не только посмотреть. Я ехал по шоссе и представлял, как изощрe:нно мы будем заниматься любовью на фоне скота. Фантазия, самая послушная раба, тешила меня картинами бесконечных совокуплений. Так, из-за жадности желания ты берe:шь пять презервативов, а потом оказывается, что вполне хватило двух.
Я приехал вечером в хлев ли, сарай ли, овчарник ли, телятник ли? На ночном дежурстве Анна была одна. Тускло горели лампочки, освещая сонных коров, проникновенно смотрящих на меня. Анна шла в резиновых полусапожках впереди меня, показывая свои владения. У неe: был большой круглый зад. От него невозможно было отвести глаза, когда она носила джинсы или облегающее платье, когда шла впереди или раздевалась. Короче, еe: зад был перед глазами даже тогда, когда она стояла к тебе лицом. Как говорят, что щe:ки из-за спины видать, так еe: зад был виден со всех сторон.
Надо сказать, что и грудь у неe: была велика, так что можно было соединить два соска, сосочка к сосочке, и сосать их одновременно. Мне это напоминало сосание коктейля не из одной, а из двух соломинок сразу, чтобы удвоить скорость поглощения жидкости, а значит и опьянения. После рождения ребe:нка у Анны из грудей, если сжать их покрепче, всегда можно было выдавить несколько капель молозива. Вот я и давил, одновременно из двух, то есть ловил сразу двух зайчих, беленьких и мягких, то есть делал то, что почитается невозможным.
И в результате всего этого плотского обилия, к Анне невозможно было прижаться - спереди мешала грудь, а сзади и с боков - зад.

Вокруг нас стоял запах животных и их дерьма. Коровы молча провожали нас мерцающими в полумраке глазами.
Анна подвела меня к небольшой ярко освещe:нной клетке. Там переминались с ноги на ногу шесть маленьких овечек. К ним Анна относилась с особенной нежностью, приговаривая обильные ласковые слова. Каждую овечку она звала своим добрым именем. К решe:тке на клетке было прикреплено несколько бутылочек с молоком так, что соски устремлялись внутрь клетки. Овечки надолго прикладывались к соскам, и капельки молока, что они не успевали проглотить, стекали с уголков их ртов.
Я заметил, что одна из овечек занимается тем, что старательно лижет другую под хвостом. Потом она перешла к следующей овечке и стала вылизывать еe: в том же месте. Тут вылизываемая овечка стала испражняться, а лижущая не отпрянула, а будто только этого и ждала принялась жадно заглатывать дерьмо. Может быть, душа де Сада поселилась в теле этой овечки? - подумал я.
Анна представила мне еe::
- А это наша Дерьмовочка.
Я и раньше видел, как другие животные, например, собаки поедали друг дружье дерьмо, но это было лишь частью их разнообразного меню. А тут Анна сказала мне, что иногда рождаются такие экземпляры овечек, которые едят только дерьмо своих товарищей и товарок. Для демонстрации Анна взяла бутылочку с молоком, открыла дверцу клетки, притянула Дерьмовочку и всунула ей соску в рот. Та стала биться, будто в глотку ей вливали расплавленный свинец. Она не желала глотать ни капли, и молоко стекало на пол клетки.
- И ничего поделать с ними нельзя. Они скоро умирают, - пояснила Анна.
- Да, на дерьме не разжиреешь, - сказал я, не в силах оторвать взгляда от этого говноеда-уникума.
Я знаю, что жираф постоянно пробует мочу жирафихи и определяет по вкусу, когда она готова к зачатию, и лишь тогда забирается на неe:, победоносно размахивая шеей, как флагом. Может быть, Дерьмовочка тоже старается что-то определить? Или доказать? Что о вкусе не спорят?
Тут следует поведать о моe:м вкусе к Анне, и насколько она была для меня вкусна. Она влекла меня по-особому, и я не хотел подпадать под еe: влияние и привыкать к нему, посчитать его нормальным и тем самым выйти из общего русла, а значит, оказаться оригиналом. Я хотел быть, как все, чтобы меня люди принимали за своего, чтобы всегда мне радостно, а не вежливо улыбались, иными словами, чтобы произошло то, чего мне так всегда хотелось, но чего почти никогда не случалось.
Жила Анна в комнатке с вечно незастеленным матрасом, занимавшим весь пол. Был у неe: пe:с Бен, размером с кошку, чe:рный, старый и оттого не могущий регулярно испражняться. Анна общалась с ним, как с человеком: разговаривала, спорила с ним, хотя он никак не выражал своего мнения по затронутым вопросам. Но самым неудобным было то, что она позволяла ему пребывать в постели не только когда она располагалась там одна, но и когда в ней оказывался я. Бен смердел, и было противно к нему прикасаться, чтобы сбросить с кровати, да и у Анны сразу пропал бы сексуальный настрой, если бы я с Беном обошe:лся грубо. Пe:с лежал пластом и не обращал никакого внимания на наши телодвижения.
Кроме пса, у Анны жила кошка, которая Бена за собаку не считала, ибо не обращала на него никакого внимания. Еe: звали Тень, и она носилась по комнате, как мотоциклист по треку. Анна, наверно, и была бы рада с ней тоже поговорить, но кошка мчалась со скоростью, превышающей скорость звука, и слова Анны до неe: бы не долетали.
Когда Анне было лет шесть, она и еe: подружка решили подкараулить и поцеловать своего сверстника, в которого обе были влюблены. Они задумали словить мальчика в саду: одна схватит его и будет держать, пока другая будет его целовать, а потом они поменяются местами. Девочки спрятались за деревом. И вот появляется на дорожке их кумир. Анна, что должна была поцеловать его первой, бросается вперe:д, и тут замечает, что еe: подружка испугалась и осталась стоять у дерева. Но смелая Анна всe: равно набросилась на мальчика, однако смогла поцеловать его только в затылок, потому что он рьяно уворачивался от еe: губ. Мальчик вырвался, перепуганный, и убежал домой. С тех пор Анна стала бояться, что любой мальчик убежит от неe:, если она проявит к нему свои чувства. Поэтому, когда мальчики и в более старшем возрасте подбирались к ней с намерением прикосновений, она не только отворачивала голову, а поворачивалась спиной.
Когда Анне было лет пятнадцать, еe: двадцатилетний знакомый, к которому она в известный момент повернулась спиной, вместо того, чтобы развернуть еe: лицом, притe:рся к еe: заду и стал сжимать руками ягодицы. Ощущение для Анны было настолько сильным, что с тех пор повернуться спиной стало для неe: приглашающим жестом, а вовсе не отталкивающим. Ей было стыдно показывать своe: лицо, искажаемое наслаждением, и она всегда ложилась на живот, либо поворачивалась на бок, спиной к партнe:ру, либо становилась на четвереньки, либо перегибалась в талии, стоя.
В семнадцать лет она ездила на машине, подаренной ей мужем-однолеткой, с которым уже не жила. Ребe:нка Анна отдала в приют. В их маленьком городке вся ночная жизнь происходила на пятачке, где было три бара. Люди либо пили внутри, либо снаружи ездили кругами на машинах. Анна увидела мужчину лет тридцати на грузовичке, который приметил еe:. Их взгляды скрестились, и он стал ездить за ней. Потом он нагнал Анну и дал ей знак, чтобы она ехала за ним. Она с радостью поехала следом, боясь потерять его в темноте из виду. Он вывез еe: на заброшенные карьеры. Там, в ночи, они остановились, не глуша моторов и не выключая фар. Мужчина вышел из кабины, и Анна открыла свою дверь. Мужчина сел рядом с ней на сиденье и стал еe: целовать. Его запах влe:к еe:. Анна поплыла. Мужчина вывел еe: из машины и привe:л к кузову своего грузовичка, они забрались туда. Мужчина подсадил еe:, божественно прикоснувшись к еe: ягодицам. В кузове лежало нечто вроде большого матраса. Мужчина, стянул с неe: джинсы, поставил Анну на колени и, к еe: удивлению, вставил член в задний проход. Ей было больно только когда он вошe:л, потом возникло чувство приятной растревоженности. Она пыталась его вытолкнуть, как она это делала с экскрементами, но чем больше она напрягалась, тем глубже он входил, и тем приятнее ей становилось. Потом она почувствовала его спазмы и горячее. Он вытащил, она вытянула ноги и легла на живот, переваривая остаточные ощущения. Он некоторое время лежал на еe: спине. Было странно-приятно. Оргазма Анна, конечно, не испытала, но была новизна ощущений, которые вместе с тем были всe:-таки знакомы.
Так они встречались каждую неделю. Он был женат. Они почти не разговаривали и, по меньшей мере, один раз за вечер он погружался в еe: заднее отверстие.
Когда я познакомился с Анной через десять лет, она страстно любила анальный секс, но не могла кончить от него. Я садился на неe:, стоящую на четвереньках, погружался в зад, и она вышагивала на коленях по комнате. Я сидел не шевелясь, но она, передвигаясь на коленях, дрочила мне движениями, возникавшими в прямой кишке от такой гульбы, и я кончал на ходу.
Раз ей так нравилось жопничество, то я решил помочь ей кончить, пока я внутри. У каждой женщины есть любимая поза для мастурбации и часто, увы, единственная. Анна кончала, мастурбируя, лe:жа на левом боку. На правом боку оргазм становился недостижим.
- Ляг на бочок и подрочи, - попросил я еe:. Анна повернулась на левый бок и, раскачиваясь, стала в ритме прижимать руку к клитору. Полусогнутые ноги она сжала и ритмично напрягалась. Я приподнял еe: роскошную увесистую ягодицу и, стоя на одном колене, задвинул член ей в анус, будто я ей ставил клизму. В каком-то смысле это и была клизма. Анна чуть прервала свои покачивания, позволяя мне углубиться. А потом я стал раскачиваться с ней в унисон. Одной рукой я прижимаю еe: бe:дра к себе, а другой играю с кошкой, которая в эти моменты приземляется рядом с нами и перестаe:т носиться. Тень ловит мой палец и осторожно покусывает. Меня эта игра отвлекает от собственного подступающего оргазма - надо дать взорваться Анне, а потом уже и позволить себе устроить в ней цунами. На неe: стало находить и нашло, и она завыла от небывалого наслаждения.
Потом недели три она только и хотела кончать задом, но от чрезмерного употребления сфинктер стал болеть, и мы стали перемежать соседние отверстия. При интенсивном использовании ануса у меня к нему стало меняться отношение, что называется, в лучшую сторону.
Есть, как всегда, по меньшей мере, два подхода. Первый состоит в том, что, мол, пизда окружена дерьмом и мочой, а потому, мол, она всегда будет грязна и отвратительна из-за такого соседства. Но есть и второй подход: пизда облагораживает своим присутствием даже дерьмо и мочу, которые становятся прекрасны хотя бы потому, что напоминают о пизде.
Так вот, мы с Анной отработали идеальный анальный оргазм. Я обильно смазывал еe: анус слюной, плюя в щепоть, и размазывая вокруг. Потом я решился лизнуть ей анус языком, а потом стал языком смачивать. Лизание ануса сразу стало символом грядущего наслаждения и превратилось в наслаждение само по себе. При лизании становится желанным залезать языком как можно глубже в анус. Однажды я раскрыл еe: огромные ягодицы, вокруг ануса было немножечко говна. "Это было умышленно оставлено или случайность?" - спрашивал я еe: после того, как вылизал до чистоты. Вот она, окончательная физиологическая близость. Окончательная ли? Анна смущe:нно молчала сфинктер у неe: ослабел от анальных страстей.
Приучение к еe: нутру проходило и другим способом: раз я вытаскиваю член из еe: задних глубин и вижу на нe:м кусочек дерьма. Что делать? Блевать от отвращения? Тогда на что я рассчитывал, засовываясь туда - что хуй мой в меду будет? В первый раз я спокойно обозрел и пошe:л отмывать член. На какой-то раз я взял кусочек себе на палец и поднe:с к носу. И наступил день, когда я попробовал на вкус - родное ведь и любимое существо значит и всe: еe: - прекрасно. А там, где ты ставишь границу отвращением, там ты ставишь и границу своей любви.
На каком-то этапе сближения с мужчиной женщина перестаe:т стыдиться своей пизды, а потом и выделений из неe:. Однако самым страшным табу является не пизда, а моча и, особенно, фекалии. Как правило, женщина будет всегда стесняться испражняться перед мужчиной. Потому-то и становится понятной одержимость де Сада и ему подобных анусом и копрофилией. Переступается крайняя граница стыда, после которой для него не остаe:тся места. То есть, конечно, стыд может перекочевать в совершенно неожиданное место, вроде как у мусульман, когда, по рассказу Бертона, баба падает с верблюда, и у неe: задирается платье, а ей не стыдно, потому что лицо осталось закрыто. Или, как у китайцев: спеленатые ступни китаянок оставались закрытыми даже во время совокупления, и только для самого близкого любовника они распелe:нывались. Но если оставаться в пределах европейской культуры, то копрофилия уничтожает все основы стыда. Потому-то, от принятия ануса или дерьма, из него извергающегося, создаe:тся предельная близость с женщиной, ибо близость возникает только при преодолении стыда. Следовательно, максимальная близость - это максимальное уничтожение стыда. С помощью стыда мы отгораживаемся от людей, а если мы стыдимся себя, то мы отгораживаемся и от себя.
Ещe: Монтень говорил, что своe: дерьмо вкусно пахнет. Так вот, когда жажда слиться с женщиной настолько велика, что возлюбленная становится частью тебя, то и еe: дерьмо начинает вкусно пахнуть. Значит, речь идe:т только о силе жажды слияния. Всe: определяется существованием желания, ибо после оргазма уже нет стремления сливаться с женщиной и, следовательно, еe: дерьмо становиться чужим, отталкивающим.
Посторонний видит тебя в дерьме, и для него это просто грязь, он не знает, что это дерьмо твоей возлюбленной, которое становится уже не дерьмом, а еe: вожделенной частью. Нередко от избытка любви ты говоришь, что съел бы свою возлюбленную, ты кусаешь еe: плоть, представляешь, как откусил бы еe: грудь, ягодицу или губку пизды. А ведь у тебя есть настоящая возможность съесть часть еe: - еe: дерьмо или мочу. Ведь это единственная несомненная часть твоей любимой, поедание которой не нанесe:т ей вреда и не причинит ей боли.
Всякий поглощает слюну любовницы в поцелуе только потому, что она ещe: у неe: во рту, а будучи выплюнутой на тарелку, слюна становится грязью. Так и дерьмо возлюбленной, находящееся ещe: в еe: прямой кишке, должно быть желанным.
Но ни с одной другой женщиной, с которой я занимался анальным сексом, у меня не было желания доходить до их дерьма, а это значит, что я никого из них так сильно не любил, как Анну.
Это Анна подала мне пример и подтолкнула к своему анусу на нашей первой встрече: когда мы развернулись в единственное магическое число 69 (а все остальные 3, 7, 13 и т. д. это никогда не подтверждаемая мистика в отличие от всегда доступной демонстрации чуда шестидесяти девяти), тогда она стала лизать мне анус, а потом, вставив в него шевелящийся палец, отсосала семя.

Рядом с клеткой, где была Дерьмовочка и прочие овечки, стоял невысокий стол, на котором возвышался бидон молока с краником, из которого Анна подливала молоко в бутылки с сосками. Она легла на стол, конечно же, на левый бок и спустила джинсы. Вот оно, удобство анального секса - даже не нужно снимать джинсы, потому что женщине не требуется великодушно разводить ноги, наоборот, они у неe: сжаты и особенно при оргазме, а в анус входишь даже при плотно сжатых ногах. Так что при соблазнении женщины еe: утомительное сопротивление твоим усилиям раздвинуть ей ноги можно легко обойти стороной с помощью раздвигания ягодиц.
Часто перед тем, как ввести Анне член в анус, я вводил палец, намоченный слюной и играл в еe: горячем нутре. Тогда я тоже засунул указательный палец и почувствовал твe:рдую припухлость на стенке кишки. Я решил не прерывать наше совокупление, поиграл с ней и ввe:л член. Мне казалось, что я ощущаю эту припухлость головкой. Я двигался, ощупывая размеры и расположение опухоли. Этот исследовательский медицинский процесс тоже хорошо отвлекал меня от оргазма, что было весьма кстати, так как Анна почему-то долго не могла кончить. Наконец мы разрядились в унисон залпом оргазмов и после минуты смакования я выскользнул. На хуе были коричневые пятна. Я подошe:л к клетке. Дерьмовочка стояла, покачиваясь на тоненьких ножках, у самой решe:тки. Я ткнул сквозь решe:тку свой член в морду Дерьмовочке. Она одним вдохом опознала любимое вещество и слизала всe: коричневое да и меня обласкала заодно.
Анна следила за мной и расхохоталась. Шероховатый и горячий язык Дерьмовочки возбудил меня, и я снова зашe:л Анне с зада. Она была готова на второй заход. Женщина - это вечный укор мужчине в своей постоянной готовности к совокуплению. Причe:м этот укор ещe: и помножен на три отверстия.
Я вошe:л и подумал, сможет ли она кончить, если я скажу ей, что я у неe: нащупал.
- Тебе надо показаться проктологу. - сказал я.
- Почему? - остановила свои движения Анна.
- Мне кажется, что у тебя там опухоль. Я почувствовал пальцем.
- Думаю, это геморрой, - сказала она, успокаивая себя, и продолжила, причe:м весьма успешно, ибо кончила быстро.
Я вытащил и снова дал облизать его Дерьмовочке. Анна натянула на себя трусики и джинсы и подошла к клетке.
- Ты мне подал гениальную идею, - сказала она возбуждe:нно. Анна взяла бутылку с молоком, подошла ко мне и стала водить соской по обильному коричневому, покрывавшему мой член. Соска тоже стала коричневой. Анна открыла дверцу, вытащила Дерьмовочку и поводила соской перед еe: носом. Овечка отреагировала, захватила соску в рот и молоко, смешанное с дерьмом, ринулось в глотку овечке.
- Ты спас мою Дерьмовочку! - воскликнула Анна.
Я дождался, пока овечка опорожнила бутылочку.
- Мне пора ехать, - сказал я, - а ты всe:-таки покажись врачу.
Я ехал домой. Путь занимал около часа, и я раздумывал об Анне и Дерьмовочке, не забывая о себе и, вообще о человечестве.
Был у меня приятель, у которого любовница обожала анальный секс. Она его просила каждый раз, чтобы он сжалился и выеб еe: в зад. Но ему было противно и удовольствия от этого он не получал. Он считал это грязью, а сам жил в такой грязной квартире, не убирая еe: годами, что даже запер две комнаты из трe:х и в них просто не входил, так как грязь, собравшаяся там, была даже для него невыносима.
Так что он снисходил до желания любовницы раз в месяц, и это для неe: был праздник. Тогда она стала брить лобок, который после этого обрастал такой колючей проволокой, что о том, чтоб прижаться к нему, не могло быть и речи. Нарастила она шипы вокруг розы. И тогда еe: зад предстал для моего приятеля просто райским местом.
А тут я был такой щедрый, что всякий раз Анну в зад ухаживал. Она, конечно, не возражала, чтобы я и в пизде поплавал, но кончать она хотела только, когда я в анусе, и чтобы я кончал только туда.
Когда мы сходились на свиданье и бросались друг другу в приветственные объятия, моя рука естественно оказывалась на еe: ягодицах. Потом я проскальзывал ей под одежду, и первой лаской мои пальцы награждали еe: ждущий анус. Анна прижималась ко мне грудью и насаживалась задом на мой палец. Потом, когда член оказывался на месте моего пальца, и мы оба приближались к оргазму, в самый яркий момент его, во мгновение, когда сверкала молния, я подносил свой палец, который побывал глубоко в еe: анусе, к носу и вдыхал запах еe: дерьма, и с громом изливался в прямоту еe: кишки.
Я чувствовал, что нельзя зацикливаться на дерьме, ибо в ту овечку превратишься. Я хотел быть наподобие собаки, которая может лизать суку по-всякому, но всe:-таки основываться на пизде.
Мне требовалась нормальная женщина, озабоченная пиздой, а не прямой кишкой со сфинктером. Анна уводила куда-то в сторону от жизни, куда-то не туда. В область чувств, которые интересно испытать, но пребывать в них не хотелось. Это как путешествие в некую страну, любопытную, но оставаться в которой страшно. Или, скажем, это как наркотик, попробовать который интересно, но жить которым смерти подобно.
У меня была любовница, которая строила свою жизнь на марихуане. Курила минимум десять самокруток в день. Всe: предлагала мне. Я отказывался. Зачем, мол. Боялся тоже привыкнуть. И вот раз вечером, сидячи с ней в постели, я согласился затянуться, следом за ней. Раз затянулся, задержав выдох по еe: совету. Два. И вдруг что-то стало случаться внутри меня. Началось небывалое движение сознания. Мысли стали бегать, как муравьи.
- А, проняло тебя наконец-то, - торжествующе заметила Колин.
Я наблюдал со стороны за своими мыслями, и каждая разбегалась и неслась, и казалось, что все они гениальные. Но потом мысль небольно ударялась о стенку то ли черепа, то ли логики и никуда больше двигаться не могла. И от этого становилось нестерпимо смешно. И одна мысль стопорилась на полном ходу за другой, и смех не отпускал меня. Потом мысли стали развиваться без остановки, и я схватился за карандаш, ошеломлe:нный их гениальностью, чтобы записать их на бумагу. Я писал и писал, но получилось строчек восемь. Затем я вдруг почувствовал острейшее чувство дружбы к Колин. Она мне показалась единственным самым близким и надe:жным другом на Земле, хоть это, конечно, и не имело никакого отношения к действительности. Но самое интересное то, что это чувство дружбы было абсолютно лишено чувственности, эротизма. Колин виделась мне чуть ли не боевым другом, который вынес меня с поля боя и ради которого я тоже не пожалею жизни. Следующим этапом стал зудящий голод. Колин снисходительно наблюдала за моими, известными ей, этапами, одобрительно кивала головой и сервировала мне закуску. Потом мы занимались затяжной любовью.
Утром я прочитал написанное в надежде увидеть гениальность, вызволенную наружу марихуаной, но ничего, кроме тривиальностей, там написано не было. Я чувствовал себя разбитым. Без восхищения, но зато с надe:жно удовлетворe:нным любопытством, я вспоминал вчерашнее приключение. С одной стороны, мне было исключительно интересно от того, что я увидел в том мире, но, с другой стороны, я звонко ощущал, что это мир не мой, что, наведавшись в него, жить в нe:м я не хочу. По сей день я больше не курил марихуаны, хотя мне и предлагали еe: вовсю в разных ситуациях. Чуждый мир, мне и в этом хорошо.
Подобное ощущение у меня было от мысли о копрофагии с другими женщинами, но с Анной это был тот единственный мой марихуанный раз, который всe: ещe: длился.
Я приехал домой за полночь. Когда я подходил ко входной двери, на меня из-за куста бросилась овчарка. Я сначала испугался, а потом признал в ней соседского щенка. Он любил, играючи, бросаться на людей и всегда бегал на мой участок испражняться - собственный сад его почему-то не устраивал.
Через несколько дней мне позвонила Анна и сказала, что я не только спас еe: Дерьмовочку, но и еe: саму. Оказывается, она всe:-таки пошла к проктологу, и у неe: был обнаружен рак прямой кишки. На следующей неделе ей должны сделать операцию с временным выводом кишки на бок. Врачу удалось убедить еe:, что это спасенье, и теперь она благодарила меня за якобы спасe:нную жизнь. Но я понял, что, раз вывели на бок, то дни еe: сочтены.
- На какой бок-то выведут? - спросил я, заботясь о еe: способности достигать оргазма.
- На правый - я уже выяснила. Я, по-прежнему, смогу, - жизнерадостно обнадe:жила меня Анна.
Я приехал к ней подбодрить еe:. На следующий день она ложилась в больницу, а на послезавтра была назначена операция. Первое, что я заметил, это то, что на матрасе не было чe:рного Бена.
- Бена пришлось усыпить, - опередила Анна мой вопрос, у него наступила полная непроходимость.
Тень, как и раньше, носилась по комнате в погоне за своей кошачьей мечтой. Анна встречала меня в ночной рубашке, но, несмотря на еe: прямой покрой, зад выпирал, а грудь выскакивала из разреза. Я жадно бросился на Анну.
Вскоре она повернулась на левый бок и засунула руку между ног.
- Ты куда хочешь? - спросил я, приставив головку члена к анусу, но готовый переместиться дальше, во влагалище по велению Анны.
- Туда, сказала она, - начиная раскачиваться.
- А тебе не будет больно?
- Может быть, это в последний раз, - проговорила она, - не отвечая на вопрос.
Чуть я углубился в Анну, Тень приземлилась рядом со мной на матрасе и перевернулась на спину, готовая играть с моим пальцем. Она, прихватив указательный палец передними лапами, аккуратно пробовала его на зуб, а я в то же время снимал показания с хуя в прямой кишке Анны и приходил к выводу, что опухоль заметно выросла. Она находилась на передней стенке, и чувствительная сторона хуя тe:рлась о неe:. Я не убирал палец из зубов Тени, которая, разыгравшись, уже делала мне больно - боль в пальце отгоняла преждевременный оргазм. Наконец, Анна зашлась, я отнял палец от кошки, ухватился правой рукой за грудь, а левой за еe: плечо и послал моих сперматозоидов попрощаться с унавоженной почвой, а заодно и умереть в ней, в которой я испытал столько наслаждений.
Когда мы прощались, Анна плакала, и я, как мог, утешал еe:, говоря, что кишка, выведенная на бок, сделает еe: лишь ещe: более привлекательной для меня.
Я пришe:л проведать Анну на следующий день после операции. Еe: врач сказал мне, что ей осталось жить максимум два месяца. Когда я вошe:л в палату, Анна дремала, но сразу раскрыла глаза и улыбнулась мне. Она лежала на спине.
- Больно? - спросил я.
Анна отрицательно покачала головой, а потом сказала:
- Нет.
Я сел на стул рядом с кроватью и поставил принесe:нные розы в вазочку на тумбочке. Только теперь я почувствовал запах фекалий, исходящий от Анны. Знакомый запах, часто сопровождавший наши занятия любовью, но теперь какой-то абстрактный, с любовью не связанный, а потому вызывавший отвращение.
- Спасибо за цветы, - сказала Анна, - но дезодорант был бы сильнее.
- Ты же знаешь, я люблю твой запах, - сказал я, улыбнувшись, и взял еe: за руку, которая бездействовала поверх одеяла.
- Врач сказал, что меня дня через три отпустят домой. Ты будешь меня навещать? - спросила Анна внятным голосом.
- Конечно, буду, - сказал я, не колеблясь, и тут же подумал, что, к счастью, мои визиты, согласно предсказанию доктора, долго не продлятся.
Когда я пришe:л к ней домой через неделю, я поразился тому, как Анна похудела. Она медленно ходила на кухню и обратно, в туалет и обратно.
Тень разбегалась, прыгала на стену и отскакивала на кровать, делала круг по комнате и снова повторяла трюк. Повсюду были расставлены дымящиеся ароматические палочки, и запах испражнений, смешанный с тропическим ароматом, создавал причудливый коктейль для носа.
- Как ты себя чувствуешь? - задал я обязательный вопрос.
- Как всегда, - неожиданно бодро сказала Анна. - Хочешь меня любить?
- А у тебя есть на это желание?
- Желание должно быть у тебя. У меня есть готовность.
Я подошe:л к ней, и Анна повернулась ко мне спиной. Еe: зад был по-прежнему велик и плотен, но грудь обвисла и помягчела. Я ухватился зубами за загривок Анны, потом провe:л языком по шее. Она была солоноватой. Анна выпятила зад и прижала меня к себе руками. Мы легли на матрас, и я с любопытством и трепетом ожидал, что же предстанет моим глазам, когда Анна откроет свой бок, скрываемый пока халатом. Но она не торопилась скидывать его. Возникла дилемма куда ебать: в бок, где дерьмо, или в зад, где анус? И тут Анна ответила на мой молчаливый вопрос:
- Ты должен использовать только влагалище - мой анус теперь чисто декоративный. Если ты попытаешься туда войти, то упрe:шься в шов, да и мне больно будет. Но зато...
- Что зато?
- Зато я буду жить, - сказала Анна с надеждой, - а моe: говно у тебя всегда будет под носом.
Я не знал, хотелось ли мне этого, но попробовать я хотел. Мне было жутко от нарушенного единства: ануса и фекалий. Рушилась физиология любви.
Мы приняли традиционную позу, и Анна откинула халат, я увидел на еe: боку рану, на которой запеклась не кровь, а дерьмо. На ране был стальной зажим, чтобы унять выделения. Но зажим, по-видимому, плохо работал, и из него травило. Входя во влагалище, я осматривал анус, который выглядел по-прежнему естественно, будто бы готовый принять член или извергнуть уже сместившееся в бок содержание кишки.
Анна раскачивалась в ритмичном приближении к оргазму. Тень тут как тут уже лежала рядышком, задрав лапки и ожидая моего пальца. Я посмотрел на новый анус и потрогал пальцем вокруг травящего зажима и поднe:с коричневый палец к носу кошки. Тень нюхнула и бросилась на стену. Тень была явно не Дерьмовочкой.
Анна кончила и сокращения оргазма вытолкнули кусочек сквозь слабый зажим, который работал, как уже износившийся сфинктер. Анна оторвала кусок бумажного полотенца, рулон которого лежал у матраса, и вытерла, а вернее, подтe:рла свой новый анус. Потом она перевернулась на спину. Я оторвал кусок полотенца и вытер руку. Я по-джентльменски взял еe: использованное полотенце и своe:, пошe:л и выбросил их в унитаз.
- Это мой последний оргазм, - тихо сказала Анна.
- Да что ты, вот у тебя заживe:т после операции, кишку тебе обратно пришьют, вот тогда я потрусь о твои швы, - попытался я еe: подбодрить.
Анна вяло улыбнулась и попросила сделать ей чай. Я пошe:л на кухню, но там была лишь пустая коробка из-под чая.
Я подойду в магазин на углу, куплю тебе чай.
- Хорошо, только не задерживайся, скоро должна придти сестра, проверить зажим и сделать укол.
Мне хотелось убежать и больше не возвращаться, но я знал, что пойду, куплю чай, вернусь и буду поить Анну. Лечить еe: больше было нечем, потому-то еe: и выписали из больницы домой.
Я вернулся через полчаса. Мне показалось, что и без того сильный запах фекалий усилился ещe: больше. Когда я вошe:л в спальню, я увидел голую Анну сидящую в постели. Она держала в руках безжизненную Тень. Было так странно видеть еe: не мчащейся по комнате, а недвижно свисающей.
- У меня ещe: осталось молоко, а она не хочет его пить, - с удивлe:нным разочарованием обратилась ко мне Анна, тыкая грудью в полураскрытый рот мe:ртвой кошки.
Я не понимал, что происходит, что случилось с Тенью. Тут я заметил, что на шее Тени присобачен ошейник покойного Бена, и затянут он до такой степени, что не удивительно, почему Тень неподвижна.
- Я сделала всe:, как ты придумал с Дерьмовочкой, но эта дура решила умереть, - зло сказала Анна, и я заметил, что еe: сосок обмазан калом.
Анна сидела на кровати, уперев правую руку в бок. Поза была бы нормальной, если бы в боку у неe: не было выведенной кишки.
Анна отбросила левой рукой дохлую кошку, а правую вытянула вперe:д, разжала кулак, в котором было дерьмо:
- Вот оно, моe: золото, вот моя единственная драгоценность! - патетически и нервно воскликнула она.
Я понял, что Анна повредилась в уме, и обрадовался за неe:, что остатки жизни еe: теперь будут скрашены иллюзией богатства.
В этот момент в дверь позвонили. Это была медсестра. Чуть она переступила порог, как невольно потянулась рукой к носу и зажала его. Я понимающе улыбнулся и сказал:
- Я постараюсь выжить.
Сестра ничего не ответила и прошла в комнату Анны. Я последовал за ней.
У медсестры был крупный и округлый зад.

А вот и поэтическое воплощение тех же морально-материальных ценностей.

* * *

Так я в жопу тебя и не выеб,
хоть готовился к этому хуй,
и качалась головка на вые,
глубину отмечая, как буй.

От былого радения анус,
в силе спазм - виртуоз и герой,
заболел, и ему я не глянусь,
ведь горой за него - геморрой.

Что ж, придe:тся к пизде обращаться,
что всегда выручала меня
из беды, одиночества, счастья,
хоть с соседкой я ей изменял.


* * *

Два сонета из венка усечe:нных сонетов MAJORES DEI

Anus

Меня лишь суть влечет, чья красота
уничтожает грубую брезгливость.
И если подступает краснота,
то не к щекам, забывшим про стыдливость.

Отсюда исторгается уродство,
но в плоти, все исторгнувшей, пустой
с исторгнутым не обнаружишь сходства -
желанье наделяет красотой.

Взгляни с любовью, всем страстям в угоду,
и выход тотчас обернется входом.



Nates

Безотносительна, ибо проста
признательность улыбки вертикальной
за необыкновенные места,
являющие грех маниакальный.

Блаженная улыбка задних мыслей
в отличие от прочих - на виду,
и драпировки, что над ней нависли,
на деле - у нее на поводу.

И первая - назад впередсмотрящий -
оазис предвещает, дух бодрящий.

из книги "По обе стороны оргазма"

* * *

Для указания есть шe:пот,
который, в тишине звеня,
пути-дороги изменял.
И дева, e:банная в жопу,
счастливо смотрит на меня п

она познала безопасность
и наслаждение своe:,
а не чужое. Саваоф
из парадизных спецзапасов
нам выдал глотки соловьe:в.

из книги "Жизнеописание мгновенья" http://www.mipco.com/mac/zhiz.html

* * *

Общественный сортир,
но всe: разделено:
мужскому ассорти
лечь с женским не дано.

Но всe: ж оно само
сползется в труб мешки,
и женское дерьмо
обнимется с мужским.

из книги "Маятник"

До свиданий
Михаил Армалинский

©M. I. P. COMPANY All rights reserved.