Срочно в номер!

Василий Ленский

Чем больше бед, тем лучше

Беседа с Василием Васильевичем Ленским
Москва
14 сентября 2001 года

часть 1

В. Ленский:
Можно создать такой способ связи, который никакой хакер не перехватит. Волновая природа связи остается вместе с двухполярностью. Как-то бизнесмены из Литвы очень заинтересовались всем этим, были на моих лекциях, получили откуда-то информацию, что все это не шиза какая-то, а вполне реальное явление. Они в то время как раз собирались развивать волновой Интернет. Но не смогли - им это просто не по карману оказалось. Если бы это была фирма такого уровня как Майкрософт, то им это как раз самое то было бы, но у них другая проблема. Там прожектеры разные, изыскатели - слой такой, что не пробиться. Поэтому ход информационного пробивания становится на этом этапе очень важным.
В Москве много умных людей, но они все как один человек. Из-за того, что их очень много создается огромный слой через который пробиться не так-то и просто. И тут уже задача не в том, чтобы быть самым талантливым, а в том, чтобы как раз через этот слой пройти.

Лотос:
Это понятно.

В. Ленский:
Вот для того, чтобы эту штуку обрисовать, я это и рассказываю. Возможности, вообще-то широкие, но почему-то все начинают не с этого, а с приборов. Хотя с государственных позиций нужно ставить вопрос не о приборах, а о создании и преобразовании интеллектуального блока, интеллектуального центра. Причем это не просто интеллектуальные мозги должны быть, а тренировка, психотренировка, тренировки физиологические.

Лотос:
Нам, как раз, часто говорят о том, что не хватает мозгов. И мы эту услугу стараемся предоставлять, потому как она востребована.

В. Ленский:
Это время востребовало. Люди постепенно будут к этому подходить. Но сейчас используются само-собой разумеющиеся ходы, которые просты как старая пластинка. Старая музыка легка и понятна, а потому приятна. Она приятна, понятна, доступна, но она - та же самая. Так идет самообман.
Я в свое время ввел термин даже о дурной многоликости. Как у Гегеля - дурная бесконечность. Вроде много тем, вроде много вариаций, умных людей, разных схем, но все это одно и то же. Все это вариации одного и того же. И чтобы действительно поставить такое, которое все это накроет, как алгебра накрыла арифметику, или система Коперника, накрыла систему Птолемея и сделала ее частным случаем - так вот такой вариант есть, но идет как раз через то, чтобы пробиться через этот слой. Вопрос теперь в том найдутся ли такие 1) ситуации 2) люди 3) чувствительность среды.

Лотос:
Возможно ли двухполярное учение о многополярности?

В. Ленский:
Возможно. У меня в Литве парень есть, которые многополярность - основы многополярности - выучил лучше, чем я. Я книгу написал, сущность знаю, а то, какие я там буковки писал, я ж не помню, а он помнит. Но это не многополярность, это конформное отображение. Вот дерево стоит, а за ним тень. Мы, глядя на тень, можем сказать, что вот это дерево стоит, но тень - это не дерево. Так абсолютно все что угодно имеет шанс на конформность, на двухполярное отображение. Вот, например, высказывания Лао Цзы, или Дзогчен, или Дзен. Можно на них тень сделать и сказать, что это и есть Лао Цзы, или Дзогчен, или Дзен. Можно сказать, что вот это вот - многополярность, потому что эталона нет. А эталоном является факт. Эффекты, если это техника. Умения и способности чудеса творить, если это биологическое существо, человек, например. То есть факт, который вне всяких доказательств. Не должно быть экспертов, которые все будут только в свою сторону отклонять, по-своему объяснять. Важно ориентироваться на сам факт.
В науке был такой хороший термин, когда что-то предлагалось иное, то обязательно в формулу вставлялось что-то отличающееся. И вот это отличающееся оказывается кастрировать можно. Если есть иерархия, линейность, выборка, то значит ничего нового здесь нет.
Помнишь я книгу "Ключ" написал? Вот там пишется о том, как любого умника раздраконить можно. Когда начинаются разговоры о духовности, космосах, инопланетянах, о экономике, социальных структурах, тогда можно посмотреть не о том ли самом он говорит, не о тех ли самых схемах, просто слова новые? Сейчас это уже устаревает - не с позиции, что старое - уже ушло, а с позиций, что жизнь припирает. Поэтому я считаю, что чем больше бед, тем лучше. Пока человек на стенку не натыкается, он не шевелится.
Вот я тебе на примере американской катастрофы расскажу. До этого много говорили о правовых нормах. Вопрос первый: "Кто говорил?". Говорил ли тот, кто просто пашет, просто сеет или тот, кто у станка стоит? Значит можно четко выделить сферу людей, которые обеспечивают межчеловеческую договоренность, а потом службы, которые должны обеспечивать сохранение этой договоренности. Так появляется первый ход правовых норм. Обязательно появиться наращивание. Это очередной ход разрастаний, который обязан быть. Разрастания и этих структур, и этой уверенности. Появятся те, которые в это не вписываются. Вспомни историю с диссидентами. Они не вписывались не потому что они бунтари, а потому что условия функционирования не вписываются в те рамки, которые им диктуют люди в общем-то со старых схем. Так появляется нарастающий гнет. Та же начинается форма, если брать термин "террор", т.е. форма насилия, введение в страх. Тут же начинается терроризм, брежневские психушки например. Но возникает теперь тема, а что мы под террором определяем. Если, скажем, кто-то из диссидентов, взорвал как Александра Ульянов в народоволии, то это называют террором, а царская охранка террором не называлась. Поэтому с той стороны с которой есть кулак или узел основной, вот та самая кора, о которой я сказал, не считается это террором, хотя используются может быть более убийственные методы. И потом вопрос ведь не об убийстве, если честно говорить, вопрос ведь ставиться о другом. Мертвым все равно - никому не дано присутствовать на своей смерти, значит волнуются живые люди. Поэтому террор Путин назвал чумой ХХI века, я с ним полностью согласен. Живые в страхе находятся, мертвым уже не до страхов.
И так, держание в страхе, насилие, которое с этим связано, но ведь оно тогда может быть рассмотрено с каких позиций? Вот я пример приведу. Во Вьетнаме народ конкретно убивали, Югославию бомбили как хотели. Можно террором все это назвать? Если будет поставлено так, что у кого сила, власть, то это не террор, а тот, кто в гнев вошел, возмутился - это терроризм, тогда терроризм нужно четко определять: если у тебя сила, можно бить кого угодно - это террором не будет, а если силы у тебя нет, и ты осмелился защищаться это и будет называться террор.
Теперь вторая сторона. Наступает момент наращивания силы с одной стороны и не вписывание в это диктаторское с другой стороны. Оно пропорционально растет, это обязательно будет. Так ломаются все старые религии, так ломаются все старые схемы. Скажем к примеру, момент становления мусульманской религии. Вот идолопоклонники, которыми до этого были деды, прадеды, люди мудрые. Вот сохранялось племя. И появляется один Мухамед, который все это проклинает, ругает, отзывается не лестным образом, выступает против этого, вот кто он? Хулиган. Это с позиции всех этих святейших и мудрейших. Вот террористическое выступление Мухамеда. Вот наступает накапливание. Накапливание именно такого стиля, который, скажем, против закапывания девочек новорожденных в землю. Люди ощущают, что это как-то не соответствует жизненному процессу, понятию жизненности. Так накопление такого создает силу, и так начинает эта сила вступать уже в равностояние. Но ведь по началу, это были выпады самые обыкновенные Мухамеда с его сверстниками, которые ощущали это с большей этической весомостью, чем старые, те которые правила имели, но ведь старое это ведь было общепризнанное.
Вот так и идет этот процесс. Я как-то привел такой пример, что заслуга перестройки не Горбачеву принадлежит, как личности, а как раз она принадлежит тому огромному объему вот этих вот диссидентов, которые все это шевельнули. И не диссидентов явно выраженных, а диссидентских мнений, которые стали как гнев против существующих системоотношений накапливаться. Накопление всего этого приводит к решению пересмотра правовых норм.
Вернемся теперь к Америке. Насилие, которое до этого, насилием не считается, оно было, но насилием это никто не считал. Когда накапливается гнев невписывания в такое насилие, арабов ли это, или самой Америки, или в России, тогда идет накопление. Как только это накопление начинает объединяться, оно приобретает точно такую же политическую основу. Хлебороб не участвует ни в терроризме, ни в чем подобном.
Теперь вопрос, какая среда занимается продуктированием удовлетворенных межчеловеческих отношений? И какая среда потом сохраняет это все, даже тогда, когда идет неудовлетворение? Это политики. Значит определить эпицентр очень легко. Политики, когда приходят к власти, вживаются именно в эту форму отношений - они хлеб они уже не жнут, в магазинах в очередях не стоят. Ясно, что там, настаивая на жизненных процессах, может накапливаться гнев и отсюда требование пересмотра.
Россия в свое время называлась "международным жандармом". То есть правовые нормы, религиозные нормы, которые тогда были, давали возможность ввести свои войска куда угодно, в любую страну. Но уже с 1903 года появился разряд людей, которые мечтали, чтобы эти походы оказывались провальными, как война с Японией, например. Вот роль такого же "международного жандарма" в наше время взяла на себя Америка. Я в Америке жил. У них вся идеология, была идеологией не хуже, чем у Советского Союза. Все поставлено на преимуществах, на превосходствах, люди воспитаны в том же духе. Значит их форма существования дает им все основания вмешиваться в дела других. Бомбить Югославию например. Югославия очень далеко находится, Вьетнам очень далеко. Так вот начинается насилие, террор, который террором не называют. Возмущение, которое возникает от такого жандармизма, будет вспыхивать все чаще. Вся эта история печальная, которая произошла в Америке, это сигнал. Страдают простые люди и это будет иметь крупное продолжение на пересмотр международных норм.

Лотос:
Вы можете сказать, сколько времени займет этот пересмотр?

В. Ленский:
Поначалу созреет бунт, созреет вот это вот возмущение, а потом будет пересмотр в зависимости от количества реальных потерь. Поначалу те, кто является эпицентром, я имею ввиду руководители, политики, будут пытаться сохранить все как было. Но сопротивляемость с другой стороны наращивает конфликтную ситуацию. Это из сегодняшней формы отношений. Вот в Непале, например, было так. Если вступают в конфликт два рода, собираются на поле два принца, за ними строятся в ряд их войска и принцы между собою начинают сражаться. А войско наблюдает. Если принц один победил, автоматически победа переходит сюда. А народ не дерется. Вот если бы сейчас таким же образом политические лидеры на себе это все испытывали, то тогда проблемы, я думаю, решались бы значительно быстрее. А поскольку идет прикрытие за счет того, как на Руси говорили "когда дерутся паны, у холопов чубы трещат", или как говорили в Азии " когда дерутся два верблюда, между ними погибает ишак", то процесс затягивается.
Чувствительность государственных лбов к диалекте созревания момента позволяет все разрешить скоростным образом, либо затянуть. Я ведь по себе это все знаю, весь мир ведь объездил. И в Америке, жил, и в Индии, в Пакистане, в Израиле. Что такое террор мне понятно вот с какой стороны - не один террорист себя террористом не считает. Поэтому я говорил, что если есть сила, то человек себя террористом не считает, но и те, кто находится в противостоянии, в возмущении, они ведь тоже себя террористами не считают. Ведь сначала идет обоснование, интеллектуальное обоснование, затем идеологическое обоснование. Вот так появляется идеология, патриотизм. Вот так появляются фанатики. Фанатику совершить героический поступок - раз плюнуть. Он же себя героем считает. И со своей точки зрения он прав. Один человек это же не террорист еще. А когда они собираются в кучу, то появляется соответствующая идеология, обоснования, теории, настрой и все это разрастается. Что мы и можем наблюдать. Вспышки такого возмущения начинают переноситься в страны, которые диктуют свою волю. Возмущенные стараются применить те же самые приемы, которые применяли к ним. Например Югославию бомбили по месту их государственного центра, Ирак тоже. Отсюда методы таких же приемов, которые ускоряют события. Раньше таких приемов быть не могло.

Лотос:
Возможно ли развития без нарастания таких вот противостояний, катастроф?

В. Ленский:
Возможно. Но вообще-то все это закономерно. Не смотря на террор, который ко мне столько лет применяется, я еще не испачкался тем, чтобы начать кричать как обиженный, хотя насилие физиологических воздействий очень сильное. Я просто смотрю на это с позиций жизненности как таковой. Вот как революция состоялась? Все было: царская охранка, и то и другое. Но все равно ситуация созрела в виде гнева, как возмущение, как не вписывание в существующие нормы. Все это просто неизбежно. Никто никуда не денется от всех этих процессов.
Форма террора будет меняться, это понятно. Сейчас все смотрят на внешнюю форму террора: стрельнул, порезал, ударил, напугал. Пока не обращают внимания на такую прогрессирующую форму террора, как внутренняя: вирусы, отравления химическими летучими соединениями, электромагнитные процессы. Но как только все это прорвется, возмущение будет очень сильным.
Я уже давно книгу о терроризме спецслужб написал. Там есть такой пример. Когда еще форум в Таллинне проводился, там две тысячи людей было, там вирусы применялись спецслужбами. Написали Крючкову и Горбачеву протест. Получили такой удар молча, что утром весь совет, все исполнители просто с постелей не поднялись. У меня с тех времен таких фактов очень много накопилось. Так вот почему я не выпускаю эту книгу? А чтобы воду не мутить. Я надеюсь, что рано или поздно, сама ситуация созреет, появится какая-нибудь государственная мудрость. События сами заставляют смотреть с позиции жизненности и решать проблему не с позиции силовых приемов. Чем больше в зрелой ситуации наращивается силовой прием, тем больше опасность взрыва. Вот такого примерно как в Америке был.
Речь идет не о каком-то правительстве. Народ же это все сам негласно одобрил. Я имею ввиду насилие. Когда я был в Америке сам видел, как они относятся к насилию во Вьетнаме. Все очень просто - они имеют на это право, там это внушено. А вот вьетнамцы не имеют на это права. Но когда созревает уже жесткая необходимость, то приходится теснить свои старые понятия. Я ждал созревания такой ситуации, когда политические деятели, хочешь не хочешь, должны проявить политическую мудрость. А нет, так будет крах, будет война. Ну не уничтожить же всю Азию?

Лотос:
Можно ли как-то определить ту границу, после которой уже война?

В. Ленский:
Можно. Это зависит как раз от государственной мудрости, то есть не цепляния за традиционные алгоритмы. Приведу пример. Вот как только случился этот терракт в Америке, первое чувство у россиян какое? Сочувствие. Это натуральный, человеческий фактор. Но вот другая сторона сочувствия - подбадривание, продолжение такого же великодержавного насилия над слабыми, подбадривание политическое. Если только на это подбадривание политические деятели среагируют, то будет война. Я ведь в Азии жил долго. Азиаты - это особый народ. Их нельзя просчитывать интеллектуально. Это психологизм. Такой народ либо убить можно, либо полностью стереть, либо выходить с ними на компромисс. То есть устанавливать общие нормы. Это народы, которые всегда находились на грани выживания: пески, жара, нехватка воды и так далее. Поэтому у них не интеллектуальные обоснования на первом месте, а жизненная необходимость. И там где европеец раздумывать будет, азиат прет фанатично. Смерть, так смерть, все равно жизни не было. Кроме того у них есть из-за этого чувство большой солидарности, чего нет скажем здесь, в Москве. Если одного бить будут, другие будут смотреть, а потом выяснять, кто прав был, кто виноват. У азиатов такого нет - быстрое объединение без разборов, кто прав, кто виноват. И это, вообще-то, страшная сила. Я, когда о вакхабитах услышал, тогда этого слова еще никто не знал, сказал, что вакхабизм - это страшная сила, потому что у них идеология стоит за спиной, а идеология напрямую идет в психику, не через ум, и от сюда фанатизм, вплоть до смертности, и это очень сильно вдохновляет человека. Решение идет легко. Как в обычной жизни? Не покушал, шнурки не завязал, но это ерунда - главное вот оно. И тогда человек про всякие нужды забывает и думает только о главном. Вот этим и отличается Восток. А у нас как? Все должно пройти через интеллектуальные обоснования, там либо увязнет и заглохнет, либо выйдет в достаточно ограниченном и целевом малом. Вот так и происходит в Америке, в России, кстати, тоже.

Лотос:
Насколько отличаются сила недовольства в России и в Америке? Насколько возможны в России повторения американских событий в ближайшее время?

В. Ленский:
Вполне возможно. Тот идеальных ход, который изобрел Брежнев, сначала психушки, потом применение перспективных методов внутреннего поражения, все это временно можно списать. Если раньше я об этом вообще никому не говорил, даже родственникам, то теперь я сам уже слышу об этом со стороны других людей. Если раньше полагали, что это может быть инопланетяне, может быть сглаз дурной - такие утки спускали специально, то сейчас это все начинает приземляться к конкретному. Кстати, в Москве как-то эксперимент проводили, с какой скоростью распространяется по Москве какой-нибудь слух на щепетильно-острую тему. Так вот оказалось 45 минут. И вся Москва знает. Есть таки темы, когда не идет вопрос о линейной зависимости, а информационное поле нарастает очень резко. Вспомним хотя бы как шло нарастание во время революционного переворота. Шло нормально и вдруг - раз - отказ царя от власти, временное правительства - и все это не шло годами, через осмысление, а очень быстро. Вообще такие процессы происходят быстро.
Не зря я употребил такое словосочетание как "политическая мудрость". "Политическая мудрость" - это все время соответствует жизненным процессам, а не правилам. Правила всегда устанавливаются вчера и они могут уже не соответствовать тому, что происходит сегодня. Если такого свойства у политиков нет, то это крах. Неверие в правительство - это крах потрясающий. Это в первую очередь идет удар по психологии населения. И тогда обязательно будет пересмотр всех этих старых правил в пользу жизни.

Лотос:
Можно ли сказать, что происходит какой-то глобальный скачок в последнее время?

В. Ленский:
Пока нет. Я привел пример Брежнева, потом продолжение все это получило у Горбачева, как угнетали всеми этими методами. Ельцин, например, меня лично знал. Когда я жил у руководителя космических полетов Игоря Волка - он с Ельциным хорошо знаком был, в теннис вместе играли - тогда все, что я сейчас излагаю, еще преждевременно было. И вот тогда все эти методы еще дозволительны были, но сегодня уже нет. И не потому что я так хочу. Информация разрастается. Если раньше можно было о каких-то инопланетянах говорить, о стихиях каких-то, энергетике, то сейчас этот номер не пройдет. Я вот недавно "Комсомольскую Правду" открываю, так они там над уфологами шутят, издеваются, так же как уфологи по сей день над народом . Взяли сами на поле круги симметричные вымели, траву утоптали, примяли. Я, вообще-то, считаю, что круги такие - это испытания лазерные. Так вот, пригласили уфологов, самых известных и уфологи им говорят, да - это внеземная цивилизация, приборы показали. Когда парни им говорят, может быть это подделка какая-то - нет, говорят, вот тут жгутиковых нет, вот тут приборы фиксируют, мы же специалисты все таки. Я это говорю к тому, что уже идет сомнение в тех прикрывающих моментах, которые искусственно создавались. Информация становится близкой к раскрытию. Процессы ускорены. Во времена бомбежек Вьетнама еще нет, в во времена бомбежек Ирака уже приблизилось, во времена бомбежек Югославии еще больше приблизилось - вот так идет наращивание. Бомбежка - это сигнал, а для Азии это вдохновление.

Лотос:
Можно ли как-то ускорить этот процесс созревания какими-нибудь гуманными способами?

В. Ленский:
Дело в том, что процесс - это, так или иначе, процесс. Человек, который был до революции, он такой же - мало изменился физиологически. Вопрос идет о степени уменьшения патологии. Процесс все равно будет идти. Есть больной человек, а есть здоровый, но это все равно человек. Так же есть больное государство и есть здоровое. Но больное государство не будет считать себя не нужным, так же как больной человек не будет о себе считать, что ему пора уже не мешаться под ногами другим. В случае с государством вопрос идет о том, будут ли какие-то патологические правовые смещения, или нет. А это уже зависит от мозгов государственных, от тех, кто именно этим и занимается. До прессы это все, естественно, дойдет.

У меня методами спецслужб, то есть вот этого террора, убили в Казахстане брата и сестру. А тут в Москве убили маму моей жены. Это все научно, я замеры делал в момент поражений, там вирусы были, летучие соединения. Но вопрос идет о другом. Государство начинает болеть. Я написал Назарбаеву. Никакого ответа, только очередное насилие. Государственной мудрости не произошло. Возможно ситуация еще не созрела. Я еще раз повторю, царская охранка была очень могущественной, очень грамотной. А что такое из себя представляли возмущенные, безоружные социал-демократы? Да сколько их? Никто же не ожидал, точно так же, что произойдет развал Советского Союза. Столько умных людей было, коммунизм просматривали, исторический прогресс просматривали.
Не нужно думать, что если государство есть, то оно правое, правовое. Это все, конечно, хорошие слова, но нужно смотреть на жизненные процессы, нужно знать, что государство может болеть. А это психологизм людей. Я вот приехал только что в Москву и вижу, что лица светлеть стали. А раньше - серость, скачки, озлобленности, наращивание защитных реакций - какой после этого рост производительности, если народ ударить по психике? Вроде все есть, а государство в хвосте тянется. Ну почему в Литве, например, нефти своей нет, а после развала Советского Союза живут лучше? А я просто помню, как в момент вот этой политической реорганизации правительство не мешало народу жить - пусть побегают, заработают, пусть принесут себе, пусть растет благосостояние, не нужно мешать. Я считаю, что после этого перехода Литва прошла здоровой, а вот Россия болеет, Казахстан болеет. Это видать по народу, по психике. Но долго в страхе жить нельзя.

Лотос:
Что происходит?

В. Ленский:
Происходит сначала вписывание, привыкание, потом возмущение. Сначала вписывание - вот я вижу лица светлеют. Это хороший показатель. Привыкание к ситуации, которая свершена. Но если не будет на этот первый положительный всплеск созданного условия жизненного функционирования - будет возмущение. Так что психологический аут пошел. Я даже по жене своей помню, когда мы убежали в деревню от террористических насилий. И там козу нам отравили, она облысела в один день, до такой степени затравили. И вот у жены однажды появилось в тоне, что лучше б убили. Садизм такого рода ведет сначала к успокоению - вписыванию в эту ситуацию, потом идет резкое противостояние. И она мне сказала возвращаемся назад в Алма-Ату. А раз я вернулся в Алма-Ату, я, естественно, встал в активную форму, создал международные форумы, Ассоциацию ученых и интеллигенции.
Постепенно прорывается информация о различных методах террора. Этот процесс просто не остановить. Так вот в России, когда идет вот это вот посветление, дай бог, чтоб не обольстился никто. Этот сигнал был еще перед революцией. Сначала возмущение, стрельба народовольцев, покушение на царя и вдруг успокоение - а на самом деле создание такого блока очень четкого с идеологией вплоть до фанатизма.
Если говорить честно, то людям угнетенным лучше смерть, чем такая жизнь. Вот, например, меня сейчас пугать бесполезно, для меня смерть это как избавление от насилий, которые на меня идут. Ну скажут "мы тебя убьем", так я им большое спасибо скажу. И не скажут, что я фанатик, я же европейского склада ума у меня еще интеллектуальный блок: осмысление, осознания, понимание. А если бы я азиат был?

Лотос:
Если случится эта политическая мудрость в одних могущественных странах, а в других - тоже могущественных - не случится?

В. Ленский:
Россия уже делала уже такие ходы, Прямаков ездил в Ирак и некоторое время даже там была какая-то стабилизация. Даже я помню некоторое сглаживание в Чечне произошло, когда туда Лебедь ездил. Предрасположенность к этому в российском руководстве была и есть. Это характерно для русского человека идти путем согласования. Вообще раньше уважение такое к русским было не случайно. Очень контактность большая была, уважение других народов, других религий. Вот, например, казачьи поселения русских предпочитали абсолютно всем, то есть не было там никакого насилия. Казахи того поколения не знали своего родного казацкого языка. Русский для них было престижней. Почему? А по характеру русского человека. Но тут характер, к сожалению, выпихнут тем самым психологизмом, насилием. Незримая защитная реакция повышается, и характер начинает меняется. А вообще это в потенции, в характере это есть, я уже говорил, что российское государство может сделать такой позитивный, созидательный ход. И вроде правительство от силовых приемов начинает отходить, я имею ввиду грубых силовых, какие я наблюдаю в последнее время в мире. А если другие страны начнут делать такие же позитивные ходы как Россия… Россия ведь до сих пор пользуется достаточным политическим уважением. Вот я был в Индии там как-то началось такое - начали лить в газетах грязь на Россию, что там у нее валяются на улице нищие, голодные, больные - так индийский народ не среагировал никак. По-прежнему потрясающее уважение к русским людям. Поэтому Россия - это крупняк.
Если Америка перейдет на такие рельсы, то процесс может пойти позитивно, без патологий, с быстрым исходом. Правда я насчет Америки сомневаюсь… Если бы я там не жил, я бы может быть на какое-то мудрствование политическое надеялся, но я же там долго жил. Там было научно доказано применение всех этих насильственные методов вирусных, электромагнитных и тем не менее там настолько развита идеология безнаказанности, что там не скоро подвижка произойдет. А Россия прошла этап стресса. Битый народ всегда более чувствителен к жизненности и проблемам других людей. Народ заевшийся - менее чувствителен. Европа я думаю ближе к контактности. Они хорошо проходят этап "политической мудрости". Вроде бы не очень выгодно снимать границы, или вводить общую единицу исчисления, а вот идет и ничего в худшую сторону не изменилось.