| ← Март 2021 → | ||||||
|
1
|
2
|
3
|
4
|
5
|
6
|
7
|
|---|---|---|---|---|---|---|
|
8
|
10
|
11
|
12
|
13
|
14
|
|
|
15
|
16
|
17
|
18
|
19
|
21
|
|
|
22
|
23
|
24
|
25
|
26
|
27
|
28
|
|
29
|
31
|
|||||
За последние 60 дней 6 выпусков (2-3 раза в месяц)
Открыта:
20-04-2006
Адрес
автора: lit.book.news.retzenzya-owner@subscribe.ru
Статистика
+1 за неделю
Критический отзыв о прочитанных книгах, вышедших недавно
Прилепин, Захар. Истории из лёгкой и мгновенной жизни.АСТ, 2019  Фото писателя. Об авторе. Имя при рождении: Евгений Николаевич Прилепин (р. 1975 год). Род деятельности: русский писатель, филолог, журналист. Направление: реализм Дебют: 2003 Родился в семье учителя и медсестры. Трудовую деятельность начал в 16 лет. Закончил филологический факультет Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского и Школу публичной политики. Работал разнорабочим, охранником, служил командиром отделения в ОМОНе, принимал участие в боевых действиях в Чечне в 1996 и 1999 годах, а также в Донбассе в 2000-хтысячных годах. 21 раз становился лауреатом различных литературных премий. Жанр. Публицистика, 320 станиц.  Автор рассказывает о себе, частично биография, предпочтения, политическая и военная деятельность. Отрывки из статей, для того, чтобы иметь представление о сборнике. Не знаю, как сейчас люди воспринимают первую публикацию, – а тогда это было что-то из области недосягаемого: увидеть свои буквы, свои слова – пропечатанными. Сам статус не только книги, не только журнала, но даже газеты – был феноменально высок. В советские времена (сейчас несколько читателей хмыкнут) мужская дружба была куда более демократична, чем сегодня. В нашем деревенском доме за одним столом, вокруг моего отца, сидели председатель колхоза, поэт из большого города, комбайнёр, собиратель краеведческого музея, водитель с овощной базы. Сам отец был директором школы. Все товарищи отца были равны. Я лично знаю добрую сотню поэтов, и столько же писателей, и примерно столько же художников. Никого не хочу обидеть, но некая заданность – она чаще всего чувствуется. И в стихах, и в песнях, и в картинах. Как будто человек «знает, как надо». Это хорошо, что он знает. Плохо, что он знает только это. Меня сейчас упрекнут в том, что я хочу постмодернистской чепухой испортить старания русских художников. Полноте: постмодернисты такие же, сплошь и рядом, банальные; к тому же, зачастую они и рисуют похуже. А все их круги, углы, осколки лиц и фаллические символы характеризуют ровно то же самое: отсутствие свободы. Просто они догадались о том, что свободу можно имитировать. А имитировать ничего нельзя. Всё равно потом люди догадаются, что ты напёрсточник. Садится, скажем, простой рассейский парень и пишет лирическое стихотворение про свою деревню. Делает он это примерно так. О тёмном вечере задумалась дорога… Кусты рябин в окошке мне видны. Я слышу, кот скребётся у порога, Не нарушая в моём сердце тишины. Но вот как то же самое делал Сергей Есенин. О красном вечере задумалась дорога. Кусты рябин туманней глубины. Изба-старуха челюстью порога Жует пахучий мякиш тишины. О себе. Я уволился из ОМОНа, и вдруг стал писать книги. В связи с этим меня начали приглашать за границу, в лучшие европейские города. Там я с удивлением обнаружил, что у них случается смог куда тяжелее нашего. Что деструктивного элемента с дегенеративными лицами хватает и там. И что – это меня особенно поразило – реки, текущие через многие европейские города, чудовищно грязны. В этих реках давно никто не купается. Там никто не ловит рыбу; да её и нет, скорее всего. О себе. В городке, где я родился, в конце девяностых единственная школа неизменно закрывалась с 12 до 14 часов: учителя не могли пропустить очередную серию какого-то сериала, то ли про богатых, которые тоже плачут, то ли про рабыню Изауру, – и вместе с учениками, торопясь и толкаясь, бежали следить за судьбой метиски, или мулатки, или полностью, непоправимо, чернокожей героини. А потом возвращались – и преподавали детям историю, русский язык, Достоевского, основы государства, права, здравого смысла. Неужели это было с нами? О Высоцком. Высоцкий как личность, как цельность – много значимей самого себя, поделённого на разные составляющие. Я до сих пор зачарован его образом, – но когда начинается через запятую перечисление «Пушкин, Есенин, Мандельштам, Высоцкий…» или «Достоевский, Шаламов, Домбровский, Высоцкий…» – сразу хочется как-то людей угомонить. Не надо! Высоцкому хватает любви и без этих перечислений. Всякому своё место – а его место и без Пушкина с Шаламовым не стыдное. Об автоматах с газированной водой. В каком-то смысле эти автоматы остались для меня символом Советского Союза. То, что сотни людей, в том числе и мы, дети, пили в течение дня из одних и тех же стаканов – показатель огромного количества удивительных вещей. Для начала придётся признать, что по улицам СССР ходили здоровые люди, и они были в абсолютном большинстве. Это просто невозможно. Но так было. Иначе любой автомат мог бы запустить инфекцию, разом заразив сотни людей. Автоматы с газировкой – показатель высочайшей степени доверия граждан друг к другу. Автоматы с газировкой были безупречным показателем пресловутой политкорректности и веротерпимости внутри советского общества. Ибо истинная политкорректность – это не когда ты себя сдерживаешь, потому что так принято, а когда ты даже не думаешь на подобные темы: узбек, грузин, украинец – какая разница, все свои. Эгоизм. В позиции, когда нет ничего святого, а есть только вы, – нет ничего оригинального. Всё это описано в священных книгах, всё это описано в русской классике – это в лучшем случае Стива Облонский, в худшем – Смердяков. Старый, разумный, крепко стоящий на ногах русский мужик посмотрит на всё это кривляние и скажет: «Сынок, ты даже не предатель. Ты наслушался предателей, а сам ты – пустое место». О Быкове. Дмитрий Львович истово верит, что он лучший писатель, чем Евгений Водолазкин? И нормально спит при этом, ничто его не тревожит? Мы не отрицаем, что Дмитрий Львович очень большой, просто не надо пытаться укутываться всем одеялом сразу. У вас голый живот торчит, Дмитрий Львович, это заметно. И ещё что-то белое. И не врите всё время, а то за язык однажды могут поймать. Не полощите им по ветру, держите свой язык хоть иногда в сыром, тёмном и тёплом месте. О Кобзоне. Кобзон оказался не меньше своего Отечества: он высоко и без пафоса нёс свою стать, и потому мы неизбежно увидели и услышали его в Донецке, куда он на свои деньги загонял фуры дорогущих лекарств и где пел, обколотый обезболивающими, по пять, шесть, семь часов подряд. «Человек! Сейчас таких не делают», – сказал о нём Захарченко, который всяких людей повидал, причём в самых страшных ситуациях. Сейчас таких не делают. О себе. Господь, говорю, милостив – и многих жалеет, избавляя от подобных ощущений. Для того, чтоб стоять в свете софитов, надо иметь не только белоснежную улыбку, но и крепкую челюсть – потому что бить по улыбке будут с размаху, с оттягом, много раз подряд. Собственно, всегда будут бить. Пока успех не оставит тебя. Тогда тебя оставят в покое. |
| В избранное | ||
