Оставалось одно. Сидеть на месте и тихой сапой рыть траншею вперед и
вверх. А там -- хоть это не наши горы, но тихо-тихо ползи, улитка, по
склону Фудзи вверх, до самой вершины. Хэйко банзай! /.../
-- Вот у тебя, Мишка, выходят книжки, тебя приняли в Союз писателей,
где-то там печатают, переводят... то есть ты добился статуса нормального
советского писателя.
-- Какой у нас статус, змеиное молоко, мы сами-то еле живы. И где мне
этим статусом статусировать... /.../
-- Сергей Донатович...
-- Просто Сергей.
Ну слава те Господи. Я с самим маршалом Фрагга разговаривал, не тебе
чета, и тот с третьего раза велел: без званий и на "ты", курсант. Я имел
дело с интеллигентным человеком. /.../
Хотя если знакомые, большого ума благородные доны, желая отрекомендовать
меня лестным образом, представляли как "лучшего русского писателя Эстонии",
мне оставалось только раздраженно пояснять, что, конечно, в любой луже есть
гад, между иными гадами иройский. /.../
И сейчас канон меняется на наших глазах. Обычное дело. Часть
"масслитературы" канонизируется в "элитлитературу". Нормально. Подпитка.
Высоцкий. Жванецкий. Живая жизнь. Тоже было: "низкий жанр".
Да что: Пикуль остался, и Штирлиц остался, и уже второе поколение читает
и цитирует "фантастов" (низкий жанр!) Стругацких -- и хоть бы одна зараза
ради разнообразия призналась, что выросла на Леониде Леонове. /.../
Вышеупомянутыми соображениями мы и поделились с вымытой по частям
холодной водой копенгагенской москвичкой, которой благородный дон, за
неимением ируканских ковров, показал швейцарский офицерский нож,
присовокупив мнение, что очаровавший ее знаменитый Кабаков такого просто не
видел.
Веллер Михаил. Ножик Сережи Довлатова//Веллер М. Хочу быть
дворником. -- СПб.: Издат. Дом "Нева", 1995. -- С. 414, 419, 421, 422-423,
434, 445-446.