Тьмускорпионские новости -- Выпуск # 56а от 24/09/2001

Выйдя из больницы, по свежим следам своих там размышлений и бесед с соседом, Званцев написал заявку на роман "Сильнее времени" и принес ее в родное издательство "Молодая гвардия".

Старых друзей, издававших его "Арктический мост", полярные новеллы "Против ветра" и очерковые книги "Машины полей коммунизма", а в переработанном виде "Богатыри полей", уже не было в издательстве. Директор издательства Близненков умер, остальных разбросало по разным местам. Знакомой оказалась только новая заместительница главного редактора издательства Вера Александровна Морозова, бывшая прежде политредактором Главлита и пропускавшая с восторгом "Арктический мocт", пригласив тогда автора для знакомства, что было беспрецедентным при отсутствии, как полагалось думать, цензуры.

И теперь Званцев со своей заявкой направился к ней. Она обрадовалась его приходу, усадила на диван в своем кабинете, села рядом с ним. Узнав, что он прямо из больницы, всплеснула руками, маленькая, краснощекая, с короной из собственной светлой косы на голове.

-- Александр Петрович, дорогой! Как же мне рассказать-то вам все?

-- А что такое? -- насторожился Званцев. -- Я все выдержу.

-- Многое здесь изменилось! После смерти директора главный редактор Тюрин ушел в "Известия" заместителем главного, а вместо егго заместительницы Филипповой Hины Сергеевны, выдвинутой главным редактором журнала "Знание -- сила", меня сюда сунули и вскоре дали понять, как изменилась здесь ориентация. Влетело мне по первое число за выпуск первым малым тиражом ваших полярных но-велл "Против ветра". Усмотрели в этом политическую ошибку, заставили меня признать свою вину, грозя увольнением и даже исключением из партии. И конечно, подмяли меня.

-- Да как это возможно? Это же всеми одобренные рассказы о героике нашей Арктики.

-- Дело не в героях, а в нежелательности автора этих новелл.

-- Hежелательности? -- не веря ушам, переспросил Званцев.

-- Я перейду в Детгиз, где мне предлагают ту же должность. Там остались старые кадры, наши люди. А здесь -- равнение на новую волну шестидесятников, которые вскрывают язвы нашего времени, а поскольку вы рисуете светлый мир будущего, то вы закрываете своим читателям глаза на действительность и причислены к подпевалам, кричащим о коммунизме в нашем поколении.

-- Hо я не написал ни одного лакировочного произведения.

-- Зато такие популярные фантасты, как братья Стругацкие, пишут романы, где между строк бичуются наши порядки: оболванивание ннарода с помощью радио, глушение западных передач, концлагеря и рабский труд заклю-ченных, всеобщее доносительство. И все это, конечно, на других планетах, но читатели догадываются, что так происходит вокруг нас. Им нравится, что писатели вслух сказали такое, и они объединяются в молодежные кружки, перерастающие чисто литературные интересы.

-- Я всегда считал, что Стругацкие талантливо пользуются фантастикой как эзоповым языком.

-- Ваше понимание их приема вам простить не могут. Вы посмотрите проспект задуманной здесь "Библиотеки современной фантастики"". Двадцать томов -- и ни одного с вашими признанными романами, несмотря на их популярность. Когда я указала на это заведующему прозой товарищу Сякину, он ответил, что "у нас молодежное издательство, и мы должны равняться на ее вкусы, а не навязывать вымышленное будущее, ничего общего не имеющее с миром, в котором живем". Он говорит с голоса тех же Стругацких, Еремея Иудовича Парнова, ленинградца Варшавского.

-- Так он же юморист! Его сатирическая фантастика имеет право на существование, но вовсе не как единственное направление в этоом виде художественной литературы. Что же касается беспартийного товарища Парнова, то он добился рассмотрения на парткоме Союза писателей моего выступления по телевидению об Уэллсе перед показом в "Мире приключений", программе, созданной мною же совместно с режиссером Миллером. Я разъяснил парткому, что это было мое вступительное слово к фильму по повести Уэллса, где я позволил себе напомнить, что "Человек-невидимка" -- трагедия безысходности ученого в капиталистическом обществе. И что Уэллс, умирая, отдал свой голос английской коммунистической партии. И никто не давал кому-либо исключительного права говорить об Уэллсе, и подобное разбирательство в парткоме неправомерно.

-- Какая наглость! -- возмутилась Морозова. -- Они и парторганизацию готовы подмять под себя! /.../

И больше никого ни на другой, ни в последующие дни не появлялось в словно зачумленной квартире.

Исключение составил лишь Званцев, с возмущением узнавший о горьком событии.

-- Hикого из писателей, друзей или учеников, -- жаловалась Тася приехавшему Званцеву, -- ни Аркадия Hатановича Стругацкого, нии Еремея Иудовича Парнова и других, кто без малого у Ивана Антоновича каждый день бывал, можно сказать, дневал и ночевал, теперь не видно. Все как отрезали.

-- Я этого так не оставлю, -- пообещал Званцев. /.../

Шахназаров через неделю позвонил Званцеву:

-- Я прочитал вашу книгу, Александр Петрович. Это не роман.

Званцев онемел. Он никак не ожидал такого отзыва. Стругацкие утверждают, что он не писатель, и вот как оценивает его партийный функционер... [ O poмaнe "Kyпoл нaдeжды"] /.../

Молодого фантаста Сергея Абрамова Званцев ввел в редколлегию альманаха "Hа суше и на море". Он стал активистом Союза писателей РСФСР и однажды позвонил Званцеву по телефону:

-- Позвольте поздравить вас, Александр Петрович, с присуждением вам, как первому фантасту, премии-приза по фантастике "Аэлита"" Союза писателей РСФСР и журнала "Уральский следопыт". Вы получите первый экземпляр высокохудожественного изделия. За ним нужно съездить в Свердловск, где премия будет вручена вам в торжественной обстановке. Второй экземпляр получат братья Стругацкие. Союз писателей дает вам командировку. /.../

В зале появился Аркадий Стругацкий, нашел глазами Званцева, подошел и поздоровался с ним и его близкими. Он заметил, что приехал один, без брата, у которого инфаркт, но они оба помнят, что стали фантастами, прочитав "Пылающий остров".

-- Как приятно, что фантасты так дружат, -- заметила Hина Александровна. /.../

Потом были банкеты, устроенные редакцией "Уральского следопыта" и ответный, который дали от себя, сложившись, Званцев и Аркадий Стругацкий. Военный моряк достойно заменял непьющего отца. И пил с Аркадием Стругацким, с Бугровым, с главным редактором журнала Мешавкиным на брудершафт. А Званцев с Аркадием Стругацким заключили "пакт о ненападении" на литературном фронте. Hа следующий день после вручения премий председатель Свердловского горисполкома лично заехал за редактором "Уральского следопыта" Мешавкиным и московским гостем Званцевым (Стругацкий ехать не пожелал), чтобы показать город. /.../

Заключенный под сенью "Аэлиты" пакт о ненападении между Званцевым и Стругацкими просуществовал, как и подобные другие, недолго.

Братья Стругацкие выступили со статьей в "Книжном обозрении", утверждая, что Званцев не писатель...

Званцев оставил это без внимания.

Казанцев Александр, Казанцев Hикита. Фантаст: Мнемонический роман в двух книгах. Кн. 2: Мертвая зыбь//М.: Современник, 2001. -- С.262-263, 323, 371-372, 374-375, 379.

Мои наставники, коих я глубоко почитаю -- Герберт Уэллс и Станислав Лем. Ни в коей мере не могу отнести себя к ученикам Стругацких, коих нынче расплодился легион. Я -- сложившийся человек, и мне поздно ходить в чьих-то учениках, кроме двух названных выше персон. Что касается Стругацких, а также Булычева и Михайлова, то они -- духовная пища, на которой я вырос, и я безмерно благодарен им за счастье быть их читателем.

Ахманов Михаил. Михаил Ахманов: "Я -- на стороне будущего"//Питерbook плюс (СПб.). -- 2001. -- # 6. -- С. 19.

А вот второе письмо Александра Плонского в редакцию журнала "В мире книг".

"/.../ Возвращаюсь к Вашему предложению. Да, я мог бы написать "обстоятельную" статью. Но о другом. О том, в частности, что фантастика -- не жанр, а совокупность жанров и задаваться вопросом, какое произведение лучше -- "Мастер и Маргарита" или "Туманность Андрромеды", "Пикник на обочине" или "Земля Санникова", -- бессмысленно. /.../".

В Совет фантастов передала письмо Т.И.Ефремова, вдова писателя И.А.Ефремова. /.../

Далее Т.И.Ефремова убедительно показывает, что историк-фантаст [К.Булычев] странным образом творчество Стругацких "делает старше" творчества И.А.Ефремова. "И вот кончаются пятидесятые годы, -- пишет Булычев. -- Общество снова обретает возможность говорить вслух, думать, искать свои идеалы. С этого момента и начинаеется та наша фантастика, которую мы и читаем сегодня: входят в литературу, причем как будто одновременно, те наши лучшие писатели, которых мы (во всяком случае, я) чтим: Стругацкие, А.Днепров, С.Гансовский, И.Варшавский, А.Полещук..."

"Роман "Туманность Андромеды" был закончен в 1956 году, с первого январского номера 1957 года его начали печатать в журнале "Техника -- молодежи", и все перечисленные выше К.Булычевым писатели свои значительные произведения написали уже после выхода романа И..Ефремова, а не наоборот, как вышло у К.Булычева. Как-то не очень солидно историю забывать хронологию и факты не столь давних времен". /.../

Прислал в Совет фантастов копию письма в редакцию журнала "В мире книг" один из старейших писателей-фантастов Михаил Грешнов. "Мне из моего далека эту статью в печать не пробить, -- признается Грешнов. -- Может, удастся опубликовать через Ю.Медведева, через А.Казанцева -- у них больше возможностей... Но отпор надо давать -- это никогда не поздно". Вот, оказывается, какова ситуация в печатных органах -- мнение старейшего писателя в расчет не принимается!

А кому же дается дорога? А. и Б.Стругацким... Они "подхватили тезис о нуль-литературе и нуль-фантастике, -- пишет Михаил Грешнов. -- Мож подумать, что они не литераторы, не фантасты и то, о чем они говорят, ни в какой мере к ним нее может отнестись и не относится".

М.Грешнов цитирует И.А.Ефремова: "И в фантастике надо иметь совесть". К слову, И.А.Ефремов совесть имел. А вот А. и Б.Стругацкие "на высоте окончательно утвердились". "...Пребывание в зените опасно. Хотя бы тем, что оттуда не сойдешь по наклонной. Оттуда можно упасть только по отвесной линии. Высота, конечно, дает и преимущества: можно на все поглядывать, посвистывать и даже поплевывать. Это, последнее, и делают без всяких стеснений..." "И еще об амбициозности. Остепениться бы уже немолодым нашим сатирикам. Признать, что у них, как и у всех людей, бывают взлеты и бывают падения. Взглянуть на себя со стороны. Прислушаться к мнению окружающих. А то ведь случился казус. Говорят, что нет пророка в своем отечестве. Тогда он приходит из соседнего. Таким пророком и явился Карл Саган (это известный американский астрофизик), когда в передаче о совместном полете на Марс, транслировавшейся на весь мир, он сказал авангардисту Стругацкому в ответ на его заявление, что полет туда не нужен: "Это редчайший случай, когда у ученых воображение работает лучше, чем у писателей-фантастов".

Выходит, что фантаст оказался позади ученого. А не окажется ли завтра, когда стихнет реклама книгам братьев писателей, что и в литературе они недалеко ушли?

* * *

"Пресса должна поддержать братьев Стругацких, в интернациональной повести которых "Отягощенные злом" делается особый акцент на русском антисемитизме, -- написал в Совет фантастов Александр Клишин (Москва). -- Один "великоросс" в повести предложил "проект полного и окончательнного решения национального вопроса в пределах Великой России". Он же, этот герой, предлагает "особое внимание уделить еврейскому племени. Не повторять ошибок святого Адольфа!" Читая Стругацких, можно подумать, что русский антисемитизм стал причиной тяжких притеснений евреев в Древнем Египте еще при фараонах. И разве не чисто русский антисемитизм руководил инквизицией, изгнавшей евреев из Испании? Разве не он самый проявляется во многих странах? Вполне понятно решение авторов повести вывести так называемых русских патриотов в образе Парасюхина с его наглыми голубыми глазами и "пушистыми ресницами педераста". Ведь десятки миллионов погибших от голода и в войнах русских и их детей с такими же наглыми глазами, серыми и голубыми, помешали избранникам бога Яхве самим доконать антисемита Гитлера. Вполне, вполне своевременно воспевается в повести бог Яхве, он же демиург. Остальные боги в основном мертвы, как и древние греки с их несчастным Гефестом и пр. А Яхве жив, и его именем много разных, "интернационалистских" дел делается на Ближнем Востоке, в иных странах и городах ближних".

Хотелось бы услышать мнение читателей и критиков о повести "Отягощенные злом", а также о "коммунистической" повести "Трудно быть богом", в которой нет ни одной новой идеи, зато есть воспевание массовых убийств и кровной мести.

Почта Совета фантастов//В мире фантастики. -- М.: Мол. гвардия, 1989. -- С. 228-229, 231-234.

[Название статьи]

Резанова Наталья. "Серые" начинают и выигрывают?..//Параллакс (Горький). -- 1989. -- # 2. -- [Рецензия на первый сборник из серии "Румбы фантастики"].

Но лидировала "Аэлита". И первыми лауреатами стали братья Стругацкие и А.П.Казанцев.

Творчество Стругацких представлять нет нужды. Их книги знакомы каждому, кто хоть чуть-чуть, неравнодушен к фантастическому жанру. А в 1981 году братья получили премию за повесть "Жук в муравейнике", печатавшуюся в журнале "Знание-сила". Номера с повестью зачитывались до дыр, без преувеличения: по стране прокатилась волна обсуждений и настоящих судов над героями повести, и фэны -- любители фантастики -- вместо приветствия задавали друг другу ставший сакраментальным вопрос: "Прав или не прав Экселенц, уубив Абалкина?" Ясно, что "Жук в муравейнике" по результатам опросов был назван лучшим произведением 1980 года в советской фантастике, и "Аэлита" -- заслуженная награда авторам.

А.П.Казанцев, в отличие от братьев Стругацких, получил премию не за конкретное произведение, какого в то время просто не было, а "за большой вклад в развитие советской фантастики". Формулировка вполне в духе застойных времен. "И в связи с 75-летием со дня рождения!" -- иронично добавляли фэны.

Приз "Великое кольцо" омского КЛФ "Алькор" -- за лучшее произведение советской фантастики 1988 года, которое фэны называли путем анкетирования, получили братья Стругацкиие за повесть "Время дождя" и Борис Штерн -- за рассказ "Производственный рассказ # 1".

Серебров Б. Второе рождение "Аэлиты"//Светлана (Ленинград). -- 1989. -- 9 авг. (# 31). -- С. 10.

...На Итурупе обрели реальность придумки братьев Стругацких, Саке Комацу, Айзека Азимова и многих других писателей-фантастов. Туристу предоставляется возможность заключить, в чем эти фантасты оказались провидцами, а в чем действительность превзошла их воображение.

Цветов В. Пока телетайп молчал: Репортаж из будущего//Огонек. -- 1989. -- # 44. -- С. 24.

-- непременно должна быть точная ссылка на источник цитаты (книга, журнал, год выхода, страницы);

-- если ассоциация неявная, пожалуйста, поясните, почему вы сочли цитату связанной с творчеством Стругацких.

Один раз в год (ориентировочно -- в мае) я буду подводить итоги этого маленького конкурса, и победителям (тем, кто пришлет самые интересные и оригинальные циитаты) обещаю в качестве поощрения высылать книги современных отечественных фантастов с автографами авторов. Призовой фонд уже формируется.

Рассылка выходит еженедельно по понедельникам (каковой начинается обычно в субботу).

БВИ.