Мы сложились по триста рублей, собрали пять тысяч, большие по тому
времени деньги, и принялись за дело. Издали книги Братьев Стругацких и
Кира Булычева. Так было положено начало. /.../
Учредили мы также стипендию для молодых и не очень молодых
писателей, в которых верим. Начиная с этого года, будем присуждать два
приза имени Аркадия Стругацкого.
"...Валентин выглядел немного уставшим, но довольным. -- Я успел
кое-что просмотреть! -- весело сообщил он Строкову. -- Тебе, Вася,
попалась очень интересная планета. С ней придется повозиться!" И
верно -- с планетой, придуманной в повести новосибирца Анатолия Шалина
"В путах времени", Вася с Валей, земные "контактеры", возятся на
протяжении четырех номеров журнала "Сибирские огни" (с # 9 по # 12).
Дело происходит так: Валентин переодевается аборигеном, якобы послом
далекой страны, и сразу же втирается в доверие к тамошнему
средневековому королю. В королевстве разброд, кто-то воюет, кто-то
плетет заговоры, кто-то покушается на короля, а Валентин, обязанный не
вмешиваться...
Минутку, скажет читатель, это уже где-то было! Двадцать с лишним лет
назад как будто уже вышла повесть неких Стругацких "Трудно быть богом".
Право же, читатель, здесь совсем не то. У Стругацких мир Арканарского
королевства выглядел выпукло, вещно, почти осязаемо, каждая деталь была
к месту, каждая подробность вызывала множество ассоциаций, каждый штрих
дополнял стройность картины. У Шалина все "средневековые" штучки
описаны как бы мимоходом, в усредненном стиле школьного сочинения на
тему "Как я в каникулы у бабушки читал Дрюона". У Стругацких не только
главный Антон -- Румата, но и какой-нибудь эпизодический отец Кабани
производили впечатление нормальных живых людей; у Шалина и отважный
Валя, и отважный Вася, и отважный злодей Клай Кальт одинаково
бестелесны, лишены индивидуальных черт, намечены лишь контуром. В
"Трудно быть богом" каждая смерть выглядела трагедией; в повести Шалина
можно поубивать уйму народа, спалить и разрушить города -- и нам ничего
и никого не станет жаль: слишком небрежной, равнодушной рукой все это
описано. Да и "богом", оказывается, быть совсем не трудно -- ежели что
не так, кореш Вася с орбиты придет на помощь, подмогнет, выручит...
/.../
Писать о таких произведениях неудобно -- вроде бы анахронизм,
замалчивать глупо -- они есть. Причем, если раньше часть повестей и
рассказов на "зарубежном" материале была написана с оглядкой на
цензуру, с прекрасным пониманием, что читатель поймет, что автор имел в
виду (и читатель понимал, и цензор тоже -- "Гадкие лебеди" Стругацких
были запрещены, "Хищные вещи века" подверглись поношениям в печати и
долгие годы не переиздавались), то нынче упрямое педалирование
"зарубежного" места действия удивляет. /.../
От всех этих произведений выгодно отличается роман ташкентца
Владимира Васильева "Наука как наука" ("Звезда Востока", # 3-4). /.../
В противовес всем хулителям В.Васильев поднимает свою Науку на
неслыханную высоту и... теряет чувство меры. У Стругацких деятельность
лаборатории по выработке "счастья человеческого" наполнена авторской
ирониец и необидной насмешкой, инженеры Владимира Савченко -- сами
немножко играют друг с другом в КВН. Васильев же величав и серьезен;
для него научный институт -- это храм, моделирование счастья --
ответственный государственный заказ. За множащимися картинами
преобразований и укрупнений Института, победоносной деятельности
директора Герарда Намазова, его подчиненных, академика Вольнова, их
американского оппонента Вуда растворяется в нетях сама легкость
Счастья: здесь его уже нельзя познать, "юной девушки услышав пенье",
здесь оно вырабатывается подробно описанными ГНТ-генераторами.
/.../
Для Крапивина (причем не только в "Крике петуха") в целом здравая
мысль: "Дети спасут мир" -- воплощается в какой-то вечный Праздник
Непослушания: мир взрослых для него -- пусть временами и не враждебный,
однако дураковатый мир недалеких, пустоватых, слишком погруженных в
свои "взрослые" дела людишек. Зато уж дети принимают на себя все
мыслимые и немыслимые способности, все чудеса Вселенной. Но инфантилизм
хорош как гарнир; становясь основным блюдом, он не насыщает. В "Гадких
лебедях" братьев Стругацких многое понявшие из уроков
"диссидентов"-мокрецов дети невольно взрослеют. У Крапивина они,
сосредоточив в себе -- по мановению автора -- колоссальную силу
(магическую, научно-фантастическую, трансцендентальную и т.п.),
остаются детьми и ведут себя как дети.
Бабкин Эдуард. К вопросу о качестве гамбургской луны//SOS (Сериал
острых сюжетов). -- 1991. -- # 2. -- С. 293, 296-297, 300, 302. --
[Автор статьи не только взял для псевдонима фамилию из "Сказки о
Тройке", но и в качестве 4 эпиграфов использует цитаты из
"Понедельника...". -- БВИ].
Авторами-составителями цитатника стали бывшие фантасты Юрий Медведев
и Елена Грушко. Первый из них печально известен по своей работе во
главе редакции фантастики издательства "Молодая гвардия", Видимо, устав
воевать с братьями Стругацкими и их последователями, Юрий Михайлович
полностью погрузился в мир чужой мудрости. И то дело.
Байкалов Дмитрий. Запоздалая мудрость фантаста: [Рец. на кн.:
Грушко Е., Медведев Ю. Энциклопедия русской мудрости]//Книжное
обозрение. -- 2000. -- 3 янв. (# 1). -- С. 10.
Наступил новый социальный перелом, ознаменованный XX съездом партии.
На этой волне родилась в 1957 году такая яркая коммунистическая утопия,
как "Туманность Андромеды" Ивана Ефремова, за которой последовал целый
ряд подобных произведений. В их числе можно назвать и "Возвращение"
братьев Стругацких, и "Гостя из бездны" Георгия Мартынова, и "Мы -- из
солнечной системы" Георгия Гуревича, и "Люди как боги" Сергея
Снегова...
А как только стало ясно, что новое направление ведет к социальной
стагнации, стали рождаться антиутопии: "Час Быка" Ивана Ефремова, едва
ли не большая часть творчества Стругацких...
Балабуха Андрей, Бритиков Анатолий. В единстве с будущим и
прошлым: [Послесловие]//А.Богданов (Малиновский). Красная звезда;
Б.Лавренев. Крушение республики Итль. -- М.: Правда, 1990. -- С.
412.
Общеизвестно, что труднее всего писателям дается измышление
искусственного, фантастического языка. Язык в принципе не может быть
продуктом индивидуального творчества -- его способен создать лишь
народ. И те романисты, кто создает собственный мир, заселяет его и
наделяет обитателей речью, неизбежно с этой проблемой сталкивается.
Проще всего заставить персонажи говорить на родном языке писателя.
Большинство фантастов именно так и поступает. Сложнее -- придумывать
имена, термины, топонимы... Тут обычно приходится обращаться к
какому-нибудь не слишком известному потенциальным читателям живому
языку. Фрэнк Герберт в "Дюне" использовал для этой цели йеменский
диалект арабского, у братьев Стругацких отчетливо прослеживаются
вкрапления японского в "Попытке к бегству" и венгерского -- в
"Обитаемом острове"...
Балабуха Андрей. Глаза на затылке или Что впереди?//Логинов С.
Многорукий бог далайна. -- Нижний Новгород: Флокс, 1994. -- С.
379.
Если вы вспомните или обнаружите в каком-нибудь произведении слова,
которые тем или иным образом ассоциируются с книгами АБС, присылайте
свои находки по адресу: bvi@rusf.ru.
При этом присылаемые цитаты обязательно должны соответствовать
следующим условиям:
-- непременно должна быть точная ссылка на источник цитаты (книга,
журнал, год выхода, страницы);
-- если ассоциация неявная, пожалуйста, поясните, почему вы сочли
цитату связанной с творчеством Стругацких.
Один раз в год (ориентировочно -- в мае) я буду подводить итоги
этого маленького конкурса, и победителям (тем, кто пришлет самые
интересные и оригинальные цитаты) обещаю в качестве поощрения высылать
книги современных отечественных фантастов с автографами авторов.
Призовой фонд уже формируется.
Рассылка осуществляется следующим образом: еженедельно в понедельник
(каковой начинается обычно в субботу) отправляется два выпуска (1 --
цитаты в художественных произведениях; 2 -- цитаты в публицистике).
