ВОЗВРАЩЕНИЕ СУДОМ УГОЛОВНОГО ДЕЛА

ПРОКУРОРУ: ВОЗМОЖНО ЛИ РАСШИРИТЬ

ОБЪЕМ ОБВИНЕНИЯ, ИЗМЕНИТЬ ЕГО

НА БОЛЕЕ ТЯЖКОЕ?

Маркина Е.А., Баева Т.Н.

Проблемы, связанные с возвращением уголовных дел прокурору для устранения препятствий их рассмотрения судом, до настоящего времени остаются наиболее актуальными и болезненными. Анализ судебной и прокурорской практики показывает, что их существование обусловлено не только и не столько неправильным пониманием и применением прокурорами и судьями действующего уголовно-процессуального закона, а прежде всего недостатками нормативного регулирования: отсутствием необходимых правовых норм, неясностью и противоречивостью отдельных положений УПК, отсутствием определенности в той части, где требуется внесение соответствующих изменений и дополнений в соответствии с правовой позицией, выраженной в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации.

В числе таких проблем - возможность обжалования постановлений суда; процессуальные действия и решения прокурора по возвращенному делу; характер следственных и иных процессуальных действий, направленных на устранение выявленных судом недостатков, сроки их производства; юридическая сила полученных доказательств и ряд других. Очевидно, что в подобной ситуации на местах складывается своя региональная практика, и несправедливо упрекать в этом только правоприменителя.

Остроту нерешенных проблем усиливает то обстоятельство, что число уголовных дел, возвращенных прокурору, весьма значительно и обнаруживает устойчивую тенденцию к росту. По данным отчета о работе судов первой инстанции по рассмотрению уголовных дел по Российской Федерации, в 200 4 г. судами возвращено прокурорам 4 3 4 6 2 уголовных дела, что составило 4, 1% от общего числа дел, поступивших в суд за указанный период. Согласно статистическим данным в 200 4 г. в сравнении с 200 3 г. их число увеличилось в среднем на 3 1, 4%.

Подобная тенденция наблюдалась в подавляющем большинстве субъектов Федерации, и нередко эта цифра превышала средний показатель. В каждом третьем регионе количество уголовных дел, направленных судами в порядке ст. 2 3 7 УПК РФ, увеличилось более чем в два раза (напр., в Архангельской, Вологодской, Костромской, Тюменской областях и др.), в Удмуртской Республике и Тверской области - в три, а в Республике Саха (Якутия), Алтайском крае и Еврейской автономной области - более чем в четыре раза. Примечательно, что такой рост не связан с увеличением числа уголовных дел, рассмотренных судами, в указанных регионах оно в основном соответствует показателям 200 3 г.

По данным отчета о работе судов первой инстанции по рассмотрению уголовных дел, в I полугодии 200 5 г. их число также увеличилось в сравнении с аналогичным периодом прошлого года (с 1 8 6 4 4 до 1 9 5 4 3).

Один из наиболее сложных и дискуссионных вопросов, возникающих при реализации положений ст. 2 3 7 УПК РФ, - возможность расширения объема предъявленного обвиняемому обвинения, изменения его на более тяжкое.

Сразу надо сказать, что действующий уголовно-процессуальный закон не регламентирует порядок устранения прокурором нарушений, препятствующих постановлению приговора, не предусматривает возможность применения общих правил осуществления процессуальных действий в досудебном производстве и не устанавливает пределы полномочий прокурора, а также следователя (дознавателя) по возвращенным судом уголовным делам.

В определенной степени образовавшийся законодательный пробел восполняется решениями и разъяснениями высших судебных органов, которые, как известно, вправе лишь толковать существующие правовые нормы. Конечно же постановления Конституционного Суда и Пленума Верховного Суда Российской Федерации крайне важны для выработки единых подходов к решению этих вопросов и формирования следственной и судебной практики, адекватной общему направлению уголовно-правовой политики государства.

Напомним, что Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 8 декабря 200 3 г. N 1 8-П признал не противоречащей Конституции Российской Федерации ч. 1 ст. 2 3 7 УПК РФ, подчеркнув, что возвращение дела прокурору не должно быть связано с восполнением неполноты проведенного дознания или предварительного следствия. Одновременно он признал неконституционным положение ч. 4 ст. 2 3 7 УПК РФ, указав, что устранение допущенных нарушений предполагает осуществление необходимых для этого следственных и иных процессуальных действий <*>.

--------------------------------

<*> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 200 3 г. N 1 8-П // Российская газета. 200 3. 2 3 дек.

Следует отметить, что в действующем уголовно-процессуальном законе в отличие от УПК РСФСР не предусмотрен принцип всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела (ст. 20). Односторонность или неполнота дознания, предварительного или судебного следствия не является ныне основанием для отмены приговора судом вышестоящей инстанции (ст. 3 4 3 УПК РСФСР).

Ранее законодатель под неполно проведенным дознанием, предварительным или судебным следствием понимал невыяснение таких обстоятельств, установление которых могло иметь существенное значение при постановлении приговора. Дознание, предварительное или судебное следствие, во всяком случае, признавалось односторонним или неполным, когда по делу не были допрошены лица, чьи показания имеют существенное значение для дела, или не была проведена экспертиза, когда ее проведение по закону является обязательным, а равно не были истребованы документы или вещественные доказательства, имеющие существенное значение; не были установлены с достаточной полнотой данные о личности обвиняемого (ч. 1 и п. п. 1, 3 ч. 2 ст. 3 4 3 УПК РСФСР).

Очевидно, что и сегодня содержание такого правового понятия, как полнота исследования обстоятельств дела, важно для правильного применения норм действующего закона.

Что касается теории и практики уголовного процесса, то традиционно неполнота предварительного расследования определялась как сужение пределов доказывания по уголовным делам, отсутствие достаточных доказательств, необходимых для достоверного установления существенных обстоятельств дела <*>.

--------------------------------

<*> См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова, И.И. Карпеца. М., 1 9 8 9. С. 1 5 9 - 1 60; Соловьев А.Б., Багаутдинов Ф.Н., Филиппов М.Н. Прокурорский надзор за всесторонностью, полнотой и объективностью расследования преступлений. М., 1 9 9 6. С. 8 - 9.

Применяя подобный подход, можно сделать вывод, что в контексте правовой позиции Конституционного Суда проведение следственных и иных процессуальных действий, необходимых для устранения препятствий рассмотрения дела судом, не всегда означает восполнение неполноты предварительного расследования; запрет существует лишь на производство следственных действий, направленных на доказывание обстоятельств, которые должны были быть установлены в ходе досудебного производства в соответствии со ст. 7 3 УПК РФ.

Так, следует признать правомерным, когда после возвращения уголовного дела органами расследования, например, выносятся постановления о признании потерпевшим или законным представителем и проводятся допросы этих лиц; обвиняемому предъявляется обвинение в случаях, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении (акте), не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого; выполняются требования ст. ст. 2 1 5 - 2 1 7 УПК РФ об ознакомлении потерпевшего и обвиняемого с материалами уголовного дела.

Очевидно, что в этих случаях показания допрошенных лиц - фактически новые доказательства, но их собирание не связано с восполнением неполноты проведенного ранее предварительного расследования.

Вместе с тем в отдельных регионах имеются случаи, когда возвращение уголовного дела судом используется прокурором, следователем или дознавателем для исправления иных ошибок, не отраженных судом в постановлении, и восполнения неполноты исследования обстоятельств дела.

Например, одним из судов Томской области уголовное дело по обвинению Д. по ч. 1 ст. 30 1 УК РФ было возвращено прокурору в связи с тем, что обвинительное заключение утверждено ненадлежащим лицом. По данному делу были проведены дополнительные следственные действия и предъявлено обвинение дополнительно по ч. 1 ст. 30 2, ч. 1 ст. 2 8 6 УК РФ.

Как видно из приведенного примера, суд обязал прокурора только надлежащим образом утвердить обвинительное заключение. Однако, выйдя за пределы указаний суда, по уголовному делу фактически было проведено дополнительное расследование, в результате которого обвиняемому было предъявлено более тяжкое обвинение. Представляется, что подобная практика не основана на законе, идет вразрез с правовой позицией, выраженной Конституционным Судом.

Между тем не всегда предъявление более тяжкого обвинения по возвращенному судом уголовному делу связано с восполнением неполно проведенного расследования. Это, например, касается ситуаций, когда следователем или дознавателем при формулировании обвинения ошибочно не указаны обстоятельства, имеющие существенное значение для дела и влияющие на объем обвинения, либо неправильно применен уголовный закон, хотя в ходе предварительного расследования были собраны достаточные доказательства, дающие основание для обвинения лица в совершении более тяжкого преступления.

Следует сказать, что в отдельных регионах суды в подобных случаях, направляя уголовное дело прокурору, предлагают расширить объем обвинения, изменить его на более тяжкое.

Так, районным судом Красноярского края по ходатайству представителя потерпевшего прокурору возвращено уголовное дело по обвинению З. по ст. 10 8 УК РФ для предъявления более тяжкого обвинения, как это следовало из собранных по делу доказательств. После устранения допущенных нарушений и повторного направления прокурором дела в суд, З. осужден по ч. 1 ст. 10 5 УК РФ к 9 годам лишения свободы.

Необходимо признать, что данная проблема, как и ряд других вопросов, возникающих в процессе применения ст. 2 3 7 УПК РФ, специально Конституционным Судом РФ не рассматривалась. Однако следует согласиться с мнением о том, что возвращение уголовного дела прокурору при указанных обстоятельствах не нарушает права и законные интересы обвиняемого, поскольку предъявление нового обвинения основывается на имеющихся в уголовном деле доказательствах. Представляется, что необходимое условие возвращения уголовного дела прокурору для изменения обвинения - соответствующее ходатайство стороны обвинения. Инициатива суда в принятии такого решения может рассматриваться как нарушение принципа состязательности, разграничения основных процессуальных функций.

Еще одним аргументом в пользу высказанной позиции служит и то, что в подобных ситуациях только изменение предъявленного обвинения в целях исправления следственной ошибки может реально обеспечить права других участников уголовного судопроизводства, в том числе конституционное право потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Реальность и конкретные размеры возмещения потерпевшему вреда наиболее часто зависят от объема обвинения и правовой оценки совершенного виновным преступления.

Необходимо отметить, что указанную позицию разделяют далеко не все. Справедливости ради следует признать, что иная точка зрения имеет под собой определенные основания. Основной "контраргумент" - подтверждение Конституционным Судом Российской Федерации в указанном выше Постановлении от 8 декабря 200 3 г. ранее высказанной им правовой позиции о том, что процессуальные нарушения, допущенные в ходе предварительного расследования, которые следует устранить прокурору по возвращенному уголовному делу, не должны касаться ни фактических обстоятельств, ни вопросов квалификации действий и доказанности вины обвиняемых, а их устранение не предполагает дополнение ранее предъявленного обвинения.

Вместе с тем нельзя забывать, что предметом рассмотрения Конституционным Судом РФ 4 марта 200 3 г., когда была изложена данная правовая позиция, являлись положения, содержащиеся в п. 2 ч. 1 и ч. 3 ст. 2 3 2 УПК РСФСР <*>. В то же время наличие оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения либо изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении, было предусмотрено в качестве самостоятельного основания возвращения уголовного дела для дополнительного расследования в п. 3 ч. 1 ст. 2 3 2 УПК РСФСР.

--------------------------------

<*> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 4 марта 200 3 г. N 2-П // Российская газета. 200 3. 1 8 марта.

Напомним, что данная норма также была предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации. Постановлением от 20 апреля 1 9 9 9 г. N 7-П положение п. 3 ч. 1 ст. 2 3 2 УПК РСФСР признано неконституционным лишь в части, возлагающей на суд обязанность по собственной инициативе возвратить уголовное дело прокурору при наличии указанных оснований <*>. Принимая во внимание, что данное решение Конституционного Суда РФ основано на положениях Конституции РФ и действующих принципах и нормах международного права, представляется, что оно не утратило значения и после введения в действие УПК РФ.

--------------------------------

<*> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1 9 9 9 г. N 7-П // Российская газета. 1 9 9 9. 2 7 апр.

Поэтому, на наш взгляд, возвращение уголовного дела прокурору для устранения существенных нарушений закона, связанных с ошибочно заниженным объемом обвинения либо неправильной уголовно-правовой оценкой деяния, не находится в противоречии с позицией Конституционного Суда, выраженной им ранее, применительно к положениям прежнего уголовно-процессуального закона.

Как уже указывалось, в судебной практике нередки случаи возвращения уголовных дел прокурору в связи с непризнанием потерпевшими лиц, пострадавших от преступных действий обвиняемых. Такое нарушение уголовно-процессуального закона, безусловно, является существенным, поскольку фактически лишает потерпевшего права на доступ к правосудию и компенсацию причиненного преступлением ущерба. Вместе с тем его устранение также в большинстве случаев влечет увеличение объема предъявленного обвинения и изменение правовой оценки содеянного.

Указанная ситуация может быть проиллюстрирована на следующем примере.

Судьей районного суда Кировской области по ходатайству государственного обвинителя на основании п. 1 ч. 1 ст. 2 3 7 УПК РФ возвращено уголовное дело по обвинению П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 1 6 7 УК РФ. Судья в своем постановлении указал, что обвинительное заключение составлено с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства, так как в ходе расследования не все пострадавшие в результате пожара были признаны потерпевшими, что является препятствием для реализации их права на справедливое правосудие. После возвращения уголовного дела прокурору указанные судом недостатки были устранены. Р. и Ж. признаны потерпевшими и гражданскими истцами по уголовному делу, что обусловило необходимость предъявления П. обвинения дополнительно по ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 1 6 7 УК РФ. Полученные доказательства признаны судом допустимыми и положены в основу обвинительного приговора.

Такой подход к обеспечению права потерпевшего на доступ к правосудию и созданию надежных гарантий справедливого разрешения дела полностью отвечает назначению уголовного судопроизводства, одна из целей которого - защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. Представляется, что возвращение уголовного дела прокурору в указанной ситуации не противоречит и принципу состязательности сторон, и такой его составляющей, как строгое разграничение процессуальных функций. Напротив, суд, принимая такое решение, реализует другой, не менее важный, аспект данного принципа - создание судом необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Очевидно, что указанную функцию суд сможет выполнить только после устранения допущенных нарушений и признания лиц, пострадавших от преступления, потерпевшими, поскольку возникновение у них процессуальных прав действующий закон связывает с моментом вынесения соответствующего постановления органом предварительного расследования. В полной мере сказанное относится и к реализации конституционного положения о равенстве прав сторон обвинения и защиты перед судом.

Необходимо отметить, что такой подход согласуется с правовой позицией Конституционного Суда РФ, который в своих решениях неоднократно подчеркивал, что необходимой гарантией судебной защиты и справедливого разбирательства дела является равно предоставляемая сторонам реальная возможность довести свою позицию относительно всех аспектов дела до сведения суда, поскольку только при этом условии в судебном заседании реализуется право на судебную защиту, которая по смыслу ст. 4 6 Конституции Российской Федерации и ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод должна быть справедливой, полной и эффективной. Это в полной мере относится и к обеспечению права на судебную защиту потерпевшим от преступлений, права которых согласно Конституции Российской Федерации охраняются законом и которым государство обеспечивает доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. 5 2). Такая регламентация прав потерпевшего корреспондирует положениям Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (утверждена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 2 9 ноября 1 9 8 5 г.), предусматривающей, что лица, которым в результате преступного деяния причинен вред, включая телесные повреждения, моральный и материальный ущерб, имеют право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию причиненного вреда в соответствии с национальным законодательством <*>.

--------------------------------

<*> См., например: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 1 1 мая 200 5 г. N 5-П // Российская газета. 200 5. 20 мая.

Рассматривая проблему ухудшения положения обвиняемого по возвращенному судом уголовному делу, нельзя не затронуть вопрос о возможности принятия решения в порядке ст. 2 3 7 УПК РФ при установлении в судебном разбирательстве новых обстоятельств, свидетельствующих о необходимости увеличения объема обвинения.

Анализ прокурорско-следственной и судебной практики показывает, что такие случаи возвращения уголовных дел прокурору нередки. В качестве обстоятельств, препятствующих рассмотрению уголовного дела, в частности, могут признаваться: смерть потерпевшего от причиненных телесных повреждений, сообщение лицами, допрошенными в суде, о причинении им вреда действиями подсудимого, изменение свидетелями ранее данных показаний, дача экспертом нового заключения и т.д.

Так, Курганским городским судом возвращено уголовное дело по обвинению К. в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 10 5 УК РФ, в связи с необходимостью предъявления более тяжкого обвинения, так как после направления уголовного дела в суд потерпевшая скончалась от причиненных ей телесных повреждений.

Такие обстоятельства иногда устанавливаются не в судебном разбирательстве, а уже в ходе устранения нарушений, выявленных судом.

Представляется, что подобную практику следует признать обоснованной, поскольку новые факты объективно препятствуют рассмотрению уголовного дела, и оставление их без надлежащей правовой оценки обозначало бы неправомерное ограничение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, в том числе потерпевших.

Возвращение уголовного дела прокурору при указанных обстоятельствах не противоречит и общей позиции высших судебных органов о недопустимости восполнения неполноты произведенного дознания или предварительного следствия по возвращенным делам. Принимая во внимание, что в ходе предварительного следствия или дознания все обстоятельства, подлежащие доказыванию, были установлены в полном объеме, производство следственных действий, направленных на проверку новых сведений, не может рассматриваться как восполнение неполноты произведенного расследования.

Подводя итог, хотелось бы выразить надежду, что рассмотренные проблемы применения положений ст. 2 3 7 УПК РФ, связанные с недостатками правового регулирования, найдут свое разрешение на законодательном уровне, что позволит избежать произвольного толкования норм уголовно-процессуального закона, сформировать единую судебную практику, создаст условия для более эффективного обеспечения прав сторон на справедливое судебное разбирательство.

"Уголовное судопроизводство", 200 6, N 1

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 1 ноября 200 6 года

Дело N 4 1-о0 6- 5 8сп

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Анохина В.Д.,

судей Колышницына А.С.,

Дзыбана А.А.

рассмотрела в судебном заседании кассационное представление государственного обвинителя Вербицкого В.И. на приговор Ростовского областного суда с участием присяжных заседателей от 8 июня 200 6 года, по которому

У., родившийся 4 апреля 1 9 5 7 года в г. Новочеркасске Ростовской области, с высшим образованием, несудимый,

оправдан по ст. ст. 10 5 ч. 2 п. "а"; 30 ч. 3 и 10 5 ч. 2 п. п. "а", "к", 2 2 2 ч. 1 УК РФ в связи с вынесением оправдательного вердикта и непричастностью к совершению указанных преступлений;

на постановление судьи Ростовского областного суда от 8 июня 200 6 года, которым уголовное дело в отношении У. по ст. 10 8 ч. 1 УК РФ прекращено за истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности на основании п. 2 ч. 1 ст. 2 7 УПК РФ.

Заслушав доклад судьи Колышницына А.С., объяснения адвоката Ващенко Н.И., просившей представление государственного обвинителя оставить без изменения, мнение прокурора Хомутовского В.Ф., полагавшего приговор и постановление отменить, Судебная коллегия

установила:

вердиктом присяжных заседателей признано доказанным, что, находясь в кафе за одним столом с Л., С., Ф., О., У. отказался выполнить требование последнего покинуть центральный рынок г. Новочеркасска вместе с казаками, осуществляющими охрану рынка, и пытался покинуть кафе. О. крикнул ему: "Стоять" и выстрелил в У. из револьвера. Последний ударил О. по руке с револьвером и произошел непроизвольный выстрел в сторону С. В процессе борьбы за револьвер между О. и У., произошел непроизвольный выстрел в сторону Ф. После чего О. оступился и револьвером завладел У. О. угрожая убийством, сделал движение руки в сторону куртки. У. воспринял его слова и действия, как намерение достать из куртки и применить нож с выбрасывающимся лезвием, который перед этим демонстрировал О. и, опасаясь реализации высказанных в его адрес угроз и желая не допустить применение ножа, выстрелил из револьвера в О., лишив его жизни.

На основании вердикта присяжных заседателей председательствующий вынес оправдательный приговор в отношении У. по фактам убийства О. и причинения телесных повреждений С. и Ф.

Присяжные также установили, что после выстрела в О. У. увидев, что "сидящий за этим же столом Л. потянулся рукой к себе под пиджак и, полагая, что он намерен достать и применить пистолет, так как за несколько часов до этого видел Л. и при соприкосновении с ним рукой почувствовал кобуру с пистолетом под одеждой, опасаясь и желая предотвратить его применение, выстрелил ему в голову из револьвера". В результате этих действий наступила смерть Л.

На основании вердикта председательствующий квалифицировал действия У., повлекшие смерть Л., по ст. 10 8 ч. 1 УК РФ и в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 2 4 и п. 2 ч. 1 ст. 2 7 УПК РФ уголовное дело прекратил за истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности.

В кассационном представлении государственный обвинитель Вербицкий просит приговор и постановление отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение со стадии обсуждения последствий вердикта, ссылаясь на то, что председательствующий неправильно истолковал вердикт присяжных заседателей по эпизоду убийства Л. Из обстоятельств, установленных вердиктом присяжных заседателей, следует, что Л. не совершал действий, которые можно было расценить как общественно опасное посягательство, сопряженное с насилием, опасным для жизни оборонявшегося, он не угрожал У. словесно или иным способом, не имел оружия; в момент производства выстрела в потерпевшего оружие находилось только у У. Автор представления считает, что действия У. следует квалифицировать по ст. 10 5 ч. 1 УК РФ; нарушены п. п. 1, 3 ч. 1 ст. 3 7 9 УПК РФ. Вынося оправдательный приговор, суд руководствовался п. 2 ст. 3 50 УПК РФ, когда ему следовало руководствоваться п. 3 ст. 3 50 УК РФ и п. 8 ст. 30 2 УПК РФ. При этом в резолютивной части обвинительного приговора должно было быть указано на освобождение У. от наказания или вынесении приговора без назначения наказания.

В возражениях на кассационное представление адвокат Кржечковский просит приговор оставить без изменения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационного представления, Судебная коллегия считает, что приговор и постановление судьи подлежат отмене по следующим основаниям.

Вердикт коллегии присяжных заседателей основан на всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела.

Вопросный лист, напутственное слово председательствующего и вердикт присяжных заседателей отвечают требованиям ст. ст. 3 3 9, 3 40, 3 4 3 УПК РФ.

Согласно части 8 статьи 30 2 УПК РФ если основания прекращения уголовного дела, указанные в п. 3 ч. 1 ст. 2 4 УК РФ (истечение сроков давности привлечения к уголовной ответственности), обнаруживаются в ходе судебного разбирательства, то суд продолжает рассмотрение уголовного дела в обычном порядке до его разрешения по существу и постановляет обвинительный приговор с освобождением осужденного от наказания.

В соответствии со ст. 3 50 УПК РФ разбирательство уголовного дела в суде с участием присяжных заседателей заканчивается постановлением обвинительного приговора с назначением наказания и освобождением от него в случаях, предусмотренных ст. 30 2 УПК РФ.

По настоящему уголовному делу, на основании вердикта присяжных заседателей, суд пришел к выводу, что действия У. по эпизоду убийства Л., следует квалифицировать по ст. 10 8 ч. 1 УК РФ и истекли сроки давности уголовного преследования, однако в нарушение указанных выше требований уголовно-процессуального закона, председательствующий постановлением прекратил уголовное дело за истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности. При этом в оправдательном приговоре по эпизодам убийства О. и причинения телесных повреждений С. и Ф. председательствующий высказался по вопросу квалификации действий У. и по эпизоду убийства Л.

При таких обстоятельствах оправдательный приговор и постановление подлежат отмене, а дело направлению на новое судебное рассмотрение со стадии обсуждения последствий вердикта, в ходе которого следует проверить и другие доводы, указанные в кассационном представлении.

Руководствуясь ст. ст. 3 7 7, 3 7 8, 3 8 8 УПК РФ, Судебная коллегия

определила:

приговор Ростовского областного суда с участием присяжных заседателей от 8 июня 200 6 года, постановление судьи Ростовского областного суда от 8 июня 200 6 года в отношении У. отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение со стадии обсуждения последствий вердикта в тот же суд, но в ином составе суда.

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 1 6 октября 200 6 года

Дело N 1 4-о0 6- 4 3

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Свиридова Ю.А.,

судей Червоткина А.С.,

Эрдыниева Э.Б.

рассмотрела дело по кассационной жалобе осужденного К. на приговор Воронежского областного суда от 2 8 июня 200 6 года, которым

К., родившийся 3 декабря 1 9 60 года в г. Томске, несудимый, -

осужден по ст. 10 5 ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ на семнадцать лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Постановлено взыскать с К. в пользу Л. 50000 рублей в счет компенсации морального вреда.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Червоткина А.С., объяснения осужденного К., поддержавшего доводы своей жалобы, мнение прокурора Юдина Д.В. об оставлении приговора без изменения, Судебная коллегия

установила:

К. признан виновным в совершении убийства Л.В. с особой жестокостью, а также Л.Т.

Преступления совершены 1 4 января 200 6 года в поселке Анна Воронежской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В судебном заседании К. виновным себя признал.

В кассационной жалобе осужденный К. просит приговор изменить, переквалифицировать его действия на ст. ст. 10 8 ч. 1 и 10 5 ч. 1 УК РФ, указывая на то, что он не имел умысла на убийство потерпевших. К супругам Л-н он пришел, чтобы уладить отношения Л.В. и его сына с А., которого они незадолго до этого избили. Произошла ссора. Л.В. хотел его ударить, но он опередил и ударил первым. Жена передала Л.В. топор. Тогда он, защищая свою жизнь, вырвал у Л.В. топор. Последующих событий не помнит. Придя в себя, увидел трупы потерпевших, понял, что убил их. В милицию не пошел, так как был сильно пьян и опасался, что будет помещен в медицинский вытрезвитель. Просит учесть, что по делу он дал правдивые показания, чистосердечно раскаялся в содеянном.

В возражениях на кассационные жалобы государственный обвинитель Сидоров В.Л. и потерпевший Л. просят оставить приговор без изменения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, Судебная коллегия не находит оснований для ее удовлетворения.

Факт причинения К. смерти обоим потерпевшим подтвержден доказательствами, приведенными в приговоре, и в кассационной жалобе не оспаривается.

Доводы осужденного о том, что он убил Л.В., защищаясь от его нападения, не могут быть признаны обоснованными.

Из показаний самого К. следует, что, находясь в квартире потерпевших, в ходе ссоры, он первым нанес удар Л.В., после чего отобрал у него топор, которым убил потерпевшего, а затем и его жену. После перехода орудия преступления к К. с очевидностью для него исходящая от потерпевшего угроза была ликвидирована и никакой опасности для него не представляла.

Согласно заключению судебно-медицинских экспертиз: смерть Л.В. наступила в результате множественных (не менее 1 2) рубленых ранений головы и тупой травмы головы, сопровождавшихся переломами свода и основания черепа, ушибом головного мозга (т. 1 л.д. 1 2 4 - 1 30); смерть Л.Т. наступила в результате множественных рубленых ранений головы, сопровождавшихся вдавленным многооскольчатым переломом свода черепа и частичным разрушением вещества головного мозга (т. 1 л.д. 1 3 7 - 1 4 4).

О наличии у К. умысла на лишение жизни потерпевших свидетельствует характер и локализация причиненных им ранений, орудие преступления, обладающее высокой поражающей силой.

Лишая Л.В. жизни в присутствии близкого для него человека - жены - К. сознавал, что причиняет ей особые страдания, то есть действовал с особой жестокостью.

Судом дана надлежащая оценка совокупности имеющихся по делу доказательств, сделан обоснованный вывод о виновности К., и его действия квалифицированы правильно.

Согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы К. каким-либо психическим расстройством не страдал, в момент совершения инкриминируемого деяния не был лишен способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими (т. 1 л.д. 20 5 - 20 6).

Ставить под сомнение компетентность экспертов или не доверять их выводам нет оснований. К. обоснованно признан вменяемым в отношении совершенных им преступлений.

Наказание К. назначено в соответствии с законом, с учетом характера и степени общественной опасности совершенных им преступлений, данных о его личности и всех обстоятельств дела. Оснований для снижения наказания не усматривается.

Руководствуясь ст. ст. 3 7 7, 3 7 8, 3 8 8 УПК РФ, Судебная коллегия

определила:

приговор Воронежского областного суда от 2 8 июня 200 6 года в отношении К. оставить без изменения, а его кассационную жалобу - без удовлетворения.

Председательствующий

А.В.КАВЕШНИКОВ

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 2 5 июля 200 6 года

Дело N 6 4-о0 6- 2 7сп

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в составе:

председательствующего Разумова С.А.,

судей Боровикова В.П.,

Глазуновой Л.И.

рассмотрела в судебном заседании от 2 5 июля 200 6 года кассационные представление государственного обвинителя Лазарович В.В., жалобы потерпевших С. и Ч. на приговор Сахалинского областного суда от 20 апреля 200 6 года, которым

Б., 10 ноября 1 9 70 года рождения, уроженец поселка Леонидово Поронайского района Сахалинской области, несудимый,

осужден по ч. 1 ст. 10 8 УК РФ к 1 году 4 месяцам лишения свободы в колонии-поселении.

Заслушав доклад судьи Боровикова В.П., выступление прокурора Модестовой А.А., полагавшей приговор отменить по изложенным в представлении доводам и направить дело на новое судебное разбирательство, Судебная коллегия

установила:

согласно приговору, основанному на вердикте коллегии присяжных заседателей, Б. осужден за убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны.

Преступление совершено 1 8 июня 200 5 года в поселке Леонидово Поронайского района Сахалинской области при указанных в приговоре обстоятельствах.

Органами предварительного следствия Б. обвинялся в том, что, действуя с целью лишения жизни потерпевших на почве личных неприязненных отношений, возникших в ходе ссоры (С.А. и Е. нанесли удары кулаком по голове Б. Это произошло 1 8 июня 200 5 года. Перед этим, 1 7 июня 200 5 года, между С.А. и Е., с одной стороны, и Б., с другой стороны, произошел конфликт), он взял со скамейки принадлежащий ему нож и нанес удары потерпевшим.

От полученных телесных повреждений С.А. и Е. скончались на месте происшествия.

Присяжные заседатели признали недоказанным лишение жизни потерпевших Б. именно на почве личных неприязненных отношений.

Присяжные заседатели дали утвердительный ответ на дополнительный вопрос, поставленный по версии защиты, исходя из позиции подсудимого в суде, согласно которой Б. нанес удары ножом потерпевшим, "обороняясь" (по тексту вопроса).

На этом основании суд осудил Б. по ч. 1 ст. 10 8 УК РФ, посчитав, что он превысил пределы необходимой обороны: по степени тяжести акта нападения явно не соответствовал тем мерам, которые в свою защиту принял Б.

В кассационных представлении и жалобах потерпевших ставится вопрос об отмене приговора с направлением дела на новое судебное разбирательство.

В представлении государственный обвинитель Лазарович В.В. ссылается на то, что в ходе судебного следствия после оглашения показаний Б., данных в ходе предварительного следствия, в присутствии присяжных заседателей подсудимый говорил о том, что "он не давал, это не совсем те показания, они не так сформулированы", подвергая тем самым законность исследованных доказательств, а это, в свою очередь, повлияло на мнение присяжных заседателей.

Кроме того, в представлении указано на то, что:

- объясняя причину противоречий в выводах судмедэксперта с показаниями подсудимого в части количества, локализации и тяжести нанесенных ему телесных повреждений, в присутствии присяжных заседателей Б. пояснил, что судмедэксперт осмотрел не все побои на его теле, при этом сославшись на наличие снимков, которые подтверждали, что на его лице якобы "не было живого места" (эти снимки не исследовались). Председательствующий не разъяснил присяжным заседателям о том, чтобы они не принимали во внимание сказанное выше подсудимым;

- в прениях адвокат неоднократно ссылался на неисследованные в суде доказательства (не указано, на какие именно), допускал высказывания, которые не соответствовали действительности и могли ввести присяжных заседателей в заблуждение. Ссылаясь на показания свидетеля Гильфанова Ф.Ф., адвокат заявил, что свидетель якобы в суде дал пояснения о том, что он видел телесные повреждения на лице Б. при встрече с ним ночью 1 8 июня 200 5 года. В прениях адвокат заявил о том, что у Б. возник умысел на убийство 1 7 июня 200 5 года, хотя это не соответствует действительности, так как, по мнению государственного обвинителя, умысел у подсудимого на убийство возник 1 8 июня 200 5 года;

- вопросный лист сформулирован в нарушение ч. 3 ст. 3 9 9 УПК РФ, так как частный вопрос (N 4) мог быть поставлен только после изложения основных вопросов по версии обвинения. Суд необоснованно исключил из 2-го основного вопроса (речь идет о доказанности действий подсудимого по версии обвинения) - в отдельный 3 вопрос-мотив, которым руководствовался подсудимый, - "на почве личных неприязненных отношений", что повлекло неясность в вердикте.

В жалобах потерпевшие С. и Ч. ссылаются на доводы, аналогичные тем, которые изложены в представлении.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы кассационных представления и жалоб, Судебная коллегия считает необходимым отменить приговор и направить дело на новое судебное разбирательство по следующим основаниям.

Из положений ст. ст. 3 7 9, и 3 8 1 ч. 1 УПК РФ следует, что обвинительный приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, подлежит отмене ввиду нарушения уголовно-процессуального закона, которое путем несоблюдения процедуры судопроизводства повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, о чем речь идет в ст. 2 9 7 УПК РФ.

По делу были допущены также нарушения уголовно-процессуального закона.

В ч. ч. 1 и 2 ст. 3 3 9 УПК РФ говорится о том, что вначале председательствующий обязан поставить три основных вопроса по каждому деянию, которые указаны в п. п. 1, 2 и 4 ч. 1 ст. 2 9 9 УПК РФ, исходя из полномочий присяжных заседателей, зафиксированных в ст. 3 3 4 УПК РФ, либо один основной вопрос, соединяющий три основных вопроса, указанных в ч. 1 ст. 3 3 9 УПК РФ. После этого, как указано в ч. 3 ст. 3 3 9 УПК РФ, возможна постановка частных вопросов. Из смысла данной нормы следует, что частные вопросы направлены на улучшение положения подсудимого. Вопросы должны ставиться в понятных присяжным заседателям формулировках.

Данные положения закона судом не соблюдены.

Председательствующий необоснованно исключил из основных вопросов мотив преступления (по версии обвинения), выделив его отдельно в 3-й частный вопрос.

Однако, даже после этого, не был поставлен вопрос о виновности подсудимого (по версии обвинения).

В следующем 4-м частном вопросе речь идет о доказанности нанесения подсудимым ударов ножом потерпевшим в ходе обороны (этот вопрос увязан на 1-й и 2-й основные вопросы по версии обвинения, за исключением мотива, которым руководствовался подсудимый).

В 5-ом вопросе речь идет о доказанности вины подсудимого. Изначально в этом вопросе заложены неясности и противоречия.

Вопрос сформулирован следующим образом: "Если на первый и второй вопрос, а также на третий и четвертый даны утвердительные ответы, то виновен ли Б. в совершении действий, признанных доказанными?"

Из вопроса следует, что он сформулирован так, что решать вопрос о том, виновен или невиновен подсудимый, нужно в том случае, если даны утвердительные ответы на все 4 предыдущих вопроса.

Однако необходимо отметить, что третий и четвертый вопросы -взаимоисключающие друг друга (в 3-м вопросе - версия обвинения, в 4-м - защиты).

Однако необходимо отметить, что третий и четвертый вопросы -взаимоисключающие друг друга (в 3-м вопросе - версия обвинения, в 4-м - защиты).

На третий вопрос присяжные заседатели дали отрицательный ответ, а на четвертый и пятый - утвердительные ответы.

Из указанного выше вытекает неясность вердикта, так как невозможно понять, в чем же признан виновным Б.

Кроме того, в нарушение ч. 6 ст. 3 3 5 УПК РФ после оглашения показаний Б., данных в ходе предварительного следствия (т. 3 л.д. 1 6 4, 1 6 5, 1 7 9), подсудимый в присутствии присяжных заседателей пояснил, что "Я не давал такие показания, частично они искажены...", "Может быть, я их подписывал, но я не давал такие показания", "Показания... не так сформулированы".

Фактически подсудимый заявил, что его показания в ходе предварительного следствия были сфальсифицированы, то есть он в присутствии присяжных заседателей стал говорить о недопустимости ряда доказательств.

Однако председательствующий никаких мер не принял.

Никаких мер председательствующим не было принято и тогда, когда подсудимый в присутствии присяжных заседателей сообщил о том, что "В деле должны быть фотографии, меня фотографировали разбитого возле дома, на мне лица не было" (т. 3 л.д. 1 60).

В ходе нового судебного разбирательства необходимо соблюсти нормы уголовно-процессуального закона, чтобы принятое окончательное судебное решение соответствовало требованиям ст. 2 9 7 УПК РФ.

При этом необходимо обсудить и остальные доводы кассационных жалоб.

Судебная коллегия не может согласиться с доводами кассационного представления в остальной части.

В прениях адвокат вправе давать свою оценку исследованных в суде доказательств, в том числе и показаний свидетеля Гильфанова, и делать выводы, в отличие от стороны обвинения, исходя из позиции подсудимого.

Руководствуясь ст. ст. 3 7 7, 3 7 8 и 3 8 8 УПК РФ, Судебная коллегия

определила:

приговор Сахалинского областного суда от 20 апреля 200 6 года в отношении Б. отменить и направить дело на новое судебное рассмотрение со стадии судебного разбирательства в тот же суд, но в ином составе суда. Б. оставить меру пресечения в виде заключения под стражу.

Председательствующий

С.А.РАЗУМОВ