Аннотация книги Зотова Г.А. "Минус ангел":

Ангелы, исчезающие на рассвете, не оставляя следов…
Девушка с татуировкой на обнаженной спине в виде дракона…
Черный, жесткий юмор на каждой странице!
Мистический сюжет, основанный на РЕАЛЬНОМ церковном скандале!
Триллер, от которого невозможно оторваться.
Пародии, заставляющие смеяться круче, чем Comedy Club.
Жестокая и смешная история о мести в Раю.
Ад, где Борис Николаевич играет в домино с Пиночетом.
Чистилище, где Чапаев пьет водку с убитым банкиром.
Рай, где телевидение под тотальным контролем...

Главы из книги:

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: КЛЫКИ ДРАКОНА

Каждый из нас представляет себе рай как прекрасное общество, полное чудесной вседозволенности, абсолютно лишенное каких-либо запретов. Но никто не догадывается, что и в раю могут быть свои правила.

Донатьен Альфонс Франсуа, маркиз де Сад.   

Пролог

…Петрович нетвердой рукой наклонил бутылку над опустевшим граненым стаканом. Тупо подождав пару секунд, он сильно потряс емкость. Тем не менее, к его великому неудовольствию, из горлышка не вылилось ни единой капли: он уже «выжал» ее досуха. Пошатнувшись, Петрович встал со стула, бормоча ругательства: бесполезная бутылка упала на пол. Обреченно звякнув, она покатилась в угол, где уже лежала груда других стеклянной посуды из-под «беленькой» – в основном чекушки и поллитровки. Нещадно скребя подбородок с седой щетиной, старик снова выматерился: да уж, повезло так повезло. Только-только он договорился с покупателями, которые стабильно приезжали каждые два месяца – и на тебе. С другой стороны, конечно, напасть приключилась не только у него, но и у всей деревни, но…почему эта хрень случилась именно тогда, когда у него в очередной раз душа горит, в кармане ни копья, а до пенсии еще две недели? Добредя до древнего комода шаркающей походкой, Петрович мутным взглядом отыскал на одной из полок палехскую шкатулку. Крышка отлетела прочь – в заскорузлых пальцах старика оказалась несколько потертых, видавших виды десятирублевок. Раз-два-три, ага…ну что ж, не все так плохо – полсотни рубликов, как копеечка. На литр самогона у Фроськи хватит, а большего ему сейчас и не надо. С трудом натянув валенки на опухшие ноги, Петрович подошел к двери и загремел ржавой задвижкой. Он открыл дверь, и тут же отшатнулся назад от неожиданности – на заиндевевшем пороге трухлявого дома стояли двое: судя по всему, они как раз готовились постучать. Оглядев незваных гостей в упор недобрым взглядом, Петрович едва удержался, чтобы от души не харкнуть им под ноги: это были те самые «голубые», которых последние двадцать лет часто показывали по телеку – слегка напомаженные «гламурные» ребята в одинаковых джинсовых куртках и разного цвета тоненьких обтягивающих штанах, более напоминавших женские лосины. Один из них держал в замерзшей левой руке аккуратный, плоский чемоданчик. Длинные ногти на пальцах были покрыты ярким розовым лаком – при виде такого зрелища старику стало вконец противно.
- Чего надо? – грубо сказал Петрович, делая шаг с крыльца: отменять свой поход к Фроське из-за внезапного появления у двери пары гомосеков он отнюдь не собирался.
Один из «голубых», склонившись к его уху, что-то прерывисто прошептал.
Старик энергично затряс головой – его затошнило от сильного запаха духов.
- Нету. Сколько можно уже меня пытать, мать вашу так? Всю неделю ломитесь, и вчерась опять приходили, суки поганые. Теперь что, пидорами переоделись? Я ж сказал – сдал все, как на духу. Какого хрена вообще приперлись? Отвалите на хер, мне в магазин пора.
- Тысяча баксов, - тихо сказал «голубой» в фиолетовых штанах, глядя в безоблачное небо. Петровичу показалось, что он ослышался.
- Чего!? – поперхнулся старик, не веря своим ушам.
- Штука, - повторил парень, в доказательство своих слов вынимая из кармана шуршащие зеленые банкноты. – Всю деревню уже обошли. Старухи говорят, у тебя точно есть – живешь один, бобылем, легче скрыть. Не хочешь - как хочешь, дед. Мы отваливаем.
Он с деланным безразличием отвернулся, но Петрович ухватил гостя за плечо. Хмель мигом вылетел у него из головы – он уже не видел ничего, кроме хрустящих бумажек.
- А на фига вам ЭТО?
- Не твое дело, дедуль. Надо – значит надо. Тебе какая разница, за что бабло получать?
Старик оглянулся вокруг – уже темно, на улице – никого нету.
-Ну-ну, ладно тебе…пойдем в избу, сынки…потолкуем.
Он закрыл дверь, поманив гостей в середину комнатки. Побитый молью коврик отлетел в сторону – посередине избы обнаружилась деревянная крышка незаметного люка. 
- Спустимся вниз. ЭТО внизу, в погребе. Только с одним условием – если потом из ментовки с претензиями придут: я вас не видел, а вы меня не знаете. Деньги вперед.
Один из «голубых» не изменился в лице, рассматривая люк. Другой искривил подкрашенный рот в улыбке, протягивая Петровичу вожделенные доллары.
- Не беспокойся, старичелло. Это уж само собой.
Троица спустилась по шаткой лестнице в глубь холодного погреба, где пахло пометом и мышами. Подойдя к дальнему углу, Петрович, кряхтя, отодвинул массивную кадушку.
- Вот. Последние две остались. Жечь хотели, как у других - я не отдал. С ними вроде все нормально, а жить-то надо, - прохрипел дед. – Новых у меня уже денег нет покупать.  
«Голубые» молниеносно переглянулись. Один из них что-то спросил другого на странном, незнакомом старику певуче-гортанном языке. Тот кивнул, коротко ответив. «Ни фига себе, - грустно подумал Петрович, - «Мало того, что гомосеки – так они еще и хачики».
Он медленно выпрямился, держась рукой за больную спину.
- ЭТО то, что вам нужно? Забирайте и уходите. Условия помните?
- Конечно, - ласково сказал «голубой», выбрасывая вперед лапку с розовыми ноготками.
И в ту же секунду Петрович неожиданно понял, что никакие это не гомосеки, а девки, самые настоящие девки - только с жесткими, даже злобными чертами лица и одетые в мужскую одежду. И голоса у них не девичьи, а простуженные и хриплые, словно у лесорубов – оттого и спутал их с «голубыми». «Хеклер и Кох» с глушителем выплюнул облачко дыма, и старик почувствовал тупой удар в левую сторону груди. Больно не было – он ощутил, что оказывается, уже лежит на боку возле кадушки: щека ударилась об замерзший земляной пол. Петрович успел удивиться – надо же, боль не чувствует, а холод – да. Он перевел глаза на расплывающуюся фигуру в фиолетовых штанах, мозг обожгла мысль, что Фроська сегодня не получит полтинник, а ему уже явно не потратить так неожиданно свалившиеся в карман баксы. Кровь стремительно растекалась темной лужей – человек в фиолетовых лосинах аккуратно отступил чуть подальше, чтобы не запачкать модные итальянские сапожки, и выстрелил снова – на этот раз в голову.
- Это действительно необходимо было сделать? – подал голос ее мрачный коллега, скромно отмалчивавшийся большую часть общения с пенсионером Петровичем.
Существо с розовыми ноготками, которое на самом деле было сложно назвать как мужчиной, так и женщиной, утвердительно закивало головой.
- Да. Он пошел бы пропивать эти бабки, и вся деревня увидела бы, что у него появилась куча баксов. А откуда появилась? Ходили тут двое, просили что-то продать, - убийца закашлялся. – Старик часто уходит в запои, пьет в одиночку и по-черному. Его найдут минимум через неделю, до этого не хватятся. А то и позже. За это время мы все успеем. Что ты так нервничаешь, честное слово? Как будто тебе в первый раз.
- Хорошо, - согласился первый. – Тогда давай начнем. Время дорого.
Сев прямо на пол рядом с трупом, существо открыло плоский чемоданчик. В бархатных карманах покоились странные предметы – колбы, шприцы, хирургические скальпели. Достав марлевую повязку, убийца надел ее, протянув такую же коллеге – тот быстро завязал тесемки на ушах. Вслед за этим он вытянул из кармашка узкое лезвие скальпеля, внимательно посмотрев в угол погреба за кадушкой, где что-то шевелилось.
- Осторожнее, - предостерег первый.
- Разумеется.
Пружинисто поднявшись на ноги, существо переступило через лужу черной, начинающей густеть крови, взвешивая в руке ледяную сталь скальпеля…

***

Глава вторая: Ребрендинг (понедельник, 12 часов 27 минут)

…Сидя в высоком серебряном кресле, Габриэль пристально рассматривал присутствующих прозрачным взглядом голубых глаз. Внутри него постепенно закипала холодная ярость. Народ, можно сказать, резвился – рассказывал свежие анекдоты, пил святую воду из маленьких хрустальных бутылочек, и хвастался новыми машинками для модной стрижки перьев. За столько-то тысяч лет могли бы привыкнуть приходить на летучки  вовремя, так нет же. Уже прошло больше, чем полчаса, а совещание все никак не начнется. Давить на них, а тем более наказывать нельзя – начальство запрещает: мол, это ж все-таки Небесная Канцелярия, а не Город, где все построено на сплошном подавлении человеческой личности. Какое же тогда, мол, будет принципиальное отличие ласкового Рая от жестокого Ада, если в Раю все начнут ходить строем, подчиняясь строгой военной дисциплине и четким приказам? И так народу почти никого, роскошные виллы на тропических островах пустуют, в двадцатиэтажном фешенебельном небоскребе живут по три-четыре человека. К сожалению, такова уж специфика рода человеческого – если нет порядка, то начинается натуральный бардак. Сто раз говорил начальству – надо организовывать больше профессиональной, качественной рекламы на Земле, чтобы люди бредили райскими кущами, мечтали попасть в Рай, делали это главной целью своей жизни. Никто уже давно не покупается на замшелые правила, которые проповедуют представители Голоса на Земле – не укради, не пожелай жены ближнего своего, не прелюбодействуй (это в XXI-то веке, где у каждой замужней женщины как минимум по два любовника?) – а потом можешь летать по облакам в нижней рубашке и кушать яблочки. Однако Голос считает по-другому: Рай сам по себе восхитительный бренд, поэтому рекламировать его ни к чему – и вообще, любая реклама призвана обманывать народ, а это против райских правил. Ну-ну. Так думать было хорошо по времена Ренессанса, а в наше свинское время без рекламы далеко не уедешь – давно не мешало бы нанять хороших специалистов и произвести ребрендинг. Вот и сейчас – начальство бездумно умотало в очередной отпуск на Землю, а все планерки и совещания неизбежным молотом свалились на его плечи. Как ни изворачивайся – обязательно сделаешь что-то не так. В последний раз во время отпуска начальства вообще разразилась Вторая мировая война: Голос ему чуть крылья не оторвал, когда вернулся. Лучше всего было бы изначально устранять таких лидеров, как Гитлер – практиковалось же это открыто в библейские времена, когда на Землю чуть не каждый месяц посылали ангелов возмездия. А это, надо сказать, были крутые ребята: всего двое из них запросто уделали сразу пару огромных городов – Содом и Гоморру: так, что камня на камне не осталось. Нет, этот отряд райского спецназа не расформирован - существует до сих пор: его бойцы столетиями скучают, лениво сражаясь друг с другом в шахматы, и, наверное, уже полностью утратили свои боевые навыки. Голос довольно быстро потерял интерес к созданному им же самим человечеству, обнаружив, что оно оказалось далеко не таким, как он себе представлял в самом начале, конструируя Адама и Еву. Устав разруливать бесконечные войны, кровопролитные казни и тотальное увлечение золотым тельцом, обиженный Голос в итоге констатировал: «к ним ангелов возмездия хоть каждый день отправляй – толку не будет никакого», после чего предоставил людей самим себе. Втайне он наивно надеялся, что они образумятся и придут к нему снова. Но этого не случилось.
Периодически, когда при загадочных обстоятельствах погибал очередной жестокий диктатор, Габриэлю приходило в голову, что некоторые обиженные ангелы втайне от Голоса создали собственные «эскадроны смерти» - как в Южной Америке, чтобы ликвидировать зарвавшихся VIP-грешников. Но всякий раз после визита в казармы райского спецназа он отметал эту мысль напрочь: из-за полного отсутствия боевой практики эти бедняги вряд ли смогли одержать победу и над парой ручных кроликов.
…Перекрывая шум, Габриэль постучал ложечкой по бокалу со святой водой. Кудрявые головы нехотя повернулись в его сторону. Шелест десятков крыльев на секунду замолк.
- Ээээ…я прошу прощения, но может быть, мы все-таки начнем? – он показал всем на большие серебряные часы, где стрелка уже приблизилась к половине первого. – Если никто не в курсе, то у нас еще куча дел. Давайте наконец приступим к планерке.
Словно по сигналу, народ трудолюбиво зашуршал бумагами – все немедленно приняли занятой вид. Габриэль вопросительно взглянул на докладчика - с места поднялся молодой архангел, держа перед собой внушительную бархатную папку с райским гербом.
- Собственно говоря, уважаемый Габриэль, обсуждать сегодня нечего…как, впрочем, и вчера, - грустно сообщил он, и присутствующие подавили желание улыбнуться. – В течение воскресенья к нам с Земли прибыло: праведников – ноль, благочестивых людей – ноль, святых старцев – тоже, естественно, ни одной штуки. Привратник уже жалуется, что замучился чистить Райские Врата от паутины – иногда по три месяца через них не проходит ни одного приличного человека. Одно и то же: невинные девушки, младенцы, изредка замученные отшельники – вот наш традиционный контингент уже многие годы. Остается лишь завидовать оперативным методам конкурирующей организации.
…Габриэль издевательски хмыкнул. Надо же, мальчик открыл Америку - как будто это и так никому неизвестно. Крайне жесткие условия попадания человеческой души в Рай привели к тому, что у них не осталось ни одной знаменитости: ни политика, ни певца, ни нормального художника. Все звезды катятся в Ад – это еще со времен фараонов повелось. Рембрандт? Ну, так у него молоденьких любовниц было – пальцы устанут считать. Джимми Хендрикс? Он, кажется, даже за сорок лет в Городе не отошел от кайфа, которым его столь отлично заколбасила последняя доза героина. Джон Кеннеди? Саму возможность его появления в Раю даже обсуждать – и то грех. Да пес уж с ними, со звездами: в Раю любого нормального специалиста в своем деле, даже какого-нибудь самого завалящего электрика – и то днем с огнем не сыщешь. Смешно сказать – гвоздь вбить в Небесной Канцелярии некому, ибо разве нормальный плотник попадет в Рай? Вот и приходится закрывать глаза на…впрочем, на что именно приходится закрывать глаза, Габриэль думать не стал, спешно отгоняя от себя мысль, как крайне греховную.
- Все понятно, - устало заметил он. – В любом случае, спасибо за доклад. А как там у нас дела обстоят с нелегальной иммиграцией? Какие последние новости, Серафимушка?
Ответом ему было молчание и новый шорох крыльев. Разом обернувшись, все поймали себя на мысли – они только сейчас заметили, что бархатное кресло, в котором обычно сидел Серафим, пустует. И на квадратике стола перед ним – ни блокнота, ни ноутбука, ни традиционного стакана со святой водой: короче говоря, он сегодня и не приходил.
…Габриэль снова ощутил хорошо знакомый прилив ярости. Настроение испортилось окончательно. Похоже, дорогой Серафимчик опять элементарно проспал. Сколько не ему не талдычь о том, что надо являться на работу во время – что в лоб, что по лбу. Определенно, надо все-таки обсудить с Голосом о возможность введения штрафных санкций – например, Шеф (не к ночи будь помянут) и за куда более безобидные вещи превращал сотрудников в пепел. Вот что он сейчас сделает – немедленно свернет совещание и отправится к этому типу домой, чтобы застать его в постели врасплох и тем самым исключить возможность вранья (свои регулярные опоздания на совещания Серафим оправдывал тем, что ему срочно понадобилось спасать заблудшую душу). Такое происходит уже не в первый раз, и теперь его терпение лопнуло окончательно.
- Объявляется перерыв, - хмуро сообщил он, глядя в осветившиеся радостью лица сотрудников. – Никому не расходиться. Колесницу мне. Буду через полчаса.
…Через десять минут Габриэль на колеснице из червленого серебра, запряженной тремя белыми лошадьми, подкатил к двухэтажной вилле из бамбука, над которой мерно колыхались верхушки кокосовых пальм. Жестом попросив кучера подождать, он, помогая себе легкими взмахами крыльев, почти взлетел по ступенькам к резной двери. Габриэль рассчитывал забарабанить в нее, но дверь неожиданно распахнулась настежь с первого же удара. «Не запер? Да и ладно…от кого тут вообще запирать-то…». Он тихо прошествовал в отделанную в псевдояпонском стиле гостиную, где на стенах висели самурайские мечи с рукояткой из жесткой кожи акулы – чтобы в бою не вырвались из руки. 
- Серафим! Просыпайся! – крикнул он, но ему отвечало только гулкое эхо.
Габриэль быстрым шагом прошел в роскошную спальню, стены которой были обиты голубым атласом, но вопреки его ожиданиям, на кровати никто не спал сном младенца. Серафим не был найден плавающим во мраморном бассейне, лежащим в шезлонге на пляже, а также нежащимся на полке в финской сауне. Его мобильный телефон лежал на столе включенным, одиноко и жалобно попискивая неотвеченными звонками. Взяв аппарат в руку, Габриэль с удивлением заметил, что будильник на сотовом был включен аккурат на десять часов утра. Но куда же в таком случае исчез его хозяин?
- Серафим? – крикнул он еще раз: его голосе слышалось тревожное недоумение.
Ему никто не ответил.

***

Глава шестая: Борис Николаевич (четверг, 22 часа 02 минуты)

…Подъехав к малининскому панельному дому, Калашников с первых минут понял, что здорово ошибся. Лифт, естественно, не работал, а топать вверх по рассыпающейся лестнице двести восемнадцать этажей Алексей никакого желания не имел. Подкинув на руке новый мобильный смартфон, он нажал кнопку вызова Малинина. Тот немедленно откликнулся:
- Вашбродь? – привычно сократил казак «ваше благородие».
- Серег, у тебя опять лифт не работает, - сообщил Калашников и услышал в трубке протяжный стон. – Извини, но мне в лом подниматься на такую верхотуру. Придется тебе самому вниз нагрянуть как можно быстрее. Оденься полегче, возьми вещи – машина ждет, нам надо сразу ехать.
- Куда? – трагически задрожал малининский голос в динамике.
- Тащить верблюда, - привычно зарифмовал объяснение Алексей. – Давай мы сейчас это по мобильному обсуждать не будем, лады? Беги быстрее.
…Отключив связь, он в ожидании помощника сел на одну из чугунных лавочек возле подъезда - предварительно проверив, не окрашена ли она. Рядом за столиком, под высохшим деревом, резались в домино трое пенсионеров. Голос одного из них показался Калашникову знакомым.
- А штаааааа это ты уже второй раз «рыбу» выложил? – гневался седовласый дедушка с одутловатым лицом, энергично жестикулируя рукой, на которой не хватало двух пальцев. – Я тоже хоть раз выиграть должен, понимаешь.
Партнеры по домино устало переглянулись.
- Борис Николаевич, ты, чай, не дома, - энергично ответил один из них, генерал темных очках и серо-зеленом мундире без погон. – Это тебе в Москве все министры в теннис поддавались, а тут уж извини-подвинься.
Генерал говорил по-русски с ужасным акцентом, но довольно правильно. Некоторым иностранцам язык Ада давался легко: впрочем, все новички так или иначе проходили шестимесячные курсы скоростного изучения.
- Неужели я никогда не выигрывал в теннис? – расстроился Борис Николаевич. – Ну и свинья же ты, Аугусто. И вообще - кто тебе, понимаешь, позволил меня учить? Меня народ демократически на должность избирал, а ты при перевороте людей перекрошил кучу. Я хоть старушек не убивал.
- Ага, - кивнул генерал. – Ты их ограбил. Если я такой плохой, фигли вы ко мне в Чили ездили толпами, чтобы перенимать опыт экономического успеха? И слюной давились – о, вот бы нам своего Пиночета, а?
Борис Николаевич смущенно отвернулся, закашлялся и сделал вид, что сильно занят перекладыванием потертых костяшек домино.
- Бурбулиса ко мне присылали, - наседал военный. – Политики ваши из моего кабинета не вылезали. Я же сказал – первым делом коммунистов расстрелять.
- А потом что? – не выдержал дедушка, уронив костяшку.
- Потом не знаю…, - запнулся генерал. – В общем-то других рецептов у меня и не было. Просто, если что-то не получается, то надо опять расстрелять коммунистов и все пойдет путем. Беда в том, что они быстро кончаются и начинаются новые проблемы в экономике. Тогда метод другой.
- И какой, понимаешь? – полюбопытствовал Борис Николаевич.
- Расстрелять кого-то другого, - мечтательно улыбнулся  Пиночет. – И объяснить, что все проблемы были из-за него. Только так при настоящей демократии и продвигаются рыночные реформы. Всему-то вас учить надо.
…Третий пенсионер, одетый в майку и тренировочные, полусонно слушал перебранку за столом. От него пахло техническим спиртом, его глаза были мутны – он смотрел куда-то в сторону, теребя в руках локоны свалявшейся кудрявой бороды, где застряли остатки пищи. Присмотревшись, Калашников узнал его – это был персидский царь Ксеркс. Весной ему в качестве сеанса наказания показали фильм «300 спартанцев», и с тех пор он не мог выйти из запоя: не у каждого выдержат нервы, если он увидит себя на экране голым двухметровым уродом с пирсингом и педерастическими наклонностями.
...Глухо бухнула дверь – из подъезда, хрипя, вывалился Малинин. Подойдя к скучавшему на лавочке Калашникову, он отдал честь и свалился у его ног.
Алексей ласково потрепал лежащего казака по плечу.
- Ты прикинь, Серега…тебе ведь еще и обратно потом идти.
- Знаю, - сипел с потрескавшегося асфальта Малинин. – Лучше сдохнуть.
- Уже, - прервал его страдания штабс-капитан. – Возрадуйся - хуже тебе не будет. Ладно, давай отойдем от этих пенсионеров вон под то деревце.
Большую часть пути к деревцу Малинин проделал на четвереньках. Упав у корней, он отвинтил крышку и стал жадно пить прихваченную с собой воду. Через полминуты по его раскрасневшемуся виду Алексей понял, что это не вода. Вырвав фляжку, он сделал большой глоток и поперхнулся.
- Ух ты! – в горле как будто взорвалась бомба.
- Сам гнал, - признался польщенный Малинин. – Все просто, вашбродь. Система легкая – политура, денатурат, стеклоочиститель и немного сахару.
- А сахар-то зачем? – отплевывался Калашников.
- Для пикантности, - ухмыльнулся Малинин. – Так что у нас стряслось?
…По мере того, как Калашников рассказывал ему о странной встрече в кабинете у Шефа, где присутствовал загадочный человек в капюшоне, скрывающем лицо, взгляд Малинина прояснялся. Он еще раз приложился к фляжке, дабы окончательно осмыслить сказанное, потер лоб и икнул.
- Знаете, вашбродь, ночами мечтал – хорошо бы в Раю побывать, - признался он. – А теперь и боязно как-то. Нешто они без нас обойтись совсем не могут?
- Не могут, братец, - сдержанно заявил Калашников. – У них ситуация еще хуже, чем у нас – репрессивный аппарат для наказаний отсутствует начисто. Гаишников, чтобы дороги регулировать – и тех по статусу не полагается.
- Я откровенно думаю, что в ближайшую тысячу лет они ни одного гаишника в Раю не увидят, - заметил Малинин. – А то и позже. Профессия у них такая.
- Неважно, - отобрал у него фляжку Калашников, и сделал новый глоток. -  Факт в том, что никаких следователей, дознавателей, судмедэкспертов и всего прочего у них нет, поскольку до этого не требовалось. А теперь им, вишь ли, до зарезу нужно выяснить, куда пропали три ангела в предельно сжатые сроки, пока Голос из отпуска не вернулся. Иначе задаст он им перцу.
Малинин с суеверным страхом взглянул на Калашникова снизу вверх.
- Вашбродь…- тихо, одними губами произнес он. – Да нешто Голос уже не ведает, как там чего и што происходит? Ему открыто ВСЕ, вы знаете.
- Это, братец, безусловно, - подтвердил Алексей, с сожалением заметив, что  на дне фляги почти не осталось огненной жидкости. – У меня тоже были сомнения, но Шеф мне быстро все объяснил. Голос – он ведь тоже не робот, правильно? Работа у него нервная – врагу не пожелаешь: по сути, вкалывает 24 часа в сутки – эпидемию предотврати, войну закончи, землетрясение сделай помягче. А отдыхать надо, иначе глаз замылится. Вот он раз 70 лет и уезжает на недельку развеяться, дать голове отдохнуть – в основном на какие-то тропические острова. Договоренность в Небесной Канцелярии строгая: что бы не случилось, хоть атомная война, во время отпуска Голос беспокоить запрещено, и сам он ни в какие дела не вникает – газет не читает, телевизор не смотрит. Потому что иначе это будет не отпуск, а полная лажа.
- Поняаааааатно…- протянул Малинин, вытряхивая себе в рот последние капли самогона. -  А у вас, вашбродь, есть идея, куды эти ангелы делись?
- Нету, - ответил Калашников, страдальчески проводив взглядом полетевшую наземь пустую фляжку. – Я понятия не имею, где они находятся. Может, и сбежали – запросто такое могло случиться. Они умеют и человеческий облик принимать, и быть невидимыми. Таким сбежать – как не фиг делать.
- Я готов, - сказал Малинин, зачем-то застегивая верхнюю пуговицу черного френча. – Одно только интересно – каким образом мы в Рай попадем?
- Прямого сообщения между Городом и Раем, братец, нету, - объяснил Калашников. – Это значит, что мы сейчас поедем электричкой в транзитный зал, то бишь Чистилище, там пересядем на райский экспресс и домчимся до места, где нас встретят сопровождающие лица. Я не особенно в восторге от этой поездки, но, во-первых, Шефу не принято отказывать, а во-вторых… - его голос слегка дрогнул. - Это хороший шанс встретиться с Алевтиной.
…Пиночет и Борис Николаевич с любопытством проследили, как парочка странных людей села в черный автомобиль представительского класса с рогатой головой на капоте и окинула дворик, обдав их пылью из-под колес.
- Еще недавно у меня знаешь какая машина была? – с грустью пробурчал Борис Николаевич. – Эта так еще – дребадан копеечный, понимаешь.
- Да ты заколебал уже со своими понтами, - огрызнулся генерал. – Только и слышишь – у меня было то, у меня было это. Ты забыл, кто я такой, что ли? Я, между прочим, тоже не на велосипеде ездил. А твой Бурбулис…
…Задремавший к этому времени Ксеркс не проснулся от вновь начавшейся перепалки. Ему снился веселый спартанский царь Леонид, обгонявший его на мотоцикле «Харли Дэвидсон», с банданой на голове и сигарой в зубах.

***