Российская хроника Европейского Суда: июль 2013 года[1]

В июле 2013 года Европейский Суд по правам человека (далее – Европейский Суд) вынес восесь постановлений по жалобам против Российской Федерации. Постановления по всем делам были вынесены Палатами Первой Секции Европейского Суда.

Во всех делах, кроме одного, Европейский Суд признал Российскую Федерацию в той или иной степени ответственной за нарушение прав и свобод, предусмотренных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция). В деле «Балакин против России» (Balakin v. Russia) с выводом большинства судей об отсутствии нарушения права заявителя на доступ к суду в связи с отказом российских судов рассмотреть его жалобу о предоставлении жилья, в очереди на которое стояла его семья, не согласились судьи Линос-Александр Сицилианос и Дмитрий Дедов.

Что касается характеристики конкретных постановлений, вынесенных Европейским Судом в июле, отметим, прежде всего, два дела, уже привлекших к себе внимание российских средств массовой информации.

Во-первых, Постановление по делу «Анчугов и Гладков против России» (Anchugov and Gladkov v. Russia), в котором Европейский Суд усмотрел нарушение Конвенции в связи с запретом заключенным реализовывать свое активное избирательное право. Данное дело не первое, в котором Европейский Суд устанавливает, что подобный запрет нарушает требования Конвенции. В 2005 году в Постановлении по делу «Хёрст против Соединенного Королевства (№ 2)» он решил, что распространенный на заключенных общий запрет на голосование нарушает положения статьи 3 Протокола № 1 к Конвенции (право на свободные выборы). Что отличает настоящее дело от дела Хёрста, так это то, что заключенные в России не имеют права голосовать в силу положений части 3 статьи 32 Конституции Российской Федерации, которая, в частности, гласит: «Не имеют права избирать и быть избранными граждане … содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда». Российские власти особо подчеркнули этот фактор, сославшись на высшую юридическую силу Конституции и факт ее принятия на всенародном голосовании. Европейский Суд, во-первых, отметил, что в его правоприменительной практике сложился подход, согласно которому государство несет ответственность по статье 1 Конвенции (обязательство соблюдать права человека) независимо от вида акта, нарушающего права, предусмотренные Конвенцией и Протоколами к ней. Во-вторых, Европейский Суд счел аргумент о принятии Конституции по результатам волеизъявления народа недостаточно обоснованным, поскольку российские власти не предоставили материалов, которые бы продемонстрировали, что вопрос о лишении заключенных избирательного права действительно обсуждался, а конфликтующие интересы должным образом взвешивались. Европейский Суд также прокомментировал и еще один аргумент властей России, связанный с конституционным характером запрета, а именно сложность процедуры изменения конституционных положений о правах человека. Он отметил, что его роль заключается в оценке того, насколько запрет соответствует требованиям Конвенции, российские же власти могут избрать любой доступный им способ устранить нарушение. Например, отметил Европейский Суд, толкование Конституционным Судом Российской Федерации конституционных положений таким образом, чтобы последние не противоречили Конвенции.

Отметим, что Европейский Суд – не первый международный юрисдикционный орган, усмотревший в упомянутом конституционном положении нарушение прав человека, предусмотренных международными актами. В 2011 году аналогичное решение принял Комитет по правам человека ООН, в своих соображениях по делу «Денис Евдокимов и Артем Резанов против Российской Федерации» признавший запрет на реализацию права избирать не соответствующим требованиям Международного пакта о гражданских и политических правах.

Во-вторых, необходимо обратить внимание на Постановление по делу «Ходорковский и Лебедев против России» (Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia). Заявители жаловались на целый ряд нарушений, допущенный с их точки зрения, российскими властями в связи с привлечением их к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов и мошенничество. Важным результатом рассмотрения данного дела является то, что Европейский Суд не согласился с доводами заявителей о том, что уголовный процесс был политически мотивирован (статья 18 Конвенции) и что назначенное наказание не являлось (в смысле требований статьи 7 Конвенции) наказанием «исключительно на основании закона», поскольку толкование судом соответствующих норм законодательства было невозможно предвидеть и являлось избирательным. С другой стороны, Европейский Суд постановил, что неоднократно нарушалась конфиденциальность отношений между клиентом и адвокатом, а также что использование и оценка судом доказательств по делу были несправедливыми (статья 6 Конвенции). Отметим также, что Европейский Суд счел, что права заявителей на уважение семейной жизни (статья 8 Конвенции) были нарушены в связи с отправкой их для отбывания наказания в исправительные колонии, находящиеся чрезмерно далеко от места проживания их семей. Безусловно, настоящее постановление требует более внимательного чтения, и его детали (текст занимает более двухсот страниц) не могут быть с достаточной точностью представлены в коротком обзоре.

Наконец, отметим еще одно дело, в котором судья Дмитрий Дедов высказал мнение (на этот раз – совпадающее). В деле «Тазиева и другие против России» (Taziyeva and Others v. Russia) заявители обжаловали законность проведения обыска в их доме. Обыск был проведен на основании положений Закона «О противодействии терроризму». Большинство судей признали обыск незаконным, поскольку положения указанного закона, сформулированные в общих и размытых терминах, не могли являться достаточным правовым основанием для обыска. В Постановлении также был особо отмечен факт отсутствия индивидуального ордера, разрешающего проведение обыска. Судьи Поль Леммон и Дмитрий Дедов, согласившись с выводом большинства судей, не согласились с их доводами. Они отметили, что в настоящем случае нарушение требований Конвенции должно быть отнесено не на счет общих недостатков закона, а должно быть установлено в связи с отсутствием документов (не обязательно ордера), доказывающих обоснованность применения полномочий, предусмотренных Законом «О противодействии терроризму».

Постановления

Балакин против России
[Balakin v. Russia] (№ 21788/06)

Постановление от 4 июля 2013 г. [вынесено Палатой I Секции]

Заявитель, учитель школы из Орла, утверждал, что отказ российских судов рассмотреть его жалобу о предоставлении жилья, в очереди на которое стояла его семья, составило нарушение права на доступ к суду.

Европейский Суд пятью голосами против двух постановил, что в данном деле российские власти не нарушили требования пункта 1 статьи 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство).

Особое мнение по настоящему делу выразили судьи Л.-А. Сицилианос (избранный от Греции) и Д. Дедов (избранный от России).

Заявители жаловались на то, что в период отбывания наказания в виде лишения свободы им было запрещено голосовать на выборах.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 3 Протокола № 1 к Конвенции (право на свободные выборы)[2].

Заявительницы (три человека), проживающие в Чеченской Республике, утверждали, что представители российских властей несут ответственность за задержание и исчезновение их близкого родственника (сына и брата соответственно). Они также жаловались на отсутствие надлежащего расследования обстоятельств его исчезновения.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статей 2 (право на жизнь)[3], 3 (запрещение пыток)[4], 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) и 13 (право на эффективное средство правовой защиты) Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявительницам совместно 60 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Заявитель, отбывающий наказание в виде лишения свободы, жаловался на чрезмерную длительность содержания под стражей (около трех лет) и длительность судебного разбирательства (около трех лет и семи месяцев) по обвинению его в распространении наркотиков.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 3 статьи 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) и пункта 1 статьи 6 (право на справедливое судебное разбирательство) Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 2 400 евро в качестве компенсации морального вреда.

Заявитель, проживающий в Москве, обжаловал неоднократные запреты на выезд из страны, примененные к нему в связи с отказом добровольно выплатить долг по судебному решению.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования пунктов 2 и 3 статьи 2 Протокола № 4 к Конвенции (свобода передвижения), и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Заявители (девять человек), проживающие в Республике Ингушетия, обжаловали законность проведения обыска в их доме.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни), и обязал государство-ответчика выплатить каждому заявителю по 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Совпадающее мнение по настоящему делу выразили судьи П. Леммон (избранный от Бельгии) и Д. Дедов (избранный от России).

Заявитель, отбывающий наказание в Краснодаре, жаловался на применение к нему насилия в целях получения признательных показаний, и что в этом отношении не было проведено эффективного расследования. Он также утверждал, что судебное разбирательство по его уголовному делу было несправедливым в связи с использованием судом его признательных показаний, полученных незаконным путем. Заявитель также жаловался на незаконный характер содержания его под стражей.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 3 (запрещение пыток)[5], пункта 1 статьи 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) и пункта 1 статьи 6 (право на справедливое судебное разбирательство) Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Заявители утверждали, что привлечение их к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов и мошенничество было обусловлено политическими мотивами и явилось результатом применения правовых норм, который они не могли предвидеть. Они жаловались на предвзятость судьи, рассматривавшей их уголовное дело, а также на недостаточность времени и возможностей для подготовки своей защиты, нарушение конфиденциальности отношений между клиентом и адвокатом, а также несправедливыми использованием и оценкой судом доказательств по делу. Заявители также обжаловали решение российских властей отправить их отбывать наказание в исправительные колонии, находящиеся чрезмерно далеко от места проживания их семей. Ходорковский жаловался на привлечение его к ответственности за невыплату налогов компанией, директором которой он являлся, а также на то, что российские власти препятствовали подаче жалобы в Европейский Суд. Лебедев обжаловал условия содержания в следственном изоляторе, содержание в железной клетке в зале суда, а также ряд иных нарушений в связи с содержанием его под стражей.

Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти в отношении обоих заявителей не нарушили требования пункта 1 статьи 6[6], пункта 1 статьи 6 в сочетании с подпунктом «b» пункта 3 статьи 6[7] (право на справедливое судебное разбирательство), статьи 7[8] (наказание исключительно на основании закона) и статьи 18[9] (пределы использования ограничений в отношении прав) Конвенции, однако нарушили требования пункта 1 статьи 6 в сочетании с подпунктами «c» и «d» пункта 3 статьи 6[10] и статьи 8 (право на уважение частной и семейной жизни) Конвенции[11].

Европейский Суд также единогласно постановил, что в данном деле российские власти в отношении Ходорковского нарушили требования статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции (защита собственности)[12] и статьи 34 Конвенции (право на подачу жалобы к Европейскому Суду), а в отношении Лебедева – требования статьи 3 (запрещение пыток)[13], а также пунктов 3 и 4 статьи 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) Конвенции.